Птица сидит на крыше
И думает о небытие.
Пока тело художницы,
за е; делишки
Заворачивает в плащ портье.
В коридоре на пятом.
Неподкупный судья
Слюнявыми пальцами
пересчитывает баксы.
И как потёкший макияж,
Тут расплескается
Ни то сатира,
ни то драма.
А за пределом таинства
Змей шлёт пророку эпиграммы.
Они сорвали с мест
законных полюса,
Чтоб за собою сжечь мосты.
Затянут туже пояса,
Молясь о том,
что бы никто не постучал снаружи.
Офицеры радуясь,
Проигрывают в карты кители.
Кто-то возводит в сан фанатика.
Так повелели небожители.
Играет громче пианино,
Чтоб заглушить
стук по стеклу снаружи.
Они сольются воедино,
Чтоб не пустить оттуда,
весь необъятный ужас.
А я смотрю на птицу за окном.
Что смотрит на отель,
как на обед и представление в театре.
Возможной это было бы смешно,
Коль птицею не был Каладрий.