Порою мой разум горячка утюжит,
чудовищ рождая на свет.
И в горле не ком застревает, а ужас,
я с ним остаюсь тет-а-тет.
Пытаться куда-то сбежать бесполезно.
Сказать: "Всё в порядке!" – враньё.
Внутри эта чёртова чёрная бездна.
И я ненавижу её.
Она превратила меня в отщепенца.
Туда не пробиться лучу,
где я, возвращаясь в свой личный Освенцим,
как мунковский чудик кричу.
В одном нескончаемом приступе боли
кричу, чтоб не выйти в окно:
"О, смилуйтесь, боги! Ну сложно вам, что ли,
прервать это злое кино?"
Увы, ни гу-гу в канцелярии высшей,
там тоже от дел устают.
Лишь доктор приходит, латающий крыши.
И чинит, и чинит мою.
И бездна до точки сжимается снова,
ослабив болезни ярмо.
И я хорошею без женских уловок.
И нет никаких "Nevermore".
И кажется чудным простой капучино.
И, кажется, жизнь удалась.
А, может быть, в следующий раз не починят.
Но это потом.
Не сейчас.