I. ШКОЛА
(Allegro moderato)
Мы учимся лавировать посреди дождя,
Зыбкие кольца волнами разбивать,
Огибая струи на полном ходу,
Обгоняя пенные пузыри.
Хлопают калитки по всей деревне,
Бегают собаки по всей деревне,
От беды нечаянной заперты ставни,
От гостей нерадостных заперты двери.
Прежде было холодно от своих забот,
После будет холодно от чужих сердец.
В избу кто-то просится переночевать,
От озноба звонко зубами стуча.
Только не оступись в потоках мутной воды,
Только не заблудись в тенётах пенистых струй,
Влажный мир столетьями жадно пей –
Научись лавировать посреди дождя.
13–15.09.1992 AD
II. АВИАКАТАСТРОФА
(Vivace presto)
Небо пишет за меня,
Небо плачет за меня.
Слишком много нам одним
Светло-льдистого огня.
Разлучённые с собой,
Разобщённые в себе –
Так и рвались в душный бой,
Так и лезли на рожон,
Обречённые судьбе,
Обручённые с судьбой.
На пол-лезвия ножом
Погрузившись в чью-то плоть,
На пол валится сосед,
Наглотавшись пустоты
И бледнея на лету.
Есть в запасе три версты,
Иглы мёрзлые комет
Заполняют пустоту –
Лица бледные колоть,
Маски твёрдые надеть,
Лица мёртвые прикрыть.
Рокот сердца, пламя дня
Наливаются сильней,
Обрываются больней:
Три версты и сорок дней
Небо слышит за меня,
Небо дышит за меня.
03–07.09.1992 AD
III. ГЕРОЙ
(Lento)
Ты – кукла,
которую хозяин ещё в детстве сломал от злости,
когда его не пускали на улицу
после шести вечера.
Ты – гвоздь программы,
начавшейся в кабаке за полночь
и грозящей завершиться только с рассветом,
когда за столиками
не останется ни одного человека.
Ты – пустой вагон,
отцепленный нарочно для того,
чтобы поставить его на запасной путь
и вдоволь натешиться битьём стекол
и сочинением непотребных надписей.
Ты – дневник великого человека,
лежащий в музее на соседней улице,
придавленный пылью и стеклянным колпаком,
сплошь исписанный на полях
комментариями учеников и последователей,
состязавшихся с учителем в идиотизме.
Ты – герой дня,
который аккуратно наступает
каждые двадцать четыре часа –
несмотря на то,
что всем это надоело до смерти.
Смотри не опоздай –
распродажа начнётся, как всегда, в десять,
и привратник уже высматривает в толпе
твои синие, нахальные, глупые,
осточертевшие ему за столько лет глаза.
29.09.1992 AD
IV. НЕВЕСОМОСТЬ
(Allegro ma non troppo)
Там по пути угрюмый мост,
А под мостом вода шумит.
Мне скоро будет хорошо.
Наверно, будет хорошо.
К зелёной травке тянет груз,
И тяжелеет голова,
А за мостом опасный лес
С рожденья каменно молчит.
Всё будет лучше, чем тогда,
Всё будет горше и быстрей,
Полёт стремительный застыл,
Висеть над заводью невмочь.
Мы разрушаем на века
И разрешаем насовсем,
Мы раздвигаем берега,
Чтобы проход освободить.
Вельможный падает рукав,
Возможный близится исход.
Застыл недвижно мглистый пик,
Надевши тучу набекрень.
О чём же спрятанных спросить,
Завидя блеск иных палат?
Мы приучаемся блестеть
В тенётах каплями росы.
Бесплотный, долгий длится звук,
Чумной сгущается туман.
Болото весело живёт,
Здесь свет подводный по ночам.
Здесь свет белёсый по ногам,
Здесь резь кровавая в траве,
Осока с болью пополам,
Да бубенцы на стебельках.
В осоке трепетной завис,
В кустарник бережно вплетён:
До вожделенной глубины –
Чуть меньше шага, но нельзя,
Застрял и не освобождён,
Окутан токами лучей,
Опутан сетью на весу.
Тенёта рвутся невзначай,
И сокровенная роса
Вся испаряется тотчас.
Мне скоро будет хорошо.
Нам скоро будет хорошо.
Конечно, будет хорошо.
08.10.1992 AD