В ее купе не свет, но и не тьма;
В окне мелькают райские сады.
И туфелька ее как нож остра,
И платье цвета меркнущей звезды.
Войдешь в вагон, поставишь саквояж —
И ты пропал на пару сотен лет.
И вся она — сияющий витраж
Той церкви, что давно в помине нет.
Перекреститься хочется, но вот
Архангелы смеются над тобой
И шепчут: "Подожди, она уснет —
И выйдешь ты на станции пустой.
Вдохнешь, как прежде, запах пряных трав
И поездов ушедших сладкий дым.
Ты завоюешь сто чужих держав
И город на реке возьмешь один".
Но что теперь до старых городов,
Когда в купе не свет, но и не тьма.
Когда ты хочешь губ ее, не слов,
Хоть вся она — библейская строка
Из Песни песней. Дикий виноград
Созрел под взглядом пристальным твоим.
Закрой купе на ключ — и этот сад
Откроет тайну, словно серафим;
И платье цвета меркнущей звезды
Густым туманом ляжет на полу.
Вот первый день творенья, посмотри!
И было Слово. Я сказал: "Люблю".