Почти все персонажи вымышленные как и эта история.
Сераль застыл в прохладе сада и в изразцах ультрамарин,
Струился легкою прохладой к ступеням мраморным большим.
Резных колон узор востока, замысловатых линий перевязь в перилах африканского эбена, сплетенных с пальмами Марокко, невидимая глазу связь.
Тенистый зал журчит фонтаном, цветов палитра вьет узор, птиц пение заморских замирает над золотом кувшинов с настоем мандрагор.
Блестит в течение ручей от солнца изливаясь из фонтана, струя его течет у ног непобедимого султана.
Персиков сладких сок и винограда черного лоза, заморских сладких вин кувшины с узорами стекла, по запотевшим граням капель сход, сиреневый закат в инжирный ящик лег.
По стенам солнце жаркое Тикрита течет расплавленным стеклом, визирь, уставший седоликий, родом из Хаттина в полях Морфея пережидает зной.
Под свод прекрасный балдахина из дорогих шелков АкрЫ не попадает свет, а только красный блеск гранатных ожерелий и слабое мерцание перстней, лежит султан Айюб-владыка двух морей, Александрийский султанат покорен, уют дворца владыке вседозволен.
Надкушен персик на ладони лег,
Султана черный взгляд разглядывает сок
Из персика, потекший на клинок.
Дамаска сталь, холодный блеск камней на рукояти, пчела ползет по лезвию клинка, привлечена холодным блеском острия с нектаром персика она.
Рука Айюба недвижима, он смотри на пчелу и видит не идиллию, а мир опасных жал, припрятанных вдали Александрии.
Стен крепости крутые, там вдали, в опасности от рыцарей страны захода солнца не неприступны больше. Тревога разлилАсь, султан Айюб печален и встревожен. Не ест, не спит. Взгляд отрешен и щебетанье птиц не слышит он.
Он видит красные кресты, отважных рыцарей мечи в холодных водах закалЕны, уже нацелены к заре, востоку пряному и вера их незыблема и прочнА.
Айюб немолод, но силен и философия востока в его глазах едина, он долго властвовал и что?
Пришел момент найти пророка, спросить совета у него.
Сераль наполнен щебетаньем прекрасных дев с чужой земли,
Восточных странниц стан как ранний свет зари,
Лесных племен наложниц так голубы глаза,
Барберии морской загар блестящих рук от солнца к небесам.
И острый взгляд ресниц с индийских быстрых горных рек,
Внимает настроению Айюба
С ковров дамасских, ждет приглашения жест.
Так кто ж пророк? Визирь, уснувший у вина?
Иль ассириец врач с отваром сладкого шалфея?
А может старый звездочет? Он ошибался, внимая кротким наставленьям неба,
И чудом не лишился головы под звук дрожащего систрумА*.
У изголовья балдахина чуть в стороне стоят два исполина,
Нубийцы, воины песков молчанием объяты недвижимО,
Две черные фигуры застыли камнем мышц,
Контрастно белой глиной раскрашен профиль лиц.
Секира и саиф*, отметят каждого кто подойдет к Айюбу, по его приказу.
Пускай то будет воин или раб, а может сам визирь, посмевший посмотреть
В глаза индийских лам случайно, без указа,
И не успевший скрыться за мраморный фонтан.
Айюб зовет слугу-мальчишку,смышленого и хитрого как лис.
«Сходи и позови Камилию… ко мне, пускай идет скорей, совет ее мне нужен.
Не доверяй пророкам, однажды женщина спасет тебя одним лишь взглядом.
Одним лишь взглядом...
Ее рука отмечена,она под Богом. Она верна султану и обрядам».
В тени у входа виден шелк ее, прекрасная Камилия заходит.
Спокойно благородное лицо, точеных скул неотразимый профиль.
Чернее черного крыла, глаза горят и смотрят прямо.
Камилия из рода древнего с востока, этрускА знатная вошла.
«Я знаю о твоей печали, мой Айюб. Ты выслушай меня и прикажи исполнить.
Все сделай в точности. А результат получишь через двадцать лет.
Такой ответ мой будет».
Это ли ответ? И что же будет?
Наш сын Юсуф. Тебе он близок. Ты научи его всему что знаешь.
И даже более того чего не знаешь сам.
Ты уж прости меня, но много упустил ты отдыхая.
Не сделай из него обыденности храм».
Пускай изучит языки и математику освоит.
Прекрасных линий символы, алхимию сердец.
И философию конечно-начало жизни и венец.
Пускай познает время и людей,
Зверей приручит и обуздает страсти.
Изучит письмена на древних скалах у дорог,
Полет шмеля и детский смех поймет.
Скульптур античных грацию, коран.
Святой завет Амрама, тяжесть ран.
Так много?
Разве это много для имени его в веках?
Визирем станет он востока, звездой Александрии султанат,
Восстанет против рыцарей далеких.
И наречется именем Салах-Ад-дин, и править будет мудро,
Не запрещая веровать в других богов народам вновь объединенных им!
Султан Айюб исполнил все со слов Камилии прекрасной,
Истории дальнейший ход нам не известен ежечасный.
Но солнце свежее встает с утра с востока,
Луна летит, дождь льет, собака лает, а караван идет,
Идет спокойно, мудро и далЕко.
*Систрум (музыкальный инструмент. древний Египет)
*саиф (арабский меч)