(история любви черного ворона ,связного)
Люблю закат, когда природа к вечеру готовится
на розу алую набрасывая темь,
и создавая ощущение, что от соцветия живого
горящая лучина отпадает лепестком
на белый лист, сплетая рифму беглую,
сквозную душу, по имени Обетованная, умиротворяя.
Ворон качался на ветке промокшей
стронуть пытался трухлявый орех,
чудом застрявший в дурмане листьев кленовых,
лишь господарь черного ворона словно дразня,
не поддавался проныре лакомство выстучать;
невесть откуда ветер сорвался,
ветку встряхнул и ворон слинял,
каркая плоду, но и тут орех удержался.
Обетованная ,живущая внутри поэта ,
обозревала потомка Ноя, горластого,
в траву упавшего с ветки ореховой.
Вояка встрепенулся и по росе скользнул,
пытаясь голод утолить небесной влагою,
лишь сладкие крупинки коснувшись клюва,
разметались по оперенью ,не дав напиться;
с досады взметнулся ворон и долго так летал,
оглашая карканьем пространство визуальное.
Под утро тусклое, объятое туманом с изморосью,
заметил с высоты пернатый отсеки водные,
волна накатывалась на волну, то ли играясь, манила
героя повествования, меж галек,
прихваченных морозцем ранним,
воду выстучать;
с досады оный солью поперхнулся ,
волной морскою обдаваясь,
приливом шумным пенистым, насмешливым, казалось.
Отряхиваясь ,по берегу прохаживаться
пернатый стал, ища проталинку простой воды испить,
да ветер жесткий налетел,
вновь вздыбилось море,
и ворон, нахлынувшим потоком покрытым,
весь сжавшись, шумя крылами
отринул в сторону;
следом, волна ударила в крыло
и погнала вдоль берега мокрого до перышка;.
когда накаты смягчили бег-
цветущий островок открылся
с поляной маков красных, похожих,
что у придорожной полосы в местах,
знакомых ворону залетному с рождения.
На пригорке терновник буйно цвел,
а над ветвями кружилась пламя ,подобно шару
неопаляя покров цветочный, чисто белый.
От удивления растения такого несгораемого
застыла суть воронья на мгновения.
Придя в себя пернатый к земле припал,
словно помазан миром был,
и вскоре в тени, упавшей от терновника ,
труженик вздремнул .
В покое новоявленный, застыв надолго ,
головы не поднимал, как мертвый засветился,
что забеспокоилась поляна,
объятая сиянием терновника,
благовоние эфира источавший;
бутоны маков красных всполошились,
втихую негодуя, что ворон,
потомок дальний Ноя,
смутил покой:
-еще чего мертвечиной запахнет
в поляне, подпитанной летучими маслами?
На помощь ветер поспешил,
с небес , сорвавшись, услышав шепоток услады маковой,
ласкаясь благодатью неземной,
донес неопалимой купине,
что притвора некий, пернатый, дышит,
лишь ухитряется убогим быть,
намерен задержаться в святых местах,
здоровьице воронье поправить в ауре куста,
дарованного провидением!
Путеводный,северо-восточный,
откуда утро розовеет
холодом обдал залетного,
потомок дальний крылом
взмахнув, почистил перышки,
вздыхая громко,
и, бегая по кругу, ретивый ,с такою силою закаркал
на всё пространство маков красных, оповещая,
будто-то вечность целую проспал,
что от крика пригнулись бутоны маков к земле,
где тень пророка Моисея еще витала.
И, каркая, взлетая, в воздухе кружился долго
над терновником, венцом огня объятого,
не переставая удивляться неопалимости
растения особого, увиденного им впервые,
хотел приблизиться, да силой воздуха был отдален
на расстояние почтенное.
По сути ворон мудрым слыл среди собратьев
и эксперимент рискованный продолжить
не решился, боясь огласки у пернатых
присутствием довольно странным
вблизи терновника-неопалимой купины;
скорее перышки почистил гость залетный,
высматривая путь, в края далекие, родные,
чтоб рассказать возлюбленной пернатой о чуде том,
что он,потомок Ноя, в пламени терновника,
цветущего,блаженствовал и не сгорал.
Да развернулся, спикировав к макушке
куста, в покрове неувядаемом, крылом
сбил ветвь в полубутонах нежных,
подхватывая на лету, в поднебесье ринулся;
клюв прикрыв крылом, нёс осторожно неземной
букет возлюбленной пернатой ,ощущая
с каждою минутой на дальнем расстоянии
воскрешение своё духовное.
В сиянии луны под розовой короной
Обетованная смикшировала поиск
и замерла на миг, провидением оставленным
для восприятии душевного,
приблизив к руке правой равновесие;
лишь мозг, подобно неопалимой купине
воспламенялся, но не сгорал, трудился неустанно.
Еще ноябрь в убранстве золотом
дышал теплом прощальным,
еще природа в зелени держалась
и ворон ,словно онемев, не каркал,
вдыхая грусть осеннего настоя,
обхаживая круто пернатую веточкой терновника.
Еще кружился лист багряный на ветру,
и ягода шиповника отчетливо краснела
в пасмурном обличии ноябрьском ;
еще усталый тополь-исполин пытался
удержать в природе имидж любовного настроя,
сквозь крону листвы зелено-желтой луч солнца
пробивался, посланец от Димитрия Солунского;
и воробей гулял по проводам, как по Бродвею
раскачиваясь озорно, вдыхая настой осенний
и щебетом перекрывая шум машин проезжих-
так радостен пернатым был ноябрь беспечный,
в переливах разноцветья жизни быстротечной.
Такой бомонд собрался на виду поэта
на праздник знаковый, что диву лишь даешься;
на отдалении колокол церквушки местной,
в день храмовый ласкал Обетованную,
слагавшей стих беглый - постмодерн;
еще лоза ,увешанная кистью виноградной,
тепло вбирала месяца последнего, осеннего;
и роза в малиновом полубутоне,распахнувшись,
на ветерку дремала, умиротворенная теплом.
Деваться некуда Обетованной,
как жить внутри самой себя—
одна лишь радость,
наслаждаться уходящим ноябрем,
спешившим в зиму устроиться,
и в соучастники призвать культурного героя,
с цветущей веточкой терновника,
принесшей миги вдохновений, поэту,
несгоревшему в пылу метаний критиков,
дотошных и всезнающих про бытиё воронье!
На смену вскоре декабрь пожаловал,
сняв шляпу фетровую, разбросал пригоршни
дождя со снегом, мокротою насытив природу,
и ворон суетливый, промокший и осиплый
с подружкой галкою судачили под веточкой терновника,
не сбросившей цветение,
крылом оберегая от потоков смешанных.
Порывы зимние влюбленных охватили,
и смыли предмет, заговоренный свыше,
рассыпался букет,упав на воды талые;
и вспыхнул, став краше на удивление пернатых;
сокровище заморское, цветущее, не угасало
во мгле кромешной и мокряди сплошной,
как будто некто разжигал камин дровишками;
у зазнобы-галки стресс случился, закаркала подружка,
что испугался день, и стал вдвойне темнее,
пространство охватилось зыбью,
как вороново крыло,
ни зги не видно, хоть караул кричи!
Ворон, как поэт отметил выше, мудрым слыл
среди собратьев оных, возлюбленной поклялся,
что осветлит он день погрязший в сырости,
из неволи солнце вызволит
и вырвет облако из туч;
метель сплошной лавиной путь перекрыла,
лишь демиург голову свернул под самое крыло
выразившись черным камнем у разгулявшей
непогоды и карканьем противным охватил пространство,
ворону пока неясное.
Летел так долго,
что тело стало клонить к низине,
спикировав, себя увидел на пустыре, скользнул,
покрывая местность криком сиплым,
-Что за земля?- спросил себя залетный,-погружена
в молчанье, где же купина неопалимая?
Прохаживался долго в поисках поляны маков,
вдыхая запах приторный,
да ветер не колышет травку милую;
клюв подвел, щипнул,
да сплюнул —горька особа!
-Ну что ты оборвал цветы неопалимой купины?-
из под земли раздался голос глуховатый;
ворон приподнялся, усмотрев кустарник,
залитый солнцем и потому невидимый вначале.
Герой наш отбежал, глаз прикрыв крылом…
приметив камень неподалеку…приблизившись,
услышал гул, вода что ли шумела в подземелье?
Пытался ворон камень сдвинуть крылом широким,
да силы все истрачены в полете были,
осталась злость одна ,её-то взял пернатый за основу,
разогнался с такою быстротой , что качество воронье
под камень просочилось и… тот поддался!
Погода черная мозги проела рифмою,
и днем, и ночью серым декабрем
покоя нет от наважденья мигов,
пламенем охваченных, но не сгораемых ,
лишь стоит ухватить его,
тогда тот миг блаженствует, стремясь на волю;
не слышно крика птичьего, не видно неба,
чернота заполонила ,закрыла звезды,однако,мозг,
как тот терновник, огнем неопылённый, наедине
с собою торжествует, погодой мрачною напившись вдоволь,
принимая в качестве лекарства эфир летучий,
божьим промыслом ниспосланный.
И завершая повествование о демиурге,
ворвавшемся под мигом бойким в сознание потустороннее;
поток воды морской наружу хлынул,
обдал спасителя и высветил поляну маков красных,
ушедшую под землю во время паводков;
опьянев от ароматов, летал, как ошалелый,
дивясь на куст, воскресший, в шипах усыпанный,
цветущий, в язычках огня подёрнутый.
Исколов язык до крови ,изранив тело,
вырвал клювом настырный ворон
ветвь самую красивую ,неопалимую,
и ввысь взметнулся, оставляя след кровавый за собой;
пронес он белый знак в декабрь черный,
в ореховые заросли родной земли, где обитала
подруга галка, в тайне от несносной круговерти.
Доставленная веточка терновника
и под мокротой не угасала,
выбрасывая масла эфирные в застывшую
природу и наступила передышка в декабре,
следом выглянуло солнце ,
и сырость вобрала в себя,
и закружились стаи воронов больших и малых,
каркая безумно: -браво ,браво, ворон черный!
В природе ощущалась тоже нестабильность некая,
облачившись повсеместно в одежды темно-серые,
застыв ветвями, в пост вошла вселенная в покрове переменчивом,
и ворон одинокий, умокший,
не каркал, по крыше суетился ,боясь встревожить
явление по виртуальной связи ,
обозначенной купины неопалимой;
и выполняя роль связного, потомок Ноя объявился
в новолуние, в покоях царских с веточкой терновника
в бутонах, расцветших тотчас в ощущениях превратностей-
и посему так долго Обетованная,
обозначавшая, повторимся, душой поэта ,
искала слово, цветку подобное, сплетая венок словесный,
в неопавших лепестках веточки терновника
с полуострова Синайского, расположением своим духовным.
Ноябрь 2014--23февраля 2015-й,март 2022-й суббота