Куда пропали городки,
Где все играли в «городки»,
Где деда бита стоит не бита
В углу грозна и тяжела?
Таранкой тянет из окна,
За ним, конечно же, - весна
Предмемуарно зелена.
На ёё фоне
Висят лещи и окуньки,
Сместив трусы, штаны, носки,
Без солнца сохнуть от тоски,
Не без разгона
В тылы с балкона.
В ходу - Пикуль, Морис Дрюон,
Вскрыв ногтем свежий «Беломор»,
Под папиросу
Читает крестный.
Страницы — в крошках табака,
Там чья-то чёрная рука
Увековечила себя
На двадцать пятой,
Оставив пальчики светить,
И превратила в детектив
Руа прокля́тых.
На ужин ставятся на стол
Сковорода и разносол:
Грибы с картошкой.
Её хватаешь жадным ртом
И запиваешь молоком
На зависть кошке,
Которой нет и всё — привет.
Махнув одну-две стопки дед,
Благополучно
Включает древний «Горизонт»,
Пытается запеть Кобзон,
Но переклю́чен
На что получше.
Следим запоем нынче мы
За поворотами судьбы
Гардемаринов:
Машную ищет Харатьян,
Боярский — подлый интриган,
И все - любимы.
Во всю гонятся чаи
Баранки, сушки, сухари,
Варенье - в банке.
Под тридцать мамке.
Летит с горы СССР,
Чего давно хотелось всем,
В талонной давке.
Всё ждали, вот и дождались:
Такой бывает раз за жизнь
Счастливый случай.
Надежды - полные штаны,
Что мы кому-то там нужны,
И - станет лучше.