Большой лобастый пес уснул под дверью;
чтобы открыть - приходится будить...
Река тихонько горлышко полощет
в весенней темноте, а мне - входить!
В доме большом - ни звука. Девы уснули;
им в пять утра нужно снова не пить, не есть,
не говорить - только мантрой, как тысячерукому
с белым сияющим телом Будде. ОН - здесь;
тихо в одиннадцать лиц улыбается фикусу,
спящему чуть тревожно от сквозняка.
Девушки чтят тибетскую чудо-традицию,
чтобы стать Буддой с телом в цвет молока.
Я завернусь в салатовый спальник, задвину
молнию - шепотом, с трепетом к девичьим снам.
С девами рано, еще до рассвета - с повинной,
в синей пустой темноте, - отведу себя в храм...