* * *
Du Berg, der blieb, da die Gebirge kamen, -
Hang ohne Huetten, Gipfel ohne Namen,
ewiger Schnee, in dem die Sterne lahmen,
und Traeger jener Tale der Zyklamen,
aus denen aller Duft der Erde geht;
du, aller Berge Mund und Minaret
(von dem noch nie der Abendruf erschallte):
Geh ich in dir jetzt? Bin ich im Basalte
wie ein noch ungefundenes Metall?
Ehrfuerchtig fuell ich deine Felsenfalte,
und deine Haerte fuehl ich ueberall.
Oder ist das die Angst, in der ich bin?
die tiefe Angst der uebergroszen Staedte,
in die du mich gestellt hast bis ans Kinn?
O dass dir einer recht geredet haette
von ihres Wesens Wahn und Abersinn.
Du stuendest auf, du Sturm aus Anbeginn,
und triebest sie wie Huelsen vor dir hin...
Und willst du jetzt von mir: so rede recht, -
so bin ich nicht mehr Herr in meinem Munde,
der nichts als zugehn will wie eine Wunde;
und meine Haende halten sich wie Hunde
an meinen Seiten, jedem Ruf zu schlecht.
Du zwingst mich, Herr, zu einer fremden Stunde.
/Viareggio, 13.und 14.4.1903/
* * *
Ты горняя, над-горная вершина,
Ты пик без имени, ты склон целинный
Ты звёзды воплощающая льдина,
Ты цикламен цветущая долина,
Ты эталон на аромат и цвет,
Ты голос всех вершин, ты минарет,
не знавший ног и воплей муэдзина.
Ужели я - ненайденный металл,
в базальт Твой жесткий заключенный?
Собой я пополняю, восхищенный,
артерию руды в твердыне скал.
Или вокруг меня - страх и позор?
Тот ужас городских огромных нор,
в который Ты меня по грудь вогнал?
О, если б мог, то я бы разсказал
Тебе про их безумие и вздор,-
чтоб Ты столицам вынес приговор
и бурей вымел их, как торный сор.
А если нужен я тебе: дай знать!
Мне перестал язык повиноваться,
рот тщится раною зарубцеваться,
а руки, как собаки, жалко жатся
и не способны ни держать, ни жать.
Господь! Мне нужно время, чтобы статься.
----
Примеч. перев.
Да-да, я в курсе: и про "торный сор",
и про "руки жатся"...