Я знаю, никакой моей вины
Нет вовсе в окончании войны,
Какую называли мы любовью.
Мы были так беспечны и пьяны –
Бездетного отечества сыны,
Надтреснутые, с раненым здоровьем.
История, недель ускорив бег,
Сыграла на архангела трубе.
Надежды карие глаза воловьи,
Смотря с недоуменьем из-под век,
В отчаяньи разлегшись на траве,
Невнятное мычали по-коровьи.
А там, вдали, снарядом за снаряд
(Те, что рвались в обратную подряд) –
Слова твои, мицелий Хиросимы,
Больной цветок обиды расцветал:
Горели кости, плавился металл.
Мы воева- люби- невыносимо.
На камуфляж торжественный наряд
Сменяя вмиг (пускай огнём горят
Несносных дел златые эполеты),
Мы за отрядом – ждать зачем? – отряд
В бой отправляли (громкое ура!),
Художники, убийцы и поэты.
И дно любви моей разбомблено.
Крест-накрест не заклеивай окно:
На дне стеклу нет дела до теченья.
Нас рыбий глаз покажет нам в кино.
Нет смысла говорить коровам «Но!»
То не война была – опять ученья.