Роковая клятва - Роман в стихах

ВМЕСТО   АННОТАЦИИ



Я понял то, что слава бренна.
Я понял то, что власть пуста,
когда мораль при ней разменна,
когда преступлена черта.

И войнам нету оправданья
и клятвам, данным сгоряча.
Роман - как повесть покаянья,
как давней памяти свеча.

Рассказ про связь реинкарнаций,
про горе, радость, тайну тайн,
про столкновенье братских наций,
про актуальное всегда…


Музыкальная иллюстрация к данному роману
мой симфонический проект MuzAlchemy «Музыкальная Алхимия»
https://www.youtube.com/channel/UCRaPhEcT_okdOjAU8XXIXKw
Плейлист The Fatal Oath



ТОМ I. ФАВОРИТ ФОРТУНЫ



«Вся жизнь – как пламя на ветру» –
Такой эпиграф изберу.



ГЛАВА 1. РОК АЛИСТЕРА 



Затишье лунное ночное
царило сонно над землёй.
Холмы за горною грядою,
в садах поместье над рекою –
объяты были тишиной.

Не спал Уильям до рассвета.
Прохладный ветер дул в окно.
Он вниз спустился.
                - Как давно
отец уехал?
                - В десять где-то,
ещё вчера, милорд. – Лакей
ему ответил. Тяжелей
в душе, тревожней как-то стало.
- Когда вернётся, не сказал он?
- Мне жаль расстроить Вас, но – нет.
Не спится Вам?
                - Я прогуляюсь. –
Он вышел в сад, вернуть пытаясь
покой. Примерно десять лет
ему в ту пору было. Чувство
тревоги сильной сжало грудь.
Не отогнать и не уснуть.

- Прогулки ночью – безрассудство! –

Услышал голос за спиной
и обернулся.
                В лунном свете
стоял отец. – Прогулки эти
опасны, Вильям! Здесь не стой!

Отца был облик совершенен.
Красив, бесстрашен и надменен.
Глаза небесной синевы,
что смотрят в душу, без преграды
читая в ней. Заметить надо,
с трудом поверили бы вы,
что был он смертным человеком.
Такой необычайный взгляд,
Владел секретом будто неким,
Который страшен или свят.

По ветру развевались кудри,
Как лён, спадая ниже плеч,
сияя в лунном перламутре.
Готов он выхватить был меч,
опасность, будто, ожидая.
И воля виделась стальная
во всем: манеры, взгляд и речь.

Он был одет в камзол расшитый
златым узором, тёмный плащ.   
Взглянул на дом, плющом увитый.
А взгляд, казалось, леденящ.

И звали оного Алистер
МакЛелланд, где-то тридцать пять
ему тогда было, видать.
Он огляделся очень быстро,
на лес и в сторону крыльца.

Смотрел Уильям на отца,
сказав: «Могу ль спросить...?»

                -  Уильям,
не сыпь вопросов изобильем.
Я за бумагами сюда
и уезжаю.
                - Снова?
                - Да!

Алистер был весьма встревожен.
Он посмотрел опять на лес,
меча придерживав эфес,
который золотом из ножен
сверкал. Под деревом коня
он быстро привязал.
                - Меня
ты понял? – В дом! – Вокруг – опасно!
Зачем рискуешь ты напрасно?

- Я ждал тебя…
[АЛИСТЕР]
                - Когда б не я
сюда явился, а? Погоня -
за мною! В дом скорее, - понял?

Он был советник короля.
В осанке виделось величье.
Ему Дамфрисская земля
и Галловей – всё приграничье
земель шотландских до равнин
английских здесь принадлежало.
И герцога почётный чин,
и званье первого вассала.
король Шотландии вручил
ему, как то и надлежало
за храбрость, патриота пыл.
   
[УИЛЬЯМ]
- Скажи, отец....
[АЛИСТЕР]
                - Сейчас не мудро
вопросы ставить. Скоро утро.
Успеть мне нужно!
[УИЛЬЯМ]
                - Но куда?
[АЛИСТЕР]
- Покинуть здешние места.

Одной рукой держал он книгу.
Была завернута она
в сукно, хотя слегка видна
обложка с камнем сердолика.
- Позволь взгляну, отец!
                - Не трожь!
- Что в ней?
                - Старинные заклятья.
Не смей! 
                - Отец, желаю знать я!
- Вопросы ставить мне хорош!
К крыльцу! – Услышал топот конский
Алистер. – Поздно! – Нет! – Скорей
укройся там среди ветвей!

Как горец быстрый каледонский,
рывком он сбросил наземь плащ,
из ножен выхватил палаш.

К нему три всадника скакали.
- Предатель, книгу нам отдашь! –
Ему наездники кричали.
Сверкнули лезвия из стали:
все трое вынули мечи.

[АЛИСТЕР]

- Я – никогда!

                - Ты, – ближе к дому. –
Один скомандовал другому. –
Мы окружим, вперёд скачи.

Все трое спешились.
                - Предатель!
Один сказал. (Со всех сторон
Алистер ими окружён).

[1 ВСАДНИК]

- Ты предал нас тщеславья ради ль?
Ты предал Орден! 

[АЛИСТЕР]

                - Предал я ль
(однако странная мораль),
не Вы, которые скрывали
от нас те знания, что здесь? –
На книгу указал он. – Ждали,
что вам служить срок буду весь,
когда могу я быть владыкой
над всем и вся?

[1 ВСАДНИК]

                - Какая спесь!
Хоть власть была твоя великой,
не отведёшь ты гибель книгой!


- Со мною вам не совладать! –
Алистер молвил зло и гордо.
Меча он стиснул рукоять
и отразил ударов пять.

[2 ВСАДНИК]

- Не знали мы, что подлый вор ты!
Ты главный преступил запрет,
укравши книгу. Мой совет:
верни, Алистер, книгу, или
получат в сердце по ножу
твои жена и сын.

[АЛИСТЕР]
                - Учли ли,
что я семьёй не дорожу?
Убейте их!.. [«…И я не дрогну». –
Уильям только услыхал.]
…И наконец разрушьте догму,
что на шантаж я падок стал!

Летели сотни ярких искр,
когда встречалась с сталью сталь.
Дрались отчаянно. Алистер
удары ловко отражал.
Его теснили к речке трое.
Врага ударил он ногою,
и выбил у него кинжал.

 [АЛИСТЕР]

- Как долго к этим знаньям шёл я!
За них платил терпеньем, болью.
Пойду я ныне до конца!

Смотрел Уильям на отца.
Он дрался с ловкостью бойца.

Опять удар – и вот раненье 
Алистер одному нанёс.
Другой сказал с остервененьем:

[1 ВСАДНИК]
- Как смеешь ты, проклятый пёс?!
Ты не прочёл те строки тайны
из книги. Знаем мы вдвоём.

[АЛИСТЕР]

- Как хочешь, так и посчитай, но
игру на равных мы ведём.

[1 ВСАДНИК]

- На равных? Нет! Лишь я хранитель
священных тайн. И долг мне дан:
их от людей беречь, профан!
Магистр братства – я – властитель!
И над тобой свершу я суд.
А вы – свидетели мне тут. –
Сказал двоим он.

[2Й ВСАДНИК]

                - Да, учитель,
клятвопреступники умрут!


[1 всадник (магистр)]

- Ничто не значат братстве дни те ль
Тебе, обеты наконец?
Вот шанс раскаяться, гордец!

[АЛИСТЕР]

- Я в братстве был для этой цели.
 (На книгу указал)

[1 ВСАДНИК]

                - Подлец!   

[АЛИСТЕР]

- А вы считали неужели,
что мага свой талант раскрыть
я откажусь; смогу быть верным
запретам вашим лицемерным?
Обмана я распутал нить.

От нас вы знания скрывали,
чтоб нами править и страной.
Я верил в Орден ваш вначале,
но понял: верою пустой.

Магистр в тёмном капюшоне,
сказал: «Я, казни узаконив,
решенье мудрое избрал…»
 
И был Алистер в руку ранен,
и книгу выронить пришлось.

[1 ВСАДНИК]

- Конец, презренный северянин!

В глазах его сверкнула злость.

[АЛИСТЕР]
- Конец я вам троим устрою!

И грянул вновь оружий лязг.

Стоял Уильям за листвою.
Его скрывал огромный вяз.

Мечи сверкали и кинжалы.
Стоял в шагах он тридцати,
но что-то будто бы мешало
ему чуть ближе подойти.

Алистер, делая защиту,
врагов пытался оттолкнуть,
но ранен был смертельно в грудь.

- Ну вот, МакЛелланд, мы и квиты!
Роняет меч Алистер вмиг.
- Нет! – Вильяма раздался крик.

Тому значенья не придали. 
Сверкнул последний отблеск стали.

[АЛИСТЕР]
- Грэнвиль, пословица права,
что власть не делится на два.
С тобой покончу я в два счёта!

МакЛелланд стал вполоборота,
рукою рану он зажал,
второю – выхватил кинжал,
но первым враг нанёс раненье.

«Признай, проклятый, пораженье!» –
Алистер ранен, наземь пал.

Магистр вмиг хватает книгу
и прочь к коню бежит.
                - Умрёшь!  –
Алистер крикнул, бросив нож
в него… Но – промах, – в лошадь. Дико
та ржёт, вставая на дыбы.

- Алистер, силы уж слабы
твои для дел привычно подлых! –
Один сказал. И трое в сёдлах
скакать готовы были вон.

[АЛИСТЕР]
- Клянусь, я буду отомщён!

[1 ВСАДНИК]

- Алистер, много жизнь сулила
тебе, ты наделён был всем.
Как ни прискорбно б это было,
но жить тебе минут пять-семь!

Струилась кровь, Алистер силы
терял, проклятье крикнул вслед.

«Вы безнаказанности ждёте?
Так знайте: встретите рассвет
последний вы на эшафоте!

[1 ВСАДНИК]
- Алистер, нам не угрожай!
[АЛИСТЕР]
- За все заплатишь, негодяй!

[1 ВСАДНИК]
- Мы ввек проклятий не боялись.

И трое всадников скорей
своих пришпорили коней.

Когда все трое скрылись зА лес,
к отцу Уильям подбежал
и на колени он упал.

[АЛИСТЕР]
- Уилл, дай руку мне! Скорее!
Вот так. Чем дальше – тяжелее
мне говорить.
[УИЛЬЯМ]
                - На помощь!
                - Нет,
не нужно звать людей… – В ответ
сказал отец. – Тебе я должен
пред смертью важное сказать.
- Ты не умрёшь!
                - Мой жребий брошен. -
Рассвета мне не увидать.

Собрав остаток сил и воли,
он закрывал глаза от боли,
собой пытаясь овладеть.
и говорил без перерыва,
без лишних пауз, торопливо,
стараясь всё сказать успеть.

- Уилл, ты должен мне поклясться:
тем тайным знаньям обучаться,
какими я владел в свой час.
- Клянусь!
                - Связала клятва нас
давно, когда-то в прошлой жизни.
Ты не поймёшь того сейчас.
Точней – не вспомнишь. Воздержись мне
вопросы ставить. Ранен я
смертельно за заклятий книгу.
Вступивши в тайный орден, я
их предал проклятую лигу.

Уильям, моему врагу,
Магистру Ордена, возмездье
воздать ты должен, слышишь?
                - Месть я
клянусь воздать!
                - Будь начеку
всегда. Коварен, будто змей, он.
Им ряд преступных дел содеян.
Он – также маг, хотя слабей
меня. Довериться тебе лишь
могу я. Ты сдержать сумей
обет!
           - Сдержу, клянусь! Не веришь?
- Верю, иначе бы не брал
с тебя я слово. Мы похожи. –

Он руку сына крепче сжал. –

Как я, ты магом станешь тоже.
- Да, я бы этого желал.
- Предвижу… знаю всё…  – (Раненье               
второй рукою закрывал
Алистер). – Помни, отреченье
от чувств укажет верный путь.
Не можем мы с тропы свернуть
таланта тайного. Мы – маги
и наша магия – стихий.

Тебе довольно ли отваги,
чтоб чувствам всем сказать: «Почий!»
и оставаться одиноким,
иметь могущество взамен?

- Да… Да!
              - С тобой мы сходны многим.
- Обет не будет мой забвен!    
- Клянись теперь от наслаждений
отречься и увеселений
в грядущем.
                - Я клянусь.
                - …Тот плен
страстей, желаний притупляет
способность к власти колдовской.
Возьми, Уильям, меч вот мой. –

Он руку сына возлагает
своей рукой на рукоять
меча. – Уилл, ты должен знать
его эфес венчают руны –
стихии знаки… Я ковал
его сам в кузне ночью лунной.
Хранит владельца ритуал.

Прошу последнее: ты должен
вступить в их орден. Книгу ту
найти, хоть как бы невозможен 
казался долг сей.
                - Не сочту
я трудным это. Но когда же
вступить я должен?
                - Десять лет
спустя.
               - Тебе даю обет!
- Нерасторжима клятва наша.
- Что в книге той?
                - Большая власть.
- Над чем?
                - Стихией. Ключ таится
заклятий на её страницах.
Найти, прочесть, пускай украсть 
ты должен будешь. Помни, знанья –
лежат в основе пониманья…

Ещё одно: огню мой прах
предать прошу. Я иноверцем
умру на этих берегах.
- Даю обет с тяжёлым сердцем.

               
Горел над склонами рассвет.

[УИЛЬЯМ]

- Отец, отец! – Молчал тот. – Нет!

О, слишком молод ты для смерти!
Они расплатятся все. Верь! – Те
слова он пылко произнёс,
сдержать не в силах больше слёз.


Бессилье, горечь, опустелость
в душе творились. И хотелось
кричать… неистово кричать.
"За что мне те страданья, Боже?
Он был мне всех людей дороже. –
Я не успел о том сказать…"


ГЛАВА 2.  НА РАССВЕТЕ – НАПОМИНАНИЕ


«Опять тот сон! – Вскочил с постели
Уильям. – Хоть 15 лет
с того момента пролетели,
но снова снится мне обет,
что дал отцу я в 10 лет.

Уильям встал, отдёрнул шторы,
открыл окно. Еще темно.
Подумал: «Верно, утро скоро.
Пройдусь. Не спится всё равно.»

Прошёл Уилл по коридору.
Зажёг свечу. И со свечой
спустился лестницей крутой.

Из камня тёмного ступеньки
слегка сияли под луной.
Хотел сойти он вниз. У стенки
ещё один он сделал шаг, –
и двери распахнул сквозняк.
То были двери оружейной.
И ощутил Уильям дрожь.
«Не запирают двери что ж?
Весна, а холод нешутейный!»

При свете полной он луны
вошёл и замер у стены.
Среди иных семьи реликвий
на видном месте под гербом
был меч отца. И сын влеком
незримой силою великой,
из ножен вынул меч отцов.

«Прости, отец, я не готов.
исполнить прошлого обеты,
в которых смысла больше нету…»

На стол поставил он свечу,
провёл рукою по мечу.
Как зеркало, сверкала сталь, и
отца на ней инициалы
сплетались вензелем «А.М.»

«Зачем я снова здесь? Зачем?» –
Вопросом этим задаваясь,
уйти (но тщетно всё) пытаясь,
окинул долгим взором сталь.
Работы каждая деталь
от острия до рукояти
пленяла дивной красотой.

Взглянул он на клинок стальной.
И в отраженье за спиной, 
в клинке, как в зеркале, увидел
он образ своего отца.

Он - за спиной? И отшатнулся
Уильям, в страхе оглянулся.

Но за спиною – никого.
И снова смотрит в отраженье:
себя лишь видит одного.
И отмахнувшись от виденья,

Уильям бросил меч на стол
и быстро вниз во двор сошёл.

Мерцали в небе ярко звёзды.
Качались лодки на волнах.

В рубашке легкой и штанах
по саду быстро он прошёлся
и, сев на пирсе, закурил,
и взор на волны устремил.

Прибой плескался и боролся,
с ветрами будто; с рёвом, злясь,
кипел холодной белой пеной;
взвивался брызгами; катясь,
волной бросался здоровенной
на берег; после, отступив,
готовил новый уж порыв.

Опять тревожит память детства. 
Куда от памяти той деться?


Он вспомнил снова отчий двор,
Прощальный вечер. Хоронили
его отца. Всё явно было
в воспоминаньях. Склоны гор
туманной дымкой застилались.
Собрались все. Пылал костёр.
Едва стенанья раздавались
людей. Но плач тонул в ветрах
на мрачных тех похоронах.

Уильям в тот момент прощальный,
в огонь вгляделся погребальный,
на меч отцовый опершись.
И увидал в огне виденья:
Отец заклятья молвил в высь –
и ветры тут же поднялись:
и мир накрыло будто тенью.   

Прикосновение руки
к плечу – Уильям огляделся,
но люди были далеки.
Один кленовый лист вертелся,
в порывах ветра у реки.


«Почувствуй силы колдовские,
незримый дар не отрицай,
и сможешь ты призвать стихии!» –
Услышал голос он отца. 

Не бойся сил потусторонних.
Одна лишь воля тут права.
Заговоренный меч в ладонях
врагов повергнет, но сперва
услышь и повтори слова:


«Не в силах противостоять
мне ветры, огнь, вода, земля.
Я властен силу всю объять!
Извечных тайн хранитель я!»

Наречье странное за тенью
Уильям громко повторял.
И поднялось в реке волненье.
Сильнее ветер завывал,
и волны бились о причал.
Стояли все в оцепененье,
не понимая. Ливень лил.
Огонь сильнее разгорался,
природе будто вопреки.
И дом зарницей озарялся.
Сильней волнение реки
вздымалось. Вот стихии сила
все мысли, чувства захватила –
и он всевластье ощутил.

В огне виднелся новый образ:
где он стоял перед отцом,
но не ребёнком был, а взрослым.
их разделял огонь столпом. 

Сказал отец, смотря на сына:
«Ты кровь свою смешал с огнём.
Без дара в жизни всё – пустынно.
Не смей об этом забывать!»

Уильям взгляд отвел на руку.
С пореза через всю ладонь
сочилась кровь, текла в огонь.
А гром гремел на всю округу. 

«Уилл, клянись не колдовать!» –
Той просьбой был он отвлечённым
от всех картин. Взглянул на мать.

[УИЛЬЯМ]
- Быть может, мне поклясться память
отца предать?
[Мать]
                - Уильям, знай,
те чары – грех.
[УИЛЬЯМ]
                - Прошу избавить
меня от поучений!
[Мать]
                - Край
родной тогда покинешь. В доме
не потерплю я колдовство!
[УИЛЬЯМ]
- Тогда позволь уехать! Кроме
просить не стану ничего!

[Мать]
- Увы, тогда навек проститься
придётся нам. Не сможешь ты
сюда вернуться, раз пусты
слова мои. Езжай в столицу!
Тебе я денег дам и слуг.
Навек родной покинешь юг.
Когда поедешь ты учиться, –
так, может быть, перемениться
удастся помыслам твоим.

[УИЛЬЯМ]
- Ты ничего не понимаешь!
Того, кто был мне дорогим
я не предам!
[Мать]
                - Не уважаешь
меня, как он совсем. Ступай,
Уильям, вещи собирай.
[УИЛЬЯМ]
- Да хоть мир целый отречётся,
навеки от меня пускай,
я не предам отца! Бороться
я буду, боль презрев и страх! –

Со злостью крикнул он в слезах
и убежал оттуда.

                Вещи
в карету были снесены.
К окно свирепо ливень хлещет.
«И ты не чувствуешь вины?» –
Спросила мать.
                Захлопнул дверцу
лакей, как тот успел усесться.
Не глянув, слёз не обронив,
остался Вильям молчалив.
Под ливнем мокший старый кучер
приказа ждал.
                «Не стой! Пора!» –
Раздался возглас. Со двора
помчали кони вниз по круче.

Подумал Вильям: «Отчий край!
Я не вернусь. Навек прощай!»

***
«Навек забуду я о старом.
 Мне двадцать пять…» – Швырнул сигару
Уильям в воду, лёг на пирс,
смотрел на звёзды долго в высь
и слушал мерный гул прибоя,
на берегу лежа без сна.
Сияла полная луна.
Прибоя рокот успокоил
смятенье бывшее в душе.
И в ней покой царил уже.

Но сон не шёл, лишь так – дремота
до солнца алого восхода.


***

Светало. Яркий ореол
лучей в тумане над водою
короной огненной расцвёл.
Прибой светился бирюзою,
слабел, и вот – совсем утих,
Сияла гладь пучин морских
дорожкой солнца золотою.

Витал повсюду запах роз,
и доносились крики чаек.
Лучи лились, сады венчая.

Лакея голос произнёс:

- Милорд! О, Вы не спали в доме?!

- Мне тут спокойней на ветру. –
Сказал Уильям в полудрёме. 

- Гонец приехал поутру
от короля. Сказал: вам должно
приехать к королю не позже
восьми.
                - И что же рано столь?
 - Его Величество король
велел вести переговоры
с послом английским Вам.
                - Ну что ж…
Ступай! Я буду в доме скоро.
Пока карету запряжёшь.


ГЛАВА 3. ПРИ ДВОРЕ

Уильям жил теперь в столице
и был придворным короля.
Король, к нему благоволя,
своим советником назначил
его, хранимого удачей.
Уильям был честолюбив,
богат, несказанно красив.

Он прибыл к замку пополудни.

- Хоть опоздал, всегда готов
сослаться на дела и будни
«державных истовых трудов». –

Шептались за спиной лендлорды. –

Он вышел из кареты гордо
и был шикарно разодет,
в расшитый золотом жилет,
штаны и белую рубашку,
и плащ по моде нараспашку.

Шитьё наряда – в тон кудрям,
что рассыпались по плечам,
на тёмный плащ копной спадая.
И герцогская перевязь,
камней огранкою светясь,
наряд венчала, золотая.
Её расшитая парча
держала ножны для меча.

Дорога через сад лежала
его к монаршему дворцу.
Он, подойдя уже к крыльцу,
увидел даму. Собирала
она нарциссы и была
весьма красива и мила.

 
Он ей сказал:

                - День добрый, леди!
Прекрасны, как всегда!
                - Уилл,
ты, как всегда, сегодня мил.

И ей цветок в секунды эти
он протянул - и вот заметил,
что графы – Кэмпбелл и МакКэй
на них смотрели в час же сей.

Она внезапно покраснела.
Он улыбнулся. – Их ли дело?

- О нас болтают.
                - Графы те ль?
Я вызову их на дуэль.

- Ах, не рискуй!
                - Пустяк!
                - Ну что ты!
Я ведь волнуюсь за тебя!

[УИЛЬЯМ]
- Приятна мне твоя забота.
Ведь так заботятся, любя?..

Она взглянула на Уилла.
И покраснела снова лишь.

[ДЖУЛИАНА]
- Её Величество просила
меня зайти.
[УИЛЬЯМ]
                - О, ты спешишь?

[ДЖУЛИАНА]
- Не будет двух сегодня фрейлин.
В отъезде обе – Мэри, Эйлин…

[УИЛЬЯМ]
- Могу минут хотя бы пять
с тобой прогулки ожидать?
[ДЖУЛИАНА]
- Конечно да. Была бы рада
оставить дольше я дела.

[УИЛЬЯМ]
- Поговорим под сенью сада.

Под руку Джул его взяла
и не заметила нисколько
как обронила там заколку.

Заколку оную подняв,
незримо подошёл к ним граф
военной выправки, с усами,
тот самый Кэмпбелл, граф Аргайл,
камзол поправил с орденами
и, дважды кашлянув, сказал:
 
- Весьма, конечно, извиняюсь,
что я в «беседу» к вам вторгаюсь.
Но вас, графиня, королева
в своих покоях заждалась.

Король же – вне себя от гнева:
посол английский прибыл. Вас
о том, МакЛелланд, известили?
[УИЛЬЯМ]
- Не сомневайтесь в этом, граф!
[КЭМПБЕЛЛ]
- Но ждать заставить в вашем стиле
себя иных? Иль я неправ?
[УИЛЬЯМ]
- Трактуйте так, как вам удобно!
Ведь, мистер Кэмпбелл, это вам
я право, несомненно, дам.

Тут Кэмпбелл глянул косо-злобно:
[КЭМПБЕЛЛ]
- Второй советник я! С послом
провёл бы сам переговоры!

[УИЛЬЯМ]
- О чём тогда все наши споры?
Ведите, только с королём
всё согласуйте!

[КЭМПБЕЛЛ]
                - Я б провёл, но…

[УИЛЬЯМ]

- Вам не доверили то?

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Полно!
Не в полномочии в моём!
Вы сами знаете подробно!
И, правда, спорим мы о чём?

[УИЛЬЯМ]

- Вести иные не способны
переговоры. – Вот о чём!

[КЭМПБЕЛЛ]

- Способны. Только утверждалась
всегда одна повсюду наглость!
И званье «лучший дипломат»
её приспешникам вручат.
Но петь советы кто им соло
позволит, став вблизи престола?

[УИЛЬЯМ]

- Простите, слушать недосуг
о пользе скромности потуг.

Ещё злобнее исподлобья
тут Кэмпбелл глянул на него.

[КЭМПБЕЛЛ]

- Вы откровенны!

[УИЛЬЯМ]

                - Большинство
поймёт, лукавством речи сдобь я?
Смышлёных мал, увы, процент –
поставить нужно всем акцент.

[КЭМПБЕЛЛ]

- Довольно, герцог! Берегитесь!
Почёт и слава – всё момент. 
Успех изменит! – Убедитесь!
На том поставлю я акцент.

[УИЛЬЯМ]

- Merci, за ценную услугу!


[КЭМПБЕЛЛ]

«Merci»? – У вас французский стиль –
уже во всём? Признайтесь ну ка!
Таких же взглядов и подруга?

Их Кэмпбелл смерил взором. – …Иль
в одних приветствиях и только?

И протянул он ей заколку.


[УИЛЬЯМ]

- Намёки ваши столь грязны,
что быть отплачены должны!

- Мне дурно! – Девушка сказала.

[УИЛЬЯМ]

- Дуэль – отплаты той цена.
На чести дамы нет пятна!
               
[КЭМПБЕЛЛ]

- Я верю вам. Крови немало
и так за войны пролилось.

Я извиненье приношу вам.
Уладим мирно мы вопрос?

[УИЛЬЯМ]

- Как дама скажет!

[ДЖУЛИАНА]

                - Я прощу вам,
сэр Кэмпбелл, дерзость вашу.

                Он
с ухмылкой сделал ей поклон.

[УИЛЬЯМ]

- Вы – дуэлянт, сэр Кэмпбелл, «честный»,
настолько «доблестью» известный,
что меч не исцарапан ваш
в боях. Их три-четыре аж,
пока сдавали вы экзамен.

Когда б учитель – не брат мамин,
вы долго фехтовальный плац
бы обходили, как паяц,
с поклоном всем на пересдачах,
доверясь «пламенной удаче».

Услышал Кэмпбелл их смешок.
От злости он затрясся дрожью.

[КЭМПБЕЛЛ]

- Видать, на клоуна похож я?

[УИЛЬЯМ]

- О, кто сказать такое мог?

Кто вас дерзнёт назвать паяцем, –
в дуэли с вами будет драться!

И Кэмпбелл, сжавши кулаки,
ушёл, краснея шутовски.

[УИЛЬЯМ]

- Вослед острить ему бы стань я,
когда бы он ловчее был?

[ДЖУЛИАНА]

- О чём же это ты, Уилл?

[УИЛЬЯМ]

- Да граф неловок в фехтованьи.
С него все пять учебных лет
смеялся университет.

Ах да...часы пробили полдень.
И в замке ждёт меня посол.

[ДЖУЛИАНА]

- До встречи!
                И, обняв подругу,
целует Вильям её руку.

Он удалился в сень алей
и к замку поспешил скорей.
 
- Уильям! Уж страною правишь? –
Его окликнул старый друг.

 [УИЛЬЯМ]
- Неужто? Старина МакТавиш!
 Когда вернулся в Эдинбург?
[БРЮС МакТАВИШ]
- Совсем недавно. – (В синем килте
он был, дублете золотом
и шляпе с брошью и пером)

[БРЮС МакТАВИШ]
- Я б годы хоть не проводил где,
но манит родина назад.

- Смотрю, английский ты наряд
Уильям, носишь. Перебежка
небось на сторону врага?  -
Заметил Брюс ему с насмешкой.

[УИЛЬЯМ]
- Да нет! Встречаю я посла.

[БРЮС МакТАВИШ]
- О да, ты – важная особа.
И здесь никак я не шучу. –

Он хлопнул друга по плечу.
И рассмеялись тут же оба.

- Спешу! И так я опоздал. –
Сказал Уилл ему с террасы. –

Да, во дворце сегодня бал.
На семь. Ты будешь?
                - Я ни разу
не пропускал ещё балы!
Я буду! Леди там милы.


***

Поднялся Вильям по ступеням:
вельможи кланялись пред ним,
всегда с радушием надменным
и провожали взглядом злым:

«Он не берет с людей налоги,
а те верны ему как псы:
за ним пойдут в мгновенье ока
на бой и в зной, и средь грозы.

А роскошь! Был бы поскромнее!
Затмил нарядом короля.
Казну ограбил, не робея.
Как носит вот таких Земля?»

Ему открыли дверь лакеи.

Его Величество король,
чье имя – Иен Баллиоль,
стоял, рассматривая карту,
и наступленье арьергарда
чернилом быстро отмечал.

Король в накидке был до пола
и в килте. Пояс украшал
его сверкающий кинжал,
не как наследника престола,
а горца, кто лишь воевал.

Белели в волосах седины,
хотя он не был стар. Картинно
он был спокоен, но покой
его, казалось, напускной.

- Уильям, наконец явился!
К полудню! – Ты не торопился! –

Сказал король, поднявши взгляд.
Уильям молвил:

                - Виноват!
[КОРОЛЬ]
- Всех, кроме герцога, и стражу
прошу я выйти в коридор.

Все вышли и лакеи также.

[КОРОЛЬ]
- У нас секретный разговор.
Присядьте, герцог.
                - Да, спасибо. –
Сказал Уильям королю.

- Взволнован я, Уильям, ибо…
Взгляни на эти письма! Их
мне шлёт король английский. Либо
мы подчинимся и страна,
либо опять нас ждёт война.

- Вассальный договор? – Читая
письмо Уильям лишь спросил.

- Уильям, тайна то большая
её тебе я доверяю,
как я когда-то доверял
и твоему отцу... Мне жаль:
не найдены его убийцы.

[УИЛЬЯМ]
- В былое нам не возвратиться,
а значит нужно боль забыть.
Давно страданья кубок дОпит.
Дела пора нам обсудить.

И перешел король на шёпот.
 
- Итак, к делам. Не выполняем
мы свой вассальный договор
перед английским вражьим краем.
Я молод был, в решеньях скор,
и подписал одну бумагу
на право Англии владеть
Шотландией. Ужасно ведь
признать такое: не для блага
страны; а чтоб трон взойти.
Такое, правда, – не в чести.

Я клятву дал: отдать страну им, –
но их желал перехитрить.
Недаром мы сейчас бунтуем.
Война в державе может быть.

В стране – английские солдаты.
От них страдает люд простой.

[УИЛЬЯМ]
- Нам время выиграть лишь надо.
Найти союзников…

[КОРОЛЬ]
                - …и в бой?
[УИЛЬЯМ]
- Посмотрим… На балу сегодня
будут французские послы.
Союз подпишем.

[КОРОЛЬ]

                - Превосходно!
Но времена ведь тяжелы!
Поможет кто? И дружбы ль ради?               
В Шотландии немало знати
решили Англии служить...

[УИЛЬЯМ]
- К предателям доверья нету.
И враг не будет их ценить.

[КОРОЛЬ]

- Признаться, я не ждал ответа
такого! Я боялся, что
воздал ты Лондону обеты.
Но ты нам верен, как никто.


[УИЛЬЯМ]

- Я клятву дал: служить короне,
народу нашему, закону.

Вся жизнь, – как пламя на ветру,
но клятва Родине - не ветер...
За вас, коль нужно, я умру! –

Уильям королю ответил.


Открылись двери в тронный зал,
вошёл лакей и им сказал:

- Посол английский, Дэвид Элфсон,
просил вам только передать,
что не намерен больше ждать.
Он просит вас его заслушать
в минуту, видимо, сию же,
а нет – так стены эти он
покинет с вестью, что готовы
вы развязать войну.

[КОРОЛЬ]

                - Не новы
угрозы эти! Что за тон?

[УИЛЬЯМ]
- Пора начать переговоры.

[КОРОЛЬ]
- Уильям, встретите посла!
Мне с ним хватило разговора!
[УИЛЬЯМ]
- Клянусь уладить с ним дела.



ГЛАВА 4. ПЕРЕГОВОРЫ С АНГЛИЙСКИМ ПОСЛОМ


Посол ходил в камзоле красном
по залу, нервничав слегка.
Движеньем быстрым однообразным
листы бумаг его рука
перебирала. То, читая,
готовил речь, то наблюдая
за стрелкой быстрою часов.
Казалось, в мыслях повторял он
всю важность тех прочтённых слов.
Он был типичный англичанин,
не денди лондонский, не франт,
скорее просто пуританин.
Русоволосый хвост на бант
заколот сзади. На камзоле –
без украшений были полы.

И думал он: «И вот опять
теряю время я часами.
Что толку спорить с дикарями?
Те не желают нас понять.
Любой хватается за ножны.
Переговоры невозможны.
Шотландцы – то безумцев рать!»

Открылись двери. Во мгновенье
лица былое выраженье
его сменило удивленье.

Вошёл Уильям гордо в зал
как сам король, не как вассал,
не в килте, – в светлом одеяньи
что стоит, будто, состоянье.
Наряд брильянтами блестит,
златыми нитями расшит.

Элфсон невольно поклонился.
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Ваше Величество!
                В ответ
Уильям улыбнулся.
                - Нет!

Эффектом власти он гордился
и руку протянул тогда,
назвавшись герцогом Роксбургским.

Спросил с участием посла: 

- Скажите: в замке Эдинбургском
как должно приняли вас?

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Как
того заслуживает враг!
[УИЛЬЯМ]
- Я сожалею, сэр. Помочь я
хочу враждебность устранить
и вас в обратном убедить.
Переговоров полномочья
мне делегировал монарх.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- О, я – в растерянности. Ах,
признаться честно, я уж думал,
меня сейчас же из страны
король ваш выставит. Всю сумму
негодования должны
сносить послы? Я уваженья
прошу к себе! И так вдвойне
я терпелив, чем должно мне.

[УИЛЬЯМ]
- Я приношу вам извиненья

(Посол – само был удивленье)

[УИЛЬЯМ]
- Для блага общего двух стран
мы собрались...
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Для обсужденья
условий стран объединенья!
На мирных, верьте мне, правах.

[УИЛЬЯМ]

- Ах, мистер Элфсон, всё – не просто:
у вас – один закон, в горах –
другой. Процентов девяносто,
что тот союз не благо, – крах
навлечь на две страны способен.
Закон равнинный чужероден
для горцев. Вспыхнет новый бунт.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Растёт число разбойных хунт 
у вас в Шотландии. Из черни
они все выходцы. Но знать
(уверен я) подобной скверне
когда не будет потакать,
мы наведём порядок общий.
И вам и нам так будет проще.
 
[УИЛЬЯМ]

- Так вы хотите, сэр, сказать,
что мы восстаньям потакаем?
Я вас уверю: это – ложь.
Но ваш порядок нашим краем
не будет править всюду сплошь…

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Мы только помощь предлагаем
и вас ни в чём не обвиняем.
Поверьте мне: из года в год
к объединенью всё идёт
для блага наших экономик…
Учтите, внешний долг велик.
Восстанье – этому виновник.
А вы – из тех, кто уж давно вник
в дела. Войны ведь страшен лик!

[УИЛЬЯМ]

- Я мир отстаивать намерен.
Без распрей новых, я уверен,
мы можем сделку заключить,
что стать приемлемой способна
для стран обеих.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
                - Что угодно
вам будет, герцог, предложить?

[УИЛЬЯМ]

- Я предлагаю не спешить.
Возможно наших стран сближенье,
проникновение культур,
в грядущем даже без сраженья.
Но ныне крепнет чересчур
народное сопротивленье,
поскольку ваш король прислал
гвардейцев ваших и немало.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Поскольку вы для нас – вассалы,
а ваш король обман избрал.

[УИЛЬЯМ]

- Закона нас связуют нити.
Закона вы и я вассал.
Гвардейцев ваших накажите,
что беззакония творят.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Но мы прислали к вам отряд
для поддержания порядка,
ведь (если выразиться кратко)
шотландцы ваши из лесов
гвардейцев наших атакуют.
И если ваш приказ таков, -
предвижу скорую войну я.

[УИЛЬЯМ]

- Не наш! К чему слова угроз?
Насилье ваши совершают,
а горцы мстят, а не прощают.
И так исконно повелось!


[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Вы отказались подчиниться!
Гвардейцев наших вы опять
хотите дерзостно изгнать
из вашей бунтовской столицы.

[УИЛЬЯМ]
- Они жестоки чересчур!
И восстаёт и знать, и челядь
под игом новых диктатур.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- А что предложите вы делать?
 
[УИЛЬЯМ]
- Я предложу солдат арест,
кто сотворили беззаконья! 
Иль вы изъявите протест?

 [ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- О, нет, конечно, чту закон я!
 
[УИЛЬЯМ]
- Вот, подпишите!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
                - Да…, но, сэр,
ответно требую я мер
для наказания шотландцев,
кто на гвардейцев нападал.

[УИЛЬЯМ]
 
- Впишите в договор с абзаца.

(Бумагу каждый подписал)

[УИЛЬЯМ]
- Война и беззаконье – горе
для вас и нас.
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
                - Согласен, но
мы примем меры всё равно.

[УИЛЬЯМ]
- Одна лишь мера – ожиданье –
способна с вашей стороны:
здесь укрепить своё влиянье,
(но избежать притом войны),
смирить народное роптанье;
не вызывать людскую месть.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Нам ожиданье предпочесть?
Быть может, снизить и налоги,
когда не платите вы в сроки?

Уильям вынул из стола
бумаги, глянув на посла.

- Смотрите, вот статьи расходов
и вот доходы.
                Посмотрев,
посол ответил:
                - Да, бедны вы...
но если данные правдивы.

[УИЛЬЯМ]
- Неурожаен был посев
в году минувшем. Не корректно,
с войной вторгаться, ведь ответно
мятеж последует опять.
Прошу: подумайте вы трижды
пред тем, как действовать.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Мы, выждав,
решенье примем. Общий мир
нам будет на руку, конечно.

[УИЛЬЯМ]

- Я очень рад, что столь успешно
переговоры без рапир 
мы завершили.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Да, пожалуй,
в уступке мы сойдёмся малой.


И руку он послу пожал.

[УИЛЬЯМ]

- В честь перемирия на бал
я приглашаю вас сегодня.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Спасибо! Очень благородно!

И Кэмпбелл это услыхал,
в соседней комнате и в зал
пошёл к монарху важно.
                - Сир ,
я сообщить вам об измене
сейчас намерен. Новый мир
нам с англичанами не ценен,
поскольку это (я слыхал) –
без боя Англии уступки.
МакЛелланд родину продал!
Такие скверные поступки
теперь искупит только казнь!
[КОРОЛЬ]
- Не стоит вашу неприязнь
к нему переливать в угрозы
стране.
[КАЙ КЭМПБЕЛЛ]
             - Останемся мы босы,
под игом наших палачей.
Увы, но будет слишком поздно.

Нам сдаться, не скрестив мечей?
Я - ваш доверенный советник.
Вы мне не верите… Как быть?
Как мне отчизну защитить?
МакЛелланд, верьте, ради денег
готов и честью, и страной
платить. Любой, любой ценой!

[КОРОЛЬ]

- Не верю!

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Он – предатель!

[КОРОЛЬ]

                - Кай!

 [КАЙ КЭМПБЕЛЛ]

- Слова обдумайте!

[КОРОЛЬ]

                - Ступай!


***

И Кэмпбелл лестницей спустился,
прошёл к дворцовому крыльцу.
Как на веранде очутился,
промолвил слышно чуть гонцу:

«Письмо, прошу, вот передайте.
Желаю видеть я посла.
И чтобы тайна в том была!
Кто я – послу не открывайте».



ГЛАВА 5. ЗАГОВОР КЭМПБЕЛЛА   


Одетый в длинный плащ до пят,
спешит на встречу Кэмпбелл в сад.

Белеет у пруда ротонда.
Стоит посол среди колонн.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Вдали от светского бомонда
зачем вы здесь? – Промолвил он. –
Так скрытны графы иль виконты
у вас, шотландцев?
[КЭМПБЕЛЛ]
                - Сэр Элфсон,
среди интриг и войн повсюду
пусть титул будет утаён.
Я называть себя не буду.

Я изложу вам только суть.
Переговоров ход известен
мне был. Хочу упомянуть:
хитёр МакЛелланд и бесчестен.
Да-да, тот самый, джентльмен,
что с вами вёл переговоры.
Спешил «уладить он раздоры» –
обманом речь покрыл взамен.
Себя он вёл как суверен,
и полномочья взял он выше,
чем полагалось, не привыкши
к разоблаченью мерзкой лжи!

Он – против стран объединенья,
он – только за обогащенье.
Поднимет лично мятежи,
чтоб только Англии влияние
не допустить нигде в Шотландии.

Пока вы ждёте без войны,
он заключит союз с Парижем
обманом, как всегда, бесстыжим!

Не для народа и страны!
Увы! Он вас и нас обманет;
богаче сам вдвойне он станет,
а мы останемся бедны.
Войной вы, мы поражены,
а он, конечно же, уедет
туда, война где не страшна.

- Как вы докажете?
                - Одна
нам только будущность ответит:
был прав ли я. Но поздно уж
там, верно, будет. Только взвесьте:
что вам шотландцы, кроме мести
готовить могут? Главарю ж
восстанья – сотни привилегий.
Захватит власть МакЛелланд!
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
                - Экий
подлец!..

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Коварный он игрок!
Он горд жестоким вероломством,
известен всяческим притворством.
Никто с ним справиться не мог!

Он обманул вас. Предлагаю
свои услуги. В этом крае
закон кровав, закон суров.
Я слать вам вести обещаю… –

Тут юркнул кто-то из кустов,
в тумане скрылся.

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Вот проклятье!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Не смогут с вами нас узнать, – я
уверен полностью.

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Прошу,
посол, вас дольше задержаться.
Я – проследить, вы – разобраться
получше сможете. Спешу
теперь нагнать того шпиона,
кто нас подслушал вероломно.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- В такой туман - напрасный труд,

[КЭМПБЕЛЛ]

- Вы, к сожаленью, правы тут.


ГЛАВА 6. АВГУСТ ДЕ ШАРОН


Уильям шёл по Эдинбургу.
Людей на площади фигурки
туда-сюда сновали. Тишь
окрестных улиц нарушалась
каретным скрипом. Раздавалась
игра дождя, и глянец крыш
сверкал под бело-серым небом.
С востока ветер дул свирепо
и дождевые тучи гнал.
Уильям их не замечал.

Взойдя на северный причал,
он наблюдал за кораблями.
В тумане порт горел огнями.

Он размышлял и вдруг…

                - Милорд,
я слышал вот что… – Молвил парень,
что подбежал к нему.
                - Уорд,
тебе за весть я благодарен.

Ты говоришь: в саду они
договорились?
                - Да.
                - Храни,
беседу в тайне. Знай: так надо!

Возьми вот пару золотых
и не болтай среди родных.

- Служить вам, сэр, – всегда отрада. –
Он, крикнув, убежал.
                Зажёг
сигару Вильям, отстранённо
взглянул на мачты и знамёна,
когда фрегат причалил в док.

- Bonsoir, monsieur!  Какая встреча!
Раздался чей-то голос вдруг. –

Узнал Уильям эти речи.
и обернулся. Лучший друг
его стоял. Зеленоглазый
задира, Август де Шарон.
На шляпе – брошь с большим алмазом;
кинжал за пояс закреплён.
В камзол военный, треуголку
с пером, кюлоты, сапоги,
он был одет, роскошней только
чем одевались моряки.

Держал в одной руке он скрипку
в другой сундук с вещами, плащ.
Махнул Уильяму с улыбкой
скрипач, моряк, ловец удач...


[УИЛЬЯМ]
- Неужто ты?
[АВГУСТ]
                - Как видишь, братец!

Они обнялись.
[УИЛЬЯМ]
                - Сколько лет
прошло и бед, и неурядиц,
а ты всё тот же!
[АВГУСТ]
                - Да и нет!
А вот она, страна родная
как прежде...

[УИЛЬЯМ]
                - Тоже не такая!
С тобой Атье и Лафайет?

[АВГУСТ]
- Да, тоже прибыли послами.
Но где они - мне дела нет.

[УИЛЬЯМ]
- Ты не меняешься с годами.

[АВГУСТ]
- С чего б меняться мне, Уилл?

Подходит дама к ним незримо
с вещами, также с корабля.

[АВГУСТ]

- Уилл, знакомься, - Катарина,
звезда театра, балерина.

[УИЛЬЯМ]
- Весьма польщён знакомством я.

[КАТАРИНА]
- Вы так милы, не то что Август.
Мне руку даже не подал,
ушёл, меня не подождал.

[АВГУСТ]
- Ха-ха, так две руки вещами
и так уж заняты. Увы
а третьей нет, так что Вы сами.
А ждать людей я не привык.

Уильям рассмеялся тихо.

[УИЛЬЯМ]
- Сегодня бал как раз.

[Август - Катарине]
                - Твой выход.
Станцуешь для гостей. - Она
под руку Августа взяла.

[КАТАРИНА]

- Станцую, и потом уеду
в Париж опять.

 
[АВГУСТ]
                - Сомнений нету.
Но а пока поди к карете
и вещи кучеру отдай,
пусть отвезет в двор постоялый.
И, Кэт, до вечера прощай.
Я дел имею здесь немало.

Пройдем вдоль берега, Уилл?

Уилл кивнул, смеясь.
                - Пройдёмся.

[АВГУСТ]

- Не помню порт я этот вовсе.

Ты официально пригласил
меня как Франции посла. Я –
за что мне честь сия – не знаю!             
Уильям рассмеялся вновь.
Все вещи Август кроме скрипки
оставил там на Кэт.
                - Любовь
иль так? - Спросил Уилл с улыбкой.

[АВГУСТ]
- Да содержанка. Танцы я
люблю, театр и искусство.
В её талант влюбился я.
А к ней я не имею чувства.

Она - как все. Заботы ждёт.
А я играть хочу. - И яро
он вынул скрипку из футляра.
Собрался сразу же народ,
пассаж и трель, пассаж, аккорд.

Да и она в аплодисментах
сама рассыпалась, когда
он доиграл. Сомнений нету -
талант.
           - Спасибо, господа. –
Он всем раскланялся и дальше
пошел с Уильямом вдоль вод.

[УИЛЬЯМ]

- Играл отлично ты, без фальши.

[АВГУСТ]
- Играл я много моряком.
Заботы нет, вода кругом.
Дозорным был... Мы все - богема.
Не важно герцог ты иль граф.

[УИЛЬЯМ]

- Но с балериной ты неправ...

[АВГУСТ]
- Оставь, Уильям! Сменим тему!

[УИЛЬЯМ]

- Дела в Париже как?

[АВГУСТ]

                - Проблемы.
Наверно слышал. Там война
с проклятой Англией страшна!
Сюда вернуться так мечтал я.
Ведь это - Родина моя.
Мой род - в изгнании, - печально...

А как проходит жизнь, твоя?

[УИЛЬЯМ]

- Зайдём в таверну – расскажу.
Часок-другой… Я не спешу.

***

Уильям другом де Шарона.
давно был: с детства, с пансиона.
Но, если честно, называть
с натяжкой можно де Шарона
французом. Стоит рассказать…

Он из шотландского был рода –
МакГрэгор. Дед его земель
лишился и бежал в Марсель.

Ведь он однажды до восхода
кровопролитную резню
устроил против клана Кэмпбелл,
вернейшим другом прежде с кем был,
не пожалел того родню.


Он мстил, что Кэмпбеллы владенья
его отняли с позволенья
монарха. (Отнята земля
была подделкой документов).
Но Кэмпбелл всё ж для короля
нашёл довольно аргументов,
чтоб оправдать вину свою
и обелить себя в бою.

Монарх считал: правдивы слухи,
что клан МакГрэгоров жесток,
к мольбам о милости те глухи,
как воры все с больших дорог.

Запретно стало называться
«МакГрэгором» иным шотландцам. –
Междоусобных войн боясь,
король издал такой указ.
Землёй дано распоряжаться
отныне Кэмпбеллам, а тем –
пришлось в бесславии скитаться.
Гоним опальным бытием,
угрозой казни и позора,
бежал за море Грэгор скоро,
сменил он имя в тот же год.
(А кто беднее был из клана,
тот стал разбойником, – не странно.)

Отец же Августа почёт
снискал во Франции на войнах.
В года сражений беспокойных
баронский титул заслужил,
в Провансе земли получил.

Не собирался возвращаться
под стягом чуждого герба
в страну родную. И шотландцем
навек отрёкся называться.

Но сына, Августа, судьба
в края Шотландии вернула,
когда сраженье захлестнуло
две третьих Франции. Война
тогда велась с английским троном.
Была победа невидна.

Не жил он в беспорядке оном.
Дабы окончить пансион,
в Шотландию на обученье
приехал. Старший де Шарон,
отец, вёл за освобожденье
просторов Франции сраженья.
И от шотландцев был далёк,
чего сказать нельзя о сыне.
За независимость, как мог,
боролся он страны родимой.

Себе поставил Август цель:
вернуть владения земель
себе МакГрэгоров. Но милость
судьбы ли стоит ожидать?
Его изрядно сторонились,
о том, что Грэгор он, узнав
притом боясь за дикий нрав.
Они с Уильямом сдружились.
Уильям дружбу с тем избрал
назло советам. Дух бунтарский
его советы презирал.
Считал, он: древний род шотландский
МакГрэгор жертвой козней пал.

А дальше жизнь свою в разъездах,
окончив университет,
вёл Август. Много разных мест, ах,
сменил за прошлые 5 лет.
То жил в Бургундии, то снова
в роли французского посла
он вёл в Шотландии дела.

Он был прекрасно образован.
Судьёй военным и прево
он был во Франции. Во флоте
служил шотландском. Каково,
когда заслуги все – ничто те.
Он был под подозреньем сплошь
среди Шотландии вельмож.



ГЛАВА 7. БАЛ, ВСТРЕЧА, ЛЮБОВЬ ВСЕЙ ЖИЗНИ   


Закат горел. Уже смеркалось.
Кружили птицы над водой,
где блик терялся золотой.
В каретах общество съезжалось
на бал к монаршему дворцу.
Вельможи с дамами под руку
подходят к белому крыльцу.
Из окон льются скрипок звуки.
            

Уильям с другом из таверны
на бал приехал позже. Все
собрались. В центре Жак Атье,
посол французский с Лафайетом,
послом по моде разодетым,
переговаривался. Здесь
и де Шарон и Катарина,
его подруга, балерина,
опять увиделись. Картинно
похвастал Август на зал весь
о войнах, славе и успехах.
Играли скрипки, клавесин,
не заглушая сплетен эхо.

- Одна из лучших балерин! -
Представил Август. - Катарина
для вас танцует. Заиграл
на скрипке он. И клавесина
аккорды лились. Полный зал
рукоплескал, а балерина
кружила в танце, будто эльф.

Стояли гости, замерев.

По окончанью представленья
Уильям подошёл к друзьям,
послам.
[УИЛЬЯМ]
              - Какое восхищенье
балет! О браво, браво вам.

- Спасибо! - Молвит Катарина. -
Но мне пора.
                - Не уходи!
Заметил Август.
                Впереди
прекрасный бал. - Сказал Уильям.
[Уильям - Катарине]
- Пообещайте танец мне.

[КАТАРИНА]

- Я обещаю. Мне ль под силу
перечить герцогу, месье?



Заходит Кэмпбелл Кай с Элфсоном.
И замечает тихим тоном:

- Французы здесь и там уже!
Я говорил, он – заговорщик!
С такими будь настороже!
Им лгать всегда простого проще!

Заходит Джулиана в зал
с отцом и матушкой своими.
Ей руку Кай поцеловал.
Но холодность неуловимо
скользнула по её лицу.
А Кэмпбелл кланялся отцу.

Откланявшись, с послом английским
пошёл к Уильяму затем.


[АВГУСТ]
- Смотри! Он к нам идёт! И с кем!
(Он выругался по-валлийски,
сигару закурил)

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Барон!
Давно ли здесь вы, де Шарон?

 [АВГУСТ]
- Давней, чем вы.

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Давней насколько?
[АВГУСТ]
- Мой клан здесь правил испокон.

[КАЙ КЭМПБЕЛЛ]

- Барон, снимите треуголку!
Тут бал, но бал не маскарад.
Иль вы, месье, уже – пират? –

Расхохотался он притворно.

С презреньем Август бросил взгляд
на Кая. – В орденах наряд.

[АВГУСТ]

- Скажите, ныне не зазорно
носить отцовы ордена?

[КАЙ КЭМПБЕЛЛ]

- Я горд своим происхожденьем.
Моя семья честна, знатна.
И ни одной порочной тенью
Не омрачила честь она.
               
Мне – не зазорно, ведь разбоем
не промышляли мы в лесах.

Горжусь: камзол мой в орденах.
Мы за державу честным боем
награды заслужили сплошь.
Мы, как иные, не присвоим
чужих алмазов. – Он на брошь
с алмазом глянул де Шарона.

- О ком вы это? - Церемонно
промолвил де Шарон. – Я мог
бы расценить такой намёк
как оскорбленье! Но кого же?
Тут нет воров с больших дорог,
кому за краденные броши
убить болтливых невтерпёж,
не правда ли? – Он вынул нож
и к горлу Кэмпбелла приставил.

[УИЛЬЯМ]

- Но-но! Король увидит!

[АВГУСТ]

                - Что ж….
 
И хватку де Шарон ослабил,
и отпустил его.

 [УИЛЬЯМ]
                - Месье….
Сказал Уилл друзьям-французам
и в зал увёл их. Жак Атье
спросил:
                - То был тот самый Кэмпбелл?
[АВГУСТ]
- Да, он, каналья! Он, смутьян!
Отнял мой дом, ограбил клан.
А я – МакГрэгор – раньше б кем был?
Шотландским лордом! А сейчас? –
Моряк! Воюю за Эльзас!
Тьфу! Чтоб его…!

[УИЛЬЯМ]

                - Друг, не при дамах! –
Заметил Вильям Джулиану.

[УИЛЬЯМ]

- Танцуете?

[ДЖУЛИАНА]

                - О, да, Уилл.

Её Уильям пригласил.

Та отвечала реверансом.

Увлечены все пары танцем,
Уильям видит: тихо в зал
вошла Она под звук гармоний.
И он тотчас ее узнал.
Пронзили сердце вспышки молний.
Она, она, Элизабет.
Таких на свете больше нет.
Она была в накидке сизой,
казалась царственной актрисой.
Он знал её давно. Судьба
свела их, чтобы развести, но
опять напрасная борьба…
В Её лучах все меркнет ныне.
И не смолкает бой сердец.

Окончен танец наконец.
 [ДЖУЛИАНА]
- Сыграешь нам на клавесине?
[УИЛЬЯМ]

- О, да, конечно! Гости, ныне
я песню посвящу свою
одной, которую люблю.

И скрипачи смычки подняли.
[УИЛЬЯМ]
- Но кто составит мне дуэт?
Он к даме подошел в вуали.
[УИЛЬЯМ]
- Красавица Элизабет,
не откажите в чести песню
со мной исполнить. Равных нет
вам в пенье.
[ЭЛИЗАБЕТ]
                - О, мне очень лестно.
Она промолвила в ответ.

Он взял ее за руку. Гости
рукоплескали, восседав
на креслах.
[ЭЛИЗАБЕТ шёпотом]
                - Вы дрожите…
                - Бросьте… –
Он улыбнулся, прошептав
певице в дымчатой вуали.
 

Аплодисменты отзвучали.

Уильям сел за клавесин.
Не хлопал Кэмпбелл лишь один,
сказав послу:
                - С моей невестой
мерзавец этот танцевал.
И это в зале всем известно!
Какой позор! Каков нахал!

Коснулся лишь Уильям клавиш,
и все заслушались.

[КАЙ КЭМПБЕЛЛ]
                - Сэр, есть
для вас одна сегодня весть.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Как это общество оставишь
сейчас? Мы – во втором ряду!
[КАЙ КЭМПБЕЛЛ]
- Оставьте церемонность ту!
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Сейчас уйти недопустимо!

Уильям наблюдал незримо,
пока играл и пел куплет
конечно для Элизабет.

«Я вижу вас в просторах неба,
в закатном шепоте реки.
И встретить вас хотелось мне бы,
но вы безмерно далеки…»

Он посмотрел на Джулиану –
и все решили: пел он ей.
Но сердце билось несказанно
от голоса, что всех милей.
Любовь к иной и ей признанье,
с которой пел дуэтом вновь:
«Неизмеримо расстоянье,
но не сотрет оно любовь».

[КЭМПБЕЛЛ]

- Талант игры ему не дан-то.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Вы не имеете ушей,
иль досадил он вам? Скорей
склонюсь к второму варианту.
               

 «Уильям, браво, браво! Бис!»
Аплодисменты раздались.

[КЭМПБЕЛЛ]
- Посол, идёмте на веранду!
Гостям по нраву «бенефис
артиста», мне же он – противен!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Приличья ради даже вы
не рукоплещете?

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Увы,
И без меня гул непрерывен
рукоплесканий. Надо ли?
И Элфсон с Кэмпбеллом ушли.

[Гости]
- Одну из трёх своих элегий
сыграйте, Вильям! Просим вас!
Он им с задумчивостью некой:
- Простите, но не в этот раз…
- Ах, отчего вы не хотите?

[УИЛЬЯМ]

- Нет нот… Искать иду листки те.
Пока сыграет Жак Атье
на арфе. Просим вас, месье!


Уилл прошёл к веранде. Волны
вели, как будто, с ветром спор,
сливаясь с арфой в дивный хор.
Он стал за ближнею колонной.
С веранды нёсся приглушённый,
едва чуть слышный разговор.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- ...Итак, какие Ваши вести?
[КЭМПБЕЛЛ]
- Монарху вашему письмо.
Прочтёт – решится всё само.
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Когда там – ложь, тогда не грезьте
о нашей милости!
[КЭМПБЕЛЛ]
                - Ничуть
я не желаю обмануть.
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Не уличаю вас в обмане,
но коль ведёте вы игру…
[КЭМПБЕЛЛ]
- Нечестных путь не изберу!..

«Письмо у Элфсона в кармане!» –
Украдкой Вильям увидал.


[КЭМПБЕЛЛ]
- Имею к вам, посол, я дельце,
ведь с вами мы – почти друзья.
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- И что же может разуметься
под «дельцем»?

[КЭМПБЕЛЛ]

                - О, признаюсь я:
оно – из ряда щепетильных.
Весьма непрост, пожалуй, стиль в них…

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Скажите прямо, не тая!

[КЭМПБЕЛЛ]

- Весьма я, мистер, озадачен
бесчестных пламенной удачей.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- И вы решили, стало быть,
что я помог бы проучить
такого «чина» господина?

[КЭМПБЕЛЛ]

- Усильем общим мы б смогли.
Желанье мстить у нас едино…

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- И он – Уильям, не так ли?   

[КЭМПБЕЛЛ]
               
- Да, верно, граф. Его стараньем,
вы в Англию бы привезли
любезность, только в сочетанье
с обманом подлым всей страны…

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- И что я должен?..

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Не должны,
но я прошу вас об услуге:
назначить с герцогом дуэль.

(Признаться, Элфсон был в испуге).

[КЭМПБЕЛЛ]

- Я вас уверю, то – лишь трюки.
Проста возмездия модель.
Вам драться ним и не придётся.
Уильям – просто жалкий трус.
От ссор и драк он увернётся.
Он только смело мечет туз.
Вы рассудите: невозможно
принять ваш вызов…

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Например?..

[КЭМПБЕЛЛ]

- Когда клинки покинут ножны –
война объявлена.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Ах, сэр,
вы – мастер этаких афер!
Как это будет?

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Оскорбите
его, как будто невзначай.
Осмейте! Все его пускай
позор увидят, и смотрите:
как он уладит с вами спор.
Ему страна всего важнее.
Снесёт за Родину позор.
А с вами бой – к чему затея?
Себе подпишет приговор!
Дуэль с послом – то разжиганье
войны. МакЛелланд – патриот.
И вывод наш: его тут ждёт
остатка чести поруганье!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Зачем мне риск? Я не пойму!

[КЭМПБЕЛЛ]

- Как, сэр? Услуга – за услугу!
Я вам донёс…

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - А… посему…
Ну будь по-вашему! – Жмёт руку. 

И Элфсон с Кэмпбеллом ушли.


«Каналья! Август прав недаром…»
Уильям закурил сигару,
спустился в сад, и тут вдали
Элизабет увидел.

                - Куришь?
Она спросила с холодком.
- Когда волнуюсь, я курю лишь…
Ответил Вильям со смешком.

Она стояла на причале,
не поднимав с лица вуали.
Лица красивые черты   
вуаль со шляпой не скрывали,
Как и волос: длинны, густы –
они спадали белым шёлком
блестя под стать её заколкам.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Как странно то, что в Эдинбург
ты пригласил меня!..
[УИЛЬЯМ]
                - …Не в Лондон?
Уильям рассмеялся вдруг.
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Я знаю: Англией уж создан
союз с Шотландией давно.
И разницы особой нету,
где нам встречаться.
[УИЛЬЯМ]
                - Ложь всё это!
Шотландцам сдаться всё равно,
что умереть.
[ЭЛИЗАБЕТ]
                - Так молвят горцы!
Но сдаться оным суждено.
[УИЛЬЯМ]
- О, сдаться Англии придётся!

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Прошло с тех пор пять долгих лет,
как из английской ты столицы
уехал. Много измениться
успело.
[УИЛЬЯМ]
               - Это верно, Бэт!


[ЭЛИЗАБЕТ]
- Но ты не изменился, милый.
[УИЛЬЯМ]
- А ты – прекраснее в сто раз!
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Спасибо! Славно тут у вас!
[УИЛЬЯМ]
- Да что же мы о постороннем?
Тебя сюда я пригласил…
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Чтоб извиниться? – Думать склонна. –
Не обижаюсь я, Уилл,
и обижаться я не вправе.
Ты говорил мне, ты артист,
английский лорд, авантюрист…

[УИЛЬЯМ]
- Пять лет назад тебя оставил –
мне жаль, но не вернуть года. –

Он взял Элизабет за руку. –

Исправить можно всё всегда,
Скажи, ты выйдешь за меня?

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Иному я уже супруга.

[УИЛЬЯМ]
- Как смела ты? И кто же он?
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Сэр Лэйтон. С ним играл ты в карты
на том балу.

[УИЛЬЯМ]

                - Не слишком стар-то
твой муж? Не граф, а лишь барон…

Уильям помнил, как всё было.
Пять лет назад, тот самый бал.
Играл он в карты, был шпионом,
о планах Англии узнал
напасть на Францию. Об оном
предупредил французов он.
Уехал быстро, не прощаясь
с Элизабет, соврал, не каясь,
не мог иначе ведь шпион.

 [ЭЛИЗАБЕТ]
- К чему такой небрежный тон?
Он – адмирал в английском флоте.
[УИЛЬЯМ]
- Так значит, брак твой – по расчёту….

Уилл подумал отчего-то:
"Тебе сегодня отомщу
за то, что сам, смеясь, грущу;
за то что не смогла дождаться
меня. Пять лет - немалый срок,
но разве может измеряться
любовь в годах? Я жизнь с абзаца
переписать как ты не смог!

Из-за войны, посольских миссий
я не вернулся. План не сбылся.
Затем я разменял себя
на глупости увеселенья,
во имя времяпроводженья
любовь и принципы губя,
и об упущенном скорбя.
И вот теперь я негодую
из-за того, что жил впустую.
Тебя не может заменить
никто. Я не могу любить
Другую!"


За руку взял Элизабет
Уильям, обручальный перстень
увидел.
[УИЛЬЯМ]

                - Или брак из мести? 
Ну!? Почему молчишь в ответ?

Кольцо, что было обручальным 
он с пальца снял, в пучину вод
метнул тогда с размаху. – Вот
потеря для тебя печальна?

Нырнуть за ним, Элизабет,
прикажешь мне?
                Она в ответ
смолчала только.
                - Ныне вижу,
что ты меня не любишь. Да!
 
Тебе тот перстень дорог, а?

Сейчас нырну за ним. Проси же!         

На пирс французские месье -
взошли, двоих не замечая, -
де Шарон, Лафайет, Атье.

- На спор здесь плавал сгоряча я. –
Французам Август заявил
и виски из горлА отпил.

Французы пьяно хохотали.

[Жак Атье]

- Кто б подвиг этот повторил?

- Я – с радостью! – сказал Уилл.
Все обернулись.

[АВГУСТ]

                - Здесь теченье!
Не будь глупцом!

[УИЛЬЯМ]
                - Не страшно ведь!
С моей ли «славой» умереть?

Все хохотали.

[АВГУСТ]
                - Вне сомненья!

Бутылку виски отобрал
Уилл у друга.

[УИЛЬЯМ]
                - За удачу!
До дна!
                Отпив, он о причал
разбил сосуд.

 [ЖАК АТЬЕ]

             - Он нас дурачит!
Дабы внимание привлечь!

[УИЛЬЯМ]
- Я не бросаю даром речь!

На пирс он бросил в ножнах меч,
готовясь прыгнуть вниз с причала. –

[ЭЛИЗАБЕТ]

- Уильям, смелость восхищала
твоя всегда меня.
[УИЛЬЯМ]
                - Одну
ты ценишь смелость? Смелых много.
За безделушкой я нырну
и испытаю силу рока.

Удачи только пожелай.

Она за руку удержала
его, когда он встал на край.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Колец подобных разве мало?
Куплю, солгу, что потеряла.
Погибнешь если невзначай,
перенести то не смогу я.

[УИЛЬЯМ]
- Я не впервой вот так рискую.
Да бережёт меня судьба!

Уильям в воду прыгнул.

[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]

                - Ба!
Не врал! И, правда, здесь теченье!
Пора нам ставки делать, а?
Он выплыть сможет?

[Жак Атье]

                - Без сомненья!
Поставлю двадцать.

[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]
                - Двадцать за?
Ну что ж… тогда я ставлю против.
А вы?
[АВГУСТ]
            - Меня то не заботит.
Увидим через полчаса.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Он прыгнул в воду ледяную!

[АВГУСТ]
- Да, он живёт, всегда рискуя.

С ним не случится ничего
благодаря его удаче.
Мы все рискуем. Как иначе?
Ведь любят нас за удальство!

[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]
- Да-да, ещё не то Уильям,
бывало, делал, чтоб привлечь
вниманье.

[ЭЛИЗАБЕТ]

                - Ваша странна речь!
Ведь любим мы не за обилье
каких-то выходок иль благ,
мы любим сердцем просто так.

[АВГУСТ]
- Вы – поэтичны, леди, иль я
прозаик, но скажу одно:
что другу с вами повезло.
Любовь – редка, её не чаще
встречаешь, чем цветы зимой.
Её достоин друг ли мой?
Он знает цену настоящей?

Я сомневаюсь в том, зато
я знаю цену ей, миледи.
Я вас люблю, и вряд ли кто
теперь изменит чувства эти.

Любовь к искусству или к Вам,
теперь – одно. Мелодий сотни
ради одной тебя создам,
услышав голос твой сегодня.

Недоуменье и вопрос
в глазах Элизабет читая,
он признавался ей всерьёз,
не как иным, в любовь играя.

 
 
- Глядите! – Вынырнул Уилл
от пирса в метре. И подплыл
ко сваям оного причала,
где уж толпа людей стояла.

- Вода отлична! – Он сказал.

[ЖАК АТЬЕ]
- Да брось! Пора уж на причал!

[УИЛЬЯМ]

- Нет! Я ни разу не сдавался. –
Плеснув рукой он, рассмеялся. –

Переплыву легко залив.
Тут каждый третий проигрался,
меня столь недооценив.


Отплыл Уильям.
[ЖАК АТЬЕ]
                - Что мы ждём?
Скорей на берег тот идём.
Толпа, объятая весельем,
со смехом, криками и пеньем
прошла по парку вдоль воды.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Где он?
[АВГУСТ]

                - Волнение. Не видно.
Ну что с того? В том нет беды.
Придём – он выйдет из воды.

 [АВГУСТ]

- Кто-кто, а он на всё за славой
готов идти на всё, друзья!

[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]
- И в том отрада бытия!

На пристань дружною оравой
они поднялись, что была
от пирса прежнего за милю.

[АВГУСТ - К ЭЛИЗАБЕТ]
- А вот и он, - мы правы были.
Напрасно волновалась ты!
Вот он! Выходит из воды.


На берег вышел средь прибоя
невозмутимо, будто в штиль.   
Рукоплескали все толпою.

[УИЛЬЯМ]

- Легко залив я переплыл. -
Друзьям он хвастал. Восхищалась
толпа. Подходит Бэт к нему.

- Скажи, Уильям, почему
ты рисковал?
                - Тут риска малость.
- Я очень сильно волновалась.

- Напрасно, милая. Я вновь
скажу пред всеми не скрывая:
мне умереть не даст любовь.
Тебе победу посвящаю.


И обняла его она.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Не нужно так, – ты мог погибнуть!

Он рассмеялся.

[УИЛЬЯМ]
                - Жизнь ценна,
когда опасностей полна.

[УИЛЬЯМ]
- Ну что, идемте все к камину?
Сыграем в карты, чтоб должок
один вернуть я Каю мог.

[АВГУСТ]
- Что на кону?

[УИЛЬЯМ]

                - Да честь поныне.



ГЛАВА. 8. ИГРА В КАРТЫ НА ЖИЗНЬ


Сидят за карточным столом
Элфсон и Фитцджеральд. С МакКэем
Кай Кэмпбелл шепчется:
                - …Сумеем!
Клянусь: поплатится нахал.
К столу приблизиться посмей он –
при всех же будет он осмеян. –

Обрывок фразы услыхал
Уилл, вошедши.

[КЭМПБЕЛЛ]
                - Как вы кстати!
Мы уж закончили!

[УИЛЬЯМ]

                - Чей счёт?
[КЭМПБЕЛЛ]

- Посол опять реванш берёт.

[УИЛЬЯМ]

- Со мной угодно ли?

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - К растрате
игра вас, герцог, приведёт.

[УИЛЬЯМ]
- Исход вы знаете, похоже?

Вокруг игорного стола
стояли дамы и вельможи.
Вниманье фраза привлекла.

 [УИЛЬЯМ]
- Прошу, посол, от вас я милость:
в дальнейшем карт в рукав не класть,
а то, когда исход известен,
азарт нисколько не уместен, –
и я к игре теряю страсть.


[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Да как, МакЛелланд, вы посмели
меня в лукавстве обвинять?
О всех судили по себе ли?

(Посол готов был меч достать.)

Сказал Уильям громким тоном,
что был безапелляционным:

- Любезный! Вы за рукоять
меча берётесь не спонтанно! 
А коль расстрою ваши планы
и вызов ваш дерзну принять?

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Вы добиваетесь дуэли?..

[УИЛЬЯМ]

- Хотите драться в самом деле?

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Лишь в карты, герцог!

[УИЛЬЯМ]

                - Да как знать!


«К чему от герцога нападки
да на посла? – Шептались вдруг.
И так условья мира шатки.»
«Мир с англичанами? Ах, друг!
Что значит Англия для горца? –
Мы с нею призваны бороться!»

Заходит Август де Шарон. 
- Что тут?
                - Дуэль, вот-вот затеет. –
Ему шепнул Жак.

[КЭМПБЕЛЛ]
                - Ха, пардон,
уверьтесь, шутка всё скорей!
                - Нет! –
Сказал Уилл, повысив тон.


- Присядьте, герцог! Что кичиться
своею смелостью, точней
её отсутствием. – С ехидцей
Элфсон заметил.

[УИЛЬЯМ]

                - Извиниться
придётся вам, посол!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Моей
вины здесь нет. Вы оскорбленье
мне первым нанесли. Взамен – я. 

[УИЛЬЯМ]

- Отлично, сэр! Коль вы – не трус,
(сумел я в чём засомневаться)
и с честью хоть остаток уз
у вас имеется, – вы драться
со мною будете.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Вот как?
Видать, и смерть для вас – пустяк?
Какое выберем оружье?
Шотландский, думаю, палаш…

[УИЛЬЯМ]

- Но лучше меч английский ваш.
Я одинаково владею
и тем, и тем. Но я скорее
вам предоставлю авантаж.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- К чему такое благородство?

[УИЛЬЯМ]

- Посол, любое неудобство
влечёт дуэли саботаж.
Я не уйду без сатисфакций.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Не смею я ретироваться.
Мы будем драться на мечах.
Когда и где? В утра лучах?

[УИЛЬЯМ]
- На скалах, у руин поместья.
Сейчас же. Мы поедем вместе!

Видны те скалы в то окно. –
Уильям указал.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
                - Чудно…
Кто секунданты ваши?

[УИЛЬЯМ]

                - Жак
Атье и де Шарон. Итак,
а ваши?

                - Мы! – Кай на МакКэя
и на себя тут указал.

- Итак, для нас окончен бал. –
Сказал Уильям. - Все смешнее
сия становится затея. -
И залпом осушил бокал.


Друзей встревоженные лица
Уилл увидев, хохотал.

- Он там, на месте, извинится. –
Послу Кай Кэмпбелл прошептал.

 [КЭМПБЕЛЛ]
- Он пьян и весел! Пред смертью
бывает разве так? Игра!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Ах, даром всё! Жалею впредь я!

[КЭМПБЕЛЛ]

- Напрасно! Едем! Нам пора!
До места два часа галопом
по тем лесным окольным тропам.


[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- …Никак на труса не похож он.
Напрасно я ввязался в спор.
А этот бой, что мне предложен,
сулит мне гибель иль позор!
Не извинится он, так драться
на смерть, ещё и на скале?

[КЭМПБЕЛЛ]

- Посол, есть время отказаться!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Чтоб я в трусливых был числе?


ГЛАВА 9. ДУЭЛЬ С ПОСЛОМ


Над лесом тусклою лампадой
луна светила сквозь туман.
Лесистый путь – росист и мшан.
Прохладно было. Кавалькадой
они минули старый лес.
Копыт затихнул громкий цокот.
Услышав волн бурлящий рокот,
они все спешились. Отвес
скалы, врезающейся в море
был крут, высок и каменист.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Уильям, вы – авантюрист.
Но я скажу вам: априори,
пусть вы бесстрашный дуэлянт,
к сраженьям пусть у вас талант,
но страх владеет тем, кто спорит
со смертью, здесь дерясь.

[УИЛЬЯМ]
                - Ах, граф,
уловки ваши – бесполезны.
Мы драться будем!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Здесь у бездны?

[УИЛЬЯМ]

- Да нет! Зачем? – Поодаль став!
Я вам сраженье предлагаю,
не смерть случайную у края.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- А вы – беспечны. Я неправ?

За ними высились руины
в туманной дымке бледно-синей.

С насмешкой Вильям поднял бровь:

- Мне риск подчас волнует кровь.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- А быть убитым – не досадно?

[УИЛЬЯМ]

- Отвечу как, пока я жив?

Клинок он выхватил внезапно.
Элфсон, с испугом отразив
удар, слегка назад отпрянул.
Его глаза слепила сталь.
Спиной к луне Уильям стал,
Элфсон позицию же занял –
лицом ко свету, а спиной –
к ревущей пропасти волной.
Они дрались, с секундой каждой,
ступая ближе к краю. С жаждой
кипел прибой, и веял бриз.

Скатился первый камень в пропасть.

[УИЛЬЯМ]
- Поаккуратней! Здесь легко пасть!

Элфсон со страхом глянул вниз.

[УИЛЬЯМ]

- Дерись – с оглядкою не мешкай!

Уильям выбил меч с насмешкой,
врага ударом ранив в кисть.
Оружье кануло в пучину.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Убьёшь меня теперь бесчинно?

[УИЛЬЯМ]

- Смотри, Элфсон, не поскользнись!

Врага Уилл слегка толкает,
но в тот же миг его хватает, –
посол над бездною повис.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Увидел смерти лик в сей день я!
Но я прошу вас… Нет, молю!
Исправьте это положенье!
О том доложат королю,
что я, посол, был безоружен…
Убить меня – ли ваша цель?

[УИЛЬЯМ]

- На смерть, вы помните, дуэль?
Причин назвать хоть сотню дюжин
сейчас вы можете, Элфсон,
но я был слишком оскорблён.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Что вам угодно?

[УИЛЬЯМ]

                - Извиненье
от Вас услышать!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

                - Каюсь в том,
что я нанёс вам оскорбленье!

Он руку протянул. Кругом
белело марево тумана.
Уилл заметил: из кармана
письмо торчит одним углом.


[УИЛЬЯМ]

- Иль вы судьбой весьма любимы,
иль я сегодня милосерд…

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Как высоко! Невыразимо!

Оглядка вниз – и тот конверт
Уильям вытащил незримо
для всех вокруг, пока посла
опасно бездна отвлекла.

[УИЛЬЯМ]
- Вы крепче за руку держитесь!
И на камнях не оступитесь!

 [ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- О как страшна стихии власть!

[УИЛЬЯМ]
- Я не позволю вам упасть!
Но не смотрите вниз! – С испугом
посол взглянул наверх. – За руку
держитесь крепче, а второй
хватайтесь за утёс крутой!


Итак, на склоне очутился
посол опять, едва дыша.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
- Вы – благородная душа!
Я знал, я знал: вы – не убийца! -

Обнял Уильяма посол.

 
[УИЛЬЯМ]

- Хоть удалось нам примириться,
брататься с вами не годится!

Уильям быстро отошёл
на шаг, дабы Элфсон пропажу
никак не заподозрил даже.
С насмешкой глянул на посла.

Подходят к нашим дуэлянтам
с боков обеих секунданты.

[АЛАН МакКЕЙ]
- Дуэль окончиться могла
несчастным случаем!

[ЖАК АТЬЕ]
                - У края
бывает часто мировая!

[УИЛЬЯМ]

- Нет, я посла от смерти спас,
ведь он принёс мне извиненье.

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Признаюсь честно при всех вас:
на вашу честь, Уильям, тень я
бросать на бале не хотел!

[УИЛЬЯМ]

- Случайно бросили, похоже,
но, искупила всё дуэль.
Я, сатисфакцию обрётши,
теперь свою достигнул цель:
оспорить мерзкое названье,
что, дескать, я, МакЛелланд – трус;
что, мол, плачу бесчестью дань я
и поединков устрашусь. –
Взглянул на Кэмпбелла – глаза тот
отвёл, скрывая неприязнь.

[УИЛЬЯМ]

- Я трусом не был отродясь,
но, странно: мир на слухи падок
и верит подлости догадок.

Но опровергнуты они!

За слухи те кто может грош дать?

Прощайте, джентльмены! - И
Уилл седлал гнедую лошадь,
пустив её галопом.

[АВГУСТ]
                - Брав
поступок твой! Весьма искусно!

[УИЛЬЯМ]

- Я казни Кэмпбелла добьюсь! Но! 

Коня пришпорил он. – Нагнав
его едва, друзья-французы,
опять остались позади.

[УИЛЬЯМ]

- Всегда клевещут много трусы.
Но что с того мне?

[ЖАК АТЬЕ]
                - Погоди!

[УИЛЬЯМ]
- У вас не лошади, а клячи!
[АВГУСТ]
- Да нет, на крыльях ты удачи!

Уилл смеялся впереди.



ГЛАВА 10. РАЗБОЙНИКИ МАКГРЭГОРЫ


Они лесной скакали чащей,
где крон вздымался обелиск.
В камнях блестел поток журчащий.
Поднявши тучу водных брызг,
Уильям дёрнул за поводья
коня и спрыгнул у ручья.
Виднелись за лесом угодья,
редела дымки кисея.
Но ветер продолжал ерошить
всё так же гривы лошадей.

К воде подвёл Уильям лошадь,
присел на крупный из камней.
Друзья, последовав примеру
его, все спешились с коней.

[ЖАК АТЬЕ]
- Уилл, затеял ты аферу!
Дуэль с послом!
[УИЛЬЯМ]
                - Дружище, Жак,
я знал, что делал!
[АВГУСТ]
                - Ты без меры
рискуешь, право!

[УИЛЬЯМ]

                - Да пустяк! -
Письмо он вынул. «Превосходно!» –
Прочтя, сказал Уильям.

[АВГУСТ]

                - Что?
[УИЛЬЯМ]

- Мои друзья, вам знать угодно? –
Смеялся он. – Но знанье до
свершенья действа обличенья
испортить может торжество!
Возвышен снова на ступень я
над всеми кознями.

[АВГУСТ]

                - Кого?
[УИЛЬЯМ]

- Того, кто к своему несчастью
оклеветал меня. Отчасти
я сам того не ожидал,
насколько Кэмпбелл низко пал.

[АВГУСТ]
- Откуда это взял письмо ты? 

[УИЛЬЯМ]

- А что, вам, правда, – невдомёк? –

Сложил он наскоро листок. –

Как секунданты вы заботы
имели кроме, как следить
за ходом боя? Да, вот так-то!
Вы всё сумели пропустить!
Подчас играю я без такта…

Письмо то Кэмпбелл передал
Элфсону вечером на бале.
Дуэль затеял я у скал,
чтоб то письмо отнять. Едва ли
в таком тумане разглядишь
как я из Элфсона кармана
его стащил.

[АВГУСТ]

                - Как провисишь
над бездной – оного обмана
и не заметить! Ха-ха-ха!

[БРЮС МакТАВИШ]

- Затея правда неплоха!

[АВГУСТ]

- Посол был жутко перепуган!

Уильям спрыгнул с валуна. 

[УИЛЬЯМ]

- Во всём торжественность важна!
Я «оскорблён» – к моим услугам –
дуэль.

[АВГУСТ]

              - Отличный вышел фарс!

[УИЛЬЯМ]

- Я все свои дела за раз
вполне уладил.

[ЖАК АТЬЕ]

                - Остроумно!
[УИЛЬЯМ]

- Иначе был бы я – не я!

[АВГУСТ]

- Твои проделки снова шумно
обсудят.

[УИЛЬЯМ]

                - О, мои друзья,
втройне грядущее способно
затмить минувшую молву!

[АВГУСТ]

- Да, о тебе клевещут злобно!

[УИЛЬЯМ]

- Опять мерзавцем прослыву…


 Из-за кустов раздался шорох.

[УИЛЬЯМ]

- Слыхали? Что-то здесь не так.
- Не дело ли в бандитских сворах? –
Ответил по-французски Жак.
[УИЛЬЯМ]
- На лошадей! Пригнись к седлу! 
И тут свисавшую верёвку
перерубил Уильям ловко,
затем отбил мечом стрелу.
Скатился кубарем разбойник
к ногам его, бросая брань.
«Сдавайся, либо ты покойник,
француз!» – Кричал одетый в рвань.
Со всех сторон взметнусь луки.
Раздались скрипы тетивы.
«Француз не больше я, чем вы!» –
По-гэльски крикнул Вильям.
                - Трюки!
Не проведёшь ты нас, богач!
[УИЛЬЯМ]
- Роксбургский герцог перед вами!
А я – и милость, и палач –
в моих руках закона знамя.
Со мной – МакГрэгор и МакГи.

Прошёлся шёпот: «Тан  МакГрэгор?»
[УИЛЬЯМ]
- Когда вам жизни дороги,
вы нас пропустите. В шатре гор
у вас – разбойничий приют.
Когда пропустите нас тут,
тогда и вас никто не тронет.
А нет, – тогда весь клан казнён
ваш будет, как велит закон!
Приказ напишет ли перо, нет
«казнить» вас – выбор ваш.
                - Нам дан
ли выбор, досточтимый тан?

Наш клан МакГрэгор – здесь без славы
набеги должен совершать,
На на изменников печать
давно лежит.
                - Вы славу вправе
себе вернуть. – Сказал Август. –
Вы это слышите из уст
потомка Кеннета , кто Албы
правитель первый был в часы,
когда жилось славней в разы.
И я вам слово чести дал бы,
принять в ближайшем манифест:
вернуть вам земли этих мест
и отменить на всех гоненья,
кто скрыт сейчас лесною сенью, –
в обмен на вольный наш проезд.

Сказал разбойникам Уильям

- Покончим с ложью и насильем!

И вот начало всех удач,
когда судить по вашим меркам. –

Подкинул деньги фейерверком
Уильям. Вон оттуда вскачь
друзья умчали в тень лесную.

А шайка тут же – врассыпную –
монеты стала собирать
и не пыталась их догнать.
 [АВГУСТ]
- Когда б не Франция – такую
пришлось бы мне жизнь коротать.

[УИЛЬЯМ]
- Твои собратья-бедолаги
от новой жизни в полушаге. –
Смеялся Вильям. – Короля
прощенье – им, тебе – земля.

[АВГУСТ]
- Уилл, о чём ты?
                - Будет время
я расскажу. Не перед всеми. –
Шепнул он другу.
[АВГУСТ]
                - Понял я.


***

Элфсон в то время с «вражьей свитой»               
дорогой, травами увитой,
скакал в объезд, минуя лес.
Вдали сверкала моря кромка.
Каким-то лоскутом порез
(его назвать раненьем – громко)
руки небрежно замотав,
молчал он полпути. Вдруг начал:

- Меня ваш вызов одурачил!
Я, вашу сторону приняв,
позор имею! Измышленье
меня вот так повергнуть грязь
когда родилось? Как у вас
хватило низости душевной?

[КЭМПБЕЛЛ]
- Вы нечто спутали, посол!
За что укор мне речью гневной?
МакЛелланд низость изобрёл!
Нанёс он первым оскорбленье,
вы – защищались!
[ПОСОЛ ЭЛФСОН]
                - Не его,
но ваше мерзкое стремленье
меня к дуэли привело!

Вы, честь свою бесчестьем спасши
моим, решили мстить? И как!
Письмо куда девалось ваше?
Сочли вы, верно: я – дурак?

[КЭМПБЕЛЛ]

- Посол, не допускали мысли:
злосчастный выпал тот листок,
когда над пропастью повисли!

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- Смешны вы! Выпасть он не мог.
Сейчас мне думается: сами
вы то устроили!

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Мой Бог!
Не замышлял я сей подвох.
Да, я виновен перед вами
в дуэли с ним. Пускай весьма!
Но вот отсутствие письма!..

[ПОСОЛ ЭЛФСОН]

- То дело ваших рук! Глупец я!
Такое «дельце» разуметься
у вас и может, сэр, ко мне!
Шотландцы – мерзостное племя!
Нещадны будем мы в войне!
И вдевши ногу глубже в стремя,
он поскакал от них вперёд.

[АЛАН МакКЕЙ]
- Ну что, признаешь свой просчёт?
 
- Войны и так не избежать нам. –
Промолвил Кэмпбелл, как посол
из виду скрылся. – Всё учёл
я. И давайте о приятном.
Прошёл МакЛелланда триумф.
Теперь доложим о дуэли –
и мы почётом овладели.

МакКэй заметил, хохотнув:

- Но кто сплетает сеть паучью, –
её подвержен злополучью.



ГЛАВА 11. ГРАНД-СКАНДАЛ НА БАЛУ


К воротам Кэмпбелл прискакал
и первым возвратился в зал.
Танцуют дамы и вельможи.
Сверкают платья, кольца, броши.

Походит Кэмпбелл к королю.
[КОРОЛЬ]
- И где послы? Где наши гости?

[КЭМПБЕЛЛ]

- Там, где и герцог.

[КОРОЛЬ]
                - Не терплю
намеков я! Вы это бросьте!

[КЭМПБЕЛЛ]
- Хотите правду? Правда в том,
что на дуэли он с послом!

 [КОРОЛЬ]
- И что за чушь опять несёте?
Моё терпенье на исходе!

[КЭМПБЕЛЛ]

- Его спросите! Вот и он!

В камзоле чёрном, златом шитом
Уильям входит. У дверей
толпа придворных и гостей.
И все хохочут от души там,
в дверях Уилла увидав.

До слуха громко доносилось:
«Забавно, да? Как рок лукав!
Вчера МакЛелланд – горд и прав,
сегодня он попал в немилость!
Дуэль с послом! Ну, господа,
такое с рук уже не сходит.
Бесчестный! Он пришёл сюда!
Весь в чёрном! Траур, а по моде. –


И Кэмпбелл громко на весь зал,
окликнув Вильяма, сказал:
 
- И что вы в чёрном? Герцог, видом
не стоит так уже провал
вам свой подчёркивать! Иль траур
у вас?

[УИЛЬЯМ]

            - Да Боже упаси!
Лишь так, предчувствье скорбных аур 
чужого горя...
[КЭМПБЕЛЛ]
                - О!..
[УИЛЬЯМ]
                - Merci! –
Уильям взял бокал с подноса
лакея. – Граф, не выпьем ли?
[КЭМПБЕЛЛ]
- Вы яд подсыпали мне? – Косо
он глянул.

[УИЛЬЯМ]

                - Нет, вы не учли!..
(Уильям деланно хохочет). –

…Ваш яд налит в вино надежд.
Оно без мер пьянит невежд.
Бывает, кубок сей решётчат:
лей, лей, – да только вот мечта
сквозь сети козней пролита.

[КЭМПБЕЛЛ]

- Ах, герцог, вы, смотрю, – философ,
но сложно поприще вопросов. –

С подноса Кэмпбелл взял фужер. –

Так пролита, – как, например,
теперь вино на ваше платье? –

Он опрокинул свой бокал. –

Ах, незадача! Мог ли знать я?               
Вино надежд… неловок стал.

Переоденьтесь! Неопрятно!
Гостям небрежность столь видна,
когда на внешности она.
На репутации же пятна –
сложнее будет истереть.
Ведь душу как переодеть?

Ударил Кэмпбелла наотмашь
при всех Уильям – тот упал.

И гости ахнули, весь зал.

[КЭМПБЕЛЛ]
- Дуэль поступок повлечёт ваш!

[УИЛЬЯМ]

- Простой дуэли ритуал
на что мне, граф? Иною местью
плачу за слух, что я – без чести.
Камзол лакею он отдал,
оставшись в шёлковой рубахе,
жилете светлом.

[УИЛЬЯМ]
                - Господа,
прошу вниманья! –
                Все сюда
сошлись в смятении и страхе. –

Для обличенья – мой черёд!
Прошу я паузу, маэстро!

Затихла музыка оркестра.
И сам король туда идёт –
все расступались.

[УИЛЬЯМ]

                - Встаньте, Кэмпбелл!


(МакКэй тут руку подаёт,
но злобно отмахнулся тот)

[УИЛЬЯМ]

- Невольно я – свидетель тех дел,
что Кэмпбелл Кай с послом ведёт.
Свершил он заговор у трона
против страны и короля!

[КЭМПБЕЛЛ]
- О, эта ложь бесцеремонна!
[УИЛЬЯМ]

- Я докажу посланьем для
монарха Англии от графа
Аргайла-Кэмпбелла.

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Вы, право,
словам не верите клевет?

Король сказал:
                - Не верю! Свет
пора пролить на все сомненья.

Уилл письмо достал. Мгновенье –   
и Кэмпбелл бросился к нему.

[КЭМПБЕЛЛ]

- МакЛелланд! Нет! Я не приму
из рук бесчестных обвиненье!

Ты оскорбленье мне нанёс!


Уилл его ударил в нос
и молвил:
                - Стража! На колени
его поставить и держать,
чтоб он не мог мне помешать
свершить сегодня обличенье!

Предвижу, Кэмпбелл, ваш арест.
Итак, письма читаю текст:

«Я, граф Аргайл, адресуюсь
к монарху Англии. Мне внять
прошу! Я в письмах обязуюсь
вас о делах осведомлять,
что здесь, в Шотландии, ведутся.
Для блага общего двух стран,
шотландцев так и англичан,
ускорить я объединенье
клянусь ответно на прошенье
посла Д. Элфсона. Сейчас
войну готовят против вас
войска шотландцев. Во главе же –
французы их. Они союз
возобновят. Но я добьюсь
побольше сведений. Всё реже
влияю я на общий ход
решений. Но, король вот-вот
умрёт. И я тогда, как регент
страны, совместный с вами пакт
готов скрепить печатью. Акт
свершить мешает сей МакЛелланд –
советник первый. Устранить
его клянусь я вскоре. Нить
уже ухвачена. – Терпенье!..
Надеюсь на вознагражденье.
Отныне верный ваш вассал –
Кай Джозеф Кэмпбелл, граф Аргайл».

Уильям, дочитав, сказал:

«Печать и вензель – узнаёте?»

[КОРОЛЬ]

- Здесь вензель Кэмпбелла. Весь клан
его, кто раньше был в почёте,
весь род, что славою венчан,
с позором изгнан будет. Смели
меня предать вы, Кэмпбелл, как?

[КЭМПБЕЛЛ]
- Не верьте клевете! Он – враг!

[КОРОЛЬ]

- Вы донесли мне о дуэли
посла и Вильяма. Но он
за честь страны дрался. Да, герцог?

Взглянул на Вильяма король.

[УИЛЬЯМ]
- Причина может ли иметься
иная, чтоб рискнуть мне столь
страною?
[КОРОЛЬ]
                - Да, ответом вашим
я ныне удовлетворён.
 
Затем король промолвил страже:

- В темницу Кэмпбелла! Казнён
с утра у замка будет он;
земля – отобрана.

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Пощады
прошу вас, сир!

[КОРОЛЬ]

                - Ведите!

[КЭМПБЕЛЛ]

                - Нет,
не верьте мерзостям клевет!

[КОРОЛЬ]

- Улики против вас все кряду.

[КЭМПБЕЛЛ]

- Письмо – чудовищный подлог.
Я – ваш советник! Разве б мог
я вас предать? Превыше жизни –
ценю я службу вам, отчизне.

[КОРОЛЬ]

- Вы доказали мне вполне
короне «верность» и стране!

[КЭМПБЕЛЛ]

- Но верность доказать вы мне не
даёте шанса! Этот шанс
один сейчас прошу у вас. –
Он опустился на колени.

Связали руки за спиной
ему два стражника.

[КОРОЛЬ]

                - В темницу!
До казни можете молиться!

[КЭМПБЕЛЛ]

- Суда не будет надо мной?
Я сразу палачам предстану?

Он взор отвёл на Джулиану,
стоящую с своей семьёй.
Она – спокойна. Только ужас -
в глазах родителей её.

[КОРОЛЬ]
- Нет обстоятельств, обнаружась,
что могут вас спасти. Бежать
я, Кэмпбелл, времени не дам вам,
Как и служить чужим державам.

Виновным тотчас вас признать
велю суду за намеренья:
страну, народ и долг предать,
на государя покушенье
и на советника его.

«Теперь ведите!» – Молвил страже
король. Взмолился Кэмпбелл:
                - Я же
не виноват! То – мастерство 
бесчестных! Трудно для особ ли
таких как, Вильям?.. Ничего
не стоит им… – С минуту вопли
неслись (за дверью уж) его.         

Все гости замка были немы.
В оцепененье - большинство.

[КОРОЛЬ]

- Поражены, признаться, все мы…


[УИЛЬЯМ]

- Прошу простить, что торжество
омрачено таким событьем.


[КОРОЛЬ]

- Ну что вы, герцог, долг важней.
И посему я за раскрытье
коварных замыслов (средь дней
грядущих) жалую вам орден.
Вы – здесь один его достоин.

Уильям поклонился:
                - Честь
превыше этой вряд ли есть.
Благодарю вас! Верьте: малость,
я сделал для державы здесь.

Король ответил:
                - Убеждаюсь
я в вашей скромности не раз.
Верны стране вы, не кичась.
Услугу сделали большую
короне вы.
                - За честь почту я
и дальше родине служить.
- Сомнений в вас не может быть. –
Король промолвил. – Продолжайте
играть, маэстро. Этот бал,
увы, прервали козни, жаль, те.

Оркестр снова заиграл.
и пары вновь затанцевали,
но взоры часто устремляли
они на Вильяма. Шептали
кружки собравшихся гостей:

«Ах, господа! За что тут орден?
Поступок разве благороден? –
Кай пролил на него бокал.
И вот за это оскорбленье
он Кэмпбелла оклеветал.

Да, да, конечно без сомненья
Пускай стыдится, господа!
На всё идёт он ради цели...

[УИЛЬЯМ]
- Простите, что? Стыдиться мне ли?


Те обернулись. За спиной
стоял Уильям.
[Они]

                - Нет, ну что вы!
С медалью новой наградной
мы все поздравить вас готовы.

[УИЛЬЯМ]
- Тогда спасибо! Рад за вас! -
И отошёл от них, смеясь.

 С одних сторон неслись упрёки.
 «Как носит вот таких земля?» –
 «Как смело спас он короля» –
От дам восторженные строки
Уильям слышал. И друзей
искал по залу средь гостей.
Но где-то с кем-то танцевали
они в шумящем полном зале.
Взглянул он поверх торжества
И взором встретился сперва
он со счастливой Джулианой.

Подходит к ней. «Могу я вас
на танец пригласить?»
                - Сейчас
вы, герцог, выходкою данной
презренье вызвали моё. –
Сказал ему отец её.

[УИЛЬЯМ]
- Я выполнял свой долг и только:
короне и стране служить
и их врагов изобличить.

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]
- Король оценит знанье долга.
Но я, как вы, людей таких
нисколько не ценю. Прославить
не могут грязные дела ведь!
Кай Кэмпбелл – дочери жених
моей был. Вы оклеветали
его ещё в таком скандале,
при всех!
[УИЛЬЯМ]
                - Как смеете вы, граф?
[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]
- Со мною скрестите мечи ли,
чтоб доказать, что я неправ,
что вы врага «изобличили»?
[УИЛЬЯМ]
- Не буду драться с вами я.
На вашей дочери жениться
желаю!   
                (Побледнели лица
её родителей).
[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]
                - Семья
вся наша против! Вы – бесчестны!

[УИЛЬЯМ]
- Вы забываетесь, любезный!

За те слова, что я – бесчестный,
Могу я бросить вас в тюрьму.

(В глазах её отца был ужас).

[УИЛЬЯМ]

- Но я прощу вас, потому,
что очень вашу дочь люблю, –
и, посему, – я пощажу вас.

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]

- Я вдвое старше, герцог, вас!
Ко мне имейте уваженье!
[УИЛЬЯМ]
- За то, что вы - в долгах сейчас, -
промолвил громко он, смеясь, -
и проиграли сбереженья?

И обернулись в зале все
на них танцующие пары.

[УИЛЬЯМ]
- Не внявши дочери слезе,
решили вы вернуть гектары
земель женитьбой? Только пару
вы подбирали, стало быть,
подумав мало, как при играх
где потерпели бедность и крах.

Меня в бесчестье обвинить
хотите, а своё - сокрыть?

И гости ахнули тогда же.
Таких не видели "картин".
Забыли все о танцах даже.

[УИЛЬЯМ]
- Считали: Кэмпбелл лишь один
долги покрыть способен ваши? 

Вот вексель. Всё я уплатил! –
Бумагу протянул Уилл. –
Именья ваши из долгов
я также выкупил.
[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]
                - На щедрость
подвигло что же вас? 
[УИЛЬЯМ]
                - Любовь.

В глазах отца была свирепость.

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]
- Вы опозорили меня! 
 [УИЛЬЯМ]
- Вас опозорила азартность!
Но ваша спасена семья.
И где же ваша благодарность?

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]
- Не будет свадьбы никакой!
Не видел я людей подлее,
чем вы. Все гости, всей толпой
глядят на нас! Пускай своею
вы репутацией вовек
не дорожили, но моею!..

Вы, герцог, – страшный человек!
Развращены своим богатством!
Пускай же Бог за всё воздаст вам!

[УИЛЬЯМ]
- Я полагал: должны вы счесть
моё намеренье жениться
на вашей дочери за честь.

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]

- О, есть ли наглости граница?
После того, что, герцог, вы
творили здесь, своё согласье
я никогда не дам!
[УИЛЬЯМ]
                - Увы!

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]

- Не знался с подлым отродясь я!

[УИЛЬЯМ]
- Вы даром так ко мне строги!
Но даже в случае отказа
не возвращу я вам долги.
Я оплатил! И я ни разу
своих решений не менял.
Вы – вновь богач. Свидетель – зал.
 
Итак, давайте мне согласье
иль убирайтесь восвояси!

- Уйдём же, дочь моя, скорей. –
Отец промолвил грозно ей. 

[ДЖУЛИАНА]

- О, сжалься надо мною, папа! –
Она промолвила в слезах.

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]

- Как я хотел бы, герцог, ах,               
чтоб с вами не свела судьба бы!

Дурная слава впереди
пойдёт. Под землю б провалиться!
Мы опозорены среди
знакомых. Ныне за границей
нам от позора только скрыться.
На нас и Кэмпбелл бросил тень
своим арестом. Жуткий день!
Моя семья – молвы мишень!

- Женой другому я не стану. –
Отцу сказала Джулиана.

- Уйдём скорей отсюда прочь!
- Оставь меня, отец!
                - Едва ли!
Не привлекай вниманья дочь!
На нас и так все смотрят в зале!

Она на Вильяма взглянула.
И умоляющим был взгляд.
А он среди людского гула
смолчал и отошёл назад.

Гремел оркестр. Гости в зале:
под обсужденья танцевали. 
«Отец...» – Промолвила она.

[ОТЕЦ ДЖУЛИАНЫ]

- Ты позабыть его должна!

Её отец под руку взял и
из зала вывел. Та - рыдала.

Уильям отошёл к стене.
Сказал лакею в стороне.
- Налей мне!
                - Виски, сэр?
                - Merci! Да.


Подходят к Вильяму друзья.
Сказал задорно Брюс МакТавиш:

- Смотрю, ты - весел, не страдаешь?

[Уильям - недовольно]

- Не видно разве? Счастлив я!


[ЖАК АТЬЕ]

- Герой молвы и тем доволен!


[УИЛЬЯМ]

- Все судят с разных колоколен.
Мне - всё равно.
                - Вот! – Лафайет,
маркиз французский, молвил. – Как-то
я имя доброе на нет,
как Вильям, свёл. И что ж! Де-факто
я не страдаю от того.

[БРЮС МакТАВИШ]

- У нас у всех как у него
случалось, – но, увы, медали,
за это мы не получали!

И все друзья захохотали.

[УИЛЬЯМ]

- А я молву сносить готов
под грузом новых орденов!

[АВГУСТ]
- Хотя имеешь их взамен ты
на имя доброе.

[УИЛЬЯМ]

                - Оно -
и так не доброе давно.

[Все друзья]

- Ха-ха-ха-ха. Аплодисменты!

- О! - Руку к сердцу приложил,
 актёрски им кивнул Уилл.

[БРЮС МакТАВИШ]

- Да, занял «славы» ты вершину!

[ЖАК АТЬЕ]

- И вновь вокруг тебя скандал!

[УИЛЬЯМ]

- Признаться, к ним я не остыну!

[АВГУСТ]

- Ура! За оный пьём бокал!


[УИЛЬЯМ]

- Друзья, к вам дело есть.

[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]
                - Фурора
тебе, похоже, мало?

[УИЛЬЯМ]

                - О,
то дело - о переговорах,
не дам касается оно!

[АВГУСТ]

-  Переговоры? С кем? – Бокалы
друзья с подноса взяли и
навеселе уж хохотали.

[УИЛЬЯМ]
- Доверю планы вам свои.

Должны начать переговоры
с монархом Франции мы скоро.

Найти союзников в войне
шотландцам нужно и французам.

[ЖАК АТЬЕ]
- Мы победим и так вполне. –

Расхохотались Август с Брюсом.

[УИЛЬЯМ]
- Конечно, если не учесть,
что Франции уже две трети
завоевали.
[ЖАК АТЬЕ]
                - Что за весть!
Подробности, считаешь, эти -
в новинку нам? Мы с корабля
недавно. Вести знаем все
про малодушье короля...

[УИЛЬЯМ]

- С чего смеётесь вы, месье?

[ЖАК АТЬЕ]
- Король французский от сраженья
устал. Желает отступленья.
Капитуляции указ
готов издать уже сейчас.
И, говорят, он - сумасшедший.
Его советник бестолков -
виконт Монтгомри, англичанин.

[АВГУСТ]

- Да нет, он - лучший из умов!

[ЖАК АТЬЕ]

- Его манер советов странен.

[АВГУСТ]

- Да он продать всех нас готов
короне Англии! Круг узкий
придворной знати знает, что
король английский и французский -
родня. И Англия права
имеет все на земли наши.
А наш король не спорит даже, –
он поощряет то.
[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]

                - Едва
ли сдаться сын ему позволит.
Скорей убьёт он старика,
и против Англии войска
сам поведёт. Проведено лет
немало им в сраженьях. Он
им не отдаст французский трон.

Подходит к ним король шотландский.
 [КОРОЛЬ]
- Я рад вас видеть на балу.

Послы слегка залились краской
и поклонились королю.

 [КОРОЛЬ]
- Мы благодарны вам за то,
что нам поддержку оказать вы
не отказали на войне
минувшей. Договор союза,
надеюсь, в силе? 
                - Да, вполне! -
Ему ответили французы.

[КОРОЛЬ]
- Тогда всегда располагать
вы нами можете; и помощь
не в долг, а в знак союза брать.


[АВГУСТ]
- Мы выйдем против вражьих полчищ
бок о бок с вами. Средь солдат
шотландских выйдут и французы.
А средь французских – ваши.
                - Рад,
что нас скрепляют дружбы узы. –
Сказал король. – Решеньем мудрым
нам будет, козням вопреки,
объединить свои полки.

[АВГУСТ]
- Тренировать уж этим утром
шотландских будем мы солдат.

[КОРОЛЬ]
- Спасибо вам! Я очень рад!               

[АВГУСТ]

- Теперь откланяться пора нам.

[КОРОЛЬ]
- Я благодарен буду вам,
когда отпор дадим врагам
и возвратим свободу странам,
союз военный заключим
и вместе выйдем средь побоищ.
Неоценима ваша помощь!

Они откланялись пред ним.

Друзья спустились в сад к карете.
Оркестр радостно играл,
и продолжался в замке бал.

- Развлечься, Вильям, в сей поре где
у вас? – Спросил де Лафайет.

[УИЛЬЯМ]

- Игорный дом.

[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]

                - Хорош совет!

[УИЛЬЯМ]

- Тут близко. Можно без кареты.

[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]

- А не боишься в сей поре ты
пешком?

[УИЛЬЯМ]

                - Тут нас боятся, друг.

За ними некто в капюшоне
шаг в шаг последовал, шпионя.


ГЛАВА 12. ВО ВСЕ ТЯЖКИЕ


Горели факелы вокруг
среди туманных длинных улиц.

- Красив вечерний Эдинбург.
Надеюсь: вражьих не найду лиц
туда, куда мы все идём. –
Заметил Август.

[УИЛЬЯМ]
                - В этот день я
и бой сочту за развлеченье.


Лакей у вывески железной
стоял и всех гостей встречал,
с улыбкой сдержанно-любезной
в таверну двери открывал.

Известно многим место было,
кто развлекаться там любил.
Витые лестницы, перила.
И приглушённый свет светил.
Не только знатные сугубо,
но и купцы, кто не в чинах,
играли в карты при свечах,
на стол бросая злато грубо,
девиц обнявши. Второпях,
смеясь разнуздано и глупо,
в дыму табачном и густом,
девицы ставки принимали
в нарядах пёстрых за столом
и пьяных мотов обнимали,
воруя золото тайком.

Вошли друзья и огляделись -
Уильям, Август, Лафайет,
затем и Брюс, и Жак вослед.


[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]
- А что-то лучшее имелось
у вас поблизости? Трактир –
игорный дом?
[УИЛЬЯМ]

                - Да, "Ваша Светлость".
И не оценят тут мундир.
Зато, здесь – полная секретность!

[АВГУСТ]

- А вот и нет!

[УИЛЬЯМ]

                - Как тесен мир!


Сидят английские гвардейцы
в мундирах красных у окна, -
кричат трактирщику: «Вина!»

Затем, Уильяма увидя
с друзьями, говорят: «Смотрите!
Сюда французов принесло!»

[ЖАК АТЬЕ]
- А их немалое число!
Уилл, давай уйдём отсюда!
[УИЛЬЯМ]
- О, нет! Я уходить не буду.

Не мы уйдём, - они уйдут.
Я не хочу их видеть тут!

Трактирщик, принеси мне виски!

«Затеет снова он скандал.
Друзья, уходим по-английски?» –
Жак тихо Августу сказал.

Трактирщик протянул бокал.
Уильям выпил и сказал:

- Нет, по-английски англичане
отсюда пусть уходят, а не
шотландцы! – Он захохотал,
метнув на пол пустой бокал. 

- С чего бы здесь взялись французы? –
Один гвардеец говорит. –

[2й ГВАРДЕЕЦ]

- С войны во Франции как трусы
сбежали! Богачи на вид!

[3й ГВАРДЕЕЦ]
- Наверно, войско обокрали.
И вот пришли всё проиграть
да в Эдинбурге воевать. –

Все англичане хохотали.

[4й ГВАРДЕЕЦ]

- А позолоту ли на стали
мечей они не проиграли?

- А вы хотите увидать? –
Спросил Уильям, подошедши
и обнажил клинок меча.
 
[1й ГВАРДЕЕЦ]

- Француз, не нужно сгоряча
махать оружьем. Мы – солдаты.
Проблем со знатью нам не надо.

[УИЛЬЯМ]
- Так убирайтесь все тогда
долой отсюда! Быстро, молча.

- До споров, верьте, не охоч я,
но это – наглость, господа! –
Сказал гвардеец. - Мы французам
не подчиняемся, а вы
сдадитесь скоро нам, увы.


- Солдат, заплатишь за свою сам
ты наглость! – Вильям произнёс.
Клинки сверкнули.
                «Не вопрос!» –
Ему ответил англичанин.

Дрались. Трактирщик подбежал.

«Вином ваш разум одурманен. 
Остановитесь!» – Он кричал.

Гвардейцев пять, как и «французов».
Дрались – один на одного.
К дверям всё ближе. – Нету трусов
средь нас.
                - И средь нас.
                - Кто кого?
[УИЛЬЯМ]

- Вам – в ад, иль вон отсюда – выбор
даю. – Сказал Уильям, стол
перевернув. – Пошёл, пошёл. –
Гвардейцы выбежали.
                - Выпер
ты их отсюда, молодец. –

Сказал ему один купец
из-за стола. – Ты славно дрался!

В трактире многие шотландцы
рукоплескали. – Наконец
кто б выгнал из страны проклятых,
как из трактира?
[УИЛЬЯМ]
                - Я готов!

И в пол вонзил он меч отцов.

И одобрение во взглядах
вокруг увидел он без слов.

[АВГУСТ]

- Да, хорошо держал удар ты.

[УИЛЬЯМ]

- А ты прикрыл меня в тылу.

[АВГУСТ]
- Ну что, теперь сыграем в карты? 

[УИЛЬЯМ]
- О да, играть я не ленив!

Ловя бесстыжих дам улыбки,
уселись под мотивы скрипки
они играть. Вокруг звучат
волынки и аккордеоны.
И распевают баритоны 
мотивы пьяно невпопад.

Вокруг стола собрались дамы,
И смотрят как идет игра.
В руках мелькают веера.
Кладет Уильям карту.
                - Бита!
- А так, Уильям? – Будем квиты!
- О, де Шарон, похоже нет! -
На стол бросает он валет.

Удача светит не всегда нам,
но а сейчас. У вас?
                - Король?!
О... дама пик! – Промолвил Поль.
[УИЛЬЯМ]
- Мне не был выигрыш желанным!
[Поль]
- Не знает счёта он деньгам.
[УИЛЬЯМ]
- Легко плачу я по счетам!
Подкинул деньги тут фонтаном.
Уильям.
[МАРКИЗ ДЕ ЛАФАЙЕТ]
                - О, здесь больше чем
ты проиграл.
[УИЛЬЯМ]
                - О, нет проблем!
Тогда оставшееся – дамам.

[Одна дама]
- Уильям, о Вы так милы!

[УИЛЬЯМ]
- Мадам, а вы – весьма красивы,
но так же вы при том смелы? –
Сказал Уильям горделиво
с улыбкой дамам молодым,
сигарный выпуская дым.


- Велите нам: как вас годится
развлечь. – Промолвили девицы.

- Для нас танцуйте на столах.

***
Под стать раскованным движеньям
рукоплескание и смех
звучали. И при танцах тех
заходит Бетти в заведенье,
вуалью скрыв лицо.
                - О, вам
не место здесь. – Распорядитель
сказал ей.
                - Я ищу среди…
                - Те ль
нужны проблемы вам? Я дам
совет: коль вы из знатных дам –
вернитесь. Здесь небезопасно.

Она промолвила в ответ:
- О да, мне стыдно здесь ужасно,
но я ищу…
                - Мой вам совет,
миледи, срочно уезжайте.
Любую даму здесь принять
все могут за…
                - Не продолжайте!

- Я буду вас сопровождать.

Они поднялась на ступеньки.
Вокруг летают карты, деньги.
Что видит Бэтти: при свечах
девицы пляшут на столах.

Вольготно развалившись в кресле,
держа сигару и бокал,
Уильям даму обнимал.
- Теперь сомнения исчезли,
подлец! – Снимая капюшон
сказала Бэт, к ним подошедши.

Был первым Август отвлечён
тем замечаньем,
своей. И другу молвил он:

- Ну вот Уильям, погляди-ка,
к тебе пришли! Иль Вы – ко мне?
Могу надеяться вполне! –
И рассмеялся Август дико.
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Вы – одинаковые с ним!

[АВГУСТ]

- Видать, она пришла к двоим!

[ЖАК АТЬЕ]
- Уже и тут мадемуазели
тебя находят?! Негодяй!

Все засмеялись, зашумели.

- Она станцует нам пускай! –

Сказал тут кто-то, и кивнул он
туда, где Бэт. – Влезай на стол.
Кому сказали! Ты уснула? –
Схватил ее он за подол.

Распорядитель подошёл
сказав: «Пусти!» – Освободившись,
бежит к дверям и плачет Бэт.
Уильям, случаем смутившись,
за нею бросился вослед.

- Не то подумала ты! Нет!
Сюда пришёл сыграть я в карты. –
Сказал он ей, её догнав.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- И «обсудить дела держав»?
Среди девиц в дыму сигар. Ты
не оправдаешь эту ложь.

[УИЛЬЯМ]

- Прости, но я...

[ЭЛИЗАБЕТ]
                - Меня не трожь.
Ты мне писал письмо, что любишь,
но что заставил наблюдать?
Скандалишь, «женишься», танцуешь
и о любви мне врёшь опять?

Шотландский герцог! Кто б подумал?
ты мне представился певцом
английским, но ты был врагом.
Ты посчитал, что я прощу, мол?
И что любовь искупит всё?

[УИЛЬЯМ]

- Раз не искупит, значит нету
любви. Возьми своё кольцо!

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Его ты выловил?
[УИЛЬЯМ]
                - Вообще-то
швырнул я камень в воду, Бэт.

А то бы что сказал в ответ
твой муж, пропажу обнаружив?

Она кольцо взяла.

[ЭЛИЗАБЕТ]

                - Ты хуже,
чем говорили о тебе.

[УИЛЬЯМ]

- Так благодарна будь судьбе,
что и не стал твоим я мужем.

[ЭЛИЗАБЕТ]

- Мой муж – прекрасный человек.

[УИЛЬЯМ]

- Не сомневался я вовек.

Надменным взором лишь ответив,
она уехала в карете.


Холодный ветер дул в лицо.

Присел Уильям на крыльцо
и закурил, подумав: «Что же…
Её я только и любил.
Я вслед ей броситься был должен,
но я того не сделал. Так
во имя глупости отмщенья
и потерял её в сей день я.
Не возвратить теперь никак…
Я мстил врагу? Себе я – враг.»


- О! Не догнал? И сожалеешь? –
То де Шарон, открывши дверь,
сказал.
[УИЛЬЯМ]
             - Потеря из потерь,
но сожалеть тут не успеешь.

[АВГУСТ]

- Я даже знаю почему.

Подходит девушка к нему.


[Девушка]
- Развлечься герцог не желает? –
Её Уильям обнимает.
[УИЛЬЯМ]
- Развлечься? Ну конечно да!

В обнимку с ней он по ступеням
поднялся. Хохотал весь зал.
- На девку леди променял.
«Что нам осталось – то и ценим…»
Француз какой-то напевал.

[УИЛЬЯМ - ей]
- Прошу!
[ДАМА]
                - А Вы тут завсегдатай?
Вперёд он даму пропустил,
как двери в комнату открыл.

[УИЛЬЯМ]
- Конечно! Здесь я раз десятый.

Обнял её он в полутьме.

[ДАМА]
- Я передумала… Не надо!

[УИЛЬЯМ]
- Простите, что? – Смеялся он. –
Я допускаю моветон?
[ДАМА]
- Пустите! Здесь я ради брата.
Нужны мне деньги. Он в тюрьме.
Но я не вынесу бесчестье…
Признаюсь вам: впервые здесь я!

Она расплакалась навзрыд.

Ну что ж… – Уильям говорит. –

Я не держу тебя нисколько
Не проливай напрасных слёз.
- Спасибо, я пойду…
                - Но только
ответь: за что в тюрьму пришлось
ему попасть?
                - К чему вопрос? -

За непокорность англичанам,
мятежник, брошен он тюрьму.
Казнён он будет. Жить ему
до завтра.

[УИЛЬЯМ]
                - Нужно палача нам
остановить! Идём скорей.

И вот пошёл к дверям он с ней.

- Зачем вам это, сэр?
                - Ошибки
свои пора мне исправлять. –

Он ей ответил без улыбки. –

- Он в городской тюрьме, видать?

- Да…
              - Мы успеем до рассвета.

Трактирщику он заплатил,
чтоб тот девицу отпустил.
 
Уильям с нею сел в карету.
В пути молчал, смотря в окно.

Она молчала также гордо.
И час езды – они – у форта.

[УИЛЬЯМ]

- Скажи, а он в тюрьме давно?

Предстали взору бастионы
Неслись оттуда брань и стоны
из-под земли, из глубины.

Кричали где-то арестанты.
[Дама - Уильяму]
- Недавно, сэр. Мне жутко аж….

Там у ворот – безмолвный страж
с мечом и в килте.
[УИЛЬЯМ]
                - Коменданта
желаю видеть я. Вот плата.

Тот крикнул: «Дункан!» И тотчас
небрежной вышел он походкой.

[Дункан, комендант]
- Да, сэр.
[СТРАЖ]
                - Тут спрашивают вас!
[ДУНКАН]
- Кто?
[УИЛЬЯМ]
           - Герцог, я!
               
                Ответ короткий
услышав, сделал тот поклон.

[УИЛЬЯМ]

- Я, сэр, имею ряд претензий,
ведь вы нарушили закон.
Пусть дама скажет.

[ДАМА]
                - Пол МакКензи
под стражу вами заключён.

[УИЛЬЯМ]

- Он – невиновен.
[ДУНКАН]

                - Что ж, пройдёмте
со мною, сэр, и вы, мадам.

Горели факелы кругом, где
тянулись лестницы дверям.

На стол под лестничным пролётом
одна свеча бросала свет.
Они прошли под низким сводом
по коридору в кабинет.

И комендант открыл журналы.
[УИЛЬЯМ]
- Так есть МакКензи или нет?

Тот полистав, сказал в ответ:
- Он ожидает трибунала.

Уильям бросил горсть монет.
[УИЛЬЯМ]
- Он – невиновен. Вот! - Сполна я
все обвинения снимаю.

[КОМЕНДАНТ]
- Идёмте!
                Те пошли вослед.

По лестнице из жуткой кельи
они спустились в подземелье.

А там – тюрьма и каземат.
Одних пытают, бьют плетями,
иные на земле сидят,
колени обхватив руками,
от страха, холода дрожат.

Одни перебирали чётки
стараясь замолить свой грех.
Иные же, припав к решётке,
проклятьем осыпали всех.

Звон кандалов тюремных камер
промозглый воздух наполнял.
- Ослабьте строгость для меня мер! –
Один уверенно сказал,
В одной из камер - в одиночной.

- Милорд, желаю ставки очной
с судом! Ведь я – невиноват.
 
- О, небеса! Ты жив, мой брат! -
Она сказала у решётки.

А он закованный в колодки,
Ответил:
                «Ты ль, моя сестра?»
- Да, я, мой брат.
                - О, ты храбра,
раз ты смогла ко мне явиться!

[УИЛЬЯМ]
- Открой замок!
                И страж ключом
открыл решётку, цепь потом.
 
И брата обняла сестрица.

- Молился я, сестра, хотя,
надежду я давно утратил.
Здесь убивают, не щадя…

Сказал тюремный надзиратель:
- Лжецы! И вот тому пример!
За власти неповиновенье
он отбывает заключенье.
Король казнить велел.

[УИЛЬЯМ]
                - Но, сэр,
теперь вина ему простится.

[КОМЕНДАНТ]

- Но как я отчитаюсь про
его отбытье из темницы?

[УИЛЬЯМ]
- Чернило дайте и перо!

Уильям сел за стол тюремный
и написал приказ: «Сменить
смертельный приговор отменой
всех мер, на волю отпустить!»

И снизу свой поставил вензель.
Расплавил над свечой сургуч.
И опустил с печатью перстень
на свиток.
[УИЛЬЯМ]
                - Вот – к свободе ключ
ему и ваши объясненья,
что отпустили вы его.
Кто вам предъявит обвиненья,
ко мне направите того.


[КОМЕНДАНТ]
- Как вам угодно, герцог. Но вы
всё ж взвесьте «за» и «против» снова.

[УИЛЬЯМ]
- Освободить его дал слово.
Мои слова – не шум молвы.

[КОМЕНДАНТ]
- Освобождён он без суда!
А избиение солдата
за ним английского!
[УИЛЬЯМ]
                - О, да,
напоминать мне то не надо.
Ведь это был же мой указ...

Он вспомнил разговор тотчас
С послом Элфсоном: обязался
Уильям наказать шотландцев,
кто Англии солдат избил.
Но в соглашеньях смысла нету
после дуэли. И Уилл
велел опять подать чернил
и горцев всех освободил,
кто был в тюрьме.
[УИЛЬЯМ]

                - Пускай сражаться
идут во имя всех шотландцев.

[КОМЕНДАНТ]

- Но, герцог, Вы за короля
судьбу решили.
[УИЛЬЯМ]

                - Полномочья
он передал мне. И точь-в-точь я
их выполняю, так веля.
[КОМЕНДАНТ]
- Конечно, герцог, вам виднее!
Я вас задерживать не смею!


[УИЛЬЯМ]

- Ну что стоите здесь? Идём!

Спустились вниз они втроём:
Сестрица с братом и Уильям.

Светила полная луна.
И ночь была, как день, ясна.

[Её БРАТ]

- Милорд, спасибо вам! Не знаю
Я имя вашего, с кем честь
имею говорить.
[УИЛЬЯМ]

                - Считаю,
что в этом смысл вряд ли есть.

- Я должен знать, кому обязан.
[УИЛЬЯМ]
- Вы не обязаны мне!
[Её БРАТ]
                - Жест
достойный дворянина!

[УИЛЬЯМ]
                - Я сам
узнал случайно про арест.

[Её БРАТ]
- Я арестован был за то, что
избил гвардейца одного.
Я защищал сестру.

[УИЛЬЯМ]
                - Как можно
карать за честь и удальство!?


Они покинули темницу,
а время близилось к заре.

- Итак, теперь пора проститься. – 
Сказал Уильям во дворе.

 
- Постойте, сэр! – Она сказала,
к каретным подойдя дверям,
и прошептала:

                - Нужно нам
поговорить.

[УИЛЬЯМ]

                - Да? – Говорите…

Её растерянность увидя,
промолвил брат: «Я жду вон там.»
и отошёл.
                Она сказала:
- Спасибо вам за помощь, сэр!
- Пустяк.
                - Вы сделали немало.

И я отныне вам должна…
Когда?.. – Прибавила она.

- Вы заблуждаетесь, похоже.

Мы здесь простимся навсегда.

- Мы просто так простимся?
                - Да.
 
- Зачем тогда всё? Пренебрёгши
вы осторожностью, пришли
на помощь мне. Что, даром ли?

- А вы мне выбор оставляли?

- Вы благородны!
                - Пустяки!
Свою сестрицу береги! –
Уильям крикнул ее брату
в карету сел, и вспоминал
в дороге много: Лондон, бал,
Элизабет, отца утрату,
девиц, которых перебрал;
и снова: бал, дуэль, скандал...



ТОМ II. ОРДЕН ПРОКЛЯТЫХ


ГЛАВА 1. ПРИЗРАК АЛИСТЕРА



Держа в руке бутылку виски,
знакомой улицей пустой,
Уильям шёл к себе домой,
горланя песню по-английски.

Провел привычно вечер он,
как Жак Атье, и де Шарон.
Девицы, карты... Промотал – да
не помнит сколько из казны.
Подрался с кем-то – да и ладно –
плевать на суммы и чины.

Луна сияла. В позднем часе
никто не встретил. На террасе
разбил какой-то он вазон –
и рассмеялся только. Вскоре
он был в знакомом коридоре.

Он шёл, шатаясь. Тишь кругом.
Лакеев нету. Спал весь дом.   

Вдруг слышит отзвук приглушённый
знакомых будто бы шагов.
[УИЛЬЯМ]
- Кто здесь? – Наверно посторонний!

Принять он вызов был готов.               
И вынул меч рукой неловкой.

Струился в окна лунный свет,
играл на стали гравировкой.
Мелькнул какой-то силуэт.
Уильям, вопреки старанью,
собою скоро овладеть,
увы, не смог. Хотя, признаться,
не склонен ничего бояться
он был. «Кто ходит здесь?! Ответь!» –
Спросил Уильям резким тоном.

[ГОЛОС]

- Кто?.. Обсудить придётся то нам,
что позабыть ты захотел
среди своих привычных дел.

[УИЛЬЯМ]

- О, нет…спокойно! Вздор полнейший!
Знакомый голос, как точь-в-точь…

[ГОЛОС]

- Да, не обманывает ночь.

[УИЛЬЯМ]

- Не может быть! – Озноб сильнейший
по телу тотчас пробежал.
А властный голос отдавал
уже вблизи по залу эхом.


- Ты к цели шёл бы с тем, успехом,
с каким напрасно тратил жизнь!

- Кем бы ты ни был, покажись! –
Сказал Уильям, меч сжимая.

[ГОЛОС]

- Ты знаешь, кто я…

[УИЛЬЯМ]

                - Нет, не знаю…

[ГОЛОС]

- В твоём оружье нет нужды,
ведь мы друг другу – не чужды.

Он гордо шёл по коридорам;
надменным и знакомым взором
пространство здешнее обвёл.
Окутан силуэт свеченьем.
Едва заметен ореол.

 [УИЛЬЯМ]

- Что? Ты, отец?! О нет! – Виденье!..


Уильям пятился назад.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Да, я. Имеешь ли сомненья?

Себе не веря до конца,
смотрел Уильям на отца.
Как и при жизни, был он молод.
Черты красивого лица
скрывали в одночасье холод,
стальную волю, синий взор
таил упрёк и приговор.


[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- И что робеешь, как подросток?
Ты свой не выполнил обет.
Мне слово дал – держи ответ!

Ступая в лунном перламутре,
он был прозрачен и сиял.
На черный плащ спадали кудри.
Рукою он эфес держал,
не вынимав меча из ножен.
Уильям отступал назад.

Он был растерян и встревожен.
Промолвил что-то невпопад,
прошёл в распахнутые двери.


[УИЛЬЯМ]

- Отец? Возможно ли? Не верю…

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Я вижу: встрече ты не рад.
Допустим… Всё ж по этикету
встречать положено гостей.
Не стоит нам вести беседу
среди полуночных теней.
Когда мой дом привычным местом
уж стал тебе, – так не робей! –

Руки молниеносным жестом,
из ножен выхватил он меч –
и в канделябрах сотню свеч
одним движением зажечь
сумел он с лёгкостью мгновенной.
И тут же длинный коридор
рассёк мерцающий узор
полночной тьме наперекор.
Угрозой будто откровенной
казалось всё со стороны
в зловещем отблеске луны.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Вот так-то лучше! В тьме кромешной
на сей Земле изрядно грешной
реальность ведь насторожит
происходящего, не так ли?
А разговор нам предстоит
довольно долгий в сем «спектакле».

Оцепенением объят,
Уильям пятился назад.
Рука внезапно онемела
и тотчас выпустила сталь.
О пол оружье зазвенело.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Собою не владеешь, жаль.
Учись! – Уменье пригодится!

Но вот оружию скреститься
не суждено. Не пренебречь
ведь тем, что выронил ты меч;
и, что со мною не играют.
Нарушив клятву, – умирают.

Алистер поднял с пола меч
и рассмотрел в сиянье свеч.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Я приходил к тебе в виденьях,
предупреждал тебя во снах.
Но ты презрел и долг, и страх!
Ты жил все годы в развлеченьях.

[УИЛЬЯМ]

- Сейчас ты так же снишься мне?
Я так страдал, страдал я с детства,
что ты убит. Зачем во сне
опять являешься, отец, ты?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Я – не виденье и не сон.

[УИЛЬЯМ]
- О, в этом я не убеждён!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я пересёк миров границу.
Не мог сюда я не явиться,
Поскольку клятвы ты забыл.
но я тебе напоминаю:
исполни свой обет, Уилл!


[УИЛЬЯМ]

- Ты – сон. Я слушать не желаю!
Я за тебя не буду мстить.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Не сон! Я мстить не заставляю.
Но в братство тайное вступить
и страсти прежние забыть.

Откроешь сильные ты чары,
одну из древних книг найдя.
Ты дар имеешь. Силу дара
познай! Ты – сильный маг.

[УИЛЬЯМ]

                - Спустя
15 лет мне жить по нраву
лишь так, как я живу, отец!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Ты знанье, данное по праву,
отвернуть хочешь ли? Глупец!

[УИЛЬЯМ]

- Другой я путь избрал.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Какой же?
Беспутно жить – твой путь, похоже!

Ты как посмел? Ты что творишь?

Уильям взгляд потупил лишь.

- От жизни отрекайся старой!
Отвергни страсти все тотчас.
Даю тебе последний шанс.

(Сердцебиения удары
Уильям чувствовал и страх)

Ты в тайный орден вступишь скоро.
Я укажу дорогу в горы.
Она лежит тропой в лесах.

[УИЛЬЯМ]

- Я в детстве клялся (помню день я),
Мне было 10. Я был юн.
Не знал, о чём обеты.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Лгун!
Я знаю все твои стремленья,
что скрыты даже от тебя.

[УИЛЬЯМ]

- В те 10 лет другим был я.
Ты б попросил – я шёл бы к бездне,
но я другой теперь! – Исчезни! –

Воздел Алистер меч стальной,
клинок окинул взором долгим.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Могли бы править мы с тобой,
но ты умрёшь, не зная толком,
что значит истинная власть.

               
Рассёк клинком Алистер воздух. –

Тебе не дам я ниже пасть!

[УИЛЬЯМ]

- Как может угрожать всерьёз дух?
Пустые сны! Пустая речь!

Приставил к горлу сына меч
движеньем он молниеносным.

 [УИЛЬЯМ]
- Не мало увидать пришлось нам!
               
Уильям рассмеялся лишь.

- Ты дико пьян, едва стоишь! –
Ему отец заметил строго.

Уильям отступил немного
назад. Зловещий полумрак
казался грозной тенью рока.
Алистер также сделал шаг
не отводя клинка.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Ответь же,
исполнишь то, в чём клялся мне?

Вплотную подошёл к стене
Уильям, взгляда не отведши.

[УИЛЬЯМ]
- Оставь напрасные надежды!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- За клятву ложную твою
тебя я с лёгкостью убью!

[УИЛЬЯМ]
- Ты – сон. И что ты сделать можешь?
Убить? – Да брось! Читать мораль? 
Уйди! Меня ты не заботишь!
Иль покажи одно из чуд!

Отец его ударил тут.

То сильный был удар, наотмашь,
такой, что сын упал на пол.

- Со мной в подобном тоне? – Вот уж! -
Алистер ближе подошёл.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- С меня решился посмеяться?

В глазах Уильяма был страх.

- Вставай! – Он крикнул второпях. –
Не можешь на ноги подняться?!

Запомни: будешь уважать
меня, иль до смерти бояться.

Ты связан клятвой. Отдавать
приказы я, Уильям, буду,
обет не выполнен покуда.

Рукой Уильям кровь отёр.
В немом испуге поднял взор.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Твоя рука не кровь отёрла?
Теперь поверить ты готов?

[УИЛЬЯМ]

- Но как мою ты пролил кровь?

Его схватил отец за горло.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Мне показать придётся вновь?

Предупреждений ты не понял?
Одной рукой он сына поднял.
Второй заносит остриё.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Узри отмщение моё!

Уильям ловко увернулся.

Ударом в стену меч вонзён.
Уильям в страхе оглянулся.
Глазам не веря, смотрит он.

В стены пастельную обивку
клинок вонзённым был на треть.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Ты мог сегодня умереть,
ведь жизнь без знания – фальшивка.
Она не ценится никем.

И сын взглянул на меч. Блистали
при свете свеч инициалы
отца, заглавные «А.М.»
 
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Ты увернулся, ты считаешь,
что ты – удачлив? Нет, Уилл,
Убить желая, – я б убил.
Но пощадил. Ты это знаешь.


Теперь довольно? Веришь мне?
Сюда придёшь при свете дня ты,
и убедишься ты тогда-то:
не проливают кровь во сне.

Надеюсь, понял ты немало,
не повторяй былой огрех.

Алистер поднял руку вверх –
И пламя свеч затрепетало.

Договорить едва успел, –
холодный ветер налетел –
и на стенах погасли свечи.
Затихло всё: ветра и речи.
И призрак в тот же миг исчез.
Уильям обхватил эфес –
и меч с трудом из стенки вынул.


И взором коридор окинул,
Подумав: «Странен сон, глубок».
Поднялся в спальню. Спать он лёг,
унять не мог он долго дрожи.
«Виденье в прошлом будет пусть!
Впервые страшно мне, но всё же
я завтра ото сна проснусь!»

***

Его на утро разбудили
лакея крики:
                - Сэр! Милорд!
Грабители тут, верно, были.

- Зачем кричишь с утра, Уорд! –
Спросил Уильям, просыпаясь.

- Взгляните, там разбит вазон
и кровь. Стена…
                - Я одеваюсь
и вниз спущусь. – Ответил он. -
Иди! Внизу я буду вскоре!

«Неужто был реален сон?»

Толпились слуги в коридоре.
И говорили всё о том:
- Грабители тут были? Это
так странно! – Кровь и нет ни следа.
- Проткнули стену остриём.
Искали деньги?
                - Разойдитесь! –
Уильям слугам приказал.
- Милорд! Как странно! Присмотритесь!

В стене большой пролом зиял.
А на полу – три капли крови.
- Уйдите все. – Уилл сказал.
Они ушли, не прекословя.

«Так значит это всё – не сон?» –
Подумал, растерявшись, он. –
Уильям вынул меч из ножен. –
Но как исход такой возможен?

Алистер вышел из стены.
Уильям отшатнулся в страхе.

[АЛИСТЕР]

- При свете дня тебе ясны
мои слова? В едином взмахе
моей руки – большая власть.

Поднялся ветер, только руку
Алистер поднял. – Я науку
стихий познал, но всё же часть.

Ты убедился в силе в оной?
Один колдую я, как дух.
Подумай, сын, о силе двух:
твоей, моей объединённой.

От старой жизни отрекись!

[УИЛЬЯМ]

- Готов я к самоотреченью,
коль знаю, ты – не сновиденье.
Я за тебя бы отдал жизнь.
Прости, я лгал сегодня ночью,
что не желаю колдовать.
Ты мне напомнил всё опять.
Увидел силу я воочью.

Но как же так при свете дня
могу тебя я видеть ясно?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Я – сильный маг. Я – дух сейчас, но
препятствий нету для меня.

[УИЛЬЯМ]

- Тебя иные видят люди?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Увидят, если захочу.

(Зажёг рукой отец свечу).

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Но, честно, трюки не люблю те.
Что от людей я получу?

Исчезло пламя в то же время.
Алистер сына обошёл.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Что пользы говорить со всеми?

И взгляд Уильям перевёл
с погасшей свечки, обернувшись.

Сказал Алистер усмехнувшись:
- Твоя привычка хороша:
бояться выпустить из виду
врага. Но мы же не враги-то.

А всё равно, боясь ножа,
и к другу не вставай спиною.
Наукой я учён земною,
что жизнь не стоит ни гроша...  -

(И пробежал мороз по коже) -

Сегодня ты предстанешь Ложе
Вступленье в Орден мне доверь.
Вперёд! - Открыл Алистер дверь.



ГЛАВА 2. ТАЙНЫЙ ОРДЕН – МАГИСТР ВЕЛИКОЙ ЛОЖИ



Верхом на быстром скакуне
летел он с ветром наравне.
Подковы били в землю гулко.
Отец на призрачном коне
с ним рядом ехал.

[УИЛЬЯМ]
                - Трудно мне
представить конную прогулку
живого с мёртвым, вдаль спеша.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Что тело? Власть таит душа!
- Нам далеко?
                - Туда к закату
прибудем мы. Успеть нам надо.
У них как раз вечерний съезд.
- Расскажешь мне про этот орден? 
- Да. С тайным обществом он сроден.
Там будет знать со здешних мест
и лорды Англии, адепты
мистерий тайных и наук.
Немал и власть имущих круг –
все, кто внести способны лепты
в развитье братства и страны,
талантом кто наделены.

- Ну что ж, отец, по нраву мне риск.
Уильям думал, вдаль скача.

Устлал холмы повсюду вереск
лиловым цветом, как парча.

Поля и ясные озёра
проехал он, – и там вдали
сильнее возвышались горы.
И там костры из листьев жгли.

И было всё ему любимо
поля, долины, запах дыма,
холмы, цветочный аромат
и облаков вуаль седая,
И небо родины без края,
где гордо соколы парят.

Клонилось солнце к горизонту,
Смеркалось. В небесах луна
уже слегка была видна.

Вдали заката луч скользящий
лесную ширь озолотил.
Скакал Уильям что есть сил.
Он миновал лесную чащу,
у вод коня остановил.
Бежал поток воды журчащий.
и отражался в ней закат,
где воду быстрой горной речки
пороги в искорки дробят.

Паслись кудрявые овечки
в долине прямо у воды,
вечерним солнцем озарённой.

А горы высились короной
невыразимой красоты.

Он осмотрелся - и в дорогу.
Холмы Гленко. Еще немного.


***
Чем дальше путь, - тем выше горы,
По ним лесов тянулась ширь.
Блестели чистые озера.
В горах виднелся монастырь,
а может замок на вершине.
Тропа по лесу к ней вела.
Подъём отец и сын вершили.

Была дорога тяжела,
Отвесна: камни из-под ног
Катились вниз, вздымались корни.
Легко сорваться, встретить рок.
Но храбрецам судьба покорна.
Они взобрались. На верху
холодный ветер гнул ольху.

Строенье в виде базилики
открылось им.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - На месте мы.


Бросал закат на стены блики.
Покров ложился полутьмы.
Витала дивная прохлада.
Над самым краем без ограды
разбит цветник и рядом сад. 
Поодаль - старые надгробья.

А у массивных зданья врат
два стража в мантиях стоят
и держат скрещенные копья.

- Что привело сюда милорда? –
Спросил один из стражей гордо.

[УИЛЬЯМ]
- Вступленье в братство.
[СТРАЖ]
                - Наш устав
предупредить велит магистра .
С коня Уильям спрыгнул быстро,
его ко древу привязав.

[СТРАЖ]
- Как доложить о вас мне?
[УИЛЬЯМ]
                - Герцог
Роксбургский, сэр МакЛелланд я,
Советник первый короля.

[СТРАЖ]
- «Должны ль ворота отпереться
пред вами?» – Я спрошу сейчас.

Ударил древком о ворота
привратник первый – и тотчас
внутри открыл засовы кто-то –
и дверь со скрипом отперлась.


***

Вздымались арки. Стены, своды –
ажуров готики полны.
Слышны органа были ноты
и речи с южной стороны.

Пускай проходит в этот зал. –
Уильям голос услыхал.

Великолепье витражей,
колонны с веером лепнин
и в чёрных мантиях людей
он увидал. И сэр один,
двум стражам подал знак рукою,
и громко молвил пред толпою:

- Пускай пройдёт сюда адепт! -

Все «братья» стали за трансепт,
назад откинув капюшоны.

Мечи все подняли синхронно.
За ними реял братства флаг.
Вошёл Уильям. Подал знак
магистр всем – мечи скрестили.
Под строем арок из клинков
прошёл Уильям. Вместо слов
его два стражника склонили
пред их магистром на колени.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Порядки наши возмутили
гордыню вашу?
[УИЛЬЯМ]

                - Нет и тени
во мне гордыни. – Отвечал
он им научено, в душе же
он их за это презирал.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Негордых вижу я всё реже…
[УИЛЬЯМ]
- Гордыня – пагубный порок.

- Глупец без знанья ей утешен. –
Магистр Томас Грэнвиль рёк. –

Душе быть мудрости покорной
лишь нужно. Тщетен поиск слав.
А вы – тщеславны как придворный.

[УИЛЬЯМ]
- Нисколько.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Ваш я знаю нрав.

Пред всеми в мантии он чёрной
стоял, бесстрастно величав.
Осанкой – лорд. Седые пряди
волос спадали ниже плеч.
И мудрость виделась во взгляде.
За ним горело море свеч.

И, освещённый тусклым светом,
невольный трепет он внушал.
Красив, но выглядел аскетом.
Глаза пронзительны, как сталь.
Покой читался на лице том,
людских страстей не выражав.

Он стройным был и светлооким,
в движеньях сдержанным, высоким.
 
Он братства возглавлял конклав.

Лет пятьдесят ему с немногим
в ту пору было, но на вид
как будто меньший срок прожит.
 
- Итак, – магистр говорит, –
спросить о вашем я визите
хочу. Вы, видно, – из дали.
О целях братство известите:
с каким намереньем пришли.

Слегка касаясь медальона,
скрестил он руки на груди,
в пространство глянул впереди,
окончив речи церемонно.
Он взгляд какой-то ощутил
и явно был обеспокоен.
Его искал – не находил, –
и страх его был тем удвоен.

Алистер-призрак, для него
невидим, смотрит люто, зло.

[УИЛЬЯМ]

- Я - Вильям Алистер МакЛелланд,
Роксбургский герцог титул чей,
лендлорд в Дамфрис и Галловей.
Да, верно, – путь мой был проделан
далёкий. Цель ему одна:
служенье высшим идеалам –
пускай в великом или малом.

Сейчас, обдумав всё сполна,
хочу просить я на вступленье
в священный орден разрешенье.

- Когда душа устремлена
к благому истинно, – похвально.
Но путь служенья – не двояк. –
Промолвил Грэнвиль театрально. –
Мы чем-то жертвуем для благ
народа: собственной корыстью,
деньгами, делом. Каждый шаг
ведёт нас к новому открытью
своих талантов. Зная высь
всей вашей, герцог, родословной,
считаю: станет ваша жизнь
с такою миссией духовной
бесценной. Родина, народ
и братство – всё приобретёт,
когда вы примите решенье
принять присягу. Только путь
не будет лёгок сей ничуть.

[УИЛЬЯМ]

- Готов принять я посвященье.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Вы всё обдумали? Назад
не мыслим более возврат.

[УИЛЬЯМ]

- Скажите мне, в котором смысле?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Служенье братству – образ мысли
и жизни. Избранных когорт
сей путь: кому лишь дух – святыня,
в ком злости нет и нет гордыни.

[УИЛЬЯМ]

- Да, я в своём решенье твёрд.

В глазах его решимость видя,
Магистр страже приказал:
- Раз так, адепта проводите
для размышленья в этот зал. 


Затем друида подозвал,
к себе Грэнвиль, жреца седого.
Сказал он громко: «Как никто вы
мудры. А значит, ритуал 
готовить вам для посвященья».

Затем ему он прошептал:
- Карлайл, честно, я в смятеньи.
Он был, как будто, не один.
Надеюсь, помнишь чей он сын?..
[КАРЛАЙЛ]
- Они похожи.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Будто, тень я
иль нечто в зале ощутил.
За мной невидимый следил.
Что скажешь? Было?
 [КАРЛАЙЛ]
                - Очень трудно
мне стало ясно видеть.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Вот!
И я не вижу. Только смутно
я нечто чувствую… Гнетёт
меня то чувство, будто лёд
в моей крови с огнём разлили.
Неужто он великой силы?
Иль нет? Опасное родство?
Теряюсь я в недоуменье.
Одно прошу: на посвященьи
избавься как-то от него!
Мне был Алистер ненавистен,
и сын доверья не вселит!

***В другом зале***

Подходит к Вильяму друид
и, став напротив, говорит:
- Что вам первично?
[УИЛЬЯМ]
                - Поиск истин.
[КАРЛАЙЛ]
- Они откроются тому,
в ком есть и мудрость, и отвага,
кто свет найдёт над бездной мрака…

[УИЛЬЯМ]
- Я испытания приму.
[КАРЛАЙЛ]
- Тогда внести я должен ясность.
Адептам всем грозит опасность.
[УИЛЬЯМ]
- Меня опасность не страшит!
[КАРЛАЙЛ]
- Но может быть она смертельна.
[УИЛЬЯМ]
- Она ступает нераздельно
со знаньем.
[КАРЛАЙЛ]
                - Знанье – верный щит.
Раз вы остались непреклонны,
и смерть и страх – вам не препоны, –
пройти желающим обряд
три испытанья предстоят…



ГЛАВА 3. ТРИ СМЕРТЕЛЬНЫХ ИСПЫТАНИЯ 


[КАРЛАЙЛ - УИЛЬЯМУ]

- Пройдёмте снова в зал собранья.
Пред всеми скажете вы вслух:
«Мой выбор твёрд и стоек дух».

Закон таков: до испытанья
вопрос вам трижды задают –
поскольку, выбор доброволен.
Итак, решайтесь. Вам позволен
отказ. Идёмте, в зале ждут.


Опять звучал мотив органный
Смолкает хор и вновь поёт:
 «Познанье истин нас ведёт. –
Адепт оставит путь профанный,
когда достоин он и смел…»
Магистр руку вверх воздел. –
Мотив смолкает. Входит Вильям
с друидом.
[УИЛЬЯМ]

                - Я в решеньи твёрд.

Звучит органа вновь аккорд.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Какой вердикт мы, братья, примем?
Избранник в нашем храме?
[КАРЛАЙЛ]
                - Здесь
не смертным, нам, судить. Мы слабы
пред высшей волею. Поднесь
судьбу решают три этапа.
Мы им вверяем выбор свой.

«Адепт ли в храме? Гость случайный?
Один Судья Великий Тайный,
нам высший замысел открой!» –
Пропели хором все толпой.

Магистр подал знак рукою –
сменилось пенье тишиною.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Уильям, к вам один вопрос:
готовы ли к повиновенью?
Излишне гордый бы не снёс
его, приняв за униженье,
навек теряя к знанью ключ.
[УИЛЬЯМ]
- Готов.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
               - Прошу, достопочтенный
Карлайл-Юлиус, озвучь
этапа три.
[КАРЛАЙЛ]

                - Обряд священный
для вас начнётся полной тьмой.
Вы свет найдёте в ней незримый,
духовный свет неугасимый,
открывши знанью разум свой;
иль мрак скуёт неодолимый –
вы мир покинете земной.
Довольно малого огреха.
Когда идти тропой успеха,
второй экзамен вам – водой.
Былым сужденьям омовенье 
найдёте в ней, иль сень забвенья.
Экзамен третий – лабиринт,
где сила тайная царит.
Сойдёте в темень подземелья.
Дорог немало средь глубин,
но к жизни путь – всего один.
[УИЛЬЯМ]
- Готов принять с судьбой дуэль я.

[ХОР]

- Свет путеводный, озари
того, кто призван высшей целью,
кто все пройдёт «ступени три»!

Да светит мудрости нам солнце!
Мирского мы презрели прах… –

Под сводом пели на хорах.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Пусть испытание начнётся!
Как стал мотив предельно звонк, –
ударил Грэнвиль трижды в гонг.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Одна из таинства предвестниц -
луна взошла. Пора начать!
Готовы?
[УИЛЬЯМ]

                - Нет возврата вспять!

Его ведут одной из лестниц
с повязкой плотной на глазах.

И он спросил у стражи: «Ах,
безвестность сколько будет длиться?»

Дверное лязгнуло кольцо –
пахнУло сыростью в лицо.

«Куда ступеней вереница?» –
Вопрос позвольте я задам.

- Нельзя вопросы ставить вам,
нельзя и требовать подсказку.
Вы знали сами: шаг рисков. –
За ним задвинули засов.
Уильям с глаз сорвал повязку.
Повсюду – непроглядный мрак.
Прохладно, зябко, сыро так,
как будто миг за вечность длится.
За кладкой каменной журчат
воды потоки. Здесь – темница.

Уильям ходит взад-вперёд,
смеряя темноту шагами.
Вода по капле вниз течёт
и хлюпает под сапогами.

Луна не льёт в подземный грот
свои лучи. "Я - в заточеньи?
Отец!" - Не отвечает тот.

Присел Уильям на ступени.

Покой недолго длился. Вдруг
раздался плеск на отдаленьи,
затем послышалось шипенье –
и сердце сжал немой испуг.

Не мог определить откуда
шипенье было в ту минуту.

И взялся он за рукоять.
Затихло всё и вот опять.


И вдруг в то самое мгновение
Раздался голос: «Встань! Присел!»
- Отец!
              Окутан был свеченьем
он. – Живо встал! Окаменел? –
Хватает сына он за руку –
и резко в сторону. – Змея!
Ты был бы мёртв, когда б не я.
Твой враг сюда пустил гадюку.

- Не видел я. Повсюду мгла.
- Учись внимать малейшим звукам,
а не мечтать, как досветла
в своём саду мечтал под буком.
Сейчас змея переползла.
- Куда?
              - Туда, в восточный угол.
- Когда меня освободят?
- Когда погаснет свет Плеяд.
К утру. Сочтут: ты жертвой мук пал –
змеи смертелен ведь укус.
- Не тронет – нет предположенья?
- Смешно твоё соображенье!
Их будет много. Загоржусь,
тобой, конечно, если сам ты
их сможешь как-то отогнать.
Свои проверишь ли таланты?
Или опять мне помогать?
Гадюк ещё ползёт десяток.
- С какой, скажи мне, стороны?
- С обеих.
                - Комната в них вся, так?
- Догадки
в этот раз верны.
- Я проиграю в этой схватке.
Повсюду – тьма и море змей.

- Помочь? Решайся, но скорей!
- Ты видишь сам: нужна мне помощь!
- Читай заклятие за мной,
когда не хочешь в эту полночь
проститься с жизнью под землёй.

«Огонь, внутри сознанья спящий,
огонь, незримый свет будящий,
мне силу дай!»
                «Ползучий гад,
лучей страшись, отпрянь назад!» –
Промолвил речью он шипящей.
И руки в стороны простёр,
читая тайный заговор:

«Есть сила-власть в моих призывах,
где воли свет – не свет лампад,
он – ярче пламени в стократ.
Созданий мрака нечестивых.
лучи пускай же возмутят!

Отпрянь туда, проклятый аспид,
где тьма царит, а свет всегда спит!»


И сын увидел на мгновенье,
слепяще-яркий свет и вдруг
сияньем обрисован круг.
Гадюк повсюду шевеленье.
Они минуют круг, где он
стоит с отцом.
                - Я – поражён.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Постигни тайные науки!
Всем воля правит. Волей ты
спасёшься из любой беды.

Шагов уже я слышу звуки.

Готовься! Лавры всех побед
влекут почёт и месть вослед!

Спустился стражник по ступеням.
В замке три раза лязгнул ключ.
В руках свечи забрезжил луч.

[СТРАЖ]
- О, руки к небу мы возденем,
Уильям! Тьму сменил рассвет!

Он вышел вон оттуда, щурясь. 

[СТРАЖ]
- Победы вашей в чём секрет?
Вверху ответа ждёт совет!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я первый вам рукоплещу раз.


[УИЛЬЯМ]

- Надеюсь, не последний, сэр.


[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- В то верю высшею из вер!

Раздался бурный хор оваций.
Рукоплескали всей толпой.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Итак, идя на риск порой,
возможно истин доискаться.
Они – как жемчуг в толще вод:
ныряльщик их иль смерть найдёт. –
Итожит Грэнвиль. – Драгоценность
разжечь способна у людей
исканий пылких дерзновенность.
[УИЛЬЯМ]
- Оправдан риск!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Тогда скорей
начнём второе испытанье!
Глаза адепту завязать!
С водой вступите в состязанье!
Не смей Фортуна вас предать!

«На смерть идёт с энтузиазмом! –
Карлайлу на ухо сказал
Грэнвиль с торжественным сарказмом. –
Устрой комедии финал!»

Идёт Уильям, будто узник,
верёвкой связан по рукам.
А двое стражей – по бокам.
Хоть ветер западный к утру сник,
волненье моря катит гром.

Глаза завязаны платком,
но слух, единственный союзник
его, – предельно напряжён. 
Идут по травам под уклон.

Прибой заносит, будто, молот,
дабы утёс им был расколот.
Удар – и камни жадность волн
поглотит с диким гневным рёвом.   
И каждый раз в порыве новом
удар всё новой силы полн.

Вздымает бурная водица
в лицо солёные пары.
Шаги стремительно быстры.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Заданье вам: освободиться
в пучине.
[УИЛЬЯМ]
                - Знаньем дорожа,
рискую я. Но справедливо
толкать на смерть меня с обрыва?
Я связан. Как же без ножа
освободиться в море, братья?
Могу хотя бы развязать я
просить вас руки?
                - Нет, нельзя!
Пускай укажет сила духа
спасенье. – Страж ответил глухо. –
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Трудна избранника стезя.

- Ты только парою царапин
и обойдёшься. – Говорит
ему Алистер. – Страшен вид
пути, победы лик – внезапен.

Повязку сняли с глаз. Толчок
один мгновенный слышит в спину –
и вниз летит. Утёс высок,
пронзают камни всю пучину.
Воды мятежной лазурит
белёсой пеною блестит.
Свистит вокруг холодный воздух.
Внизу - пучины пенный бунт.
Паденье длится пять секунд.

«Не смерти ли апофеоз дух
мой чует? Мрак уносит вглубь. 
Бессилен здесь, как будто тень, я.
Какая низость униженья!
О, покорить мне эту мглу б,
и я воздам за всё отмщенье!
Как свет рассеян в водах, скуп…»
[Голос Алистера]
- Доверься этому теченью. –
Оно к скале тебя несёт.
Там острый камень перетрёт
верёвку – ты свободен. Выплыть
нетрудно будет, только тот
минуешь ты водоворот.
Момент единый нужно выбрать:
воронки вихрь где ослаб –
спасенье там из смерти лап.
Поток подхватит восходящий.

Случилось так, как он сказал.
Из бездны, гибелью грозящей,
Уильям вынырнул у скал.

«Оставил гибели рубеж я!»

Среди огромных валунов
взобрался он на побережье,
прибой насилу поборов.
Рука ужасно кровоточит,
и рану жжёт морская соль.
Ничтожна тела всё же боль,
когда душа возмездья хочет.

К подножью скального утёса
навстречу вышло трое лиц.
Приветствий хор и крики птиц –
мешалось всё многоголосо.

Роился мыслей легион.
Когда же в чувства те вглядеться, –
Уильям был ожесточён,
нещадно злость палила сердце.
Он еле шёл, изнеможён.
Бессилья гнёт над ним – громаден.
Рубаха – красная от ссадин.
Души и тела боль терпя, –
он шёл и клялся про себя:
«Отцу и братству – всем отплата.
Слова своей присяги – святы».

Стоял Грэнвиль у самых врат.
Смотрел с секунду изумлённо,
затем спокойно принуждённо.
Сюда иные все спешат.
- Ступени две из трёх прошли вы.
Желаю новых вам высот. –
Сказал Грэнвиль велеречиво. –
Успех избранник обретёт.
Этап последний – лабиринтом.
[УИЛЬЯМ]
- Сейчас?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Бессилье вам претит?
- Нисколько. – Вильям говорит.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Карлайл!
                К тому идёт друид.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Веди! Не выжил ни один там. –
На ухо шепчет. – Он – мертвец.
Пройти в таком-то состоянье
не сможет этот окаянный,
а сможет он – тебе конец!
Меня подвёл ты дважды кряду.
На третий раз не жди пощаду!
- Я больше вас не подведу!
Умрёт – клянусь!
                - Имей в виду!
У них коварство – «дар» семейный.
Когда везуч он будет, – что ж, –
тогда ты сам его убьёшь.
Затем с улыбкой он елейной
промолвил громко:
                - Тайна тайн
тому открыта только будет,
кто верный путь найдёт. Рассудит
судьба. Карлайл! Валентайн!
Назначу вас проводниками
адепта. Мёртвых и живых
он мир узрит!
[КАРЛАЙЛ]

                - Фортуна с нами!

Одной из лестниц винтовых
под землю те сошли втроём.
[КАРЛАЙЛ]
- У цели мы. Итак, начнём.
Сюда, Уильям, проходите.
Теперь повязку с глаз снимите.

Познанье тайн – желанный приз.
К нему ступени только шатки.

Они стояли на площадке.
Ведут десятки лестниц вниз.
За ними – двери, перед ними –
подземный странный холл простёр
из арок вычурный простор:
мосты с ступенями крутыми.

[КАРЛАЙЛ]
- Гласят: священен этот путь, –
одна из сотен троп в котором
к подземным тянется озёрам.
С дороги верной коль свернуть –
свою найдёте вы кончину.

[УИЛЬЯМ]
- Как отыскать тропу?
[КАРЛАЙЛ]
                - Чутьё
пускай укажет вам её.

[УИЛЬЯМ]
- Но, а когда озёр достигну?..

[Валентайн]
- К себе вас тени будут звать.
Они блуждают по пещере.
Когда в воды вглядеться гладь –
вы пленник их. Закрыты двери
вам будут в мир живых.
[УИЛЬЯМ]

                - Шагну
я к ним – и в водах утону?

[КАРЛАЙЛ]
- Скажу, преданьям старым веря:
предложат тени блага вам.
Доверясь пагубной химере,
стремится путник к голосам.
Не может он сопротивляться.

Указом знатного шотландца
на месте древних капищ храм 
построен этот. Здесь умерший,
скитаться вечность обречён,
до окончания времён.
Поверьте, я не суевер же,
но должен вас предостеречь.
(Его звучала эхом речь).
[УИЛЬЯМ]
- А если справлюсь?
[КАРЛАЙЛ]
                - Вам укажут
всё те же духи путь наверх.
Пускай сопутствует успех! –
Они ушли.
[УИЛЬЯМ]
                - Наверняка же
солгали. Странный разговор!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Отчасти – да. Грэнвиль хитёр.
[УИЛЬЯМ]
- И ты, опасности переча,
прошёл этапа три?
                - Не легче
мне было. Я – один, учти,
распутал козней всю шараду.
Тебе – подсказки только надо,
ведь сам – бездельник ты почти.
- Прости, сюда твоя же милость
меня забросила. Беды
искал себе не я, но ты.
- Опять тобою всё забылось:
обет и поиск знаний! Смел
моё испытывать терпенье?
Оно имеет свой предел!
Найдёшь тропу, когда уйду я?

- Меня ли смерти ты предашь,
желая книгу колдовскую?
Её найдёшь ты сам?
                - Шантаж?!
- Как хочешь, так и назови то,
но нити судеб наших свиты
теперь в одну! К чему раздор?
Веди! В разгадках ты матёр.
- О, ты несносен, козырь чуя!
- Такой пример с тебя беру я.
- За дело! Кончим болтовню!
Я путь к спасенью объясню.
Вот этой лестницей. Сходи же
держась от центра справа. Ниже
пяти ступеней в ней провал.
Невиден он, покрыт он гладкой
камней таких же будто кладкой.
Туда кто ступит – тот пропал,
Здесь высоко. На нижний ярус
паденье гибель повлечёт.
Таких ловушек много. Я раз
наказан был за свой просчёт.
Я падал здесь, но спасся чудом.
Какой-то стебель крепкий рос,
за жизнь в своём бореньи лютом
цепляясь в каменный откос.
Взобрался я наверх по стеблю…
Вперёд! Историй хватит.
                - Что ж?
- Твою решимость я колеблю.
Ступай, не бойся – не умрёшь!
Фортуна держит в фаворитах
до срока.
                - Вдруг окончен он?
- Я знаю: нет!
                - Ты слышал?.. Стон?
- Здесь души мечутся убитых.
Тут был старинный каземат,
а раньше – жертвенник кровавый.
Миров скитаясь переправой,
идущих тени звать спешат.

- За жизнь не видел места жутче!
Внизу на лестнице скелет!
- Свидетель – стены – прошлых лет…
Поосторожней! Спуск здесь круче.
Скатился камень из-под ног –
и плеск воды внизу повлёк.
Пронёсся рой мышей летучих.
- Неосторожность – цели враг.

Раздался лязг цепей и скрежет.
- Что там за свет неясный брезжит?
- Узнали духи: здесь – чужак.
Иди смелей до поворота.
- Потом на мост?
                - Минуй тупик,
где скрыты сотни острых пик.
Не оступись! Мы – в сердце грота.
Последний лестницы пролёт: 
и там – провал в ступенях, слева.

Картина мрачного рельефа
открылась им.
                - Прошли. Вперёд!

Тропинка к озеру ведёт.
В ряды отверстий потолочных
спадает сноп лучей молочных.
Но солнце жуткий полумрак
не оживит. Как склеп вся «зала». 
Белеет в стенах известняк.
Вода – подобие кристалла,
со дна как будто бы искрит.
Несутся вздохи невидимок.
«Ты пленник наш, когда войти мог.»
И, будто срубленный, летит,
пронзая воду, сталактит.
Обвил пространство эхом голос:
«Вода откроет зеркала
судьбы!» – Всмотреться речь влекла. –
«Взгляни сюда! В страну дано лоз,
цветов и солнца, друг, войти!
Всегда царит весна и юность
у нас. Оставь Земли безумность,
ведь боль познаешь впереди!» –

Дурманит разум духов лепет.
Он смотрит вниз – невольный трепет.
В стране иной уже идёт
к каскадам чистым вешних вод.
В убранстве люди белоснежном
влекут к себе созвучьем нежным
полунапевных голосов:
«Принять кто счастье не готов
среди цветущих берегов?»
[УИЛЬЯМ]
- Кто не привык разуверяться!
[ГОЛОСА]
- Тебя пленил чужой обман.
Мы слышим голос святотатцев
вокруг тебя. Их злобен план!
Сильнее узится ловушкой
сплетенье вражеских интриг.
Не будь в руках людей игрушкой!
Закон Земли суров и дик.
Давно твоё устало сердце
от тягот мира и страстей.
О, милый друг, понять сумей:
лучом надежды не согреться
пока идёшь тропой земной.
Но счастье здесь, перед тобой:
родник мечты небесно-чистой.
Душе – спасительный очаг!
Оставь же путь земной тернистый!
Ступи к блаженству! Сделай шаг!

[УИЛЬЯМ]
- Зачем мне этих снов крылатость,
мгновенья прошлые спустя?
Когда презрело сердце радость,
не обмануться как дитя!
Когда б я был душою юным,
то счастлив праздника кануном
я, был бы, верно; но сейчас
я вижу вещи без прикрас.
 
Виденье тут же растворилось.
Стоял Уильям на краю
воды, а сердце часто билось.
[УИЛЬЯМ]
- Теперь я место узнаю.
Я жив! Кто мёртвый – ищет отдых!
Коварен этих вод алмаз.
Я знаю цену нотам од их!
- Ответом тем себя ты спас. –
Алистер молвил.
                Всё сменилось:
вокруг орда теней носилась.

«Всмотрись до дна!» – Шипела тьма.
[УИЛЬЯМ]
 «Отпряньте проклятые разом!» –
Звучала речь его приказом.
Пещера стала вдруг нема.
Круги пошли по водной глади.
К нему тянулись сотни рук,
воды поверхность лихорадя.
Но он не чувствовал испуг.

[УИЛЬЯМ]
- Моя сильнее воля вашей!
Я - жив, а вы – давно мертвы.
Свободен я, невольны вы,
толпой скитаетесь увязшей
во мраке. Мой звучал отказ!
Как смели вы? Не брал я ваше!
Велю: исчезните сейчас же!
Услышьте, духи, мой приказ!

С земли он поднял камень чёрный,
его метнул он в центр озёрный.
Взвился воронкою фонтан,
картины скрылись отчего все.
Как брызги пали – стихло вовсе.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Тебе был шанс сегодня дан
проверить к магии способность.
Блестяще справился ты сам.

- Ты полагал, не преподам
урок я за бесцеремонность
угрозы мне? – С улыбкой тот
вопрос был дерзко-вызывающ.
- Тебе покорность – не товарищ…
- И посему успех грядёт!
- А ты становишься несносней!
- Иной бросал в пучину козней
свою бы жизнь? Кто сносен, тот,
как жил ничтожно, так умрёт!
- Стоять! На выходе засада.
- Уж ясно, что не Эльдорадо!
- Отцу хамишь?
                - О я хамлю ль?
- Уилл! Не ёрничай, а слушай,
Не то успех сведёшь на нуль.
Дозор несёт Карлайл снаружи.
Ты выйдешь – он тебя убьёт.
Приказ от Грэнвиля получен.
Иной есть путь – пройти в обход.
Тут семь озёр. Обширен грот.
А дальше – речка. Пять излучин 
она в течении берёт.
Не отставай! За мной! Вдоль русла!
Обставим хитрую игру зла?!   
Мы выйдем там, где нас не ждут.

(Нелёгок, скользок был маршрут.)

По длинной и сырой пещере,
Где всюду капала вода
Уильям шёл во тьме туда,
куда указывал по мере
необходимости отец.

- Пришли, Уильям.
                - Наконец!
- На потолке сними решётку –
и путь наверх отсюда прям.
Взобрался Вильям по камням.

Вцепившись за перегородку,
с трудом заржавленный металл
он сдвинул вбок и, подтянувшись,
попал в огромный светлый зал.

- Как будто срок блуждал в одну жизнь
во тьме подземной я. Куда
ведут те двери?
                - В зал суда.
- Да здесь незаперто! С чего бы?
- Решался рок одной особы
не так давно тут. Два часа
тому назад. Приговорили
ко смерти… Тихо!
                Голоса
за стенкой громкий спор вершили.

Слышны обрывки только фраз:
«…На смерть его? Несправедливо!»
«Оставь! Касается ли нас?..»

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Да, тут у всех свои мотивы.
Ну что заслушался? Сюда!
В раздумье мрачном и тяжёлом
Уильям шёл угрюмым холлом.
Безлюдна зала и пуста,
но где-то речи слышны были.
Пройдя под сводом анфилад,
он вышел прямо ко Грэнвилю.
С ним трое в мантиях стоят,
в руках листая документы.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Исправить должен здесь, кузен, ты!

[УИЛЬЯМ]
- Я к вам без стука, – виноват! –

Поспешно те подняли взгляд.

- Уильям?! Как вы оказались
во храме? Двери охранялись! –
Спросил один высокий жрец.
Грэнвиль не выдал удивленья.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Видать, избранник – удалец!
Не помешали вам раненья
пройти порядок посвященья!
Добро пожаловать в ряды
адептов мудрости великой!
В решенье если вы тверды,
присягу перед братства лигой
произнесёте вы.
                - Готов!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Линдсей, Карлайла позовите
и в зале братьев соберите.



ГЛАВА 4. ПОСВЯЩЕНИЕ В ОРДЕН   



На землю пал ночи покров.
Горели свечи длинной цепью.
Как дань небес великолепью
звучал орган. Все встали с мест.
Вошёл Грэнвиль, сказав: «Повторно
открыт сегодня, братья, съезд».
Затем раздался звук валторны.   
«Мы в стенах храма собрались,
дабы принять в круги достойных 
того, кто смог «три шага» ввысь
пройти.
               Под стражей двух конвойных
заходит в зал Уильям. Стук
раздался в гонг. И с глаз повязку
его сорвал магистр вдруг.
Уильям посмотрел с опаской.
Вокруг него все стали в круг,
клинки приставили синхронно
к нему. «Касанье остриёв
что значит?» – Рокот баритона
задал вопрос.
[УИЛЬЯМ]
                - Ответ таков:
над нами – рока неусыпность.
Мы знаем силу тайных бразд
судьбы правленья, жизни зыбкость.
Свою присягу кто предаст,
наказан роком будет строго.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ответ весьма, весьма толков.
Надзор недремлющего ока –
свидетель наших дел и слов! –
Не упускайте то из виду! –

Он посмотрел на пирамиду,
что красовалась на стене
с тремя лучами, глазом в центре. –

Магистр стал от стражей в метре,
знакомый знак подал вполне.

Клинки все тотчас опустили,
назад ко стенке сделав шаг. 

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Понять вы дали накануне:
ясны вам суть и вес присяг.
Пройдите, Вильям, ко трибуне.

Магистр, место уступив
ему, сошёл к иным адептам.
Все стихли, взоры устремив.

[УИЛЬЯМ]

- Пред волей высшей я обет дам:
альянсу братскому служить,
всего превыше ставить мудрость,
секрет доверенный хранить, 
любых запретов ни одну гроздь
с древес познанья не срывать;
не совершать запретных практик,
не избирать обманных тактик,
и никогда не покрывать
мятеж любого человека,
кто в орден принят будет/был.

Я данной клятвой посвятил
свой путь от Альфы до Омега
служенью братства с этих пор.
За нарушенье клятвы данной
подвергнусь муке беспощадной,
приму смертельный приговор.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Адепт, вельможа или воин –
пред волей высшею равны.
Проголосуем, – все чины!
Достоин?
                - Истинно достоин. -
Сказало хором большинство!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Смотрите: все – единолично!

Рукоплесканья в честь него
гремят.
                Магистр символично
на грудь повесил медальон
ему, как все поверху мантий
носили.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Ныне посвящён.
Присяга верности – гарантий
иных не требует. Слепящ
момент, конечно, славы, надо
заметить, ярок, будто злато.

Затем надели черный плащ,
что будто мантия смотрелся.

- На чёрном злато – значит свет 
среди невзгод и тьмы, и бед.
Желаю, чтобы свет имелся
у вас всегда. И чтоб вести
он мог и вас, и нас в пути
духовном. Помните, вы – ныне
один из нас.
                - Магистр, честь
превыше этой вряд ли есть. –

Сказал магистр на латыни:

«Клянитесь истину беречь!
И отрекитесь от гордыни!»

Выносят скипетр и меч
магистру.
                - И теперь смиренно
вам нужно преклонить колено.

[УИЛЬЯМ]
- Да, сэр. – С улыбкой молвил он
и скрыл, что этим разозлён.

И боль, и злость превозмогая,
он преклонился. Тело всё
от ссадин ныло. Боль такая,
что он едва терпел её,
но виду всё ж не подавая.

Клинок магистр на плечо
ему кладёт, слова читая,
о пол скипетром ударяя.
Уилл клянётся горячо
всегда блюсти закон уставный,
отвергнуть помысел тщеславный.
Звучит присяги эпилог
и наставленье в десять строк.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Открыта ордена обитель
теперь для вас, Уильям.
[УИЛЬЯМ]
                - О,
я благодарствую, Учитель!
Отныне вы – наставник мой!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Свои места займите, братья!
Повестку сборов продолжать я
намерен. В этот час ночной
мы здесь – не лишь с одною целью.
Вторая цель для нас мрачна:
МакКензи тяжкая вина.
Предатель нашей цитаделью
бродил, нося коварный план.
Был суд над ним. – По знаку стражник
ведёт преступника.
                - Тиран! –
Надрывно крикнул узник. – Ваш миг
грядёт расплаты!
                Обуян
Грэнвиль свирепостью, ударил
того.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
          - Тиран? Как смеешь, Даррелл?! 

(Тот весь плетями иссечён,
от ран глубоких окровавлен,
был на колени вновь поставлен.)

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Злых дел творец и компаньон
еретиков!
[ДАРРЕЛЛ]
                - Так значит, ересь –
исканье правды в море лжи!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Стыдись! Язык попридержи!

[ДАРРЕЛЛ, ПОДСУДИМЫЙ:]

- Узнали вы: я вознамерюсь
на вас проклятых донести
монарху! Что вы здесь творите?
В обмане братство, как в сети!
При вас – рабы лишь, бунтари где?
На плахе!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Замолчи!
[ДАРРЕЛЛ]
                - Грядёт
в стране большой переворот!
Я вижу: многим это – новость.
Но, знайте все: моя виновность
в одном – я верен королю!
Для стран двоих объединенье
Грэнвиль задумал! – В исполненье 
вмешайтесь кто-то, я молю!
К себе Шотландию захватчик
присоединить не сможет! Мы
здесь все – свободные умы!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- В последнем, да, не лжёт рассказчик:
свободны мы. Я – демократ.
Распутать козни сам я рад!
Вперёд шагните, кто свидетель
всего рассказанного им!

Никто признаньем не ответил!

[ДАРРЕЛЛ]
- Мы все – рабы, пока молчим!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Свободных братьев здесь молчанье
лишь значит то, что клеветник,
создатель пакостных интриг, –
пред нами.
[ДАРРЕЛЛ]
                - Тщетное восстанье!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Один в защиту вашу стань, – я
пересмотрел бы приговор.
Поддержки нет! Опять безмолвье!
[ДАРРЕЛЛ]
- Неправде кто наперекор
пойдёт?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Кто с ним из вас, – тот молви!
[ДАРРЕЛЛ]
- Здесь нет добра среди сердец?
[Страж:]
- Оклеветал магистра лишь ты!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Опять затишье, Даррелл! Трижды 
вопрос я задал! Полно!
                Чтец
вердикт «казнить» предал огласке.
[ДАРРЕЛЛ]
- Вы всё привыкли по указке
творить Грэнвиля. Плата вам
воздастся с оным по делам!

[ГРЭНВИЛЬ – СТРАЖЕ:]

- Ведите! Суд над ним окончен!

[ГРЭНВИЛЬ – БРАТСТВУ:]

- За мной спускайтесь все во двор!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Уильям! Меч, петля, топор?
[УИЛЬЯМ]
- Простите…?
                - Ты (надеюсь очень)
поможешь выбор сделать мне?
[УИЛЬЯМ]
- Виднее вам, вы – настоятель.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Желаю помощи извне.
Какую казнь «правдоискатель»
заслужит? 
[УИЛЬЯМ]
                - Смерти одр стеля,
не всё ль равно – топор, петля?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Какая чудная «гуманность»!
Но, зная вашего отца, –
такой ответ от вас – нежданность!
[УИЛЬЯМ]
- А что б отец избрал?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - О! Тайность…
Что нам до слова мертвеца?
Ещё одно: каков ваш возраст?
[УИЛЬЯМ]
- Неполных тридцать.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Надо ж! – Взор
отвёл Грэнвиль. – Несите хворост!
Готовьте Дарреллу костёр. 

Никто в толпе не шевельнётся.
Темнеет ночь над головой
и барабанный слышен бой.
Подходят два факелоносца.
По ветру – искры, гарь и дым.
Привязан Даррелл к острой жерди:
[ДАРРЕЛЛ]
«Желаю вам такой же смерти!
Но знайте все: горжусь одним –
рабом не умер я ничьим.
Свободы я святое право
не потерял, как навсегда вы.
Я горд, мученьям вопреки!»

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Шотландцы – гордые исконно.

Огня поднялись языки.
Он отдал жизнь без доли стона.

Толпа помалу расходилась.
- Карлайл! – Грэнвиль подозвал.
Где были вы? Я вас искал!
- Простит оплошность Ваша Милость?
- Поговорим сейчас!
                (Ушли.)

Горели звёзды-хрустали.
Уильям сел на камень. Мысли
летели мрачной кутерьмой.

«Вот как назвать: судьбы каприз ли,
иль нрав озлобленный людской
казнит и милует порой?» –
Прервал момента молчаливость
вопрос над ним. Он поднял взгляд.

[УИЛЬЯМ]

- Судьба.

[НЕЗНАКОМЕЦ]

                - Побьёмся об заклад?

Издёвка, вызов, горделивость
и тон насмешливый в вопрос
вплелись. На профиль незнакомца
смотря, Уильям произнёс:
- Пусть об заклад глупец побьётся. 

[НЕЗНАКОМЕЦ]

- А вы, как видимо, мудрец?
Тогда ответьте наконец:
с людскою дурью как бороться,
когда её зовут судьбой?
Вопрос для мудрых непростой?

[УИЛЬЯМ]

- Поверьте мне: судьба с людьми
в негласном сговоре.

[НЕЗНАКОМЕЦ]

                - Пытливость
ума поймёт её строптивость?
[УИЛЬЯМ]
- Судьбу кто сколько не клейми, –
она – творимая людьми. 
Да люди с ней в извечном споре!

[НЕЗНАКОМЕЦ]

- Я – первый этому пример.
Знакомы будем с вами, сэр!
Джон-Дуглас я, виконт Монтгомри .

А вы?..

[УИЛЬЯМ]

               - Мой титул вам знаком,
как, впрочем, имя. Представлялся
я всем, как в орден посвящался.  –

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Я не запомнил. Дело в том,
что помнить всех нужды мне нету.

Он был заносчивым брюнетом.
Копна волос в недлинный хвост
была завязана. Осанка –
людей почётнейшего ранга.
С насмешкой взгляд. Высокий рост.
Ровесник Вильяма, при этом 
пренеприятный персонаж.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Зачем вступили в орден наш?

[УИЛЬЯМ]

- Набор ли целей вам не ведом?

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Хм… Герцог, курите?

[УИЛЬЯМ]
                - Курю.
(Он прикурил). – Благодарю.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- …Набор мне ведом, только разность
в нём целей очень велика.

[УИЛЬЯМ]
- Предположите…

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Я пока
заметил в вас одну тщеславность.
А цель при ней, конечно, – власть.
Стремленьям нашим коль совпасть
дано, – тогда остерегайтесь.

[УИЛЬЯМ]
- Ха, слышал это много раз…

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- С одной вы мыслью свыкайтесь:
тут ни с кого не сводят глаз.

Раздался грохот под балконом,
затем людей вокруг галдёж.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Какой-то шум. Посмотрим…Что ж,
хоть был он в кознях искушённым,
но незадачливо упал.

Сказал Дуглас, взглянув на тело.
Пятно крови в траве алело.

[Люди:]

- Он мёртв!
                - Да кто же там?
                - Карлайл!
Балкон обрушился. Носили
ветра над мёртвым массу пыли.

[ЛЮДИ]
- Случайность?
                - Месть?
                - Врага рука?

Упав вот так, никто б не выжил.
Была постройка высока.

- Всем разойтись!
                Магистр вышел
и, с состраданием, слегка
он наклонился над упавшим.

- Убийца может быть средь нас. –
Заметил холодно Дуглас.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Виконт, дознанье проведу я!

- Тогда тревожусь я впустую. –
С присущей наглостью манер
ответил Дуглас, отошедши.

[Дуглас - Уильяму:]
- Грэнвиль – умелый лицемер,
не так ли, герцог?
[УИЛЬЯМ]          
                - Сумасшедше
признать такое.
                - Мастерски 
вы, сэр, владеете сноровкой
в ответах уклоняться ловко. 
[УИЛЬЯМ]          
- Да мне бы к вам в ученики.

Насмешкой взгляд зажегся карий.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Умны. Не дали комментарий.

[УИЛЬЯМ]          

- Польщён безмерно похвалой!

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Так вы любитель злых ироний?
Моя иль ваша изощрённей?

[УИЛЬЯМ]          

- Посмотрим.
               
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
   
                - Едучи домой, 
бросайте изредка оглядку
назад. Ведь за смертью одной
вторая следует порой.

Уильям стиснул рукоятку
меча, нисколько не тая
к тому открытого презренья.
[УИЛЬЯМ]          
- Не езжу без оглядки я.
Прощайте!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Сэр, моё почтенье!

Галопом – вон, поднявши пыль,
в седле умчался Вильям прочь.
Смотрел вослед ему Грэнвиль.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Дуглас! Убийц уполномочь!..
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Боюсь, приказ ваш опрометчив.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Как смеешь?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Довод есть!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Какой?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Ему кончину обеспечив, –
мы все заплатим головой.
Виденье было мне.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Да что ты?
Я – сильный маг, но ничего
не видел.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Следствие работы
нечистой! Ваше колдовство
затмила кровь! – Смеясь бесстыже
сказал Монтгомри. – Ведь балкон
упал не сам. – Понизив тон
заметил Дуглас.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Тише, тише!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Клянусь, магистр, буду нем! –
Хочу Карлайла пост взамен.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я от тебя теперь завишу.
Ты можешь много увидать –
и мне тебе не отказать.
Займёшь ты пост его! Смотри же,
не подведи меня теперь!

Теперь про Вильяма детали
открой! Что видел?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Мы потерь
немало бы тогда познали,
когда убийц вослед послали
ему. Я видел, что казнят
до одного всех нас, прольётся
на землю кровь его лишь. Ад
его мучений наше солнце
затмит. Падёт весь орден наш.
Исчезнет слава, как мираж.

Как жаль Карлайла мне! Бедняга
без пользы жизнь отдал, однако.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Молчи, Монтгомри!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Да, Карлайл
тогда вам верно всё сказал.
Уильям – будто под защитой.
Вопрос – кого?
                - Так нужно снять
сперва защиту. – С ядовитой
усмешкой молвил Грэнвиль. 
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Снять
не просто будет.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Вместе с вами
устроим общими трудами.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Быть может, Вильяма убьёт
племянник ваш и снимет с братства
угрозу с жизнями расстаться.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я сомневаюсь на тот счёт.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Попросит, может быть, эльзасцев!

Ему велел я не встревать
в войну грядущую шотландцев.
И Францию не привлекать
в сраженье с Англией опять!
               

ГЛАВА 5. ДАР ВО ИМЯ ДРУЖБЫ   


Не озираясь на скаку
Уилл оставил леса гущу.
Тропа – к его особняку.
У врат заметил он слугу.

[СЛУГА]

- Милорд! Ах, Боже Всемогущий!
Камзол в крови. И сколько ран!

[УИЛЬЯМ]

- Удача – верный талисман.

С коня Уильям спрыгнул спешно,
взглянул поверх всего небрежно.

Шумел раскидистый платан.
Редел полуночный туман.
Цветочный запах предрассветный,
разлитый в дымке, был медвян.
Настенных факелов свет медный
дрожал в преддверии утра.

[ЛАКЕЙ]
- Искали все вас со вчера.
Король и графы приезжали
с Его Величества двора.

Где вы так долго пропадали?
Четыре дня!

[УИЛЬЯМ]
                - Не важно, Эд!

Поехать должен к королю я.

Там ждут меня на тет-а-тет.

[ЛАКЕЙ]
- Но раны вам перевяжу я.
В дуэли с кем-то вы дрались?
[УИЛЬЯМ]
- И так сказать, пожалуй, можно.
- Ах, сэр… – Слуга взглянул тревожно. –
Беречь свою вам надо жизнь.
[УИЛЬЯМ]
- С поры недавней жизнь шальная,
со мной играет скверно, а я
смеюсь злосчастью вопреки. –
Ответил он с улыбкой горькой. –
Перевяжи мне кисть руки.
Что, утро уж? –
                Пылала зорька. –
[УИЛЬЯМ]
- Поаккуратней!
[ЛАКЕЙ]
                - Больно?
[УИЛЬЯМ]
                - Чёрт!
[ЛАКЕЙ]
- Я вам сочувствую, милорд!


- Велите запрягать карету.
Я срочно во дворец поеду. –
Уильям слугам приказал.

***
У замка вышел он. Вельможи
о нём шептались все, похоже. 
Фехтуют и кричат внизу,
блистают воинов рапиры. 
Стоят солдаты на плацу.
Приказы сыплют командиры.

Уильям входит в тронный зал
Король советников собрал.
Они вокруг стояли трона
и говорили все в полтона.

Король его не замечал.
Уильям ждал конца собранья,
присев поодаль у окна.
И было долгим ожиданье.

Вопросов тема там одна:
англо-шотландская война.

Но вот король их распускает.
Уильяма он приглашает.
Тот поклонился через боль.
Все вышли. И сказал король:

- Что с вами, герцог? Где раненья
вы получили? Вы бледны.

[УИЛЬЯМ]

- Ваше Величество, значенья
то не имеет.
[КОРОЛЬ]
                - До войны
осталось мало. А войска вы
не можете тренировать.

[УИЛЬЯМ]
- Смогу.
[КОРОЛЬ]
                - Суждение – не здраво.
[УИЛЬЯМ]
- Меня не нужно отстранять
от службы! Я преодолею
любую боль!
[КОРОЛЬ]
                - Уилл, опять
ты за опасную затею
взялся какую-то. Я прав?

Откуда все твои раненья?

- Разбойничьему нападенью
в Глэнстре подвергся средь дубрав. –
Уильям отвечал, солгав.

[КОРОЛЬ]
- Не нужно ездить без охраны
по тем разбойничьим лесам.
[УИЛЬЯМ]
-  Легко я с ними справлюсь сам.

[КОРОЛЬ]
- Езжай домой, залечишь раны –
 [УИЛЬЯМ]
- То пара ссадин, - не впервой!
Я нужен здесь. Нам скоро в бой.
[КОРОЛЬ]
- Упрямец! 
 [УИЛЬЯМ]
                - Мне пора солдатов
тренировать. Давно внизу
они собрались на плацу.

***
Пробило десять. Вильям сроду
не видел столько там народу
как было у дворца тогда.

И в семь рядов уже стояли
в доспехах профессионалы-
и в сто рядов за их спиной
стоял народ, народ простой.

Уильям сел верхом на лошадь
и выехал туда на площадь
с мечом в руках и им сказал:

- Здесь каждый – Родины вассал.
Не важно, лорд или крестьянин,
мы все – Шотландии верны.
Призыв к войне всегда нежданен,
но защитим мы честь страны.

Во имя нашего народа,
и всех грядущих мирных дней,
мы отстоим свою свободу,
изгоним наших палачей!
 
Все хором выкрикнули: «Верно!»
Вельможи подняли мечи,
сказали: «В бой!» – высокомерно.
И затрубили трубачи
Крестьяне поднимали вилы,
лопаты. Кто уж что имел.
Мечи на площадь выносили
и луки с тысячами стрел.

Команда прозвучала: «К бою!»
И стали драться всей толпою.

На плац спустился сам король,
за ним Уильям, Август, Поль,
де Лафайет, и Жак Атье.
Бойцы им поклонились все.

- С врагом в порыве неустанном
деритесь! В войнах правил нет.
Внезапность – вот залог побед. –
Сказал Уильям горожанам.

На плац выходят из карет
Алан МакКэй и Брюс МакТавиш. –
[УИЛЬЯМ]
- Покажем всем пример, друзья?


Жак – Лафайет, де Шарон – я;
Ты, Брюс, с МакКэем драться станешь?
 - Конечно да. - Промолвил Брюс.

Мечи внезапно обнажили
Уильям с Августом, скрестили.

С тобою я на смерть дерусь. –
Шепнул МакКэй со злостью Брюсу.

[БРЮС МакТАВИШ]

- За что такая честь сейчас? -
Удар парировал смеясь.

[АЛАН МакКЕЙ]
- Ты хочешь в бой вести французов!
Но кто ты? Просто жалкий шут!
Лишь я один достоен тут!
И о стране я беспокоюсь.
Ты....

         Брюс рассёк МакКэя пояс.

[БРЮС МакТАВИШ]
- Смотри, МакКэй, в канун войны
не потеряй свои штаны!

Расхохотались все тут хором.

[АЛАН МакКЕЙ]

- Не приходило мысли мне,
что за заботу о стране,
я заплачу таким позором.

И пояс он с земли поднял
и закрепил его кинжалом.

[АЛАН МакКЕЙ]

- Я не прощу поступок сей!
Я отомщу! - Сказал МакКэй.

[БРЮС МакТАВИШ]

- Не сомневаемся ни малость!
Он отомстит – слыхали вы?
Как купит новые штаны?               

Все громче принялись смеяться.

- Ты поведёшь войска шотландцев. –
Король МакТавишу сказал.

[БРЮС МакТАВИШ]

- Спасибо! Сей почёт не мал.
 
[КОРОЛЬ]
- Тогда учения продолжи!

Монарх на Брюса указал:

- Отныне он – ваш генерал.
Народ раскланялся вельможе.

[КОРОЛЬ]
- А ты?

[АВГУСТ]
                - А я возглавлю флот,
коль Брюс пехоту проведёт.

- Повсюду беглецов повозки. –
Сказал Уильям королю.
То люди – из Глэнстрэ, Глэнорхи…

[КОРОЛЬ]
 
- Мятеж я этот подавлю.

[УИЛЬЯМ]
- Вы не спешите. Кто в восторге
от той идеи, чтобы жизнь
отдать за землю, им чужую?
Сейчас в Глэнорхи и Глэнстрэ
царит безвластие, ведь это –
владенья Кэмпбеллов. Там нету
лендлорда. Кэмпбелл на заре
казнён, а клан его - в изгнанье.

МакГрэгоры – вассалы их
не признают властей ничьих.
Они быстры поднять восстанье.
Они - разбойники в лесах.
И вряд ли с Англией любезны.
Они живут, презревши страх.
Такие на войне полезны.


[КОРОЛЬ]

- Кто к ним поехать может?

[УИЛЬЯМ]
 
                - Я
одну бесстрашную персону
уж точно знаю – Де Шарона.

Но, для того, все те края
должны ему принадлежать. Я
ведь помню, что после изъятья
земель у Кэмпбеллов, вы их
не передали никому, так?

[КОРОЛЬ]

- Да. Нрав людей тех зол и жуток.
Владельцев как найти таких?

[УИЛЬЯМ]

- Расскажем людям мы легенду,
что будто Август де Шарон –
МакГрэгор, лорд их испокон.
И все пойдут за ним взамен в ту
секунду драться на войне.

[КОРОЛЬ]

- Мсье де Шарон, а Вы согласны? 

[АВГУСТ]

- Могу попробовать вполне,
раз эта честь даётся мне.

Сказал король Уиллу:
                - Ясно.
Поговорим наедине.

Уильям с королём поодаль
от всех стоящих отошли.

[КОРОЛЬ]

- Француз – лендлорд моей земли?
Ему бы земли я не отдал.

[УИЛЬЯМ]

- Они другим не покорятся,
ведь презирают всех шотландцев
за то, что все шотландцы без
зазренья совести считают:
МакГрэгор всяк – головорез,
что те лишь мстят и убивают.

Владельцем станет пусть француз.
Они относятся нейтрально
к нему. К тому же благодарны
должны мы быть ему: союз
он заключил. Итак, в награду
ему отдать те земли надо.
Он сможет справиться. Лишь он,
никто другой, но де Шарон.

[КОРОЛЬ]

- Он заслужил вознагражденье,
как Орден Славы например.
Но, а земельные владенья –
большая честь французу.

[УИЛЬЯМ]

                - Сэр,
Кому же Кэмпбеллов вы земли
отдать желаете? Не тем ли,
кто англичанам присягал?
Теперь ведь сложно разобраться
каким нам доверять шотландцам.

Хоть Август – Франции вассал,
но можно в нём не сомневаться.

[КОРОЛЬ]
- Ему всегда я доверял.
[УИЛЬЯМ]
- Смотрите, он ведь в нашу пользу
с Парижем заключил союз.

[КОРОЛЬ]

- Знай то, что я тобой горжусь.
Великодушно думать столь за
своего друга, Вильям, но
тебе там править суждено.
Ведь ты разоблачил же: кем был
предатель-заговорщик, Кэмпбелл.
И было мною решено,
что ты получишь эти земли.
А дальше делай с ними то,
что пожелаешь. Насовсем ли
ты передашь их, или до
того, пока ты доверяешь
друзьям. Земля – твоя отныне, и
что делать с нею – лучше знаешь.
Глэнорхи и Глэнстрэ – твои.


[УИЛЬЯМ]

- Тогда приказ вы подпишите.
И я поеду осмотреть
сейчас те земли в верной свите
своих друзей.


                Печати медь
блеснула под распоряженьем
земли владенья передать.

Уильям же без промедленья
спешит их другу даровать.

Вручает Августу он свиток,
во двор спустившись.

[УИЛЬЯМ]

                - Обещал –
исполнил.

[АВГУСТ]

                - Что? Они – мои, так?

[УИЛЬЯМ]

- Да, верно.
                Руку он пожал
Августу, друг его обнял.


- Спасибо!
                - Ерунда, не стоит. –
Смеясь, Уильям отвечал. –
Меня одно лишь беспокоит:
с людьми ты справишься?

[АВГУСТ]

                - Велю –
и предо мною преклонятся.
Поверят мне, как королю,
исконному, земли шотландцев.

[УИЛЬЯМ]

- Отныне ты – хозяин ведь.

[АВГУСТ]

- Уильям, ты – как брат мне впредь.
Так помогают лишь родные.

[УИЛЬЯМ]

- Ты – лучший друг мой, а такие
дела, как это – пустяки.

Друзья сошли вдвоём к крыльцу.
Все маршируют на плацу.
Приказ звучит солдатам: «Вольно!»
Подходят Жак и Лафайет
к друзьям.
[ЖАК АТЬЕ]

                - Ты с нами, Август, нет?
[АВГУСТ]

- Вдвоём солдат вы тренируйте,
я позже к вам присоединюсь.
Сейчас по делу отлучусь.

[ЖАК АТЬЕ]

- И как же без него пехота?

Уильям с Августом ворота
дворца покинули, в плащах,
галопом, на гнедых конях.



ГЛАВА 6. В ЛОГОВЕ МАКГРЭГОРОВ


Они скакали в даль. Под солнцем
сверкали воды горных рек.
Холмы стелились изумрудно.

[АВГУСТ]

- О я – счастливый человек!
Владеть такой землёй.

[УИЛЬЯМ]

                - Здесь чудно!

[АВГУСТ]

- Смотри, там – замок на горе.

[УИЛЬЯМ]

- По лесу путь лежит в Глэнстрэ.

Друзья въезжают в леса чащу,
Пронёсся звук стрелы свистящий
над ними. Не видать стрелков,
но только шорох из кустов
и пару тихих гэльских слов.

 И вдруг внезапно на верёвках
Стрелков спустилась пара ловких.

В руках держали палаши
и луки. В килтах красно-чёрных
они все были.
                - Не смеши,
француз, оружьем непокорных! -

Один сказал, на меч смотря,
что сбоку был у де Шарона.

- Ты также не пытайся зря! –
Сказал Уиллу «враг закона».

Ещё с десяток вышли вдруг:

- Вы – нежеланные тут гости.


[АВГУСТ]

- Пред вами тан МакГрэгор. Бросьте
на землю каждый меч и лук.

[1 из МакГрэгоров]

- Не смей пытаться, самозванец!
Мы не склонимся никогда ниц! -

Один промолвил. Веток треск.
Друзья мечи тут обнажили,
но уж у горла стали блеск.

- Сдавайтесь, мы вас окружили! –
Сказал один с мечом в руке.
И пять других невдалеке.

[АВГУСТ]

- Я – тан МакГрэгор, повторяю.
За свой народ отдам я жизнь.

- По нраву смелость нам такая.
Тогда со мной сейчас дерись! –
Сказал один, копьё вращая.

- Да! – Спрыгнул де Шарон с коня,
копье мечом перерубая. –
Мне надоела болтовня.

Тот дрался с ним двумя концами
в лучах сверкавшего копья. 

[АВГУСТ]

- По нраву ловкость мне твоя,
Но род мой правил тут веками
И я обязан доказать,
что править я достоин вами.

[ГОРЕЦ]

- Ты, самозванец, рукоять
меча умеешь лишь держать.

Обезоружил де Шарон,
того, и к горлу меч приставил.

[ГОРЕЦ]

- Теперь убей! Таков закон,
раз я тобою побеждён.

[АВГУСТ]

- Но я играю против правил.


[ГОРЕЦ]

- Невероятно! – Молвит он,
смотря на стали гравировку.
Тут вензель наш.

[АВГУСТ]

                - Ты удивлён?
И остриё придвинул ловко
чуть ближе к горлу де Шарон.


[ГОРЕЦ]

- Пощады, сэр! С недавних пор дом
нам – лес. И наша цель – разбой.

Хотим вернуть мы дом родной.

[АВГУСТ]

- Меня признаете лендлордом -
верну вам деньги и почёт.
МакГрэгор никогда не врёт!


Все становились на колени
из-за деревьев выходя,
на землю лук и меч кладя.


[Один из горцев]

- Не заподозрите в измене
вы нас, как люди все кругом!
Вы – наш король и избавитель
И вашу власть мы признаём.

- Примерно это я предвидел. –
Сказал Уильям другу, как
они уже скакали в свите
былых разбойников.
                - Итак,
мои владенья покажите! –
Сказал кому-то де Шарон.
Хочу проехать речки вдоль я. 

Земель обширные раздолья,
на юг и север, видел он.

[Один из горцев]

- Милорд, но путь наш будет долог,
когда хотите осмотреть
вы всё. Земли немало ведь.

[АВГУСТ]

- Поедем.
                Въехали в посёлок.

[АВГУСТ]
 
- Какая бедность здесь! Уилл,
ты видел?
[УИЛЬЯМ]

                - Нет, я не бывал здесь.

Близ них все люди собирались.
«Кто вы?» – Один в толпе спросил.
 

[АВГУСТ]

- Я – новый ваш землевладелец.

Толпа шепталась: «Он богат
Роскошный носит он наряд.
Он – не английский ли гвардеец?
[АВГУСТ]
- На мне, английский ли мундир,
что вы сложили это мненье?
Могу принять за оскорбленье!

[КТО-ТО ИЗ ТОЛПЫ]

- Что думать нам? Простите, сир.

[АВГУСТ]

- Я жду всех вас сегодня в замке.


[КТО-ТО ИЗ ТОЛПЫ]

- Но уплатили мы налог
уже, в те временные рамки
что нам поставил Кэмпбелл. Впрок
мы заплатили всё. Бедны мы.
Кареты грабим оттого.
Нам было жить невыносимо
под властью Кэмпбелла сего.


[АВГУСТ]

- Не чтоб собрать со всех налоги
своих вассалов я зову.

[КТО-ТО ИЗ ТОЛПЫ]

- Тогда зачем?

[АВГУСТ]

                - Вопросов много.
Я расскажу, но большинству,
не только вам. Всем тем, кто скрыты
от правосудия в лесах
прошу сказать, что о делах
их будет с лёгкостью забыто.

Оповестите всех воров
с больших дорог, что новый лорд их
простить им тяжкий грех готов.
Восстановлю в правах я гордых,
кто титул потерял, почёт,
а также и простых лендлордов,
кто потерял жильё и скот.   

Пускай являются с повинной.
Я жду на семь своих людей.
Вы – с нами едете. Путь длинный.
- Мы в замок едем?
                - Да, скорей
своих седлайте лошадей!

***
Они скакали кавалькадой.
Уильям, Август - во главе.

Пешком - вассалы в большинстве.

- Сигнал своим издалека дай,
что не враги мы. – Попросил
Уильям одного из свиты,
взглянув на замка высь, когда
они подъехали. Покрыта 
плющом была его стена.
Вдали видны холмы и пашни.

На неприступный бастион
Взглянул надменно де Шарон.

Горел закат, чернели башни,
где каждый воин целил лук.

- Им дайте знак! - По взмаху рук
двоих разбойников, все луки
поопускали сразу вниз.

И отовсюду по округе
Вопросы «Кто вы?»  донеслись.

[АВГУСТ]
- МакГрэгор я и лорд ваш новый.

Читайте короля приказ.

(Достал он свиток)

[ГОРЦЫ]

                - Хватит! Снова
Не притеснит никто уж нас!

Ты - не МакГрэгор, самозванец!
Перед тобою не склонюсь!
- Не Грэгор он, а чужестранец.
Не подчинишь ты нас, француз!

Те дружно выкрикнули: "Хватит!"
И Август обнажил кинжал.
Фамильный герб на рукояти
На солнце ярко засверкал.

- Быть может, вы его украли. -
Сказал один. - Когда со мной
Не проиграете вы бой, -
Мы - Ваши верные вассалы.

Разбойник выхватил кинжал
С такой же точно гравировкой.
Но де Шарон атакой ловкой
Из рук того вдруг выбил сталь.

И свой клинок приставил к горлу.
- У нас в сраженьях схожий стиль.
Но, победив бы, я б убил,
А вы же руку мне простёрли.

Так поступил бы лишь король,
король исконный древней Албы.
Иной, увы, не проявлял бы
такое благородство столь.

МакГрегоры столпились вдоль
моста и встали на колени.

- Клянёмся в верности мы вам,
как в древней Альбе королям.
И нет сомнения ни тени,
что мы верны до смерти вам!

Пред ним раскланялись вассалы.
Мост опустили до земли.

И в замок Грэгоров вошли.
Высокий свод. Просторны залы.
 
[АВГУСТ - УИЛЬЯМУ]
- Тут мрачно, не находишь, друг?

[УИЛЬЯМ]

- Да, не Париж, – Глэнстрэ.


                У трона
привлёк тут взоры де Шарона
один большой резной сундук.

- Что здесь? – Спросил тогда он слуг.
И где хранится ключ?
                - Не знаем.
Открыл замок ножом он. Свет
тогда сверкнул златых монет.

[АВГУСТ]
- Да, Кэмпбелл это место раем
бы сделать мог! Довольно средств! –

Он посмотрел на блеск сокровищ.

Но клад и множество наследств
мне не нужны. Но вот давно вещь 
искал я эту. - Перстень взял
из сундука с гербом семьи он.
И этот перстень украшал
Их герб, а в центре был кристалл.

[АВГУСТ – УИЛЬЯМУ]

- Далёкий родственник, МакИан,
мне рассказал, что перстень сей
ещё был вылит по заказу
шотландских первых королей. -
 
Достал он меч, промолвив фразу.
И рукоять на нём венчал
такой же памятный кристалл. –

[АВГУСТ - УИЛЬЯМУ]

- Мне меч достался по наследству,
А про кольцо я слышал с детства.


Тут Август у слуги спросил.
- Сей перстень Кэмпбелл ли носил?
[СЛУГА]
- Нет, он ему не подходил. –
Услышал де Шарон, на палец
кольцо фамильное надев,
гербом которого был лев.

Входила в тронный зал толпа лиц,
Вельможи, рыцари и чернь,
вассалы дальних деревень.

[АВГУСТ]

- Пришло всё ваше поселенье?


- Да. – Молвил кто-то, побледнев. –
Простите нам сопротивленье.
Мы не хотели вызвать гнев.
 
[АВГУСТ]

- Довольно вам в лесах скрываться
и жизнь разбойников вести!
Да вы – ловчее всех шотландцев,
с сердцами храбрыми в груди.

Здесь каждый третий Грэгор – воин.
И жизни лучшей он достоин.

Приехал я собрать войска,
вести войну с английским краем.

[1 ИЗ ГОРЦЕВ]

- Милорд, когда мы выступаем?

[АВГУСТ]

- Скажу. Но о себе пока.

Я жил во Франции, в изгнанье,
ведь мы – МакГрэгоры – в опале.
Имею некий смелый план я:
чтоб мы из Франции изгнали
сперва войска всех англичан,
что полстраны завоевали.
А вы помочь способны нам.

Затем помогут вам французы
Изгнать отсюда англичан.
Подписан договор союза.

Победа Франции сулит
над англичанами победу.

- Мы выйдем с вами, спору нету! -
Один шотландец говорит.

За вами, нашим командором
Мы все во Францию пойдём.

Толпа сказала грозно хором.
"Мы победим, или умрём!" –

[1 ГОРЕЦ]

- Мы знаем, что победа ваша
победой скоро станет нашей.

И де Шарон кивнул в ответ.
И выдал по мешку монет
из сундука всему народу.

[АВГУСТ]

- В бою достигнете побед –
у вас деньгам не будет счёта.

[МакГРЭГОРЫ]

- Клянёмся, победим в войне.

[АВГУСТ]

- На деле докажите мне!

Домой велев идти крестьянкам,
Построил Август перед замком
мужчин, мечи им всем раздав.

- Боритесь ради двух держав! –

И по приказу де Шарона
все рассчитались в две колонны.

Уильям, Август – во главе
людей, напротив также стали.
Мечи сверкнули блеском стали.

- Не сомневаюсь в удальстве
я вашем! – Август крикнул. – К бою!

Уильям с другом перед строем
Скрестили яростно клинки.

И стали драться все по двое.

От совершенства далеки! -
Им Август говорил порою:

- Теперь атака в кисть руки.
Внезапность! Так при переходе!

Уильям крикнул им: «Маневр,
затем удар! Чего вы ждёте?

[АВГУСТ]
- Вот так! А выпад сей – шедевр!

Обходит строй.
                - А ты – бездарен.
Не победишь ты так в бою.

- Та разве в молодость свою
не дрался так, как этот парень?
Сказал Уильям. - Он – юнец.

[АВГУСТ]
- Так пусть идёт пасти овец! 
В его года умел я драться.

- И сколько лет тебе, "боец"? –
Спросил Уильям.
                - Сэр, пятнадцать.
[АВГУСТ]
- О, ты пока ребёнок лишь.
Ступай к родителям, малыш.


[МАЛЬЧИК]
- Я не пойду. Я - не ребёнок.
Я титул заслужить хочу.
Ведь дома – место для девчонок.


[АВГУСТ]
- Не всем вручают по мечу. 


[МАЛЬЧИК]

- Клянусь, сражаться буду ловко.

[АВГУСТ]
- Посмотрим. Завтра в сей поре
я жду всех вас тут во дворе.
Сейчас окончим тренировку.

Хочу спросить своих людей:
Не будет больше грабежей
надеюсь я, в лесах окрестных?

[ОДИН ИЗ ШОТЛАНДЦЕВ]

- О, нам довольно денег честных.
Спасибо вам! Теперь творить
мы будем лишь благое дело.
Клянёмся прошлое забыть.

Все разошлись. Уже темнело


Уильям Августу сказал:
- Ты – молодец, навёл порядок.
[АВГУСТ]
- Тебе спасибо! Но не ждал
я то, что здесь такой упадок.

[УИЛЬЯМ]
- Мне нужно ехать по делам.
Когда во Францию?

[АВГУСТ]
                - Неделю
спустя уж буду я в Марселе
с войсками.

[УИЛЬЯМ]
                - Друг, удачи вам!

***
В туманных сумерках на виллу
к себе Уильям прискакал.
Там пару новых писем было.
Одно он сразу же узнал.

Присел Уильям у камина,
открыл письмо, узнавши стиль
и Тайной Ложи герб старинный:
«Собранье завтра. В семь. Грэнвиль.»



ГЛАВА 7. СЪЕЗД ТАЙНОГО БРАТСТВА 


Леса раскидистые дики
внизу на подступах к горам.
Вверху на самом на горном пике,
подёрнут дымкой ложи храм.

Его готические шпили,
как будто в небо уходили,
служа опорой облакам.

Скакали всадники к вратам.

- А вот и наш последний всадник. –
Небрежно кто-то тут сказал.
 «Прошу наверх. – Сказал привратник. –
Второй этаж – собраний зал.

Внутри две лестницы напротив
вели наверх. Был мрамор плит
витражным отблеском залит.
На каждом новом повороте –
златые чаши, в них – огонь.

Звучал орган и песнопенья.

Все поднимались по ступеням
в плащах. На каждом – медальон.

Шептались люди тут в полтона.

И вот Уильяма нагнал
один, не снявши капюшона,
и перед входом в зал сказал:

- А, сэр МакЛелланд, с возвращеньем!
Уильям сдержанно кивнул.
Знакомый профиль промелькнул:
- Расстаньтесь-ка с предубежденьем,
что первый вы. – После меня!

В безмерной наглости манере
толкнул, Уильяма дразня, 
прошёл пред ним нахально в двери.
Уильям, поравнявшись с тем
в просторном холле, не был нем.
- Не забывайтесь со значеньем. –
Он бросил. – Дерзки вы весьма,
да невеликого ума!

- Спешите с этим утвержденьем –
жалеть придётся вам потом. –
Уилл усмешку скрыл с трудом:

[УИЛЬЯМ]
- Тогда не будьте хвастуном! –
Толкнув того с пренебреженьем
в ответ на грубость, входит в зал
Уильям первым, обернувшись.
И, злобно взглядами схлестнувшись
с задирой, Дугласа узнал.

Ещё бы тот ему отвесил,
быть может, грубость, но вокруг
уж были люди, став у кресел.
И в гонг затем раздался стук.

Пробило семь. Собрались в зале
все те, кто орден составляли
за длинным буковым столом.
На люстрах двух под потолком
лакеи свеч не зажигали.
Чернели мантии кругом.
И, не снимая капюшоны,
стояли «братья» посреди
густого мрака. На груди
у всех блистали медальоны.

И в этой дивной полумгле
пред каждым были на столе:
открыта книга, с чем-то чаша,
свеча в подсвечнике, смягчавши
тот мрак, горела. Весь «конклав»
стоял у мест, магистра ждав.

Огромным длинным помещеньем
под стать готическим строеньям
был зал собраний. Потолок
ажурен был, но всё же строг.
Аркадой окна льнули длинной
к нему в изыске плавных линий.
Тот зал немало тайн берёг.
На стенах факелы горели,
но освещали еле-еле
они пространство пред собой.

Они горели только слева.
А справа были барельефы,
где Судный день изображён.

Огонь был факелов зажжён 
лишь позади магистра кресла.
На стенке той – огромный холст,
где нарисован рай небесный.
А на столе, как будто мост
горели свечи «между бездной
и раем». Выстроены в ряд,
они стояли перед каждым.
И застилал слегка витраж дым.
У входа стражники стоят.


Вошёл Грэнвиль – и все вельможи
вполоборота встали.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Братья,
прошу собранье начинать я.
Я рад вас видеть в стенах ложи.
Прошу вас чтить её закон.

Снимает каждый капюшон
поочерёдно – и из ножен
свой меч иль кортик достаёт
и пред собой на стол кладёт.

Лежала перед каждым книга
устава ордена. Свеча
бросала на оружье блики.

У острия клинка меча
стояла перед каждым чаша.
Всё то, уставу отвечавши,
для братства трактовалось так.

Клинки в два ряда параллельных
меж книгой и адептом – знак
для всех опасностей смертельных
у истин. Свечка (нет нужды
для объясненья) – свет познанья.
А чаша – это все деянья,
что совершил при жизни ты,
что – эликсир или отрава.
И у руки, конечно, правой
она от каждого стоит.
Свеча как свет – путеводитель –
в одной руке, в другой – плоды
всех дел (то – чаша). Меч – губитель
меж ними всей неправоты.

Лежат мечи, клинки, оружья,
соприкасаясь остриём
с мечом соседним иль ножом
у рукояти. Дело в том,
что это – знак единодушья,
союза братьев. Но эфесы
к магистру все устремлены. –
Вся власть – в его руках. Равны
адептов братства интересы –
познать все истину должны.
И потому облачены
они все в чёрный – цвет незнанья.
А медальон – напоминанье,
что сердце чистое среди
незнанья тьмы горит в груди.

Магистр должен по уставу
писать для ордена закон.
Все рукояти знанья он
над братством держит, он по праву
верховной властью наделён.

Он во главе стола стоит
и, не садясь, ведёт собранье.
Про руку левую сидит –
его помощник – Линдсей. Дам я
о нём в дальнейшем поясненье.

По руку правую пустует
одно лишь кресло от него.
Там – старший жрец – Карлайла место.
Занять сей пост почётный вместо
него желает большинство.

***
Вернёмся к нашему собранью.
Клинки сложив перед собой,
все произносят восклицанье:
«Святыня неба над мирской».
 
Кладя ладонь свою на книгу,
(что перед каждым на столе
лежит) читают хором, лигу
во всём приветствуя числе.

«Достопочтенное собранье,
мы вас приветствует в стенах
чертога истинного знанья
при первых звёздах в небесах!»

Затем звучат слова магистра:
«Пусть знанье царствует в умах,
а добродетели – в сердцах!»
Затем рукопожатьем быстро
соседа (или же кивком)
они приветствуют потом.

Был Дуглас Вильяма соседом.
Надменно он кивнул слегка,
шепнул, взглянувши свысока:
- Хотите, герцог, вам совет дам?

[УИЛЬЯМ]

- Советов хочет тот, кто юн!

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Мудры, как Цезаря трибун
(в кавычках), да в войны канун. 

[УИЛЬЯМ]

- Виконт, смотрю я, лишний пафос
терзает яростно сполна вас!

 «Прошу садиться! – Молвил Грэнвиль. –
Повестка сборов такова.
Двоих накажем мы сперва,
кто козни зла средь наших стен вил.
Обоих предадим суду.
Карлайла найдены убийцы.
Имеет каждый пусть в виду,
что злодеянье не простится.
И я надеюсь, что внутри
союза нашего, порядок
возобновится. Буду краток.
Вот пункт собранья номер три.
Мы выберем на пост Карлайла,
что именован «старший жрец»
достойного. А здесь немало
достойных…   
                - Мало! Сэр, вы – льстец! –
Сказал Монтгомри, рассмеявшись.
 
И развалился, не стеснявшись,
на кресле. И сказал Уилл:
- Ты здесь еще бы закурил
и выпил. Что за безобразье?!
 
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Порядок в зале!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Отродясь я
не нарушал порядок, нет,
но рассмешил меня сосед!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- МакЛелланд? Полно! Дисциплину
не смейте в зале нарушать!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Простите! – Сел он важно-чинно. –
Я – весь внимание опять.

(Весь зал шептался о задире)

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Итак, повестки пункт четыре.

Двоих мы братством изберём
на писаря и сенешаля.
Посты те в братстве занимали
двое, кто признаны судом
убийцами Карлайла. Пятый
повестки пункт: дискуссий ряд
о судьбах стран и беспокойных
годах в Шотландии; о войнах
её и Англии, что тут
вот скоро, видимо, грядут.
 
Кто движим только целью скрытой
(к примеру, властью), не защитой
двух стран, не благ народов, тот
из братства нашего уйдёт.
Свершать злодейства под эгидой
я добродетелей не дам.
Я посвятил всю жизнь трудам
держав обеих примиренья.
На том поставлю ударенье.
Желаю мудрости всем вам!

Начнём же с первого мы пункта. –
Он подал знак. Ввели двоих
в оковах на руках стальных.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Мы обвиняем…
                - Грэнвиль, лгун ты! –
вскричал один из них.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Молчать!
Мы обвиняем вас в убийстве
Карлайла!
[ПЕРВЫЙ ПОДСУДИМЫЙ]

                - Нет, не нужно лгать!
Вы били нас, держали хлыст вы
в своих руках. Нет чувств людских
у вас! Вы вечно лжёте братьям,
не смыть вам крови с рук своих!
[Второй]
- Та ложь падёт на вас проклятьем!

Ударил стражник рукоятью
обоих.
              «Дал вам слово я ль?» –
Промолвил Грэнвиль хладнокровно.

[Первый подсудимый]

- Здесь нету правосудья! Жаль!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я обвиню не голословно.
Пред вами – бывший сенешаль
союза братского – Клифф Бэйли –
убийца…
[БЭЙЛИ]
               - Лжёшь ты напоказ!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- …и писарь – Дункан Аллардайс,
его подельник.
                В личной келье
его – мешок златых монет,
нашли с письмом: «За груз сует» –
Внизу «К. Б.» инициалы.
Свою вину вы отрицали,
как объясните нам?
[БЭЙЛИ]
                - Подлог!
Я не писал!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Но кто ваш почерк
подделать так удачно мог?               
Молчите? В оправданья – прочерк.
[БЭЙЛИ]

- Вы сами…
                - Я? Какой абсурд! –
Ответил Грэнвиль.

[АЛЛАРДАЙС]

                - Вы убийца!
С Карлайлом, помню, объясниться
пошли вы.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Мой свидетель – Курт
Глендиннин. Встаньте! В нашем споре
вы нас рассудите. Из тех
вы, кто не врёт.
[КУРТ]
                - Да, я при всех
клянусь присягой: в коридоре
Магистр Грэнвиль молвил что-то
Карлайлу в вечер роковой.
Затем бумаги он учёта
пошёл взглянуть наверх со мной.
Мы уходили. За спиной
я слышал голос Аллардайса:
«Я сам, – Карлайл, не утруждайся –
все документы отнесу».
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Позвольте, дам я поясненье.
Я дал Карлайлу порученье
тогда сходить в архив внизу.

Мы Джона Ли  не допросили.
Был в холле, помню точно, он.

- Карлайл и Бэйли заходили
как раз в тот зал, – промолвил Джон, –
где недостроенный балкон.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Теперь собрали мы улики
за выясненья полчаса.

Раздались обвинённых крики:
«Вас покарают небеса!»

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Взываю к мудрости конклава!
На книги нашего устава
кладите руки. Вы должны
голосовать: виновны двое, 
иль обвинение пустое,
и нету у двоих вины.

[ПЕРВЫЙ ПОДСУДИМЫЙ]
- Не подчиняйтесь негодяю!
[ВТОРОЙ]
- О, небо приговор смягчи!

Все люди подняли мечи,
сказали хором «Обвиняю!»

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Пиши приказ мой, Бенедикт:
In nomine fraternitatis                (лат. во имя братства,)
et Lucis, Dei voluntatis              (света и Божьей воли)
такой выносим мы вердикт:
И писаря, и сенешаля
приговорить к петле.
[БЭЙЛИ]
                - Смешали
свою вы ложь в единый яд.
Мы невиновны.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Пустословный
сор нами к сведенью уж взят.
[АЛЛАРДАЙС]
- Нам оправданье – Суд Верховный –
Небесный Суд.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Земной судья
сперва накажет. Увести их!
[БЭЙЛИ]
- Вы все – свидетели вранья
и преступлений в братстве тихих.
               
Уведены те двое стражей.
Сомкнулись копья у дверей.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Приступим к обсужденья нашей
второй проблемы. Поскорей
избрать придётся кандидатов
на три поста. Мы изберём
сперва жреца. Итак, начнём.
Кто это будет? – Грэнвиль задав
такой вопрос, одну из пауз
для усиленья речи взял,
обведши взглядом плавно зал. –

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

Дуглас Монтгомри, Кэлвин Адамс,
Джардин МакИннес – могут пост
занять Карлайла. Кандидаты
достойны все. Итак, дебаты.
Но выбор сей не будет прост.

Прошу троих подняться с места!
Виконт Монтгомри, – слово вам.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Благодарю, всех братьев съезда,
магистра Грэнвиля, и храм
за годы здесь. За нашей дверью,
вот в этих стенах, я познал
что значит истин идеал.
И это – главная из вер. Я
признаю то, что мудреца
из нас создать не может эго,
не может ордена опека,
но свет внутри. Я человека
на должность старшего жреца
такого только вижу. Реки
в один впадают океан,
который истиной назван.
Они от Альфы до Омеги
к творцу единому текут.
Те реки – души всех нас тут.
Достойны все мои коллеги
посредством этого поста
нести в мир свет в своём теченьи.
Достойны все без исключенья.
Магистр сделал неспроста
в начале съезда ударенье
на том, что годы посвятил
для стран обеих примиренья.
Я силы все бы приложил,
чтоб кончить то кровопролитье,
что нашу землю обагрить
успело. Наших стран развитье
(в союзе ль порознь им быть)
должны мы только поощрить.
Народ важней корыстолюбья.
Не нужно истину делить.
Всех нас её связует нить.
Желал вот истину одну б я
на новом месте воплотить:
инакомыслие ценить.
Дела бы как не обстояли,
как не крутилась власти б ось,
живём мы с истиной не врозь,
мы видим свет в её начале,
мы в ней живём. В ней – благодать.
Не мне судить: достоин я ли
Карлайла пост сейчас занять.

Не стану к речи применять
сейчас ни доли лицемерья,
ведь говорю от сердца я:
мы все – духовная семья!
Стараться буду я доверье
союза братьев оправдать,
когда решите вы избрать
меня на пост почётный. Нет же –
на месте буду я своём
доволен вверенным постом.

Апплодисментов грянул гром.
 
Уильям прошептал при том:

- Вот это да! Средь лучших опер
не рукоплещут так певцам!
Сердца ключом вранья ты отпер,
но ложь заметна по глазам.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]


- МакЛелланд, нет, ты дерзким словом
затмить не сможешь мой триумф!

[УИЛЬЯМ]


- О, к речи не был ты готовым.
Но, может быть, они, вздремнув
во время всей твоей тирады,
поспать часок и были рады.

Той фразой радость он пресёк.

Уилл не сдерживал смешок.

[УИЛЬЯМ]

- А у тебя акцент, МонтгОмри.
Ты – не француз, МонтгомерИ?

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Шотландец!

[УИЛЬЯМ]

                - С этим я поспорю.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Свою ты дерзость усмири!
[УИЛЬЯМ]
- ...Забыв о вашем недочёте –
французской дикции, месье?

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Мне рукоплещут в зале все.
Вы даром, герцог, чушь несёте.

- Оваций хор – немудрено.
Сказал Уильям. – И нарочно
он хлопал громче всех. – Возможно
все вами куплены давно?

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- А с виду вы, – как будто, добры,
но речи – как отрава кобры.
Поступки – хватка анаконд?

Оваций стих гремящий хаос.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Спасибо вам за речь, виконт!

Теперь же, мистер Кэлвин Адамс,
прошу вторым ко слову я вас.

То был высокий джентльмен,
слегка надменный англичанин.
Бесстрастен с виду и смирен,
и сдержан будто северянин,
Носил он завитый парик.
Сидел он от магистра пятым.
Поднялся он, окинул взглядом
неспешно братство в этот миг.

[КЭЛВИН АДАМС]

- Благодарю за честь тепло вас.
Я краток буду. Не в словах,
мы знаем, польза, – но в делах.

Покуда Власть – единый логос
по крайней мере на Земле, – 
подняты на её крыле
мы все. Наш век – не героичен.
Здесь пальма первенства – уму.
Я буду более практичен,
чем мой коллега посему.
Тот пост, что был Карлайлом отбыт
на протяженьи многих лет, –
не философии завет, –

(Прошёлся залом слабый ропот)

…он знанья требует и опыт.

Увы, не даст реальность фор. 
Я – слов Монтгомери – не критик.
Виконт – философ, я – политик.
Уладить мы хотим раздор
что между странами сложился.
Король шотландцев вооружился
обманом. И который год
уже война в стране грядёт.
Не сможем мы другим решеньем
её уладить, только вот
обеих стран объединеньем.

(Ползала охватил протест.
Крича, повскакивали с мест).

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я вас прошу, достопочтенных,
окончить этот балаган!

[ОДИН ИЗ ВСКОЧИВШИХ]

- Ему средь дел первостепенных
поработить нас! Я как тан
МакГи отстаиваю клан.
- Присоединяемся!
                - Наш орден
лишь англичанам что ль угоден?

Ударил Грэнвиль по столу –
у многих вдруг погасли свечи.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Вот так понять вам будет легче:
к чему раздор! Он сеет мглу.
В испуге будто, все утихли.

Оратор прежний продолжал:

[КЭЛВИН АДАМС]

- И вы правителей таких ли
себе желаете, как зал
секундой раньше показал?

Уже, не встав, один вскричал:

- Не нужен нам правитель, чтобы
рабами стали мы!

[КЭЛВИН АДАМС]

                - Рабы
вы потому, что столь глупы.

[ШОТЛАНДЕЦ]
- Вы сами – слишком узколобы! –

В его глазах сверкнула злоба. 
Он за клинок схватился аж.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Прошу порядка в зале! Hush!

[КЭЛВИН АДАМС – ШОТЛАНДЦАМ]

- Вы против Англии, прогресса.
Чуть что, безумцы, – за эфесы.

[ШОТЛАНДЕЦ]

- Зачем прогресс нам в рабстве ваш?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Конец положим туру прений!
Оратор будет отстранён.
Протест трёхкратно вызвал он.
Кто порождает ряд волнений,
тому доверье не вручат.

Итак, наш третий кандидат –
Джардин МакИннес. Вы готовы?
Отлично! Вас мы просим к слову!

Он был в движеньях расторопен,
голубоглаз, высок и рыж,
небрежен, нервен и растрёпан.
Назвать задирой – не схитришь.

[ДЖАРДИН МакИННЕС]

- Ах, не словесный, но пера дар
коллега мой имеет. Что ж,
тут много лишнего сболтнёшь,
когда английский ты оратор.

Смешок ползала охватил,
ползала – сдвинули же брови.
Оратор был невозмутим.

- И этот начал речь, злословя. –
Подумал Вильям.
                - Новый шут.
Мне нет достойных конкурентов. –
Ответ на мысль его взамен дав,
промолвил тихо Дуглас тут.
[УИЛЬЯМ]
- Посмотрим: как вас превзойдут!

[ДЖАРДИН МакИННЕС]

- Мы все здесь – вольные шотландцы,
за исключеньем… так сказать…

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я вас прошу: без провокаций!

[ДЖАРДИН МакИННЕС]

- Магистр, буду я стараться.
Нам мудрость всем – отец и мать,
хоть ложь давно на трон воссела.
Я заявлю пред вами смело:
хочу на пост претендовать
жреца верховного я, чтобы
пресечь неправду на корню.
Вопрос войны остёр особо
стоит сейчас. А я ценю
свободу, нашу самобытность.
Раздоров кол меж нами вбит.
Скажу по правде, без обид
насчёт английских я элит,
что вами движет ненасытность.
Вы наций видите контраст
и под эгидой просвещенья
ведёте нас к порабощенью.
Объединенье вот что даст:

Объединившись, мы в итоге
в казну отправим вам налоги.

Вы, наше золото деля,
нам, обедневшим, будто помощь,
на наши деньги векселя
дадите. Умно, не поспоришь,
людьми правленье за их счёт.
Вы – хороши как демагоги,
но ваша ложь не соберёт
вокруг себя шотландцев многих.

Ещё один вопрос остёр.
Мораль и правду исковеркав,
вы нам подмените и церковь.
Вы Рима власть с недавних пор
хотите заменить своею.
Вы собирали ассамблеи.
Вы, англичане, план сложа,
хотите только грабежа
людей шотландских. Ныне, дабы
отвергнуть власть Римского Папы
миссионеров шлёте. При
таком ужасном богохульстве
вы обвинили нас в безумстве:
Шотландцы, дескать, дикари!


[АЛВИН ЭВОРТ, АНГЛИЧАНИН]

- Я протестую! Эту чушь я
не буду с видом равнодушья
и дальше слушать. Преступить
сумел МакИннес все границы.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Виконт, хотите заступиться
за англичан вы, может быть?

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Хочу пред вами заявить
(хоть было трудно мне решиться)
я покидаю орден без
теперь единого сомненья.

(И шёпот охватил зал весь)

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Магистр, вам моё почтенье,
но вижу я, что перевес
в дебатах занимает тот лишь,
кто лучший среди худших, а
не средь достойных. Не поспоришь
что суть такая неплоха,
когда нет лучших кандидатов.
Но есть они. Магистр, вам
и братству я, обет сперва дав
«служить», теперь покину храм.

И заявляю, что сполна я
разочарован. Свой обет
давал при тех, кого уж нет
тут вместе с нами. Суть иная
мне не подходит.
                - Например,
кого уж нет? – Спросил магистр.
[АЛВИН ЭВОРТ]
- Запретно имя хоть: Алистер
МакЛелланд. Образцово, сэр,
он доказал, что значит воля
и ум.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
           - Как странен ваш пример!
Ведь кто отстаивает вора, –
тот стал им, или станет скоро.
[АЛВИН ЭВОРТ]
- Магистр, я – не лицемер.
Я честен был и буду. Вору
не уподоблюсь никогда.

Но знаю то, что больше в храме
таких, как он, не будет с нами.   

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ум, тот, что в качестве плода
приносит гибель и тщеславье, –
стыда достоин и суда.
Что скажет ордена конклав?
                - Я
согласен.
                - Подтверждаю. – С мест
сказали многие. Протест
никто не выразил.
                Оратор 
продолжил речь свою тогда.
- Магистр, вижу: вы – диктатор!
Алистер же искал всегда
познанье, истину и правду.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- О, книгу тайную украв ту,
подвергнул риску он весь мир.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Что было в ней?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Не ваше дело!
Политика – ваш ориентир.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Тогда я заявляю смело,
что я разочарован в вас.
Я слушаю, наверно, час
от кандидатов эти бредни.

Мои труды – двадцатилетни
в союзе нашем. Но когда
ещё такое было, чтобы
на пост верховного жреца
претендовали три особы,
из коих двое – полный ноль,
а первый – сколько б врать изволь, –
я не поверю. Жаль, прошли те
для нас златые времена,
когда наш орден был в зените
минувшей славы. Где она?
Лишь тень её (и то бледна) –
что нам осталось. Извините,
но не стремлюсь я к миражу.
Грозит упадок впереди нам.
И я из братства выхожу!

Был седовласым господином
оратор этот, пожилым.
Он вызвал массу одобрений
тем выступлением своим.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Одна из многих точек зрений
здесь прозвучала. Вы вольны
избрать себе свой путь дальнейший,
но орден выходкой наглейшей
порочить разве вы должны?
Когда вам ближе мир профанный,
то властью, орденом мне данной,
от сана вас освобожу.
Мы не стремимся к миражу!

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Уйти позвольте мне сейчас же!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Когда собранье распущу,
тогда и вас я отпущу.
Слова попридержите ваши,
своё займите место, сэр.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Вы – почитатели химер,
но я – остался реалистом.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Вы – циник, мистер, в виде чистом.
Прошу вас молча восседать
и проявить хоть раз культуру!
Теперь могу я продолжать?

Итак, мы три кандидатуры
сейчас заслушали. Средь вас,
я вижу, много несогласных.
У нас довольно мнений разных.
И славно то, что резонанс,
а не пустое безразличье
собранье вызвало у вас.
Хочу согласия достичь я
и потому даю всем шанс: 
себя кто видит претендентом
на должность эту – заявить.

[УИЛЬЯМ]
- Тогда воспользуюсь моментом. –
Уильям встал. – Я убедить
в тщете любых междоусобиц
желаю всех. Культуры две:
в соседстве мы, а не в родстве.
Как англичанин, так и горец
должны друг друга уважать.
Мы – представители двух наций, –
и с этим надобно считаться,
а не огульно отрицать.
Что может нам война тут дать? –
Как, ровно, эта перепалка:
«разочарован», «я уйду».
Давайте уж начистоту!
Усилий вам своих не жалко
бездарно тратить в пустоту? 


Как королевский я советник
к раздорам всем предубеждён.
Да, есть угроза новых войн,
но дипломатия – посредник
для дел любых. Отведена,
уверен, может быть война.
К чему ненужные потери?
Стремлюсь добиться я постом
Карлайла – мира. Вас уверю:
пока пять лет я был послом,
мы с Англией не воевали.

(Все, затаив дыханье в зале
речам Уильяма внимали.)

Поскольку власть держу в руках,
имею опыт я в делах, –
и потому претендовать я
на пост верховного жреца
могу вполне.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
               
                - Простите, братья,
но здесь мы видим гордеца.
Поскольку малого понятья
он не имеет, как дела
ведутся в ордене. Признать я
прошу, гордыня не учла,
МакЛелланд, ваша то, что власть
в стране – не есть для нас опорой.
Она ведь может не совпасть
с той властью, ведаем которой
все мы. – Магистр пояснит.

Шепнул Уильяму Монтгомри:

- Сказали славно вы, не спорю,
но всё же, герцог, без обид:

Вам нужен пост для дилетанта
да в меру вашего таланта.
Умерьте, герцог, аппетит. –

Сказал Монтгомери с издёвкой.
Уильям в бешенство внутри
пришёл, но скрыл усмешкой ловко.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Пусть орден, в качестве жюри,
рассудит вас голосованьем.
Подумать всем минуты три. –

И зашептались заседаньем. –

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Кто за Монтгомери? – Ползала
подняли руки. – Адамс? – Пять.
МакИннес? – Семь голосовало.
МакЛелланд? – Много поддержать
решили вас. Из братства – четверть.

Виконт Монтгомри, итого
вам доверяет большинство.

Прошу вас помнить: не в мече твердь
побед, но в мудрости. Ко мне
сейчас, Монтгомри, подойдите,
союзу братьев присягните.
Как будто вы наедине
правдиво с Богом говорите.
Найдите в сердца глубине
своём искру, что сможет в пламя
перерасти, но им не сжечь,
а светом тем делиться с нами.
Пускай правдивой будет речь.

Кивнув, Монтгомри начал вскоре,
на книгу руку положа:

- В делах достигнув рубежа,
я, Дуглас Джонатан Монтгомри,
носитель канцлера поста,
свои слагаю полномочья.

Как был, так буду все года
союзу верен я всегда.

 [ВСЕ ХОРОМ]

- Свидетель вам – Вселенной Зодчий. 

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Доверьем вашим наделён
я был. Предав его, отсюда
я не уйду без кары вон. –

(С груди снимает медальон,
кладёт в серебряное блюдо)
 
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Как это злато в серебре,
душа так в жизни, посвящённой
благому, – блещет. Кто в добре
не жил достойно в жизни оной,
того дорога так темна,
как мантия без медальона.
Но знайте: и во тьме вина
не может скрыться от закона.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Магистр, истинно! Союз
велик: «душа и добродетель».

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Надеюсь, вы – его владетель.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Я вам торжественно клянусь,
магистр, братья: быть достойным
поста верховного жреца.
Карлайлом подан был, покойным,
пример, достойный образца.
Шотландцы, так и англичане,
надежду видели все в нём.
Он правды был поводырём.

Стараться буду в новом сане 
я мудрость с истиной блюсти
и, как преемник, превзойти
сего достойного предтечу.
Я выполнять клянусь устав.
Вести, магистру не переча,   
дела. И, данный пост приняв,
быть верным братству, справедливым.
Хранить доверенный секрет
от глаз профанов. Знать запрет: 
и практик «под секретным грифом»
не совершать. Предав союз,
не скроюсь я от правосудья.
Спаси, судьба, чтоб предал путь я,
священность наших братских уз!

Дабы сдержать обет, клянусь
найти так много в существе сил
своём, как нужно от меня. –

Одно колено преклоня,
он стал. Грэнвиль ему повесил
на шею новый медальон.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Ты новым саном наделён:
почётом высшим, риском большим.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Готов я с честью их принять.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- По руку правую магистра
ты будешь место занимать.

И Дуглас занял место быстро,
что пустовало, свысока
взглянув на всех. В манерах больше
веселья не было пока.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Итак, собрание продолжим. 

(Он взял из блюда медальон.)

- Да высший славится закон!
Сказали все единодушно
Назначить канцлера нам нужно,
Поскольку пост освобождён
из-за Монтгомри повышенья.
Но принял ныне я решенье,
дабы Монтгомри совмещал
жреца обязанность по чину 
и канцлера. Но половину
с ним дел разделит сенешаль.
Мы все возможности имели
решить, кто он. Голосовать
не будем заново опять.
Поскольку нужен опыт в деле,
то сенешалем должен стать
достопочтенный Кэлвин Адамс.

[КЭЛВИН АДАМС]

Спасибо вам за честь сию! -

Склонил он голову свою.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Сердечно поздравляю я вас!

И англичанин в парике
к нему подходит для присяги.
И от него невдалеке
шептались все, смотря в бумаги.
 
- И снова англичанин пост
высокий занял, а шотландцам
лишь будут казни присуждаться.
Иначе мыслишь – на помост,
Как было два подряд собранья!
 
Присягу принял тот, на гул
людей не обращав вниманья,
и занял в зале прежний стул.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Достопочтенное собранье!
Я слышал ропот средь людей,
что не хватает должностей
шотландцам. Писарем шотландца
назначим мы. Но я, признаться,
назначить затрудняюсь. То
передаю Монтгомри право:
избрать из нашего конклава
на должность писаря лицо.

Монтгомри встал и молвил залу:
- Вы мне доверье оказали
голосованьем и тому,
кто прибыл к нам весьма недавно.

МакЛелланд, встаньте! По уму
вы многих превзойдёте, явно,
когда работу выполнять
возьмётесь писаря. Должны вы
опять присягу принимать.

[УИЛЬЯМ]
- Простите, должен отказать!

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- По вашей инициативе 
я вас назначил. Ваша речь
пришлась по нраву братьям многим!
И этим нам не пренебречь.
Назад обратной нет дороги.
МакЛелланд, с вверенным постом
вы иль согласны, или братство
сейчас покинете вы. В чём
ваш долг? За званиями гнаться
иль высшей истине служить?

[УИЛЬЯМ]

- С меня смеётесь, стало быть?
Мной понята «любезность» ваша,
но это – не насмешка даже, –
глумленье это надо мной.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я говорил вам о гордыне:
мы лицезрим её все ныне.

[УИЛЬЯМ]
- Гордыня? Полно! Я второй
в Шотландии после монарха.
Мне должность писаря как дар, – ха, –
ценить с смиренною душой?   

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Когда вам место – не по нраву,
из братства вас могу изгнать.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Слова магистра подвергать
сомненью, герцог, – против правил.

 [АЛВИН ЭВОРТ]

- Я выражаю свой протест!
Простолюдин иль беглый рыцарь,
не герцог, пусть зовётся "писарь"!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Согласны с ним? – Вставайте с мест!

(Пять-семь людей слегка шепталось,
но скоро гомон в зале стих.)

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Итак, с протестом нет других!

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Магистр, ваша «справедливость»
рождает к ордену гадливость!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Манер вам скудность – не к лицу.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Нельзя же сына по отцу
судить!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Любезный, мы не судим.
Уильям – не Алистер, нет!
Но почему другим всем людям,
кто составляет наш совет,
хватает мудрости закону
повиноваться, а вам – нет?

[АЛВИН ЭВОРТ]
- Я повторяю свой обет
покинуть орден.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Благосклонно
я вам согласие даю.
Но вот протесты пред уходом,
попридержите и свою
манеру диктовать! Вод сводом
вы храма здесь в последний раз.
[АЛВИН ЭВОРТ]
- Весь орден ваш во тьме погряз!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Другим вы преданы заботам!
Профан, вы не поймёте нас.
Судить о нас невысоко – дам
я право вам. Присядьте, сэр.
До окончания собранья
храните сдержанность манер!

Уильям был в негодованье,
уже с трудом он гнев скрывал,
Монтгомри, видно, – ликовал.

Спросил магистр:
                - Герцог, должность
готовы писаря занять?
Имели вы уже возможность
о том сполна поразмышлять.

[УИЛЬЯМ]

- Готов.
               
                - А ты – мудрец, однако. –
Смеясь, Монтгомри прошептал,
Уильям шёпот услыхал,
когда пошёл принять присягу. 

- Итак, теперь вы - писарь наш. -
Сказал магистр.
                Первый страж
при всех затем прочёл бумагу:

- Магистр, просят рассмотреть
свои две просьбы на вступленье
Джо Арнотт, Хенри Норрис. Средь
двоих один – поэт; уменье
второй к игре имеет. – Лист
он протянул тогда магистру.
Грэнвиль просматривает быстро.
- Нам нужен новый органист,
поэт – слова изменит в гимне.
Не удавалось вопреки мне
найти талантливых людей.
Я напишу: когда позволю
явиться им сюда.
                - Но в холле
те ожидают у дверей.
- Я так смотрю, рекомендаций
довольно, чтоб не волноваться,
что те бездарны. Пусть войдут. -
И двери отворились тут.

И все надели капюшоны,
ведь посторонние персоны,
их лица видеть не должны,
кто с ними званьем не равны,

Те двое – лэрды  были, а не
как все – вельможи и дворяне.
Таким в совете места нет,
где низший титул – баронет.

И медальон те не носили,
но только чёрные туники.
Их символично посвятили
без испытания у книги.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Пускай приступят к исполненью
своих обязанностей двое. –

Их увели из помещенья
четыре стражника конвоя.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Теперь последний пункт собранья. 
Поговорим мы о войне,
что вот давно грядёт в стране.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Пускай МакЛелланд заседанью
расскажет, как он королю,
что предал договор английский,
всё время помогает. Близкий
он друг ему.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Я вам велю
присесть, Монтгомри.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Что, Уильям,
молчите? Вы, наверняка,
уже всё знаете. Усилья
тренировать свои войска -
тщетны, ведь договор союза.
уже расторгнули французы.

Уильям промолчал в ответ.

- Вы, англичане, – интервенты!  –
Один шотландский баронет
воскликнул с места.
[АНГЛИЧАНИН]
                - Аргументы?
[ШОТЛАНДЕЦ]
- Я с вашей наглости смеюсь!
Обеты, ложь – всё пережито!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Вы наш покинете союз,
Неуважение открыто
без аргументов изъявлять
я не позволю вам опять!

- Магистр, тяготы раскола
тревожат орден наш давно.
Промолвил Дуглас. – Решено,
что Алвин Эворт стены холла
покинет нашего. К чему
ещё быть месту одному
пустым? Найдём ли всем замену?
Мы уважать одновременно
все мненья ордена должны.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я уважаю. Пост магистра
мне с юных лет до седины
вручён. Традиции лет триста
не нарушало братство. Я,
как мой предшественник, меж вами
равно делил места с правами.
Шотландцев – левая скамья,
а справа – Англии вассалов.
Мы все – равны, но идеалов 
имеем разность – в пользу стран.
Шотландцев кровь и англичан
течёт в моих поскольку венах,
к обеим странам справедлив
я ровно. Так, средь неизменных 
союза трёх прерогатив
важней всего нам – равноправье.
Поскольку наши короли
всегда не власть, – игру вели,
решаем судьбы мы держав. Я
храню мне вверенный обет.
Английский сюзеренитет
был признан вами добровольно.

«И камень – он – краеугольный
раздоров! – Выкрикнул один. –
Обман шотландцев ваш – змеин!»
 
Прошёлся ропот: «Добровольно?»

[ШОТЛАНДЕЦ]

- Магистр, вы простите, но
нам был предъявлен ультиматум.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Единоличным аппаратом 
правленья! Им разобщено
в обеих странах всё: от нравов
и церкви до мирских уставов.
Всему виной – монарх. Король
шотландский – дерзкий самозванец,
который ложью вас оплёл,
воссесть желая на престол. 
Король английский же – сперва ниц
повернет волю, а затем
и благо общее народов,
на войны новые добро дав.
Что англичане скажут?
[КЭЛВИН АДАМС]

                - С тем
согласен я!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Просить тогда вас
я должен к слову. Кэлвин Адамс,
Вы – канцлер наш и сенешаль.
О многом знаете здесь, сэр, вы.

[КЭЛВИН АДАМС]

- Скажу для всех я, кто не знал,
монарха я советник первый,
монарха Англии. – (Весь зал
от удивленья зашептал).

[КЭЛВИН АДАМС]

- ...И наш король – немилосердный,
И мудрым он, увы, не стал.
Обогащает фонд резервный
в кровопролитьях. Кто узнал
о том (а многие узнали),
сейчас находятся в опале.

Они – великие умы.
Они собрались в стенах братства,
до истин дабы доискаться,
найти прибежище. И мы
поборем зло самодержавья.

Пускай и, славу там снискав, я
богат, но я - не монархист.
Перед законом буду чист.
Я знаю, груз единовластий
для нас, для Англии, гнетущ.
Страну обман обвил, как плющ.

Кто в смене правящих династий
меня поддержит?

                Трети две
подняли руки.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - В большинстве
своём вы правы! А шотландцы
хотят ли дальше подчиняться
монарху слепо своему,
кто заключает договоры,
не выполняя; сеет тьму:
обманы, войны и раздоры?


[ШОТЛАНДЦЫ]
- Мы свергнем этого тирана!
Он обманул доверье!
                - Да, но,
кто защитит мятежных нас
без короля? Как много силы
восстанья отняли уже,
но волю нам не подарили.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Стоим мы все на рубеже
великой эры перемен. Я
брал клятвы с вас на посвященьи
хранить нам верность. Это же,
я обещал всем вам, приняв вас.
И обещаю это вновь.

[АЛВИН ЭВОРТ]
- В его словах звучит лишь пафос!
Его трудом прольётся кровь
не одного, а двух народов.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Так говорит, кто долг свой продав,
стремиться к власти ради власти.
Меня неправда не устроит.
Пред вами я готов сейчас те
сказать слова, что вам откроют
на очень многое глаза.

И мне свидетель – небеса,
что я правдив. Течёт по венам
моим кровь древних королей.
МакГрэгор я по деду, чей
род помогал всегда в борьбе нам,
за справедливость столько лет.

А дядя мой – Плантагенет,
что правит Англией, но вволю
её позорит, Баллиоля
на трон шотландский допустив.

Вассалитет ли справедлив?!


Шотландцы прокричали пылко:
"Шотландского монарха – в ссылку!
Долой, долой вассалитет!" –
Едва чуть видную ухмылку
магистр скрыл.

[УИЛЬЯМ]
                - Восстанья вред
несут народу много больший,
чем тот монарх, который есть. –

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Мы все ведомы волей Божьей.
Прошу я, герцог, вас присесть.

Уильям был от откровенья
магистра нем. Так значит вот
кто замышлял переворот.
Его поддерживают мненья
иных. Уильям ждал конца
собранья, дабы стены эти
покинуть срочно и в карете
приехать ко вратам дворца;
предупредить монарха, чтобы
раскрыть тот заговор особы,
так ненавистной королю.


Магистр обратился к людям:
- Я вашу участь разделю.
С собой честны давайте будем:
надежды нет на короля
как одного, так и второго.
Что англичане скажут?
[ХОРОМ]
                - Снова
как жили, не хотим жить!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Я
спрошу: какие меры примем?

[АНГЛИЧАНЕ]
- Магистр, вы скажите нам,
ведь всем примером было зримым
как доставалось бунтарям.


[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

-  Нет, не грозит расплата вам!
Не бойтесь мести королевской!
Вас орден защитит. Речь та,
что сказана (пусть в духе резком)
против монарха никогда
стен этих, знайте, не покинет.

- Позвольте мне!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Прошу, маркиз.
[Маркиз Квинсберри]
- Монархам люди дороги? - Нет! -
В одном мы в мнении сошлись!

Король Шотландии – предатель
перед английской стороной.
Имеем благо в результате ль?
Да нет, лишь войны за войной.
 
Магистр, вам я только верю! -

Рукоплескал в ответ весь зал.
Шотландцем был маркиз Квинсберри,
который с речью выступал.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Сказали вы, как англичанин.

[МАРКИЗ КВИНСБЕРРИ]

- Но, как шотландец, знаю свой
я долг перед страной родной.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Сегодня съезд довольно странен:
Все поменялись будто бы
ролями.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Мир блюсти дабы.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Что было чёрно, – стало бело.
Что было скромно – стало смело.

[ШОТЛАНДЦЫ]
- Итак, король – всех бед виной.
Отречься как его принудим? –

- Он обречён уже. Одной
ошибки хватит, но отнюдь им 
тут не одна совершена.

А две, как минимум. Сначала
Вассала клятву преступил.
Затем, как часто то бывало,
союз с Парижем заключил.

Он мудрым был довольно редко.
Мы - на военном рубеже
Король Шотландии уже
Для Англии - марионетка.

[ШОТЛАНДЦЫ]

- Мы свергнем труса-короля!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Бороться с Англией вы склонны?

[ШОТЛАНДЦЫ]

- Войскам английским мы препоны
чинить не будем, власть деля.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Все ваши планы - беззаконны!

[ШОТЛАНДЦЫ]

- Король Шотландии закон
Отверг давно, презрев обеты
Признать права вассалитета.

- Закон да будет возвращён!
Когда в Шотландскую столицу
Придут английские войска,
тогда король, наверняка,
от власти самоустранится.
- И что предложите вы, сэр?
- В темницу бросить, в Тауэр!

Затем английского монарха
Туда же бросим мы без страха,
Когда войною отвлечён
в горах изрядно будет он.

[ЛЮДИ ХОРОМ]
- Тюрьма монархам или плаха!
Захватим королей врасплох!

[АЛВИН ЭВОРТ]
- Вы сотворите беззаконье!

Забыли вы: над нами – Бог!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- А преступаю ли закон я -
пусть судит братство. Я ль не прав?
Что скажет ордена конклав?

[ХОР]

- Вы правы, сэр, вы - наш учитель
и интересов выразитель,
того, к чему стремимся мы.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Из политической чумы
один есть выход. Он – парламент,
Составим мы его. Регламент
распишем должностей.
                - Такой
я выход представлял отчасти. –
Сказал один маркиз седой. –
Республиканский лучше строй,
чем дикости единовластья.

Когда в руках своих контроль
сто-двести держат, не король
(кто только в тонкости пути вник
хищений средств из казны),
объединенью кто противник?
Таких здесь нет.
                - Ходы сложны
осуществленья наших планов. –
Сказал магистр. – К войнам кланов,
увы, всё может привести.

- Магистр, ради высшей цели –
благоразумья власти – мы
рискнуть готовы и всецело.
Свободу мысли из тюрьмы
контроля, да и мракобесья
кто вызволит, когда не мы?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я благодарен, братья. Здесь я
вам изложил свой план реформ. –

Раздал Монтгомри всем листовки.

[АЛВИН ЭВОРТ]
- К восстанью это заготовки!
Весь этот список… Разность норм,
магистр, поведенья наций
в учёт не будут вами браться?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Любезный сэр, я всё учёл.
Вчитаться вам бы не мешало.
[АЛВИН ЭВОРТ]
- Вы бросите на произвол
судьбы народ!? Крови немало
прольётся! То – не аргумент?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Процесс запущен. И давно уж!
Не мной и не в один момент!

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Магистр, с вами не поспоришь!
Но я не верю…
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Вы вольны!
И в этом нет моей вины.
[АЛВИН ЭВОРТ]
- Кровопролитье в габарите
двух стран устроить вы хотите.
Я - англичанин, но ваш план,
простите, сэр, лукавым дан.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я защищаю интересы
держав обеих. Ваш упрёк,
смотрите, смех вокруг повлёк.
Считают вас врагом прогресса!

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Я знаю, сэр, у вас талант
опутать силой пропаганд
умы. Обман – средь ваших детищ,
но я в делах подобных сведущ.
Монарху Англии обет
давал я: защищать державу;
а позже – вашему конклаву
давал обет: хранить секрет
о том, что в ордене творится.
Но есть мораль и есть граница.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Так вы преступите запрет,
хоть дали ордену вы клятвы
не разглашать секрет?
[АЛВИН ЭВОРТ]

                - Долги
пред отчим краем не затмят, вы
сочли, те клятвы?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Вопреки
сейчас идёте вы уставу.
[АЛВИН ЭВОРТ]

- Я покидаю орден ваш
и выбираю я державу,
а не войны ажиотаж. 
Руками, как всегда, чужими
Вы всех толкаете к войне.
Чужое носите вы имя,
желая трон занять в стране.

Вы не надейтесь на молчанье
моё. Я всех предупрежу,
что вы готовите восстанье,
народ толкая к миражу. 

Я ухожу!


                - Сэр, Ваше место
займите. Я не отпускал
ни одного. – Грэнвиль сказал.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Магистр! С кодексом вразрез то!

- Присядьте! – В голосе металл
магистра будто прозвучал,
что пресекал порыв протеста
любого здесь.
                Злой взгляд метнул
бунтарь и занял сбоку стул.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Продолжим, братья, ряд полемик.
[Кто-то из зала]
- Итак, удобный в феврале миг
изгнать шотландцев короля.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Благоприятность обстоятельств
МЫ создаём. Лишь месяц для
сверженья нужен. Здесь вмешательств
троих из нас довольно, чтоб
переменить ход двух историй:
и жизнь дворцов, и жизнь трущоб.

Уже среди высокогорий
шотландских мы нашли людей,
что нашу сторону готовы
принять. Они среди властей
английских ныне образцово
умело выполняют долг.

[АЛВИН ЭВОРТ]
- В обмане знаете вы толк!

[Многие]

- Слова назад возьмите быстро!
И так не смейте о магистре!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Спасибо вам! Не до зимы
нам ждать. Решится всё за осень.

[кто-то из зала]

- А дальше делаем что мы,
когда исход победоносен?
И двух мы свергнем королей?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Освободим тогда людей
мы от налогов непомерных,
вознаградим вассалов верных.

Займётесь горцами, Линдсей.
Монтгомри, делом с ним заведуй.
А вы, – над Англией победой
займитесь, Адамс и де Грэй.
 
[КЭЛВИН АДАМС]

- Освободим когда шотландцев
от ига их монарха, то
нам нужно будет постараться
сдержать ту силу эскалаций
междоусобиц кланов до
порядка нового.

[АЛВИН ЭВОРТ]
                - Порядка?
Я изложу по сути кратко –
и вы поймёте всё тогда!

Магистр хочет неспроста
монархов свергнуть. В родословной
имея кровь двух королей,
он в час надеется условный
воссесть на общий трон властей!

- Я не ищу в стране признанья,
за власть не занят я борьбой. –
Ответил Грэнвиль, над собой
не потерявши обладанья. –
Я не имею притязанья
на трон. Я одного хочу:
чтоб две державы процветали.
Не важно выберут меня ли.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Легко вам врётся, ловкачу.
В обмане я вас обличу.
               
Протестов вспыхнул вдруг в тиши гул.
Весь зал на Эворта зашикал.

Магистра стали защищать
и те, кто раньше были склонны
его в обмане уличать.
К нему отныне благосклонны.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Сегодня в ордене - сенат,
как был когда-то в Древнем Риме.
Здесь обсуждения звучат,
и мы – друзья и побратимы.

Пускай в двух странах будет так,
а не король единогласно
казнит и милует пристрастно,
не разобрав где друг, где враг.

[ЛЮДИ]
- Хотим правленья мы сената!
Парламент!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Власть даётся вам,
великим избранным умам,
не тем, кто подлы и богаты.
Сенат, объединенье, свет! –
Вот лозунг наш для всех побед!

Сказали многие шотландцы:
- Не против мы объединяться,
когда правителя мораль
с великой мудростью признаем,
а не когда поднимет сталь
на нас захватчик.

                - Вашим краем
владеть не будет кроме вас
никто. – Сказал магистр ровно. –
Помочь желаю безусловно
всем вам: жить лучше – это раз.
Два – избирать голосованьем
своих правителей. И три:
я полагаю основаньем
реформы справедливость при
правленье, подкреплённом знаньем.

Магистр досказал – тотчас
аплодисментов хор сотряс
весь зал. «Вы – наш освободитель! –
По залу слышно ото всех. –

[АЛВИН ЭВОРТ]
- Вы что, не видите пути те ль,
какими он обрёл успех?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Теперь о выходе из братства...
Сэр Алвин Эворт, изменили
быть может мненье?

[АЛВИН ЭВОРТ]

                - Постоянство
предпочитаю. Мненье в силе.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Прощаться с вами очень жаль нам.
Внесли большой вы в братство вклад.
Итак, обрядом тривиальным
вам, граф, свободу возвратят.

Слова, Монтгомри, огласишь ты.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Скажите: «Отрекаюсь, – трижды, –
от сана, принятого мной».
Рукопожатье над свечой
с магистром – вас освобождает.
 
Лицо Грэнвиля выражает
в тот миг полнейшее бесстрастье.

И Эворт руку подаёт.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Так, братством данною мне властью,
обет я отменяю тот,
что вас и нас объединяет.

Кольцом он руку оцарапал
Эворту, будто невзначай.
Рубин крови, как та искра, пал
в огонь – погасла вдруг свеча.

Эворт отдёрнул руку быстро.
Взглянул со страхом на магистра.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Простите! Я неловок, сэр.

[АЛВИН ЭВОРТ]

- Недобрый знак, когда от крови
огонь погас.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Ну что вы, что вы!
[АЛВИН ЭВОРТ]

- А, впрочем, я – не суевер.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Закрытье объявляю съезда.

И люди все поднялись с места.

И Алвин Эворт прошептал:
- В тумане, будто, вижу зал.
И сердце что-то сильно колет…
Рукою взялся он за лоб.
Какой-то жар... Теперь озноб!

- Присядьте, сэр! Пройдёт, – волненье. –
Сказал Монтгомери ему. –
Оставить долгое служенье
непросто. Плохо посему.               

И на глазах всего собранья
теряет Эворт вдруг сознанье.

Магистр дверь открыл, крича:
"Скорей позвать сюда врача!"

[ЛИНДСЕЙ]

- Увы, не выдержало сердце.

[УИЛЬЯМ]

- Однако, странен сей недуг!

[ЛИНДСЕЙ]

- Несёт отступник много мук.

[УИЛЬЯМ]

- Иной причины здесь иметься
не может?

[ЛИНДСЕЙ]
                - Нет!

                Потупив взгляд,
Уилл подумал: «Быстрый яд…»

[УИЛЬЯМ]
- Откуда был он?
                - Из Йоркшира.
 [ЛЮДИ]
- Скончался…
                - Рано небом взят…

- МакЛелланд! Экий же проныра!
К чему суёт повсюду нос? –
Шепнул Монтгомери Грэнвилю.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ тихо]

- Хочу, чтоб ты ему донёс:
его чем в братстве наделили, –
он здесь – никто. Подашь намёк,
как случай выдастся удобный.
К несчастью, он – отцу подобный.

 [МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ громко]

- Уильям – в братстве новичок.
Линдсей, прошу, теперь по храму
ему экскурсию устрой.
От наших не таим добра мы.
Начни с площадки смотровой.

Те вышли лестницей крутой.

Монтгомри прошептал Грэнвилю:
- К войне готовит он войска.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Не отходите ни на милю
вы от него, весь план пока
мы не исполним.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

                - Наше братство
он не покинет ни на миг.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Не то – убьёшь за ренегатство.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Его убить? Но риск велик!
Убить МакЛелланда нельзя. Я
вам говорил недавно.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Ах,
раз будет нужно, то в цепях
в темнице годы коротая
он будет жить.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Поверьте, сэр,
ему за неповиновенье,
устрою всю жестокость мер.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я верю в ваше мне служенье.

Дуглас кивнул, и в то мгновенье
он вышел вон с улыбкой злой.



ГЛАВА 8. ЭКСКУРСИЯ ПО БРАТСТВУ - СОВЕТ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЯ 


Спускаясь лестницей крутой,
Уильям рядом шёл с Линдсеем.

[ЛИНДСЕЙ]

- Смотрите, герцог, чем владеем.

Оранжерея, кельи, холл.
По коридору он прошёл,
сказав: "Идёмте на площадку!"

Там чудный открывался вид
на горы, заросли ракит.
Взирая вдаль, промолвил кратко
Ему Линдсей: "Тут нет ушей.
Был другом Вашего отца я,
Ответьте, герцог, не скрывая,
и как нашли вы орден сей?

Зачем вступили в наше братство?
Искали в жизни новизны?"

[УИЛЬЯМ]

- Познанья истин мне важны.

[ЛИНДСЕЙ]

- Познанье – главное богатство.
Но это - риск. Ещё и тут!


[УИЛЬЯМ]

- Меня опасности влекут.

[ЛИНДСЕЙ]

- Я сразу понял это, Вильям.
Ведь кто довольствуется штилем,
когда по сути ты бунтарь?
Не терпишь самолюбья жертвы.

[УИЛЬЯМ]

- По людям, видимо, эксперт вы?!

[ЛИНДСЕЙ]

- Я знаю то, что государь
своим советником вас сделал.
И потому, скажу я смело:
что власть вы цените как дар.

[УИЛЬЯМ]

- Всегда, везде я – первый номер,
Но в этом братстве я – никто.

[ЛИНДСЕЙ]

- Держать в руках не всем дано мир.

[УИЛЬЯМ]

- О, здесь я – писарь!

[ЛИНДСЕЙ]

                - Ну и что?

[УИЛЬЯМ]

- Вы так спокойны, сэр, поскольку
в советниках магистра вы…

[ЛИНДСЕЙ]

- Опасно это, а насколько
не представляешь ты, увы.

[УИЛЬЯМ]

- А я рисков. Что можно сделать,
чтоб стать здесь первым, иль вторым?

[ЛИНДСЕЙ]

- Молчи об этом! Здесь – не челядь,
вельможи здесь. И дерзость им
ничья не нравится. Готовы
они на всё за власть, поверь.

[УИЛЬЯМ]

- И я готов на всё теперь!

[ЛИНДСЕЙ]

- Я, герцог, знаю вас! Ну что вы!
Вы – так добры, как ваш отец.

[УИЛЬЯМ]

- Добра я вряд ли образец!

[ЛИНДСЕЙ]

- Меня послушай! Я - астролог,
мой путь служенья в братстве долог.
Как Дуглас, редкостных задир
мы не видали. С ним несносно!
Вам власть двоим – один кумир!
Персона ваша одиозна
для многих тут. Прошу сейчас
не учинять скандалы вас.
Сказал для вашего же блага.
Монтгомри – тот ещё чертяга.
Шотландец будто, сам – француз.
Узнал я, сэр, что этот сплетник -
Монарха Франции советник.
Вступил обманно в наш союз.
Нелестных он характеристик.
Хоть с виду прост и весел, – мистик
на самом деле сильный он.
Он силой тайной бережён.

Кто не был с оным начеку, – пал.

[УИЛЬЯМ]

- Идёмте, сэр, отсюда прочь.
Поднялся ветер. Поздно, ночь.

Они поднялись вверх под купол.

За коридором – коридор.
Там зданье ряд колонн подпёр.

Опять пролёт, ступеней винт.
Постройка – сущий лабиринт.

[ЛИНДСЕЙ, показывая]

- Одна из двух обсерваторий.
Но во второй сейчас – лекторий.


Идём, посмотрим в телескоп.
Земли прекрасней во сто крат высь!
 
Уилл прочёл на стенке надпись:
«Сгореть, но свет оставить чтоб.»

[УИЛЬЯМ]

- О, как чудесно это кредо!

[ЛИНДСЕЙ]

- О, здесь Алистер вывел это.
Он знал судьбу, ещё тогда…

[УИЛЬЯМ]

- Каким отец был человеком?

[ЛИНДСЕЙ]

- Он был советником всегда
Грэнвиля. Кражей и побегом
подведена его черта.

[УИЛЬЯМ]

- Скажите больше!

[ЛИНДСЕЙ]

                - Необычным
он был, хотя сказать о нём
нельзя дурного. Кое в чём
исканье было утопичным
его тех тайных знаний, что
не видел, не познал никто.

Общались мы, хотя, он друга
ни в ком не видел, и во мне.
Всегда с собой наедине
он проводил часы досуга.
Хотя, когда сюда вступил,
сперва иным, казалось, был:
ко всем выказывал доверье
и был, как будто, и не плох.
Но вот его высокомерье
людей отталкивало. Ох,
врагов имел он очень много.
Талантлив был, ушёл до срока…
Грэнвиль избрал его из трёх
умов блестящих. Например, я
не видел: был ли кто ему
из братства равен по уму.
У славы стоя он преддверья,
у нас устроил тот поджёг,
отвлечь желая всех от кражи.
Мы не могли подумать даже.
Он презирал любой порок.
О, где та тонкая граница?
Как мог Алистер оступиться?
Я видел много разных лиц.
Нетрудно мне людей пороки
по ним прочесть. Не пал он ниц
ни пред одним. Таких немного!
[УИЛЬЯМ]

- А что прочтёте обо мне?

[ЛИНДСЕЙ]

- Я вижу: грех твой - сладострастье
Но всё - в минувшем, той напастью
ты не страдаешь больше. Вне
порока ты.

[УИЛЬЯМ]

                - На виде внешнем
столь видно?

[ЛИНДСЕЙ]

                - Я прочёл в душе.
Легко могу сказать о прежнем,
читать о будущем уже –
мне помогают звёзды. Чтобы
узнать о ком-то что-нибудь,
слагаю людям гороскопы.
С рожденья нам очерчен путь.

[УИЛЬЯМ]

- Нельзя его ли обминуть?
На звёздах пишет Провиденье
нам это предопределенье?

[ЛИНДСЕЙ]

- Не так. Что мы не знаем тут,
о нас то знает Абсолют.
Творцу известно о творенье
вперёд. Зовём мы это – рок.
Но это – выбор наш свободный.

[УИЛЬЯМ]

- Сопротивлений путь – бесплодный?

[ЛИНДСЕЙ]

- Судьбу менять никто не мог:
она исходит от натуры.
Мы как игральные фигуры
в своих руках, не божества.
Как от самих себя отступим?
Никак. Но лгать себе мы любим.

Считал Алистер: неправа
моя теория. Он знанье
считал основой созиданья
судьбы. Он был из тех особ,
кто с роком борются. С собою
боролся он, с своей душою?
Ему сложил я гороскоп.
[УИЛЬЯМ]
- Он оправдался?
[ЛИНДСЕЙ]

                - В полной мере.
Он по рожденью – мистик, маг.
Предрёк и жизни я потерю
ему за тридцать. Он, не веря
в мои расчёты, умер так,
как то предвидел зодиак.

Но чтенье звёзд он лженаукой
считал, постиг его хотя.
Он волю полагал порукой
всему. Он прав. Погиб, идя
навстречу воли только личной.
Зову ошибкой я типичной
самообман. Не свыше план
подвёл его к такой кончине.
Погиб он только по причине
своих стремлений. Свыше дан
нам выбор всем, но мы лишаем
себя его альтернатив.
Одну мы только избираем.
Один лишь путь для нас правдив,
и он – душою осязаем.
Иные – призраки его.
И нет такого человека,
какой имел бы мастерство
к познанью всех, не одного.
Пришли мы. Вот библиотека. 


ГЛАВА 9. ТАЙНЫ ОРДЕНА – КОЗНИ ДУГЛАСА МОНТГОМЕРИ
 

На окнах были витражи
в огромном полутёмном зале. 

Везде резные стеллажи
трактаты древние держали.

Расписан фреской потолок.
Колонны подпирали арки. 

[ЛИНДСЕЙ, показывая]

- Тут ваш рабочий уголок. 

(Широкий стол, где свеч огарки
мерцав над кипою листов,
текли в подставку белым воском.)

Итак, объём работ таков:
составить книгу по наброскам
Карлайла. Вот его трактат.

То – «Философия друидов».
Уильям, интерес не выдав,
взглянул на рукопись.
                - Трактат
не изложеньем дисциплины
мистерий древности богат,
Он наставленье на латыни
для силы воли. Вильям, тут,
считайте, – сборник истин старых.
Должны в пяти вы экземплярах
переписать и сшить сей труд.

Перо, чернила, инструменты
для сшивки – в ящике стола.

Тут, ознакомьтесь – наши стенды.
Как мысль братство вознесла! –

(Там всюду были манускрипты.)
Он указал на них рукой:

[ЛИНДСЕЙ]

- Вся мысль жива, пускай погиб ты,
иной продолжит путь земной.
Вы всю историю здесь вкратце,
найдёте нашу. Но томов
я вам желаю не чураться.

[УИЛЬЯМ]

- О, да, я всё прочесть готов.

[ЛИНДСЕЙ]

- Как славно это заявленье!
Ищите истину, адепт.
Здесь в вашем всё распоряженьи! –
Ушёл Линдсей.

[УИЛЬЯМ]

                - Хорош рецепт. –
Взглянул Уилл на полки хроник
и, в руку взяв свечу, затем
прошёлся между книжных стоек
и стал искать на букву «М». –

МакЛелланд Алистер. Два тома.
И стиль, и почерк – всё знакомо.   
«Влиянье чувств на волю» – Том
был первый. – А второй о чём?
«Стихии магия. Заметки» – 
на развороте прочитал.
Листал. И взгляд его встречал
рисунки тайные нередко.

Затем он дальше книги взял:
Рэйнолдс Линдсей «Планет аспекты
и их сакральные эффекты»,
Монтгомри – «Гнозис  бытия», –
набрав ещё литературы,
он гору книг нагромоздил,
присел за стол, достал чернил.
И, глянув на трактаты хмуро,
за дело принялся Уилл.
Он выводил за словом слово
доктрины, что велел Линдсей.
Спешил окончить поскорей
и книги прочитать отцовы.

Скучна была работе, эх!
И любопытство взяло верх.

Он отложил перо, немножко
не дописав один абзац.
Открыл поспешно он обложку. 
Портрет отца венчал форзац.

И прочитал Уильям дальше:

«Весь мир – иллюзия из фальши.
Для мага чувства все – табу
(любовь и счастье, страх и горе),
поскольку, кто их не поборет,
не сможет подчинить судьбу.

Пока тобой владеют чувства –
ты лишь ничтожный человек.
А магия сродни искусству,
не терпит слабости вовек.

Стихия не сдается слабым,
а страсти ослабляют дух.
Пожертвуй их, как будто плату,
без жертвы ибо, – нет заслуг...»



Шаги на лестничной площадке
за стенкой тихо раздались.
Спеша, вложив в листы закладку,
он бросил пару книг в шуфлядку
и посмотрел от книжек ввысь.

Монтгомри стал в дверном проёме,
спросил:
                - И как часы труда?
Над письменами в полудрёме,
иль Вас настиг энтузиазм?
 [УИЛЬЯМ]
- К чему язвительный сарказм?
Вы своего уже добились.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- А вы, как видимо, смирились
с «достойным» герцога постом?
Тогда пришёл я вас поздравить. 

Сей пост не сможет вас прославить,
зато блеснёте вы умом.

Как славно здесь в библиотеке! –
Вы, прямо, – в знания ковчеге.

Хотя поспорили о том б.
Без пониманья – чтенья мало. –

Неспешно Дуглас шёл по залу,
в движеньях виделся апломб. –

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Не красит нас пустое знанье,
когда оно – без пониманья.
Но всё же тренируйте ум,
не веря книгам наобум. –

(К столу подходит он.) – А ну ка!
Что взяли вы себе прочесть?
А, Ирвинг Эйнсли?! – Лженаука!
Когда вы начали с невесть   
чего, – без пользы то усердье.
Могу одно тут усмотреть я:
хороший пост вам дал Грэнвиль –
глотать столетий прошлых пыль.
Вам – впору! – (Книг лежавших груду
столкнул он на пол, хохоча.) –
Поздравил вас, мешать не буду.
Перо, печати сургуча –
нелёгкий труд. Я прав в оценке?
Вам здесь работы досветла!

Вскочив в момент из-за стола,
припёр того Уильям к стенке,
приставил резко горлу нож.
[УИЛЬЯМ]
- Мне извиненья принесёшь,
что разбросал – то соберёшь.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Тебя когда-нибудь горячность
ко смерти, Вильям, приведёт.
[УИЛЬЯМ]
- Сейчас у смерти ты ворот!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Неужто слов тебя пустячность
на преступление толкнёт?
Тогда – на утро ты повешен.
Сейчас нарушил ты устав,
оружьем в братстве угрожав.
В твоей крови опасно смешан
дурной коктейль азарта при
излишней гордости, тщеславья.
Ещё скажи мне, что неправ я!
[УИЛЬЯМ]
- Французишка Монтгомери,
твою я тайну знаю. Дав ей
огласку – ты на эшафот
взойдёшь.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Мою ты знаешь тайну?
[УИЛЬЯМ]
- Да, я узнал её случайно. –

Уилл соврал, поверил тот.


[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- О, ты нажил врага сегодня!
[УИЛЬЯМ]
- Врагов моих побольше сотни.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Они – со мной в сравненье – сброд
глупцов. Преемник я магистра.
МакЛелланд, скоро он умрёт.
[УИЛЬЯМ]
- Ты – первый, смертью карьериста!
 [ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Известно мне, когда умру.
[УИЛЬЯМ]
- И это – пара слов последних?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- С судьбою ты ведёшь игру!
Шаги не слышишь на ступенях?
[УИЛЬЯМ]
- Прекрасно! Тайну оглашу. –
Уилл держал того за ворот.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Я извинения прошу.
Пусти!
[УИЛЬЯМ]
              - Рассудком переборот   
порыв дерзить мне? Чтобы впредь
не смел бросать в мой адрес колкость!
И сделай так, чтоб лицезреть
твою дурацкую весёлость
не приходилось тет-а-тет,
ни, Боже упаси, публично.
Меня ты понял?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

                - Да.
[УИЛЬЯМ]

                - Отлично. –
От горла он убрал стилет, 
толкнувши Дугласа к столу.
[УИЛЬЯМ]
- Собрать теперь вот этот хлам,
что здесь разбросан на полу!

- Урок тебе я преподам,
МакЛелланд, – Дуглас процедил, –
настанет время. Человеку
с моим-то рангом хватит сил.

Вошёл Грэнвиль в библиотеку.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- В порядке всё ль? Я слышал шум
на расстоянии далёком,
и он отвлёк меня от дум.
[УИЛЬЯМ]
- Магистр, Дуглас ненароком
задел вот эту кипу книг.
Помочь мне вызвался любезно,
ибо «погром» весьма велик.

Тот манускрипты бессловесно
пособирал.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Желаю двум
благоразумья!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Да, магистр. 
Монтгомри вышел вон угрюм.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Уилл, ты вспыльчив как Алистер.
[УИЛЬЯМ]
- Поступки вас разубедят.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Смотрю, меня ты сторонишься.
Я был к тебе весьма предвзят.
Ты превзойдёшь, а не сравнишься
с Монтгомри в силе и уме.
Занять его ты можешь должность,
а не сидеть здесь в полутьме.
Посты пожизненны – в том сложность.

(Магистр в руки взял стилет)

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Меня ты понял или нет?
[УИЛЬЯМ]
- У вас о мне суждений ложность.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Перед законом будешь чист.
Я всё устрою, только сделай.
[УИЛЬЯМ]
- Считайте, я – не активист.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Так ты не слишком-то и смелый?
Твой пыл к отмщенью охладел? –
[УИЛЬЯМ]
- Я не творец подобных дел!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Отец твой также правдолюбом
остался до смерти сугубым.

И хорошо бы, если впрок.
(Небрежно бросил он клинок
на стол) – А то, увы, без толку
исканья правды втихомолку.

«Да тут змеиное гнездо!» –
Уилл подумал.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Что добавить?
Решишься – дай мне знать.
[УИЛЬЯМ]
                - Ничто
меня не сможет, сэр, заставить.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Не зарекайся! Пуст зарок!
Отец твой клял воров, но сам ведь
украсть легко, Уильям, смог.
[УИЛЬЯМ]
- На прошлом – тайного завеса.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Мы все чисты, пока весы
не взвесят наши интересы. –
Вот – жизни вечные азы.
[УИЛЬЯМ]
- Я – не отец! 
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Ты вспыльчив так же. –
 «Я не пролью кровь, пусть и вражью» –
Уилл подумал. На устах
магистра лёгкая усмешка
скользнула.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Что ж, тогда не мешкай,
пиши трактаты.
[УИЛЬЯМ]
                - Написал,
я всё, что мне Линдсей сказал.
Сейчас мне нужно ненадолго
поехать в Эдинбург.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Увы!
Две копии ты сделал только.
А нужно семь!
[УИЛЬЯМ]
                - Успею. Вы
должны позволить отлучиться
по делу мне на день столицу!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Дела в столице подождут;
дела важнее – в храме, тут.
Устава сделай десять копий,
затем моих семи пособий.
Покинешь братство ты тогда,
когда окончишь. Ты успеешь
за три дня?
                - Нет.
                - Так не беда.
Неделя, месяц… Но быстрее ж
закончить дело, уж поверь
мне, сам ты заинтересован.
Ты не покинешь братства стен,
пока не выполнишь.
                - Без смен
работать месяц!
                - Ты балован
излишней праздностью.
                - Творец!
Да я советник королевский,
и нужно ехать во дворец               
мне завтра!
                - Аргумент невеский.
Ты – писарь в ордене. Сперва
дела у нас. А не по нраву –
зачем вступал в ряды конклава
ты нашего? Что, зов родства?

Грэнвиль ушёл. Уильям думал:
«Неужто здесь я – как в тюрьме?
Но шанс, что я и не уйду – мал.
Пока пишу я в полутьме,
тренировать людей кто будет?
И кто же поведёт войска,
когда война уже близка.
Сочтут предателем все люди,
коль не приеду завтра я.

Отец, явись, услышь меня!
Что делать? (Не было ответа)
Не оставляй меня. Ну где ты?
Я должен ехать досветла.  –

Уильям встал из-за стола. –

Сидеть и ждать мне нелегко. Чушь
приказов выполнять смешно. –
Уильям распахнул окно.
Над морем высилось оно.
Был ветер свеж, прибой – рокочущ.
Луну затмили облака.
Внизу – пучина глубока. –

Как высоко! Не слезть! Проклятье!
О подоконник кулаком
ударил он. – Вода кругом.
Но должен что-то предпринять я.

У врат я стражу подкуплю. –

С той мыслью вниз Уилл спустился.
- Откройте! – К страже обратился. –
Мне нужно ехать к королю.

Но перед ним скрестили копья
Два стража, двери охраняв.
- Во имя блага двух держав.
Мне дайте выйти!
                - Герцог, чтоб я
Вас пропустил, – один сказал, –
должны иметь вы разрешенье
магистра. Он предупреждал,
чтоб я Вас, сэр, не пропускал.
- Но ненадолго, лишь на день я
прошу!
               - Но мне запрещено.
- Я предложу вам злато.
                - Но
мы не возьмём любую плату.
Вернитесь ко своим делам,
в библиотеку за трактаты.
Не достаёт терпенья Вам
исполнить в братстве долг, как надо.



ГЛАВА 10. В КЕЛЬЕ МАГИСТРА


[УИЛЬЯМ]

- Магистра келью как найти?

[СТРАЖА]

- Вам прямо до конца почти.

[УИЛЬЯМ]

- Спасибо.
                Шёл по коридору
Уильям долго. И ясна
была полночная луна, 
светила в окна, – и узоры
бросали на пол витражи.


Напротив кельи - окна настежь.
Ветра полночные свежи,
шумели в этот поздний час лишь.

Уильям в дверь не постучал.
Вошёл – и оказался в зале.
Просторен полутёмный зал.

Стоит магистр Грэнвиль прямо
по центру белой пентаграммы,
скрестивши руки на груди,
Скрывает капюшон почти
его лицо. Подобно тени,
он опустился на колени,
поднесши руки к пламенам
горевших свеч. Они стояли
на пентаграмме по углам. 
Они пространство освещали
и были выстроены в круг.
И тут Уилл заметил вдруг,
что на полу открыта книга
в обложке с камнем сердолика,
что видел в детстве у отца.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
 - Да, по привычке гордеца
и твой отец ко мне без стука
сюда когда-то заходил.

Желаешь знать и ты науку?
Я обучу тебя, Уилл,
как обещал учить отца я;
но он учиться не желал,
хотел, чтоб сила колдовская
принадлежала лишь ему. –
Сказал он, глядя в полутьму.

[УИЛЬЯМ]
- Я в братском прочитал уставе,
что был на магию стихий
запрет наложен.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Да, в конклаве
имеют все свои грехи;
и со стихией не способны
они конечно совладать.
Хоть было несколько особ, но
и им не стоит доверять.

[УИЛЬЯМ]
- Магистр, что же в книге этой?
Она считается запретной?..
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Пока ты в братстве новичок,
я не могу учить, но позже
тебе открою тайну строк.

Затем сказал магистр строже:
- Теперь иди! Ты ритуал
и так мне сделать помешал.

- Да, сэр. – Не отрывая взора
от книги, вышел в коридор он.


ГЛАВА 11. ЗАКЛИНАТЕЛЬ ЗМЕЙ

Прошёл Уильям коридор,
ступил на лестничный простор.
Свет тусклый с нижнего пролёта 
привлёк его зачем-то взор.
И у перил вполоборота
взглянул туда, затем наверх.
 
«Спрошу совет я у Линдсея.
Он в этом братстве старше всех.
Он знает тайный ход скорее,
чем все…» Уильям слышит вдруг 
восточный звук как будто флейты,
затем неясный голос чей-то.
То снизу доносился звук.

Взглянул наверх. Идти под купол
в обсерваторию, иль вниз?
Зов тайны в воздухе повис.

Творилось нечто там. Не убыл
его хоть первый интерес,
второй обрёл всё ж перевес.

Спустился он в руке со свечкой.
Слегка прикрытую дощечкой
в стене одну заметил щель.
Оттуда струйкой шло свеченье.
И шёпот тихий иль шипенье
иль речь, но то слова вообще ль?
Он заглянул. Фигура в центре
в плаще сидела. На полу
вокруг стояли свечи. В метре
от той фигуры, ремеслу
его покорны, тоже кругом
взвивались змеи, капюшон
раздув. Он кобрам и гадюкам
шептал, копируя их тон.
Подчас играл на флейте он.
И знал вполне язык змеиный,
чтоб волей аспида владеть.

И раздалось молчанья средь:

- Следить, МакЛелланд, за картиной
вблизи куда приятней ведь! 
Не стой за стенкой! Видишь двери,
так не стесняйся, – заходи!
К чему испуг? Не лицемеря,
признайся, что тогда среди
ты испытанья с ними сладил,
иначе б выжить ты не смог.

Ступил Уильям на порог.

- Да, не из лёгкого числа дел
такое. – Снял он капюшон.
- Монтгомри!
                - Вильям, удивлён?
Покорны змеи мне. Им знака
довольно будет одного,
ужалить смертно чтоб того,
кого велю. Разит не шпага,
но хитрость, недругов верней. –

Схватил рукой одну из змей
под самой мордой Дуглас, колбы
подставив горлышко. Оскал
гадюки впился в материал,
что покрывал сосуд. Собрал
он в чашу яд.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Любой обрёл бы
на месте смерть, кто тут застиг
меня, в то самое мгновенье.
[УИЛЬЯМ]
- С чего бы я – да исключенье?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Есть люди, яда полный клык
в тебя вонзающие тайно;
есть просто те, чей злой язык 
грозит расправою случайно.
Они исполнить не хотят
угрозу. Да, слова их – яд,
но он не действует летально.
Вот первый тип – подобье змей.
Они не ведают бунтарства.
Вторые часто – цвет людей.
Хотя, умрут они скорей,
поскольку низкое коварство
не терпит роли «быть вторым»...

[УИЛЬЯМ]
- Вы мне польстили!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

                - Нет, двоим.
[УИЛЬЯМ]
- А кто второй?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Я. «Двоеборье»
всегда предчувствовал с тобой.
Ты удивил меня, ведь твой
с магистром слышал разговор я.

Ты отказал убить меня,
ко мне презрение храня.

Но почему? Добросердечность?
Но вряд ли! Кто ей наделён –
не носит братства медальон.
[УИЛЬЯМ]
- Знакомо слово «человечность»
тебе? Ведь кто согласье дал
«убить» – её тот потерял.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Так, стало быть, у нас – не люди?!
[УИЛЬЯМ]
- Ты сам сказал: натуру змей 
имеет множество людей.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Имея гордость в абсолюте,
не всем дано блюсти закон!

[УИЛЬЯМ]
- Магистра первый ты советник.
У вас дела с ним – в унисон.
За что убить желает он
тебя?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
           - Ха-ха. Забудь совет книг
устава, чтобы я и он
имели где-то цели сходность.
Мы с ним – враги! Да потому,
что не отдам я власть ему!

И это – нет, не сумасбродность.
Он – англичанин, я – француз.
Его я слишком ненавижу,
и тайных практик не боюсь.

Но я противник чернокнижья,
А в нём Грэнвиль имеет власть.
Себя отстаиваю лишь я,
и в бездну не хочу я пасть.

Я ведь знаком с понятьем «карма».
Уильям, я востоковед.
За зло получим все удар мы
ответный. Здесь прощенья нет!
 
[УИЛЬЯМ]
- Одну среди реинкарнаций
своих ты помнишь?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Да, признаться.
Хранила с детства память след
тех дней далёких очень живо.
 
Я был служитель храма Шивы .
Змеи носил, как он, браслет.
Был цвет одежд моих – оранжев .
Воспитан хоть среди мирян, жив
благодаря искусству лам
я был. Один я помню случай,
как я попал в тибетский храм.
Я подымался горной кручей
три дня с толпой иных людей.
И без воды среди камней
я заболел, борясь упрямо
с болезнью с каждым днём слабел.
Я помню, как тибетский лама
спустился с гор и рядом сел
меня лечить. В отряде люди
болели также, но о чуде
просить из них никто не смел.

Я был ребёнком. Этот лама
отнёс меня в их монастырь.
Ступени помню, крышу храма
и горы, а вокруг – пустырь.

И, веря в тайное уменье,
тогда я клялся небесам,
что если будет исцеленье,
то стану я монахом сам.

Имел я к тайным знаньям тягу
и исцелил меня монах.
Мне небеса послали благо.
И в монастырских я стенах
тогда обет изрёк священный.
И так прожил я десять лет.

Я помню день обыкновенный
и сакур опадавший цвет,
тогда меня по порученью
послали в горы. Для леченья
кого-то травы разыскать.

Они росли в одном ущелье,
где неспокойна речки гладь.

И я пошёл искать то зелье.
Тех мест не зная до конца,
забрёл куда-то в подземелье.   

И встретил тёмного жреца.
Он был служитель храма Кали,
богини разрушенья, и
меня те знания пленяли
запретам храма вопреки.

И знаешь кто тот жрец? – Магистр
реинкарнация его.
(Тибетским ламой был Алистер.
Монтгомери не знал того.)

Итак, к служителю я Кали
в ученики пошёл тайком.
Во храме Шивы был я днём,
а ночь в ущелье ритуалы
с жрецом мы тёмным совершали.

Познанье тайны он сулил,
И вот, познанье обещая,
он приказал, чтоб я убил
того, кто как-то исцелил
меня. Сказал: «Цена такая
познанья и открытья сил…»
 
Мы совершили ритуал,
пока луч солнца не сиял.
Во имя Кали кровь из чаши
мы пили чью-то. Предстоял
поступок страшный. И тогда же
я, будто, одержимым стал.

Но досветла жреца я Кали
убил, не ламу. Голоса
я слышал где-то с полчаса.
И духи, видимо, сказали:
что Кали жертву я принёс.
Те голоса, как сам хаос
меня безумьем ослепляли.
И кровь я в чашу ту собрал
и выпил жадно до рассвета.

И окровавленный кинжал
в руках своих я после сжал.
Убить целителя-аскета
желав, я утром в храм вбежал.

Но он, видать, предвидел это.

Меня связали, повели
конвоем прочь тогда из храма
И во главе пошёл и лама.

Я увидал родник вдали.
 
- Ты храму дал обет обманно
И ночь открыл своей души.
И повели меня к фонтану.
 «О, горе мне!»
                «Ответ держи!»


Хвалебно пели Шиве мантру .
Отныне мой терзала слух
она. Я вырывался. К олеандру
я подведён конвоем двух
всё ж был. «Смотри, – один сказал мне, –
цветёт как розовым весь куст.
Как этот цвет красив для взора.
Но только он коснётся уст,
ты от отравы смертной скоро
умрёшь. Так яд в словах течёт
того, кто был предатель верам.

И подвели к фонтану вот
меня. Он камнем светло-серым
был по бордюру окаймлён.

Шумели кроною платаны,
бросая тень на блеск фонтана.


- Фонтан забвенья назван он. –
Промолвил мне тибетский лама. –

Стоит он у подножья храма.
Остановить он обречён
любого жизнь, или подлить же,
тому способность даровав
кто заслужил того. Поближе
ты к водам стань. Как величав
воды покров в дневных лучах!

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Как ярок свет, аж резь в глазах!
[Лама]
- На свет мы смотрим, взгляды щуря,
пока в плену своих мы тел.

У вод на каменном бордюре
в асане  лотоса сидел
какой-то мальчик.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

                - Кто он? Житель
селенья ближнего?

[ЛАМА]

                - Нет, он
фонтана этого хранитель.
Он в тайны судеб посвящён.

И подвели иные йоги
меня к фонтану, где сидел
хранитель тот, скрестивши ноги,
закрыв глаза. И стражи те
мои приблизились к воде.

Тот юный йог сидел напротив.
Меж нами был воды квадрат.

«Тьмы путы душу поразят, –
как точно смертное нутро тиф. –
Сказал он вдруг, открыв глаза.
Они светились. Свет нездешний
сиял, как неба бирюза. –
Я вижу жизнь твою и брешь в ней. –
Продолжил он. – Ты смел призвать
не просто тёмную богиню,
но ту, кто тьме вселенской – мать.
- Клянусь, я мрак навек отрину.
Я мучим оным! О, спаси!   
- Сошёл ты с праведной стези.
Но всё же свет имеет силы
спасти.
             - Меня погибель ждёт?
- Не вижу: тьма ли погасила –
твой свет. Ответ ищи у вод.

Сказал монахам он: «Пора вам
его оставить.» Те ушли
с поклоном. Я пошёл по травам
к воде, но видел лишь вдали
сиянье. Ползали гадюки
у ног, – я их не замечал.
Я слушал голос йога, звуки
воды. У кромки я стоял
того фонтана, под гипнозом,
наверно йога.
                - Загляни
же в воду, что с судьбой – одно. Сам
увидишь будущего дни.
Вода твою откроет участь.
Увидишь дно – в душе светло,
а нет, тогда в ней только зло.

- Палит нещадно солнца жгучесть,
не вижу дна, чем глубже взор –
сильней густеет тьмы простор.

- В воде ты видишь отраженье
своей души как в зеркалах.

Увидев свет, найдёшь прощенье.

- Я вижу, мрак бездонен! Ах…
Как тянет бездна погрузиться
и стать теперь её частицей.

- Кто в тьму вгляделся, тот века
блуждает в ней до искупленья.
Стезю во мраке рассмотри.
Найди и следуй за свеченьем.

- Я вижу мрака пустыри
и гладь воды. Развод по кругу
пошёл и только. – Где стезя?
Я вижу темень…
                Подползя, 
меня ужалила гадюка.

И видел я глубокий мрак,
когда мой дух покинул тело.
Я был охвачен им всецело.
Затем в видении овраг,
кишащий змеями увидел.
Меня столкнул своей рукой
туда наставник прежний мой,
кто темной Кали был служитель.
Когда я падал, понял, что
я умер. Дух пришёл мой в ужас.
Весь мир шатался, будто рушась.
Я шёл. Вулканное плато
без края простиралось, лава
пекла мне ноги. Я века
блуждал один, и так пока
я не услышал голос: «Право
имеешь искупить вину!»

И было новое рожденье.
Но как на жизнь свою взгляну, –
не быть, похоже, искупленью.

Моя душа желает мщенья.
Я много согрешу опять.

[УИЛЬЯМ]
- Как змей ты стал дрессировать?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Отец мой с берега Калькутты
привёз две кобры. Пару лет
он изучал секреты вед,
ища свой путь в долине Ганга.
- Паломник он?
                - Да, хоть француз.
(Ещё индийская служанка
у нас была.) Отец укус
гадюки (там ещё в Калькутте),
мне говорил, что получил.
Тибетский лама излечил
его.
         - Да, знанья берегут те.
- С тех пор отец мой только Будде
молился, сняв привычный крест.
Он изменился за отъезд.

Для практик он уединенья
искал. Во Франции именье,
оставил, прибыл он сюда
на брег Шотландский, хоть имея               
богатство, – скромен был досуг:
Санскрит с дрессурою гадюк.

Меня сперва пугали змеи.
(Потом я понял, этот страх
идёт из жизни прошлой.) Ах,
дрессировал он каждый день их
со мной. И в этих принужденьях
осилил я свою боязнь.
Восток гласит, что страх есть рабство.
Я одолел и неприязнь.
- А как вступил ты в это братство?
- Отцу служить здесь довелось.

- А как узнал о воплощеньи
что было до сего рожденья?

- Отец мой проводил гипноз.
А ты своих реинкарнаций
Не помнишь?
                - Нет.
                - О, ты признаться
не хочешь? Всё же вещь одну
спрошу тебя. Кто у фонтана
был йогом тем?
                - Как знать мне?
                - Ну
колдуешь ты. И очень странно,
чтобы не помнил жизни ты.
- Я не колдую.
                - Ха-ха-ха. Но
те отговорки все пусты.

 
Уильям, кем был этот йог,
кто у фонтана восседая,
молчал о змее, что у ног
моих прополз, ужалив. Да, я
виновен, но он мудр и мог
бы пощадить. Кто он?

                - Не знаю!
- Реинкарнации свои
не помнишь ты?
                - Что за намёки?
Не брал в Калькутте я уроки.
- Да всё ты знаешь, не таи! –

Был взгляд Монтгомри испытующ. –

С какими силами колдуешь?
Стихии, как и твой отец? –
Он прошипел, – и капюшоны
раздули кобры все синхронно.
- Ну отвечай же наконец!

- Ошибся ты! Я не колдую!
- Ко мне доверье – ни к чему,
ведь недруг бывший, зачастую, –
как бездна, скрытая в дыму.
- Пойду. Пора мне.
                - Да? СчастлИво!
Ты не расскажешь, знаю я,
что здесь увидел, ведь статья
гласит устава: «Перспектива
одна творцу запретных дел,
как и свидетелю конечно…»

Уильям вышел вон поспешно.


ГЛАВА 12. ПОКУШЕНИЕ


Поднялся лестницей наверх
Уильям прочь от келий тех
кто выше рангом. Шёл навстречу
послушник тайной ложи. 
[УИЛЬЯМ]
                - Сэр,
Линдсея не видали?

[ПОСЛУШНИК]

                - Вечер
он у себя был.
                Постучал
Уильям в двери кабинета
его, но не было ответа.

И с полчаса его он ждал
у телескопов, книжных полок.
Но всё не приходил астролог.

И в двери тут один вбежал.
- Спускайтесь срочно, герцог, в зал
собраний. – Это был глашатай.
- Зачем?
                - Магистр приказал
совет собрать.
                - Не поздноватый
ли час? Уж за полночь! Совет
сегодня вечером был.
                - Срочно
спускайтесь, сэр. Конечно ночь, но
тут снова стрясся инцидент…
- Какой?
                - Там скажут.
                В зал собраний
спустился Вильям. Вся толпа
гудела: «Час для сборов «ранний»
избрал магистр. Власть слепа».
Грэнвиля не было. Монтгомри
зашёл последним. Был он хмур.

Спустя – магистр.
                - Чересчур
смелы вы! – Он, держа по кобре 
в руках обеих, в зал вошёл.
Затихли все. Подобных зрелищ
не ожидал никто. Весь холл
затих. Спросил магистр:
                - Все лишь
здесь трусы, так ли? Кто змею
пускает в комнату мою,
считая это – покушенье?
Молчите все? Под подозренье 
попал МакЛелланд у меня.
Сейчас же, герцог, подойдите.
Вас жажда мщенья, маня,
ко злу толкнула? Победите,
сочли, вы в схватке?
                Две змеи
в руках Грэнвиля извивались.
[УИЛЬЯМ]
- В моём ни разу бытии
обеты мной не нарушались.
Я верен ордену и вам. –
Не совершал я покушенье.
Но раз сочли вы: бросил тень я
на честь свою – я жизнь отдам. –
В глаза смотрел Уильям прямо
магистру.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Точно, как отец!
Одна вам жизнь и смерти драма.
- Постойте! Знаю, он – не лжец. –
Сказал Монтгомри. – Не виновен
МакЛелланд.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Как докажешь, а?
Ты в оправданьях голословен,
всё правосудие верша?
Где был он? Не в библиотеке!
(Проверить отдал я приказ)
И остальные же коллеги
его не видели.
                - В тот час
его я видел у дверей
обсерватории. – Глашатай
сказал. – Спросил он: «Где Линдсей?»
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Уловка, может, – хороша! – Дай
мне клятву в том, что ты не врёшь!
[ГЛАШАТАЙ]
- Клянусь, всё – правда.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

                - Да, не ложь.
Я подтвердить готов. – Монтгомри
вперёд шагнул. – Пред тем со мной
беседу вёл МакЛелланд.
                - Горе
из вас тому, кто змей душой! –
Сказал Грэнвиль. – В ночном покрове ль,
дне светлом не спасётся тот,
кто смерть мне тайную готовил.
Змее подобно он умрёт! –

Движеньем он молниеносным
две кобры на стол бросил и
меча ударом две змеи
перерубил.
[КТО-ТО ШЕПОТОМ]

                - Вот и пришлось нам 
увидеть настоящий лик
магистра: в бешенстве он – дик,
как зверь.
                - И носит сам оружье.
Запрет бы в храме кто нарушь, я
так полагаю, – б изгнан был. –
- Бесстрастья маску злости пыл
срывает в яростной победе. –
Шептались Вильяма соседи.

«Совет окончен.» – Грэнвиль бросил
и вышел вмиг из зала вон.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Хоть власть из сложных и ремёсел,
но он терпения лишён.
И стал свидетелем весь зал.
Надолго ли его правленье? –
Монтгомери захохотал. –

А ты попал под подозренье.
Отец твой, видно, создаёт
в небесном или адском царстве,
тебе дурную славу. Вот
но сына в большем-то коварстве
подозревают!
[УИЛЬЯМ]
                - Ты острот 
не сыпь, Монтгомри. Счёл, что спас ты
меня, отца затронув честь?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Отца ты помнишь с детства?
[УИЛЬЯМ]
                - Баста!   
Ко мне не нужно в душу лезть!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Судьба – не счастьем торговка!
А твой отец был дураком!
Крадёшь – тогда скрывайся ловко! –

Ударил Вильям кулаком
Монтгомери в лицо. При том
Монтгомери не бил, однако,
его ответно; кровь отёр.
А люди вышли в коридор
позвать магистра.

                - Что за драка?
Не место орден наш для драк. –
Сказал Грэнвиль, вошедши. – Так…
Без повышенья должностного
как одного, так и второго
оставлю.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Я – Верховный жрец –
куда уж выше! А вот писарь…
Его карьере, жаль, конец,
а он – в гордыне, как в цепи!
                - Сэр,
умерьте замечанья! Нож
не то МакЛелланд в вашу спину
вонзит. –  Магистр молвил.
                - Что ж
вы обвиняете невинных? –
Сказал Дуглас полушутя.



ГЛАВА 13. СТРАШНАЯ ПРАВДА 


Уилл два месяца спустя
покинул только стены братства,
трактаты все переписав.
Он был всечасно под надзором
Покинуть орден – приговором
ему бы было.
                Оседлав
коня у врат высоких братства,
заметил Дугласа. Злорадство
в глазах того светилось. Он
подходит к Вильяму.
                - Спешишь ты
узнать как дело во дворце?
Всё без тебя решили трижды,
Ну что стоишь ты на крыльце?

Идет война который месяц.

[УИЛЬЯМ]
- Нести не нужно околесиц!

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Ха, верноподданный вассал,
увидишь, всё ты потерял:
друзей и власть, почёт и деньги.
По нраву к знанию ступеньки –
так не жалей утрату благ! 

- Жалеть, я к счастью, не умею.
- Тогда ты – всех людей вольнее.
- Востока мудрость, да, остряк?
- Нет, личный вывод.
                - Дуглас, суть бы
понять твоих поступков мне.
Ты мог остаться в стороне,
зачем ты спас меня?
                - Я? Судьбы
Господь нам пишет в небесах.
Чтоб стрелка в жизненных часах
остановилась, иль бежала
на то – Его лишь воля.
                - Жало
вражды легко пускает яд
до срока в судьбы. И навряд
ли охраняет Провиденье
меня. Зачем, когда змея
вползла к магистру в помещенье,
ты заступился за меня?
- Раз хочешь – знай, что помню день я,
когда магистру дал отказ
меня убить ты. Я в тот раз
был удивлён.
                - Так что же, карма
отводит гибель от меня?
- Я поступаю солидарно,
своей души не бременя.

Иной игре как покориться б
я мог? Признать не откажись:
твой – «человечность»; мой же принцип:
«смерть – за смерть, Вильям, жизнь – за жизнь».

 
Вскочил Уильям вмиг на лошадь –
и молча вон
умчался он.

И к двум на замковую площадь
приехал.
                - Сэр, вы к королю? –
Спросил привратник.
                - Да.
                - Велю
спросить его он видеть вас ли
желает.
               - Что же, – обожду.

«Огни почёта уж погасли» -
в минуту думал Вильям ту.

Он огляделся. Англичане
в мундирах красных здесь и там
ходили. Гэльскими речами
уже не полнился двор.
                - Вам
зайти не велено. – Привратник
слова монарха передал.
- В опале я?
                - Король узнал,
вы – заговорщиков соратник,
английский преданный вассал.
Зачем, врагам вы присягнувши,
сюда являетесь?
                - Я не…

- Вы? Убирайтесь, герцог, чуши
не нужно в оправданье мне. –

Ведут монарха под конвоем.
[УИЛЬЯМ]
- Что происходит?
[СТРАЖА]
                - Как же, сэр,
вас миновала весть? Не скроем
приказ: мерзавца – в Тауэр
за нарушенье договоров
с английским троном.
                - Виноват
всё ты, проклятый супостат:
в кровопролитии, терроров
начале. – Вильяму кричал
король. – Страна – под войском вражьим.
Предатель-профессионал!
Доверьем пользовался нашим?!
Что, власть тебе – один фетиш?
В оковах я, а ты – свободен –
ликуешь? Что же ты молчишь?
- Милорд, я оклеветан лишь!

- Да… все – одну, но ты – семь родин
имеешь: смертные грехи.

- Как мог тебе и доверять я! –
Кричал король ему проклятья.

- Нести довольно чепухи! –
Сказал конвойный и к карете
монарха силой поволок.

- Уильям, к вам он слишком строг.
Шотландцы – англичан соседи.
И тут, по видимости всей
не будет долго мир потерян. –

Стоял пред Вильямом Линдсей,
одет богаче королей.
И узнавался так теперь он
куда обычного трудней
Надев парик с копной кудрей.
Глаза и гордая осанка
лишь выдавали: это – он. –

[ЛИНДСЕЙ]
Распорядитель – я – по замку,
ведь ныне пуст монарший трон.

Откинув он камзола фалды,
присел на лавку, глядя вслед
чреде отъехавших карет. –

Пред всеми мудро промолчал ты.

[УИЛЬЯМ]
- А что сказать? Мной дан обет
молчанья.
[ЛИНДСЕЙ]
                - Мудро, очень мудро!
Я всё магистру передам.
Увидишь, верность ценит храм.
Тебя повысят уж наутро.

«Каким прослыл я подлецом! –
Уильям думал. – Эта слава
мне лавры стелет. Пользы в том?
ведь совесть жжёт, как будто лава.
 
Я промолчал пред королём,
с виною согласился, а не
стал отрицать, ведь англичане
повсюду были.»
               
                - Что гнетёт
тебя, Уильям?
                - Ничего, сэр.
- Монарху клятва? Но расчёт
твой прав: обетов большинство – сор.
Тебе подарит новый взлёт
одно предательство. Поставил
на верный ты приоритет.
Мы все, бывает, против правил
идём. Важнее – наш обет.
Его нельзя предать, ведь братство
никак не терпит ренегатства.

- Я знаю то, что правы вы…

[ЛИНДСЕЙ]
- …но быть угодным невозможно
для всех. А то, что безнадёжно, –
ты выброси из головы!

[УИЛЬЯМ]
- Да, сэр. Сейчас домой я съезжу.
Прошу простить.
                (Хотел уйти)
[ЛИНДСЕЙ]
- Я графу Честеру депешу
везу, так что нам – по пути.

Подумал Вильям: «Снова слежка».
Коней седлали, но Линдсей
с послом разговорился.
[ПОДОШЕДШИЙ БЕДНЯК]
                - Эй,
ну что, МакЛелланд, перебежка
на вражью сторону успех
имеет? Стало быть, – не грех
тогда предательства чуждаться? –

Узнал Уильям в оборванце,
МакКэя. Оным разозлён,
ответил он, повысив тон.

 [УИЛЬЯМ]
- «Эй?» – Что ещё за фамильярность
в свой адрес слышу? – Он вспылил.
Кого ты судишь, а, бездарность?
Бедняк, а место ты забыл! –

(Он говорил вот так, поскольку
Линдсей был рядом. И признать
не мог вины он, если только
он не хотел всё потерять)

[АЛАН МакКЕЙ]

- Я нищ – твоим трудом! Умелость
твоя чудна, предавши трон,
сказать, как будто ты лишён
греха!

[УИЛЬЯМ]

          - Умерь свой дерзкий тон               
и обращенье «Ваша Светлость»,
а не «МакЛелланд» применяй
ко мне!
               Линдсей от разговора
с послом отвлёкся.

[ЛИНДСЕЙ]

                - Ты, лентяй,
с печатью бедности, позора,
как смеешь нам смотреть вослед?
Ступай отсюда прочь, бродяга! –
 
Уильям чувствовал двояко
себя и бросил горсть монет
МакКэю.

[АЛАН МакКЕЙ]
                - Вы, видали, нет?
Ты, что, подачками, как пищей,
питаешь гордость ли свою?
Я не возьму, хоть я и нищий.
Отныне я осознаю
как гуманизм в людях тускл:
свою поставил ты печать
меня, иных чтоб обобрать,
но не один не дрогнет мускул
затем при встрече. Просто горсть
монет бросаешь мне, как кость
бросают псам. Но я к дворянам
принадлежу: я так же горд,
как ты, но только англичанам
я не скажу, как ты «милорд».
Я не склонюсь, я не продамся.

- Да что ты знаешь, чтоб меня
судить, за все грехи кляня? –
Вскричал Уильям. – Убирайся!

[АЛАН МакКЕЙ]
- Да, Ваша Светлость, только вам
не оправдаться! В злодеяньях
вы утопили честь, врагам
отдав страну на поруганье.

[УИЛЬЯМ]
- Моё услышит оправданье
не наш народ, но только Бог.

[АЛАН МакКЕЙ]
- До срока, Божий Суд пока нем,
творцы мы сами дел, эпох.
Мы против Англии восстанем.
Но, испустив последний вздох
на поле боя, отдадим мы
не волю, только жизнь свою.
И будем мы непобедимы.
Шотландцы – воли побратимы!
Вам не предать нас забытью!

Уильям стойко скрыл досаду,
хотя терзала душу боль.
«Меня считают ренегатом.
МакКэй – бедняк. Виновен я в том?
И арестован был король!»

Играв навязанную роль, 
он рассмеялся натурально.
[УИЛЬЯМ]
- Умельцы вы держать все сталь, но
в восстаньях беднякам везло ль? –

Линдсей, с послом простившись, шляпу
пред графом снял, кто проезжал;
заметил Вильяму: «Нахал
бедняк тот! На таких петля бы
надела смерти тишину!»

Они во весь опор скакали.
[ЛИНДСЕЙ]
- Считаешь ты, я – враг морали?
Уильям чувствовал вину.
[ЛИНДСЕЙ]
- Не право братство? Говори же!
[УИЛЬЯМ]
- Реформы ордена превыше,
конечно, судеб единиц.
Но нищий тот… Он был советник
монарха, и из тех он лиц
кто знатных титулов наследник.
Затем в тюрьму он охранял,
когда в немилость он попал
монарха.
[ЛИНДСЕЙ]
                - Жизнь сложна. Однако,
Уильям, горе ради блага
сперва все терпят.
[УИЛЬЯМ]
                - Орден прав.
Права и Англия, взыскав
своё с мятежников.
[ЛИНДСЕЙ]
                - Уильям,
Я за тобою наблюдал.
Как верноподданный вассал
монарха, всё же ты усилья
не приложил, когда конвой
арестовал его. Попытку
освободить не сделал ты.

[УИЛЬЯМ]

- Не возвращайтесь к пережитку
минувших лет. В том нет нужды!
Я верен ордену до гроба!
Я не могу представить, чтобы
я клятву братскую предал. –
Уильям нехотя сказал.
               
[ЛИНДСЕЙ]
- Уильям, верно, стал ты мудрым,
[УИЛЬЯМ]
- Спасибо, сэр.
[ЛИНДСЕЙ]
                - И завтра утром
С магистром я поговорю.
Тебя должны повысить в братстве.
С библиотекою расстаться
давно пора, как я смотрю.
Уже, наверно в новом сане.
ты встретишь новую зарю,
ведь понял ты, что англичане
шотландцам – не враги.
                - О да...
Не сомневался никогда. –

Сказал с натянутой улыбкой
Уильям Линдсею тогда.

[ЛИНДСЕЙ]
- Считаю, Англии ошибкой
с войною медлить было.
[УИЛЬЯМ]
                - Но
не потеряли все равно
от промедленья англичане.
И так и так была б война.
[ЛИНДСЕЙ]
- Шотландия покорена.

Уильям произнёс притворно:
Мне – безразлично!
[ЛИНДСЕЙ]
                - Знаешь ты
Всегда Шотландцы непокорны.
[УИЛЬЯМ]
- Но в этом также нет беды.

Манер улыбки был натянут,
Уильяма в секунды те,
ведь он – на совести суде.
[ЛИНДСЕЙ]
- Они умрут, когда восстанут. –
Линдсей поправил сбоку меч.
[УИЛЬЯМ]
- Мятеж заранее пресечь
нам надо.
[ЛИНДСЕЙ]
                - Да, я тоже думал,
но шанс воззванья к их уму – мал.
Простой ведь горец – не умён.

Народ не знал, о договоре
вассалитета. Врал им он,
что англичане зло и горе
несут в страну. Сам подписал,
но договор не выполнял,
что отдал он страну с народом
английской власти, дабы трон
занять. За то ответит он!

Шотландцы все, как патриоты
верны лжецу, их королю.
Но он для них не будет значить,
когда поймут, что он дурачить
посмел народ. И я велю,
чтоб им рассказывали то, что
от мракобесья их спасли
мы, англичане. То не сложно.
[УИЛЬЯМ]
- И патриотами, возможно,
Те станут Англии, так ли?


[ЛИНДСЕЙ]
- Сумей магистр разгадать бы
насколько, Вильям, ты умён –
тебя б давно повысил он.

Ты у своей уже усадьбы?
Взглянул Линдсей на горный край.
(Кивнул Уильям.) – Поезжай!
Вернёшься в орден – ты повышен.
Я позабочусь.
                - Сэр!
                - Прощай!   
Уильям у аллеи вишен,
Свернул к поместью. А душе
Творился ад. Давно уже
Хотел правдиво он признаться,
насколько орден был не прав.
Но он молчал, почёт избрав.
«О как ужасно о шотландцах
Я отзываюсь, чтоб спастись.
Как нужно низко пасть, подняться
желая в мире этом ввысь.
Я поднимусь в почете выше
иных, наверное, людей
Но как себя я ненавижу!
И с каждой похвалой сильней!»

Навстречу выбежал лакей.
Сказал, он спешно: «В вашем доме
Был обыск!»
[УИЛЬЯМ]
                - Кто посмел? Когда?
[ЛАКЕЙ]
- Вчера. Мы защищались, кроме
того, мы все дрались тогда.
А вы, Уильям, где же были?
[УИЛЬЯМ]
- Пропало что-то?
[ЛАКЕЙ]
                - Не успел
взглянуть. Нас жутко возмутило
вторженье это! Где предел
проклятой наглости ищеек?
От перерытых книг, шкафов –
до перевёрнутых скамеек, –
погром чудовищен таков!

- И как же выглядел «искатель»?
- Их было десять, но один
Был главный, верно господин.
И точно из аристократий.
Он не скрывал лица, брюнет,
Высокий, наглый непомерно.


Зашёл Уильям в кабинет.

[УИЛЬЯМ]
- Печать мою украли, – скверно!

[ЛАКЕЙ]
- Он что-то говорил в момент
Вторженья. Что же характерно.
Французский помню я акцент.

[УИЛЬЯМ]
- Теперь легко печать укравший
приказ от моего лица
любой издаст, не подставляв шей
своих под петли. До конца
они продумали всю подлость.
Я буду в роли подлеца.
А их чиста и честь, и совесть.

А мне теперь плюют вослед.
Оставь меня! Уйди же Эд! –
Лакей ушёл.

[УИЛЬЯМ]

                - Теперь понятны
мне все проклятья в адрес мой.
МакКэй стал нищим, вероятно,
«моим» приказом. Да, любой
отныне пакостный поступок 
прикроют именем моим.
И не восстать – убьют засим.

Налил вина Уильям кубок.
К окну подходит, глядя вдаль.
Отец его схватил за руку.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- О нет, отчаявшись, едва ль
к порочному вернёшься кругу!  –

Метнувши в зеркало бокал,
Уильям в бешенстве ногою,
ударом, опрокинул стол.
Бумаги разлетелись роем.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Путь воздержания тяжёл!

[УИЛЬЯМ]

- Явился ты! Какого чёрта
я месяц в братстве пропадал? 
Все убедились ныне твёрдо:
людей МакЛелланд обокрал,
продал страну, как перебежчик.
Для всех – мерзавец я кругом!
когда себя я так бесчещу, 
к чему мне знание при том?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Спокойно! Бешенства искра ведь
не сможет прошлое исправить.
Умерь слепой дурацкий пыл!
Ты месяц в ордене пробыл
и их доверье заслужил.

[УИЛЬЯМ]
- Я ныне всем шотландским краем,
народом, знатью презираем.
Я их доверье потерял!
Пороков полный арсенал
мне предъявили вместе с тем. И
я оклеветан перед всеми,
страною проклят, королём.
А ты не мог прийти? Всё время
я звал тебя.  Но ты при том
не появлялся. Здесь ты ныне
к чему, когда потерь не счесть?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Когда потребность в этом есть,
я прихожу.
[УИЛЬЯМ]
                - Подскажешь ты мне:
как мой народ теперь спасти
и независимость шотландцев,
и короля? Что делать?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Вкратце
я укажу тебе пути.
[УИЛЬЯМ]
- Ах! Месяц в ордене провёл я,
свыкаясь с канцелярской ролью
к чему? Я в братстве как в тюрьме.
И всё грядущее – во тьме.   
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- От смерти в ордене ты спасся,
Магистр многих не щадит.
Ты во дворце бы был убит
иль обнищал бы общей массе
«МакКэев».
[УИЛЬЯМ]
                - Жребии деля
народа моего любые,
мне было должно короля
спасти. Но сдался без борьбы я.
И с англичанами, как будто
с друзьями говорил, предав
своих. Смолчал я почему-то.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Да ты б убитым был, восстав.
А англичан я ненавижу
не меньше твоего. Не спас 
бы короля ты. Верь, я вижу,
намного больше смертных вас.
Способен ты подняться выше
иных, менять судьбы исход.

Когда ты клятву чтишь святую
свободным сделать свой народ,
ты должен книгу колдовскую
найти у Грэнвиля. Тайник
я укажу с одной из книг.

[УИЛЬЯМ]
- Ты мне велишь предать магистра
и клятвы ордену!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Коль нет,
тебя казнит он очень быстро.
Примеров много видел свет.

[УИЛЬЯМ]

- Ну нет, магистр справедливый!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- К своим сторонникам. Когда
ты к подчиненью не брезгливый
ты можешь посвятить года
служенью проклятому братству!

Когда ты можешь подчиняться,
приказы слепо исполнять,
магистр будет защищать;
а если нет, – удел казнённых
тебя, Уильям будет ждать.

[УИЛЬЯМ]
- Скажи, отец, что в книге оной?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- О, в книге той над роком власть,
и над стихиями, заклятья
любые там.
[УИЛЬЯМ]
                - Не буду красть!
Не смей на грех меня толкать! Я
не стану предавать обет,
что дал магистру, братству ныне.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Запомни: тот обет святыня,
что первый раз даётся. Мне
ты клялся раньше всех, Уильям.
Я иногда был в стороне,
но все прикладывал усилья,
и защищал тебя вполне.

Но выбор дам тебе я всё же.
Прими решенье, что дороже
учиться магии (Тебя
учить я буду. Ты возглавить
затем страну и сможешь, править),
иль жить, магистра власть терпя?
(Магистра нового – Монтгомри)
Ему на верность присягнуть,
ведь он убьёт Грэнвиля вскоре!
Не отличаются ничуть
они. Монтгомери – без маски
свою показывает суть.
А Грэнвиль поступает адски
с людьми под маской доброты.

[УИЛЬЯМ]
- Отец, мне люди рассказали,
что другом был магистра ты.
 
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я другом был его едва ли.
Тебе солгали. Нет друзей,
ни одного, в судьбе моей.

Знай, без меня, мечта пуста ведь
твоя «народ освободить».
Ты без меня не сможешь править,
но сможешь Англии служить.

Я должен мир людей оставить,
ведь миром призван я иным.

Служи Монтгомри – будешь править.
Вернёшься к женщинам своим.

Ты хочешь жить, как жил, ведь так же?
Живи, раз можешь жить так дальше.
Я не вмешаюсь в планы дел
твоих. – Уильям посмотрел
отцу в глаза с недоуменьем.

Алистер глянул свысока.

- Уилл, поразмышляй пока
Я жду до полночи решенья.

Пробьёт двенадцать, в мир иной
уйду. И голос не услышу
я твой. – Он говорил всё тише
и растворился.

[УИЛЬЯМ]

                - Нет, постой!

«Ты не решился. – Слабый шёпот
услышал Вильям из окна. –
Тебе иная жизнь нужна!»
И он услышал конский топот.

Карета въехала во двор.
И вниз он смотрит из-за штор.

[УИЛЬЯМ]

«Я начал жизнь свою с абзаца,
и всё минувшее я стёр.
И как могу я возвращаться
к тому, что было до сих пор?»

Смешались чувства. «Больше нету
меня такого, как тогда.
Мне жизнь минувшая чужда.»
Выходит дама из кареты.

Он отвернулся от окна.
«О, кем бы ни была она,
я чувства все возненавидел!»

Вошёл слуга к нему спустя.
- Милорд, сказать вам должен я,
что гости к вам.
                - В окно я видел,
Элизабет. Скажи, я занят.
Я не желаю видеть слёз.
Скажи: уехал, что меня нет.  –

Разбил Уильям вазу роз. –

Цветы... их запах ум дурманит.
Везде цветы, куда ни глянь.
А жизнь цветов – три дня и только.
Расставил ты до дому дрянь! –

Ногой он отшвырнул осколки. –
Убрать! – И Эдвард из угла
взял веник, начал со стекла,
что было зеркалом. С презреньем
Уильям посмотрел в окно,
подумав: «Всё не то давно!»


Она вошла без приглашенья.
И подошедши обняла
его.

[ЭЛИЗАБЕТ]

         -  Как много здесь стекла!
Цветы... и зеркало разбито.

И он ответил ей сердито:
«Разбита жизнь, не зеркала!
Война идёт.»

[ЭЛИЗАБЕТ]

                - Я поняла:
тебя тревожит жизнь народа.

Он повернулся к ней лицом.
И с безразличьем отчего-то
взглянул он свысока, при чём
он неумышленно манеру
отца скопировал. Она
была слегка удивлена
тем взглядом. Молвила: «Но веру 
имеем в лучшее все мы!»

[УИЛЬЯМ]
- Да, невеликие умы
имеют веру. Я, к примеру,
не верю в лучшее теперь.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Уильям, дорогой, поверь.
Но становился горделивей
Уильям при ее словах,
насмешка виделась в глазах.

Казалась Бэт еще красивей,
чем раньше некогда была.
И снова Бэтти обняла
его. Устало принуждённо
он улыбнулся ей слегка,
всё так же глядя свысока.
Она стояла в платье тёмном.
А бледно-синяя вуаль 
лицо нисколько не скрывала.

Он думал: «Как красива Бэт.
Но к прошлому возврата нет!»
[ЭЛИЗАБЕТ]
- А времени прошло немало
с последнего (ты помнишь?) бала,
Расстались мы в плену обид.

Не слушая, что говорит
она, он думал: «Не увижу
отца я больше, не предав
любовь и орден. Что превыше:
Отец иль ордена конклав?
Что выбрать: благо для шотландцев,
иль счастье личное своё?
Тот выбор будто остриё.
Или навеки мне расстаться
с мечтою о свободе их.
И быть своим в краях чужих,
общаться дальше с богачами
и верно Англии служить,
или порвать с минувшим нить?»

Она сказала: «Англичане
Тебя принять за своего
бесспорно могут!» – И его
То вывело из размышленья.

[УИЛЬЯМ]
- Что? Нет, своих я не предам.
Я ненавижу англичан.

[ЭЛИЗАБЕТ]
- Меня? – Я также англичанка.
[УИЛЬЯМ]
- Теперь, наверно, и тебя!
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Зачем ты так со мной, любя
иль не любя? Что не шотландка, –
виновна в этом разве я?

Патриотизм – пропаганда.
Не знаешь разве это сам ты?

[УИЛЬЯМ]
- Вторая ты, кто так сказал.
(Он вспомнил разговор с Линдсеем)
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Мы приказать себе не смеем:
кого любить. 
[УИЛЬЯМ]
                - Но как вассал
шотландский верен я державе!
[ЭЛИЗАБЕТ]
- Конечно, ты Уильям, вправе,
но я желаю, чтобы ты
не пострадал в войне за дурость
людей и ложные мечты!

[УИЛЬЯМ]
- Оставь себе свою «премудрость»!
Я не нуждаюсь в ней никак!

[ЭЛИЗАБЕТ]

- Ты так жесток! Зачем ты так?

Всегда посуда бьётся к счастью,
осколки зеркала – к беде.
Смешались здесь и те, и те.

[УИЛЬЯМ]

- Приметы могут не совпасть, я
считаю, с фактом. За свою
я жизнь не встретил подтверждений
ни одного из их значений.
И это значит: разобью,
беду я с лёгкостью на части,
как это зеркало разбил.
Как вазу, разобью и счастье.
 
- Ах, что с тобой, скажи, Уилл?
- А что со мной не так?
                Прошёлся
вокруг по комнате он. – Бэт,
ответь мне, если не секрет,
без приглашенья отчего все
меня тревожат?
                - Я письмо
тебе писала. 
                - В этой куче
от всех довольно писем, но
я не читаю их. Так лучше
тебе понять? – Он со стола
конвертов сложенную стопку
метнул в камин. 
                - Ты поняла?
- Да… Да! – Она сказала робко

Ты изменился очень.
                - В чём?
- Гостям теперь закрыт твой дом.
Холодный взгляд.
                - Мне не до шуток. 
Возможно больше я свершу так
полезных дел.

                - Ты стал чужим.
- Я не был никому своим.

 
Я честен буду. Уж не те мы.
Любовь – вся в прошлом, а сейчас
другие у меня проблемы.

Она ответить не нашлась
тут ничего. Катились слёзы.
               
- Не плачь, тот недостоин слёз,
чьё сердце просто отреклось
от чувств. А я – такой, не скрою.

- Любовь была тебе игрою.
И, значит, друг твой, Август, прав.
- О мне подобное сказав,
он лишь хотел тебя добиться.

- Ему я верю.
                - Что же, верь.
Но там нет правды ни крупицы.
- Я вижу, есть.
                - Чему дивиться?
Расстаться легче нам теперь.

Прошу, покиньте дом, миледи. –
 
Пред ней открыл Уильям дверь.

- Прости меня!
                - Оставь же Бэтти,
Чужими стали мы людьми.

- Тебя люблю я. Не чужие!
Прости меня и обними.
- К тебе не чувствую любви я.

Я ухожу. Покинь мой дом.
Когда приду я не желаю
Тебя увидеть здесь потом.

Он вышел вон.
                - Да, зря пришла я.
Прости! – Покинув коридор
Спустилась Бэт за ним во двор.

- Прости! Я больше не приеду.
- Прощай! – И села Бэт в карету.
 И скрылась прочь среди аллей
упряжка белых лошадей.

[УИЛЬЯМ]
«Смотрю вослед, а в сердце – пусто,
Тревожат ум иные чувства.
Но а душа болит сильней!


Я выбрал путь увеселений,
желая позабыть того,
кто мне дороже был всего,
отца!» –Уилл без промедлений
Опять поднялся в кабинет.

«Её любил я или нет?
Наверно – да. Но в эту смуту
Любовь я точно позабуду.
Прости меня, я зря любил.
Вредна всегда любовь для мага,
Больней чем для иных, однако.
часы я позабуду те ль,
Когда любил, любить не смея
Теперь другую вижу цель.»

Снял медальон он братства с шеи,
желая рассмотреть их герб.
Раздался стук колёс с аллеи.
В окно он глянул поскорее.
Карета новая у верб?

Какой-то джентльмен выходит,
конверт слуге передаёт
и уезжает. На исходе
терпенье от сюрпризов. Вот
лакей спешит наверх подняться.

[ЛАКЕЙ]
- Посланье вам.
                Письмо берёт
Уильям.

[УИЛЬЯМ]
                - От кого?

[ЛАКЕЙ]
                - Он вкратце
сказал «от первых лиц страны».
Мне этот сэр не представлялся.
Дела как-видимо, скверны.
Сказал: «Письмо развеет грёзы
о жизни, дружбе…»
[УИЛЬЯМ]
                - Хватит прозы.

Уилл читает, а в конце
весьма меняется в лице.
[ЛАКЕЙ]
- Что с вами, сэр? О, как бледны вы!

Уильям выронил листы.

[УИЛЬЯМ]

- Неужто в жизни всё фальшиво?
Живут все люди для наживы,
враги – да ладно – полбеды,
но чтобы лучший друг… Взгляни!

Здесь три письма. Не лгут они…

[ТЕКСТ ПЕРВОГО ПИСЬМА]

«МакТавиш Брюс был жалким трусом,
он предал на войне французов,
завёл войска в английский плен.
Вы назначали командором
его. Он всех покрыл позором.
Виновны вы. Под трибунал
пойдёте вместе с ним, МакЛелланд?
Я сомневаюсь, сударь! В целом,
вы тот, кто и не воевал,
а где-то мирно отсиделся.
Вам повезло тогда донельзя,
сейчас – везенья не видать…


Остерегайтесь де Шарона.
Он вам – не друг. Он обменять
решился титул свой барона
на титул герцогский за то,
что он отыщет кто преступник,
который Брюса к ним во флот
отправил. Вы – такой преступник.
Вас самосуд от «друга» ждёт,
поскольку знает он: шотландцев
король не даст казнить вас, сэр.
И что не может расторгаться
союзный договор теперь.
Но де Шарон поставил подпись
свою под просьбой короля
французов вас казнить. И опись
тех документов, герцог, я
вложил в конверт с оригиналом
письма. Простите, только в малом
могу помочь вам, стало быть.
Желаю вас предупредить,
что дружба иногда – проклятье.
Под цифрой «два» прочтите, сэр
письмо. Оно – тому пример.»

Письмо со взломанной печатью,
французского монарха он
(где адресат был де Шарон),
поспешно вынул из конверта

[ТЕКСТ ВТОРОГО ПИСЬМА]

«Барон Бургундский, Де Шарон, -
судьба была к вам милосерда,
но вы нарушили закон.

Напомню вам: по документам
вы – не шотландец, а француз.
Обманом вы прикрылись тем, там,
где вас не знают. Мсье, вы – трус,
МакГрэгор вы, и я добьюсь
чтобы король узнал шотландский,
что землю отдал он врагу.
Но вы – военный, а не штатский.
Пред вами всё же я в долгу.
Вы были доблестны в сраженьях.
И я пойду на снисхожденье.

Я вам сокрыть то помогу,
что вы шотландец, чтоб в Шотландьи
не потеряли землю вы.
Но при условии, увы.

Казнить МакТавиша, но также 
МакЛелланд должен умереть.
И жизнь теперь зависит ваша
от двух смертей, прискорбно ведь.

Не казнью, средством самосуда
Уильям должен умереть.
Нет, я настаивать не буду,
чтоб лично вы. Довольно лиц,
что вам помогут. Два эльзасца,
что вам верны. Велю вам вкратце
Уполномочить тех убийц.

И так вы титул сохраните,
что был заслуженный в зените
войны. Вы – герцог, де Шарон,
отныне. Ставлю долг на кон.
Когда не выполните всё вы,
легко утратите за раз
в двух странах почести. Готовы
надеюсь выполнить приказ.

Что до союза договора, –
шотландцам мы ответим скоро,
что мы истощены в войне
и мы помочь, увы, не сможем.
Та месть, достойна, как по мне.
Хотя, крестьянам и вельможам
уже и вправду хватит сил
едва, чтоб помогать шотландцам.
Ну что ж, видать, так Бог решил,
от клятв должны мы отказаться…»

Письмо же ныне номер «три».
Печать и почерк де Шарона.
Писалось: «Ваша милость, при
таком приказе я покорно
склоняюсь перед вами. Я
имел мечту: вернуть те земли,
где правила моя семья.
И нужно жертвовать мне тем ли,
сейчас, чтоб друг остался жив?

Ваше Величество, едва ли!
Не буду перед вами лжив.
Хоть вы мне выбора не дали,
но выбор всё же был: сбежать,
скитаться бедняком опять,

Забыть и титулы, и славу.
Но я рождён не для того.
Я защищать хочу державу.
Они – превыше мне всего.

Я не одну, а две отчизны
имею. Да, сложилось так.
Пускай ценой и друга жизни
я защищать их буду. Как
вы мне велели, так намерен
я поступить. Я потерять
не в силах всё, чего желал я.
Пусть упрекнут меня моралью,
приказ придётся исполнять…»

И дочитав, в оцепененье
стоял слуга.
[СЛУГА]

                - Как смел он?
[УИЛЬЯМ]
                - Так…
Подчас, друг детства – близкий враг.


            
Опять кареты скрип донёсся.


Уильям выглянул в окно.

[УИЛЬЯМ]

- Ко мне опять сегодня гости.               
И как ни странно, де Шарон.
[СЛУГА]
- Сюда посмел явится он?



Вошёл в богатом тот камзоле,
И герцогская перевязь
была на нём.
[УИЛЬЯМ]

                - О, не стыдясь
явился сам иль поневоле?
[АВГУСТ]
- О чём ты, друг?
[УИЛЬЯМ]
                - А кто здесь друг?
Друзей не вижу я вокруг.

Убить меня пришёл? – Дуэли
причин придумать можно сто!

[АВГУСТ]
- Да что с тобой?
 [УИЛЬЯМ]
                - Признай лишь то,
что ты – МакГрэгор! Преуспели
в бесчестье вы! Из-за угла
убить, не правда, друга легче,
когда вся суть твоя – подла?
 
[АВГУСТ]
- Ответишь ты за эти речи!   
Бесчестен я? – (Схватил кинжал)

[УИЛЬЯМ]
- Итак, подобного я ждал.               
Взметнул Уильям в воздух кортик –
и драка тут же началась.
[АВГУСТ]
- Конечно твой, Уильям, вздор дик,
но на меня не просто грязь
ты вылил, но сполна унизил!
Стихий безумью двух сродни сил
они дрались.
[УИЛЬЯМ]
                - Меня ты сам
убьёшь, как свойственно «друзьям»?
Зачем наёмники-эльзасцы
тебе, нелепых козней сеть?
[АВГУСТ]
- Ты бредишь!
[УИЛЬЯМ]
                - Вижу ясно впредь.
В крови боялся измараться?
По локоть в ней ты! – Де Шарон
предельно был им разъярён. –

Держался Вильям своенравно,
хотя и выбился из сил.
Ему мешала драться травма
руки, которую недавно
на посвященьи получил.

«Мерзавец ты, – замечу вкратце! –
Сказал Уильям. – Ты союз
народов предал, сам продался
за титул герцогский. Ты трус!


Он ранил Августа кинжалом
Но меч едва держал в руках
Уильям, силы было мало.

На ярко-белых кружевах
Шарона кровь, но он, однако,
опять парировал атаку –
Уильяма разоружил
и наземь тут же повалил,
приставив к горлу меч сначала;
второй рукой – клинок кинжала.

[УИЛЬЯМ]
- Убьёшь, французская свинья?

(Рука того слегка дрожала)

[АВГУСТ]

- Как можешь? С детства мы друзья!
[УИЛЬЯМ]
- Мне слово «дружба» распроклято
отныне.
[АВГУСТ]

              - Ах, ты – сам не свой!

[УИЛЬЯМ]

- Да сколько можно? Ложь – долой.

[УИЛЬЯМ]
- Известна мне молва о Брюсе!

[АВГУСТ]

- Молва? Он предал нас, французов.
Когда попал в английский плен,
он проиграл свою жизнь в карты
монарху Англии. Взамен
король потребовал эскадры
французов выдать. Корабли
мы потеряли. Сколько жизней!
И что ты смотришь с укоризной?
Мы всё же победить смогли! –

(Тут Август отстранил оружье)

[УИЛЬЯМ]

- Ты проявил великодушье?
Зачем? Ты обещал в письме
монарху Франции, что сможешь
меня убить. Солгал, похоже?

 [АВГУСТ]
- Мы ведь друзья!

[УИЛЬЯМ]

                - Где Брюс?
 
[АВГУСТ]

                - В тюрьме.

[УИЛЬЯМ]

- Французской?
[АВГУСТ]
                - Нет, он в Эдинбургской.
Проститься хочешь? Ведь казнён
уж завтра утром будет он.

[УИЛЬЯМ]
- Вот так с друзьями ты?
[АВГУСТ]
                - МакТавиш –
предатель. Ты, наверно, знаешь,
что земли все мои в Глэнстрэ
конфисковали на заре.
 
Вот документ с твоей печатью!
Как мог тебе так доверять я?
Хотя ты вправе! Да, Уилл,
ведь ты же мне их подарил.

За договор союза, помнишь?
Союза нет!

[УИЛЬЯМ]

                - Моя печать,
но я не стал бы отнимать.
Печать украли…
[АВГУСТ]
                - Ври попроще!

[УИЛЬЯМ]

- С тобой мы больше не друзья!
Союза нет! Признаю я,
напрасно лишь шотландцы гибли
в войне за Францию. Увы,
напрасны жертвы и могилы.
Прощай, дела раз таковы!


- Прощай! – Сказал Август в полтона.
Случайно взгляды де Шарона
привлёк блестящий медальон,
что на столе лежал. И он
его взял в руки.
[АВГУСТ]

                - В Ложу братства
вступил?
[УИЛЬЯМ]
                - Нет смысла отпираться!

[АВГУСТ]
- А ты в опасном ремесле 
замешан ныне! Их обряды
винят и в ереси, и в зле.

[УИЛЬЯМ]
- Теперь обязан, как судья ты 
меня, наверно, наказать
и инквизиции предать?

[АВГУСТ]
- Да, как судья, но не как друг.
[УИЛЬЯМ]
                - Ах,
я знаю о твоих «заслугах».
Донос собрался написать?

Считаешь, пару привилегий
за то пожалует монарх
тебе? Земли участок некий?

[АВГУСТ]
-  О, кто же я в твоих глазах?
[УИЛЬЯМ]
- Всегда ты подлым был французом,
шотландцем не был никогда.
[АВГУСТ]
- Всегда я верен дружбы узам.
Я не предам тебя!

 [УИЛЬЯМ]
                - Как знать?
Ты можешь обещать молчать,
но после ты пойдёшь в аббатство,
писать донос, во всём сознаться!

Молниеносно Вильям к горлу
приставил де Шарону нож.
[АВГУСТ]
- Их клятва человечность стёрла
твою? Ну что, убьёшь?
[УИЛЬЯМ]
- Ты видел много доказательств.
[АВГУСТ]
 - Я знал, что ты не пощадишь.
[УИЛЬЯМ]
- Уедешь если, без вмешательств
в мои дела, сейчас в Париж,
я не убью тебя. Но лишь
ты проболтайся о секретах
моих и братства, ты – мертвец.
[АВГУСТ]
- Клянусь тебе молчать! Уеду!
Ты – как Монтгомри стал – подлец!

Отдёрнул лезвие стилета 
Уильям во мгновенье это,
толкнув его.
[УИЛЬЯМ]
                - Ну берегись!
Мне не по нраву то сравненье!
Уильям процедил с презреньем:
«Не проболтаться поклянись!»
               
[АВГУСТ]
- Готов смолчать я ради дружбы
и от закона скрыть твой грех.
Но лучше ты не верил в чушь бы   
еретиков. В рядах все тех
находят гибель, не успех.

[УИЛЬЯМ]
- Что лезешь с поученьем снова?
Твоё какое дело?
 [АВГУСТ]
                - Да,
и правда, Вильям, никакого.
Теперь прощай! Но знай всегда,
что остаёшься другом ты мне.

Черкнул пером он по латыни.

Вот адрес мой. Когда нужда, –
найдёшь меня. – Сказав, он вышел.
[УИЛЬЯМ]
- Ты ценишь дружбу в грош, не выше.

И адрес бросил он в камин,
оставшись в комнате один.

Карета скрылась де Шарона –
Уильям посмотрел в окно
и сам поехал к бастиону,
где Брюс в тюрьме уже давно.

***
Там был один охранник только.
Спросил Уильям тихо.
                - Столько
молчанье стоит и ответ?

Он горсть из золотых монет
ему протягивает.

[СТРАЖ]

                - Кто вы?

Он взял монеты. Вильям снова
монеты протянул ему.

[УИЛЬЯМ]

- Тут за отсутствие вопросов.
Ответы я уж оплатил.

По сторонам тот глянул косо
и взял монеты. И Уилл
его спросил:
                - Надеюсь знаешь,
в какой здесь камере МакТавиш?

[СТРАЖ]

- Да, он готовится к суду.
Идёмте! Я вас проведу!

Ступени вниз. Промозгло, сыро.
Со свечкой стражник впереди
спускался. Всюду по пути
на потолках зияли дыры.
Шёл дождь – и в них лилась вода.
В воде стояли по колено
все заключенные тогда.

[ГОЛОСА ЗАКЛЮЧЕННЫХ]

- Спасите нас, мы совершенно
Изнемогли. Вы палачи?
Тогда прервите наши муки!

При слабом отблеске свечи
тянулись из решёток руки
людей. Уильям, как и страж,
в плащах до пят и капюшонах
проходят мимо заключённых.

[УИЛЬЯМ]

- Он здесь?

[СТРАЖ]

                - Он – ниже на этаж.

Спустились ниже. Холод – точно
в гробнице. Вниз вода течёт.

В одной из камер, в одиночной
ходил МакТавиш взад-вперёд.

Взглянул на стол, где только было:
перо, бумага и чернило.

Увидел их, спросил: «Пора?
Я думал: долго до утра…»
Ответил страж: «К вам посетитель!»

Сказав, он тут же вышел вон.
И снял Уильям капюшон.

[БРЮС МакТАВИШ]
- Уилл, не веришь в слухи ты те ль?
[УИЛЬЯМ]
- Не знаю. Я пришёл помочь.
[БРЮС МакТАВИШ]
- Здесь не поможешь, но, спасибо. –
Брюс обнял друга. – Выйти прочь
на эшафот здесь можно, ибо
я виноват. – Он прошептал.

[УИЛЬЯМ]
- Мне правду Август рассказал?
[БРЮС МакТАВИШ]               
- Я виноват… И вот признанье. –

Он со стола листок подал.

Царило с пять минут молчанье 
Читал Уильям строки те.

Затем листок зажёг о факел.

[БРЮС МакТАВИШ]
- Зачем?
[УИЛЬЯМ]
               - О, ты от смерти в шаге.
Тебя не брошу я в беде.
Я помогу тебе бежать.

[БРЮС МакТАВИШ]


                - Я…

[УИЛЬЯМ]

- Молчи! С тобою мы как братья.


[БРЮС МакТАВИШ]

- Куда поеду я? К жене?
Ах, нет, на казнь лучше мне.

[УИЛЬЯМ]

- Вот это новость! Ты жениться
успел. Когда же?

[БРЮС МакТАВИШ]

                - На войне…

Желала титулов девица,
а я желал покрыть долги.
В стране была неразбериха.

И я женился на купчихе
(Она богата) вопреки 
устоям общества, семье; и…
Нет пользы больше в той затее…

Моя жена разорена.
Я проиграл всё состоянье
своё, теперь – бедна она.
Признаюсь, что был обуян я,
наверно, страхом нищеты.

И оттого пошёл на сделку
с английским королём. О, ты
Считаешь это – низко, мелко?

[УИЛЬЯМ]
- Считаю, – да, но ты мне – друг.

[БРЮС МакТАВИШ]
- О как мне стыдно! Если б только
Я смог исправить всё, насколько
Я б изменился! Сколько мук
Приносит совесть! И заслуги
Мои отныне не важны
Ни для друзей, ни для страны.
И отвернулись все в испуге.

[УИЛЬЯМ]

- Я от друзей не отвернусь.
Не де Шарон я! Знаешь, Брюс,
мы все способны оступиться
и не исправит тут темница
всего содеянного. Шанс
исправить жизнь дает.  Сейчас же
могу устроить твой побег.
[БРЮС МакТАВИШ]
- Куда?
[УИЛЬЯМ]
               - В Ирландию.
[БРЮС МакТАВИШ]
                - Вовек
я не забуду, что ты, спасши
меня, себя на суд обрёк.

[УИЛЬЯМ]
- Плевать на всё. Таков мой рок!

[БРЮС МакТАВИШ]
- Ты безрассуден и отважен!

Уильям громко крикнул: «Стража!»
и дал монеты снова им,
сказав: «Решётку отоприте –
И нас обоих пропустите!»

[СТРАЖА]

- Конечно же освободим
за эту плату. Сколько злата!


***

С кареты на причал сошли
Уильям с другом. Сумрак серый.
Видны в тумане корабли.
[УИЛЬЯМ]

- Ну что, теперь в себя уверуй,
и с чистого листа живи.


[БРЮС МакТАВИШ]

- Спасибо, друг, тебе!

[УИЛЬЯМ]

                - Грустишь ли?
[БРЮС МакТАВИШ]
- Поскольку еду в никуда. 
В чужой мне край.
[УИЛЬЯМ]
                - Зато жив.
[БРЮС МакТАВИШ]
                - Да.
[УИЛЬЯМ]
- Пиши. Коль нужно денег – вышлю.

Возьми! – Он дал мешок монет. –
На время первое тут хватит.

[Капитан]
- Вы, сэр, в Ирландию?

[УИЛЬЯМ]
                - Он – да.               
[Капитан]
- Мы отплываем на фрегате.
Успели как нельзя вы кстати!
Как раз в каюте есть места.

И в шлюпку Брюс ступил с причала.

[УИЛЬЯМ]
- Прощай и жизнь начни сначала.

[БРЮС МакТАВИШ]
- Спасибо, друг! – И досветла
к фрегату шлюпка отплыла.

МакТавиш другу помахал,
поднявшись на большое судно.

- Ты поступаешь безрассудно! –
 
Уильям голос услыхал
и обернулся.

[УИЛЬЯМ]

                - Чёрт! Монтгомри!

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Делишки тёмные проворно
обставил?

[УИЛЬЯМ]
 
                - Ты за мной следишь…
Монтгомри, проболтайся лишь!..

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Допустим… Что тогда затеешь?

[УИЛЬЯМ]
- Ты змей во храме тайно держишь;
и покушенье совершил
ты на магистра…
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

                - Что ж, Уилл…
Я - нем, коль ты не разболтаешь.
Коней седлаем. Нам пора уж. –
Сквозь зубы Дуглас процедил.



ГЛАВА 14. ФАТАЛЬНЫЙ ВЫБОР – НОЧЬ ПРЕДАТЕЛЬСТВА


С врагом бок о бок к стенам Ложи
к закату Вильям прискакал.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Нас ожидают все.

 [УИЛЬЯМ]
                - Похоже.

Они вошли в собраний зал.

Звучал орган, без хора, соло.
Горели факелы кругом.
Все в чёрных мантиях до пола
давно собрались за столом.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- МакЛелланд, вас мы ожидали.
С Монтгомери дружны вы стали?

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- А с кем дружить, как не со мной?

(Смеялись люди всей толпой,
что по бокам стола стояли)

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Уильям, мне сказал Линдсей,
что верность нам Вы доказали.
Повысить вас – теперь честней,
чем просто похвалить. Уильям,
я вас так недооценил!
Но я исправлю это вскоре. –
 
И громко он проговорил. –
 
Жрецом, помощником Монтгомри,
я назначаю ныне вас.

- Что? Нет! – Помощник мне не нужен! –
Вскричал Монтгомери тотчас.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ваш отдых иногда заслужен,
совет не помешает вам.

Итак, всему его учите
и приступает пусть к делам.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Приказ, магистр, отмените!
Он не оправдан.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Мой приказ
не обсуждается для вас!

Монтгомри чуть не задохнулся
от злости, сжавши кулаки.

Уильям – зол, но вопреки
он отчего-то усмехнулся.

Во гневе все враги смешны.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Забыли вы, как орден предал
его отец? Но доверять
Вы сыну можете, видать?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Отец? Приказ я на заре дал
свершить над ним за кражу суд.
Он другом был мне, но нарушив
закон, предателям же хуже,
поскольку все они умрут,
себя проступком опозорив. –

Магистр Вильяму сказал:


«Присядьте справа от Монтгомри!»

С усмешкой Вильям пересел.

И прошептал Монтгомри вскоре:
«Тебе своих немало дел!
Учить тебя не буду!»

[УИЛЬЯМ]

                - Будешь!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Не сможешь сделать дело ты.
Дела здесь в братстве непросты.
Тебя к такому не принудишь!

[УИЛЬЯМ]
- Тогда магистру расскажу
о нарушении приказа.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Тогда с тобой пари держу:
сегодня ты за эту фразу
себя возьмёшься проклинать.
И не забудешь очень долго!

Раз ты решил, я обучать
тебя возьмусь, но в силу долга
ты перед братством, должен знать
неукоснительно и сразу
мои любые все приказы
тебе придётся выполнять.

[УИЛЬЯМ]
- Не вижу в этом я проблемы.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Тогда магистр прав, вполне мы
работать сможем вместе.
[УИЛЬЯМ]
                - Да.
Я рад любому повышенью.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
               
- Что ж... – Усмехнулся он с презреньем. –

Прошу я слова, господа!
Уже имею я заданье
для своего ученика.

Покажет то наверняка
его и верность, и старанье.

Оно простое: подписать
вот эту стопку документов.

Здесь имена людей, кто предав
закон, осмелились восстать
и Англии не подчиниться,
вассалитет не признавать.
Приказ подпишешь: всех - в темницу.
А завтра утром их казнят
И титул предавших не важен:
крестьянин иль аристократ.

Уильям был обескуражен.

Здесь все шотландцы – 100 людей
И 25 его друзей.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Народ в анархии бесстрашен.
Мятежных стоит наказать.

МакЛелланд, вот твоя печать. –
Вернул украденную Дуглас. –

И помни то, что не приму глас
я раскаяний от людей,
кто предал новые законы,
объединённые, для стран
шотландцев, так и англичан.

Мы к ним не будем благосклонны.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Еще озвучу я одно
своё решенье. Новый регент
шотландцам нужен, ведь король –
в тюрьме. Я выбрал кто на роль
сию подходит. То – МакЛелланд.

Когда отправит он на казнь
всех тех преступников, назначу
его я регентом; боязнь
отвергну в нашу неудачу.

Уильям в ужасе стоял.
Ему вручили документы.
Весь зал ему рукоплескал.
И с должностями поздравлял
его в те жуткие моменты.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я всё сказал, зачем собрал
я вас. Окончено собранье!

Все разошлись, покинув зал.

Остались Дуглас и Уильям.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Ты наделён почти всесильем!
И я быть регентом не прочь,
Но руки так марать – мне тошно.
 
Уильям посмотрел тревожно.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Тебе работы на всю ночь.
Внимание сосредоточь
на деле. Помни, человеку
всегда не просто выбирать,
как надо в жизни поступать.
Иди в свою библиотеку.

Ко мне на утро в кабинет
придёшь и с подписью бумаги
на стол положишь, только свет
зари забрезжит. Но, однако,
скажу, что всё известно мне
про твоего отца. Считаю,
магистр даром доверяет
тебе с другими наравне.

Не обвиняю напрямую,
но обещаю: проявлю я
вниманье к каждой слабине
твоей в делах, к твоим проступкам.
Не жди поблажек от меня.
Хотя не верю предрассудкам,
но разбираюсь в людях я.


Ты наказание видал уж,
для всех предателей.

[УИЛЬЯМ]

                - Меня
напрасно ты подозреваешь.
Да и с чего бы? Я давал
для тех сомнений разве повод?

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Отец и сын – всегда одно. Вот
причина. Я под трибунал 
тебя отдам, когда попытку
ты совершишь…
                Заходит в зал
магистр.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
               - Дуглас, к пережитку
не возвращайся прошлых лет.
Поговорить нам нужно, выйди. –

Тот вышел вон, кивнув в ответ.

[Уильям – Магистру]
- Надеюсь, сэр, поймёте вы, где
есть правда, а где вовсе нет.
Я – не отец.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Я понял это,
иначе бы не назначал
тебя по Линдсея совету.
Себя ты славно показал,
итак, – Шотландии ты регент.
[УИЛЬЯМ]

- Благодарю за честь!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - МакЛелланд,
доверить можно то тебе,
поскольку, взвесив варианты,
не будешь против англичан ты,
хоть знак шотландский на гербе
твоём.

[УИЛЬЯМ]

            - Признателен вам, сэр, я.
Клянусь без доли лицемерья:
я верен ордену. Для стран
объединенье будет благом.
Но всех мятежников, однако,
я накажу. И каждый клан
признает неповиновенье
своей ошибкой.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Без сомненья!

[УИЛЬЯМ]
- Король был дик и дик народ
Мы с вами, верно, просветим их.
Правитель истинный не тот,
кто королевский трон займёт,
но ряд реформ кто ощутимых
во благо наций проведёт.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Да, ты - не Алистер – я вижу.
Тебе – подняться, Вильям, выше
былых отцовских неудач.
[УИЛЬЯМ]
- Отец отстаивал страну?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Да.
Ценой предательства. Отсюда
и смерть. Он – сам себе палач.

[УИЛЬЯМ]
- Я знаю то, что не досужий
сейчас моим расспросам час;
но об отце спросить у вас
хочу…
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
             - Он был мне другом лучшим,
моим помощником, Уилл.
Я от него не ждал удара,
но так внезапно получил.
Желал запретные он чары
узнать. Его б я обучил,
когда готов познать он был.

[УИЛЬЯМ]
- Его убили вы?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Не скрою
того я факта пред тобою.
Да, я. Вот этим остриём. –

Магистр вынул меч из ножен. –

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Ты видел всё. Признайся в том:
ты в детстве был неосторожен.

[УИЛЬЯМ]
- У вас не дрогнула рука?
Ваш друг…

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Причина не веска.
Я ставлю долг превыше дружбы,
ведь он поставил колдовство
превыше слова своего.
Он, клятвы братству не нарушь бы,
имел бы в двух державах власть.
Но предпочёл он отказаться.
Желав свободы для шотландцев,
решился книгу он украсть.


Я знаю, можно положиться
в делах отныне на тебя.
Приказ подпишешь: всех – в темницу,
кто Англии не подчинится. –

(Кивнул Уильям, боль терпя.) –

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
Простолюдинов всех повесить,
кто будет противостоять
гвардейцам. Им примеров десять
довольно, чтоб оружье сдать.

[УИЛЬЯМ]
- А что, когда восстанет знать?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Тогда отнять без промедленья
и титул их, и их владенья.

Имеешь право это ты,
поскольку ты – шотландский регент.
Ты носишь звание, МакЛелланд,
что званью короля равно.
 
Еще скажу тебе одно.

Пока ты писарем был в братстве,
в тебе мы сомневались все.
И я хочу тебе признаться,
что сэр Монтгомри и Жозе,
его помощник, обыскали
твой дом, забрав твою печать.
И именем твоим издали
приказы.
[УИЛЬЯМ]
                - Что же приказать
они успели?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - За восстанье
лишить МакКэя званий всех;
Поднять налоги. Для двух стран я 
считаю будет так успех,
поскольку мало средств казённых.

[УИЛЬЯМ]
- А в двух державах мало оных?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- О, да, по видимости всей.
Построим университеты
мы для крестьянских сыновей.
Пойдут на школы деньги эти.

Когда мне рассказал Линдсей
о верности твоей – обратно
тебе отдали мы печать.
Ты принят в ордене, как брат, но
не мог я слепо доверять
тебе. Подобье репутаций
искал отца и сына, но
теперь мне только отказаться
от тех гипотез суждено.

Вот документы. Всюду подпись
с печатью ставишь ты свои.
Идём на жертву мы, заботясь
о благе общем. Англии
бы не хотелось видеть жертвы…

[УИЛЬЯМ]

- …Но мы должны.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Уильям, ты
считаешь, я не милосерд?

[УИЛЬЯМ]

                - Вы,
магистр, справедливы.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Я
стараюсь, чтобы уважали,
все в братстве и стране меня.

Жестокой кажется вначале
народу справедливость вся. 
А люди миф не развенчали,
что добрым быть для всех нельзя.
Страдает кто-то неизбежно:
но – единицы, – ради масс.
Считают – к благу их мятеж, но
к разрухе он для них, для нас.

Война – на первый взгляд – бесчинство,
но мы народ ведём к единству.
И бунт любой мы пресечём.

[УИЛЬЯМ]
- Мне дайте список всех шотландцев,
кто против Англии мятеж
подняли, кто посмел скрываться.
Здесь документы, но не все ж?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Мы все бумаги поручили 
тебе. На казнь приказы тут.
[УИЛЬЯМ]
- А скольких вы уже казнили?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ни одного.
[УИЛЬЯМ]
                - А казни ждут
в темницах сколько заключённых?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Арестов не было пока.
Но есть 120 обвинённых.
[УИЛЬЯМ]
- Виновны все?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Наверняка!
[УИЛЬЯМ]
- Я за ночь подпишу приказы.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Скажи, и до какого часа
со всем ты справишься?
[УИЛЬЯМ]
                - К заре.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Запомни, в каждом бунтаре,
не друг, а только враг народа.

[УИЛЬЯМ]
- Иного я не помышлял.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ты знаешь дело. Что ж, – работай. –

Сказав, покинул Грэнвиль зал.

За ним закрыл Уильям двери.
И сел за стол, перо он взял.
Затем, глазам своим не веря,
он документы прочитал.
Он осуждённых знал шотландцев,
они любили свой народ
и с волей не могли расстаться.
И он представил, как идёт
один, другой на эшафот.

Рука дрожала. Подписаться
не мог, не мог на смерть послать.

За ослушанье – на восходе
ему уж быть на эшафоте.

А не хотелось умирать
на пике обретённой славы,
ведь стал он регентом державы.
 
И размышлял: «Чего желал,
всего добился я: и власти
и денег, что же мне сейчас те
заслуги, – как удар ножом?
Сполна я преуспел во всём:
в своём желанье править, то есть
я стал негласно королём,
но обжигает душу совесть
испепеляющим огнём.

И почему же ряд свершений
земных меня завёл в тупик?
Как только я всего достиг, –
утратил человека лик.

В руке Уильям сжал перо.

«И как на казни дать добро?
Они умрут за то желанье
свободы? Но среди людей
я тех бы вышел сам скорей 
и сам возглавил бы восстанье.


Всё, будто, рушится так быстро.
Зачем я должен предавать?
Я не хочу предать магистра,
ведь он сумел мне доверять,
закрыв глаза на грех отцовый.
Но он велит мне убивать
своих. И это есть основой
его реформ, его суда?

Моё спасенье в краже книги?
Коль неудача что тогда?
А шансы все равновелики:
победы к пораженью. Да,
как никогда я близок к цели
желанной: управлять страной.
Но средства избирал я те ли?
Я регент ныне. Что со мной?
Я ненавижу власть у цели.
Я править не такой ценой
хотел, но сделал выбор свой!

И я не обвиню повстанцев,
как был я должен сделать бы.
От клятвы братства отказаться
придётся. Пусть я сам умру,
Но их спасу уже к утру!»

Сюда вступив, с того момента
Терплю в душе я сущий ад.
В огонь камина документы
Уильям бросил. – Пусть горят!


Сгорят со всеми именами.
Вы не казните тех людей.
Здесь все те сведенья, что вами
недавно собраны!»
                Тусклей
сияли свечи, догорая.
Затем завеса дымовая
пошла от сильного огня.
Часы на стенке бьют двенадцать.

«Осталось лишь утра дождаться…»
Сказал Уильям, рок кляня.

Отдёрнув шторы, окна настежь
Уильям резко распахнул.
Прибоя нараставший гул
унылой комнаты сотряс тишь.
И свечи все задул сквозняк,
на пол бросая их огарки.
Не освещались больше арки,
и воцарился полумрак.

«Отец, ты видишь, слишком поздно
мне исправлять мечтаний крах. 
Взглянул в окно. – Как много звёзд, но
их свет далёк, но близок страх.
Я потерял почёт и славу,
боюсь я только за державу.

Пускай и спас я 100 людей
от казни, но вернуть свободу
я не могу всему народу.
Увы, но силы нет моей.

Неужто это – власть такая:
формально править лишь. А так,
через себя переступая,
под наблюденьем каждый шаг
я должен делать. Презираю
весь орден. Каюсь горячо
что я вступил сюда. Безумство!»

Но вдруг прервало мысли чувство,
что кто-то руку на плечо,
кладёт, сказав:
                - Не кайся рано,
ведь чувства все полны обмана.

Не запираясь на засов,
ты сжёг бумаги? Ты рисков!
Уильям обернулся тут же.
- Отец!
              - Ты звал меня, Уилл?

[УИЛЬЯМ]
- Мечась меж выбором, что хуже:
предать магистра иль себя
я выбор сделал, жизнь губя.
Меня убьют теперь. Я прав ли?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Предать себя бы ты не смог.
[УИЛЬЯМ]
- Тебя…
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Да, нас связует рок.
Права лишь клятва. А ты прав ли –
потом решишь.
[УИЛЬЯМ]
                - Что делать мне?
Как то исправить, что в стране
случилось? Как?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Я сам исправлю.

Невероятно горделив
Алистер был, объят свеченьем.
И леденящий взгляд с презреньем
не по-земному был красив.


[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Победа наша – впереди!
Ты хочешь благо для народа,
шотландцам всем вернуть свободу?
Так значит – книгу укради.

[УИЛЬЯМ]
- Но…
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
           - ... хочешь стран объединенья?
[УИЛЬЯМ]
- Конечно нет!
 [ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Без промедленья
тогда спеши найти тайник.
Я укажу его. Там – книга.
Секрет ищи в той книге книг…
[УИЛЬЯМ]
- …в обложке с камнем сердолика?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Да, за неё я был убит!
Тебя ведь то не остановит?

[УИЛЬЯМ]
- Принять я вызов наготове.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Запомни, магия – твой щит.

Я защищу тебя, поверь мне.
Я и сейчас всевластный маг
Магистр мне – смертельный враг.

Алистер посмотрел на двери.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Идём! Смелее в коридор!
Там никого – тебя уверю!
Всё видит мой бессмертный взор.

Предупрежу, когда опасность. –

Уильям дверь открыл. Вперёд
пошёл отец. В глазах – бесстрастность.
И, озираясь, сын идёт
за ним вперёд по коридору.
За поворотом поворот.
Витые арки и опоры.
Он никогда здесь не ходил.
Пришли к дверям с кольцом массивным.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Открой! Незаперто, Уилл.

И снова коридор.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Открыв нам 
ещё, примерно, семь дверей,
ты к тайнику пройдёшь. Скорей!

Казалось, отражались эхом
от стен малейшие шаги.
 
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не бойся, ты пройдёшь с успехом.
Погони нету. Не беги.

Открыл он двери снова. Снова
похожий видел коридор.
[УИЛЬЯМ]
- Какой-то лабиринт! 
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Не ново
мне тут. Туда пройдёшь – во двор
ты выйдешь. Слева – вход в темницы.
Тут всем ходить воспрещено,
поскольку может обвалиться
здесь пол. Построен храм давно.
А заседают – в новой части
постройки. Но, поверь, подчас те
запреты – миф. Здесь крепок пол.
Магистр быть здесь запрещает,
поскольку комнат потайных
довольно много. Вдруг о них
кто-либо в ордене узнает?..

[УИЛЬЯМ]
- Как ты узнал?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Мне показал
он сам – и знаю все я стены:
где каземат, где бывший зал
собраний. Только постепенно
учиться не хотел я, как
велел магистр мне учиться.
Читали книги мы страницы
с ним вместе, но он – чёрный маг.
А я – стихии заклинатель.
Распорядился так создатель,
что мне магистр – злейший враг.

***
И шли они по базилике.
Красивы своды. Лунный свет
светил идущему вослед.
Бросал витраж на стены блики.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Луна, секреты сторожа,
прямой нам путь укажет к книге.
Тайник – напротив витража.
Но не видать его на кладке.
На камни должен ты нажать.
Просты подобные загадки.
Луна в час ночи освещать
на стенке будет треугольник.
Увидишь – и коснись вершин.

Пробил часов удар один.
На мрамор, стену, подоконник
луна светила. Вот в узор,
что обрамлял витую розу
на витраже, упал луч косо.

Неподготовленного взор
бы не увидел. Но рукою
отец на камни указал,
где лился свет на них дугою.
На три вершины сын нажал.

Стена открылась. Вход увидел
Уильям.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Тайная обитель
для магов. Так, сейчас пройди
у правой стенки полпути.
Места такие сторожатся 
ловушкой смерти.
                Пьедестал,
Уильям с книгой увидал.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Вперёд! Смелее! Не бояться!

Как поле шахматное пол.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Постой! Совет один, смотри, дам,
чтоб безопасно ты прошёл.
Иди по светлым только плитам.

Ступив, на чёрную, плита
перевернётся, в грот подземный
ты упадёшь. Ты был тогда
на испытаньях там.
[УИЛЬЯМ]
                - Тюремный
то грот?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Нет, это – лабиринт.
Ты помнишь лестницу? Скелеты?
Откуда? – Ты нашёл ответы.
Теперь ты знаешь тайну плит.
 
На книгу ту на пьедестале
Уильям посмотрел вначале.

Затем на пол, что был залит
луны сияньем. Мрамор – белый,
а черный, – стало быть – гранит.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Скорее шаг, Уильям сделай.
По белым до конца пройди.

Сын по совету неуклонно
прошёл.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Опасность позади.


У пьедестала – две колонны
почти в людской обычный рост.
А на колоннах – статуэтки,
мечи скрестившие внахлёст,
Одна – ожесточенно, метко,
другая, – будто отразив
удар. Два воина крылатых –
те статуэтки. Их мотив
был вечен – о врагах заклятых:
войны тьмы-света. Белый мрамор
одной сиял, гранит другой
блистал, но глянцевою тьмой.
Смотря, на миг Уильям замер.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Бери же книгу! Брошен клич
проверить здание. Узрели,
что нет тебя. Но, чтоб застичь
тебя на месте не успели –
беги. Сначала – в коридор 
затем – по лестнице во двор.

И на коне скачи отсюда.

Уильям книгу с места взяв, –
ко входу бросился стремглав,
И там услышал, крикнул люто
магистр где-то: «Он сбежал!
Искать предателя повсюду!
Иль к вам я милостив не буду!
Наверх, вы – двое. Вы – в подвал.
Вы – на террасу. Увидал
погоню Вильям за собою.
Бежали грозною толпою,
сверкал у каждого кинжал.

Бежал по длинным коридорам,
назад оглядываясь он.
И слышал крик со всех сторон:
«Он – впереди! Скорей за вором!

Настигнем в двадцати шагах!»

Он прятал книгу второпях.

А лунный свет сиял, скрывая
его решительность в глазах. 
Быстры шаги. Луна златая
струила в окна яркий свет.
И он в узор витражный падал,
бросав цветной орнамент на пол.

Бежали четверо вослед.
Кричала стражникам погоня:
«Где был охранный караул?» –
Под сводом в эхе крик тонул.

«За беглецом, что в капюшоне!
Он держит книгу под плащом.»
Шаги и крики всё смешалось
и эхом гулким отражалось
от стен. – Не отставать! Вослед!
Украл он книгу колдовскую!
И сам его теперь казню я,
предавшим всем прощенья нет!
Ворам прощенья нет за кражу!»

Охрана преградила путь.
Он оттолкнул с дороги стражу,
ударом рукоятью в грудь.

И он разбил окно тогда же.

Звучат приказы: «Все за ним!
В одной руке мечи держали
в другой же – факелы, густым
был дым, но всё ж на стали
их искры яростно сверкали.
Наверно, семеро людей
бежало. Крик в округе всей.
 
Уильям спрыгнул на террасу.
И кто-то бросился в плаще
к нему с клинком у входа сразу.
То был Монтгомри, бросил фразу:

- МакЛелланд, смысла я вообще
не вижу кражи! Всё имея:
почёт и власть – к чему затея?

[УИЛЬЯМ]
- Монтгомри, на пути не стой –
ценой заплатишь дорогой!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Я долг свой выполню!
[УИЛЬЯМ]
                - Попробуй!

Кинжалов двух сверкнул дамаск,
глаза врагов – открытой злобой.
Ударов стали грянул лязг.

Монтгомри ранен под ребро.

[УИЛЬЯМ]
                - Бой
окончен!
                - Нет, отдам я жизнь,
но не позволю… – Задыхаясь,
за рану бешено хватаясь,
промолвил Дуглас. Вновь дрались. 

Вдали три стражника бегут. Шум.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Ты заслужил доверье! Лучшим
ты стал, хотя и сын врага.

Мне жизнь в тени не дорога! –

Чтоб описать всю злость слова есть,
как ненавижу я тебя? –
Продолжил он полушипя. –
[УИЛЬЯМ]
- Так значит вот в чём дело – зависть?

Схлестнулись яростно клинки.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Нет, месть! Заплатишь за свои
деянья.
[УИЛЬЯМ]
                - Ха, угроз всё сплошь лай?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Ты помнишь кем был в жизни прошлой?

[УИЛЬЯМ]
- Она была ли?
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - В Индии
ты у фонтана был тем йогом,
который гибель мне принёс.
Ты на себя взял роль пророка.
Но кто ты? – Не наместник Бога!
А там, когда б не твой гипноз,
я был бы жив!
[УИЛЬЯМ]

                - Ах, чушь какая!
Та жизнь – воображенья плод.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Кому ты врёшь?! Я точно знаю
в ком сила древняя течёт.
[УИЛЬЯМ]
- Абсурду отдан ты всецело.

Бросался тот рассвирепело
с кинжалом на Уильяма.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Ах, как я вижу: отговорок,
наверно, будет снова тьма.

Смотрю я в душу, глаз мой зорок.
Ты был индийским йогом.
[УИЛЬЯМ]
                - Я?
Ты спятил!
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Нет, ты был судьёю
моим. Теперь я – твой судья.
Ты орден предал, взяв чужое.

Ты помнишь, верно, мой девиз?
«Смерть зА смерть, Вильям, жизнь – за жизнь» 

Я отдал долг тебе. Однажды
ты спас меня. Я спас тебя.
Но там ты жизнь забрал. Отдашь ты
свою как плату. – Боль терпя,
Монтгомри сделал новый выпад.
Но вот кинжал ударом выбит
из ножен меч берёт рука.
Уилл последовал примеру.
Почти у самого виска
мечи скрестились.

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
                - Даром веру 
имеешь: «было раз давно
что-либо в жизни, той прошедшей, –
платить за то не суждено».
Заплатишь в этот день пришедший!

Уильям оттолкнул мечом
врага оружие в секунду.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]

- Я знаю, Вильям, что колдун ты.

[УИЛЬЯМ]
- Безумец! Не был я знаком
с тобой когда-то. Я бы помнил.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Как разливается кругом Нил
в стране иной не помнят, так ты
минувшего не помнишь факты.

[УИЛЬЯМ]
- Влияет орден на тебя,
рассудок клятвами губя!

[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Что орден? Клятвы? Без опаски
скажу, что мне не жаль себя!
Я орден презираю адски!

Один из нас теперь умрёт! –

Оружья искры высекали.
Уже сверкала кровь на стали.

Удар нанёс ногой в живот
врагу Уильям. Кое-как тот
поднялся. «Неудачник!» – Он
вскричал и тут же был пронзён.
[УИЛЬЯМ]
- А неудачник ты – де-факто.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Умрёшь, как я, перед зарёй.
Я вижу будущее, Вильям.
Удар меча – и кровь струёй.
Бороться будешь, но с бессильем
ты не поборешься. Закон 
есть бумеранга. Все деянья
и плод, что ими сотворён,
вернутся, вопреки старанью
К творившему их. Ты убил –
убит ты будешь, если кражу
свершил, то без сомнений даже,
ты потеряешь, что ценил.
Когда обманывал доверье, –
твоё обманет не любой,
но человек лишь дорогой.
Закон то кармы, не поверье,
проверен он веками был,
но человек его забыл.

[УИЛЬЯМ]

- Что знать ты можешь, колдунишка?
Бросаешь ты угроз с излишком
а выполнять их не силён.
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Тебя твоя настигнет карма.

[УИЛЬЯМ]
- Мне слово «рок» – напрасный звон.
 
[ДУГЛАС МОНТГОМЕРИ]
- Талант истратишь свой бездарно.
Покоя, счастья не познать
тебе в твоей проклятой жизни!
Довольство, мир и благодать –
тебе не спутники. Отчизне –
ты враг. Себе ты стал врагом!

Тебе дана вся власть лет на семь.
А пять из них уже прошли.
Теперь легко жить можешь ли? –
Сказав, Монтгомри рухнул наземь.

Тут двое стражника мечи,
на место прибыв, обнажили.
[Стражник - Уильяму]
- МакЛелланд, приговор смягчи,
сдавайся!
[УИЛЬЯМ]
                - Будем драться!
[СТРАЖНИК]
                - В жилах
отца и сына тот же яд!
[УИЛЬЯМ]
- Нас даром в схожести винят!
[СТРАЖНИК]
- Вам смерть одна, хоть ниже чин ты
носил.
            Вскочил на парапет,
Уильям трёх ударов финты 
изобразил с атакой вслед
за ними. Вихрем балюстраду
он пробежал, удар отбив,
и ловко спрыгнул за ограду.

Дороги вёл его извив
к одной из четырёх конюшен.
Один из стражников гнался
за ним. Чуть дальше – пара дюжен.
- Нам упустить его нельзя!
- Уильям, року хоть противясь,
ты не уйдёшь!» – Один кричал,
когда в конюшню тот вбежал.
И он почти его догнал.
Перерубив Уильям привязь,
вскочил на лошадь. Уж верхом,
скрестил с врагом своё оружье.
Другие привязи потом
рассёк – скакун за скакуном
к свободе ринулись наружу.



В округе был переполох. 
Уильям с книгой колдовскою
умчался вдаль. Трава и мох
под быстрой конскою ногою
смягчали след, глуша галоп.
Пока же не было погони,
поскольку ускакали кони.
За много миль от братства троп
когда достиг высокогорья,
Уильям спрыгнул у реки
и оглянулся воровски.

«Пойду судьбе наперекор я.»
Присел Уильям над водой,
достав из ножен меч. Кровавый   
на стали след омыл рукой.

«Я виноват перед державой,
её бездействием предав.
На мне теперь и грех убийцы.
Как жить мне с этим, как смириться?
А что, когда Монтгомри прав?

Кем стал я?» – Смотрит в отраженье.
Рукой по водам плесканул –
К себе питаю я презренье.
И тут поднялся ветра гул.
И на реке пошло волненье.

Он меч отёр, вгляделся в сталь.
Бесстрастным холодом сверкал
клинок. Рубины – в рукояти
как капли крови. «Душу я ль
омыть смогу как эту сталь?»

- О, знаю мысли, чувства я те.
Но отстранись от боли той. –

В воде увидел отраженье
отца. И снова он рукой
плеснул по водам в то мгновенье,
оборотясь. Стоял пред ним
Алистер, был невозмутим.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Смотри вперёд, о цели думай.

[УИЛЬЯМ]

- Я стал убийцей! Виноват
ты в этом!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Обвинений суммой,
Уилл, не остановишь ад,
что братство с нами сотворило.
Ты хочешь ведь спасти народ?
Но жизнью одного ты вот
не можешь жертвовать? Нет силы?

[УИЛЬЯМ]

- Найду я силы, только жжёт
мне душу совесть нестерпимо
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Остановить с тобой должны мы
всё то, что Грэнвиль натворил.
[УИЛЬЯМ]
- Пускай ты прав, но я убил…
Поверь же, мне не жаль Монтгомри
но право разве я имел?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Надеюсь, к пониманью вскоре
придёшь, что это – твой удел
себя так преодолевая,
вести сражение с судьбой.
[УИЛЬЯМ]
- Отец, моя вина – большая.
Меня в обратном убеждая,
ты сам имеешь ли покой?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Нашёл я с чувствами консенсус.
Я бросил их, как камень в Темзу.

[УИЛЬЯМ]
- Отец, что сделал ты со мной?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я спас тебя. И я намерен
спасти страну – уж будь уверен.


Пора нам в путь. Недалеко
погоня. Уж коней поймали.
Спешат на поиск в эти дали.
Но, помни, ты – в горах Глэнко.
Ты можешь спрятаться в пещеру.
Проделать должен ритуал
по книге ты. Прими на веру:
мне, сын, никто не помогал,
тебе же – я. А двое магов
легко запутают следы.
[УИЛЬЯМ]
- И не найдут?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Тщетны труды!
Их поиск будет одинаков
с исканьем капли средь воды.
Стихии нам помогут.»
                Горы
вздымали к звёздам и луне
вершины. Призрачно узоры
блестели речек в тишине.

Уильям в сторону пейзажа
взглянул и снова на отца.
- Природа – и покров, и стража,
и отчий дом для беглеца. –
Сказал Алистер.
[УИЛЬЯМ]
                - И куда мне
сокрыться здесь?
 [ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Ты видишь камни
вдали? Долину пересечь
ты должен будешь. В сердце грота
минуешь неприятность встреч
с врагами, значит – эшафота.
 
[УИЛЬЯМ]
- И сколько всадников за мной
послали?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Пятеро – тропой
по побережью Ферт-оф-Лорна,
к тебе в именье – четырёх,
сюда – троих. Расчёт не плох.
[УИЛЬЯМ]
- Где пустошь, на покрове дёрна
следы легко им различить.

- Дождю подвластно их размыть. –
Сказал с надменною улыбкой
Алистер. – На дороге зыбкой
не просто понукать коней
им будет. Что ж, теперь успей
добраться к вон тому ущелью. –

Окинул взглядом он Глен-Мор –
долину Грампианских гор. –

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Забудь о чувствах. Только целью
задайся оной!
                Пересёк 
Уильям дол наискосок
галопом, в речке подняв брызги.

Вдали сверкало озерцо.
Вонзались елей обелиски
в небесный свод. Заподлицо
с ветвями их сверкали звёзды.
[УИЛЬЯМ]
- Теперь куда?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - На месте мы.
К пещере! Видишь те холмы?
Запутал след… всё очень просто.



ТОМ ІІІ. ТАЙНЫ ПРОШЛОГО


ГЛАВА 1. КЛЮЧ К СТИХИЯМ
 

Уильям спешился с коня
и огляделся. Там, храня
вдали безмолвие, Бен Невис
вершиной будто в небо врос.
И туч сегодня в вышине вес
не тяготил его откос.

Кусты непроходимой гущей
росли на подступах к горе.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Уильям, в лиственном шатре
сокрыт в пещеру вход ведущий.
[УИЛЬЯМ]
- Во снах ту местность я раз, иль
быть может два, когда-то видел.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Сон – магу тайный направитель.

Пробравшись через заросль,
он вышел к горному подножью.
[УИЛЬЯМ]
- Как будто знаю всё тут сплошь я.

Вот этот камень, например.

Один валун привлёк вниманье.
Он обошёл у основанья
его, за ним – вход в сеть пещер.

Обширен грот. Из камня «залы»
небрежной будто бы рукой
природа-скульптор изваяла.
И, взяв поводья, за собой
Уильям лошадь вёл под своды
ходов базальтовой породы.

Нерукотворный ряд колонн
стеснён камнями с двух сторон.

Вода поблизости журчала,
и с потолка луны струя
сбегала сквозь дыру провала
на русло чистого ручья,
где рябь чешуйками сверкала.

[УИЛЬЯМ]
- Не верю я своим глазам!
Виденье будто древней эры!

Он, лошадь привязал к камням
и дальше вглубь прошёл пещеры,
из глыб величье лицезря.

Стоял подобьем алтаря
по центру грота камень плоский,
Ты с тайной соприкосновен
тут! Отражались отголоски 
малейших шорохов от стен,
катились эхом. Каждой капли
был слышен падающий плеск:
насколько звук тут не был слаб ли,
силён был звуковой гротеск.

Он книгу на «алтарь» поставил.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Открой страницу после ста, Вилл.

И Вильям в книге прочитал,
что есть в Шотландии пещеры,
как длинный рукотворный зал
(в Глэнко их шесть иль семь, к примеру),
где лунный свет спадает в грот
на быстроту подземных вод.
И этот свет соединяет
с землёю небо. И дожди
он вызвать магу позволяет.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Теперь заклятие прочти!

Получишь силу ты защиты.
И будут все следы размыты.

На книгу лился лунный свет.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Я дам тебе один совет
Стань так, чтоб в лунном быть свеченье.

Сын сделал так, без промедленья
и руки в стороны простёр,
заклятье древнее читая,
и меч в одной руке сжимая:

«Ветра, вы полните простор,
летя над бренною землёю.
Услышьте, ветры дальних гор,
призыва слово колдовское,
быстрее вейте вдвое, втрое!»

И вывел в воздухе мечом
он знак, как было на странице.
И над пещерою кругом
быстрее листьев рой кружится.

Галопом скачут люди там.
Погоня. На ветра бранятся.
Грэнвиль промолвил палачам:

«Перевернуть вверх дном весь мир,
коль нужно, но найти мерзавца!»

Земля посыпалась из дыр 
на потолке пещеры. Шелест
донёсся листьев, ветра шум. –
 
«Здесь край становится ущелист
Пейзаж в Глэнко весьма угрюм.
Опасно! – Всадники кричали.
Остерегайтесь тут лавин.
Искать! Присудят нам медали.
А не найдем – конец один!

Уильям слышал крик погони.
Присев на корточки, ладони
он положил на твердь земли.

[УИЛЬЯМ]

- Прошу я, чтобы не нашли
меня. Они, скача у грота 
где прячусь, не увидят путь. –

И начертал он знак у входа
мечом на камне. – Вам свернуть
с дороги ныне вправо!
                - Вправо! –
Кричали где-то голоса.

К земле пригнулись ниже травы,
скрывая след. Блестит роса.   

Прошёл Уильям в центр грота,
и слышит: «Рядом он! Искать!
От нас не скроется опять!» –
Вверху промолвил громко кто-то.

Раздался где-то сучьев треск.
Другая уж за ним погоня.

[УИЛЬЯМ]

- Пусть сила их меня не тронет.
К тебе взываю, лунный блеск,
Огня ты олицетворенье!
В зарницу ныне обратись!
Луна, покинь же неба высь!
Сокрой меня незримой тенью!

Ветра! Быстрей несите тучи!
Сомкните бездной небеса.
Врагов накроет пусть гроза,
что скачут там по горной круче!

О силы тайные воды!
Небес достигните, дождями
пролейтесь с неба над врагами!
Меня сокройте от беды!
Размойте конские следы!

Он вывел на воде окружность,
изобразив водоворот,
где лунный свет касался вод.
И увидал стихий послушность,
как лунный свет с воды исчез.
И дождь тогда полил с небес.

[УИЛЬЯМ]
- Врагами буду я не найден.
Среди таинственных земель!
Они проскачут меж громадин
стоящих гор, минуя цель.

И засверкали вспышки молний.
[КРИК ПОГОНИ]
- Стихия к нам не благосклонней
от часа к часу!
                Вот испуг
и кони чувствуют, как только
клинком Уильям чертит круг.
[КРИК ПОГОНИ]
- Искать и дальше нету толку
Следы размыты, нету троп,
Все ливень обратил в потоп.

Снаружи сильно громыхало
и топот слышался копыт
Всё ближе:
[КРИК ПОГОНИ]
                - Где он?
                - Разве мало
искали!?
              - Силой он сокрыт!

Метались ветром всюду листья.
Художник, будто быстрой кистью,
всё бури новые штрихи
бросал на тихие полотна
природы. Пригибались плотно
к земле цветы и лопухи.
Кустов клонились ветви книзу,
покорны бурному эскизу.

[УИЛЬЯМ]
- Пусть на родной моей земле.
стихией буду защищён я! –
Он оказался в полной мгле,
когда листвы осенней комья
дыру закрыли в потолке. 

И меч держа в одной руке,
он чертит на земле окружность.
[УИЛЬЯМ]
- Мне – сила, им же – безоружность. –
В глазах его блеснула злость.

Ударил он мечом об камень.
И в центр круга бросил горсть
земли – и вспыхнул яркий пламень. 

[УИЛЬЯМ]

- Услышь веление моё! –
Уильям сжал клинок рукою,
и кровь пролил в огонь, другою –
поднёс к огню он остриё. –

Пускай обрушат девять молний
на них сейчас камней обвал!
Велю, огонь, приказ исполни!
И гром Уильям услыхал.

Костра же всадникам снаружи
не видно. Даже слабый свет
не доходил. Всё ветром кружит.
Они – в смятеньи.
                - Где же след? –
Кричит один.
                - Мы потеряли!
- Он здесь! В пещерах проверяли?
Где входы в них? Не видно? – Нет!

- Не мог он быстро обучиться
стихию заклинать вот так,
пускай и прочитал страницы.
- Проверить нужно тот овраг.

А вы долину обыщите!
- Стихия гибель нам сулит.
- Скорее Грэнвиль нас казнит!

[УИЛЬЯМ]

- Взываю я к твоей защите:
ветрам, огню, земле, воде!

Пусть не найдут меня нигде
враги: в просторе, стенах грота,
под солнцем; звёздами, луной,
вечерней, утренней порой!

Скакали всадники все мимо.
Стихия к ним неумолима.
Вселяли страх ветра с дождём.
От молний здесь светло, как днём.

[Погоня]

- Тут нет его!
                - Повсюду горы!
- Да в них полным-полно пещер.
«Покиньте оные просторы.»
Взывал Уильям. 
                - Например?
Где входы в них?
                - Не видно. – Всадник
один кричал. Не видно здесь
теперь отряд погони весь.
Исчез и стражник, и привратник.

- Искать везде! Везде! Земель
не покидаем без поимки
врага.
        - Куда скакать? Всё в дымке.   
Смотрите, – там! – Несётся сель.

Поток неудержимых вод, лив,
шумел неистово. Зигзаг
блестел зарниц. Вверху отчётлив
был гул копыт и треск коряг.

Раздался грома дикий грохот –
и кони встали на дыбы.
[КРИК ПОГОНИ]
- Самой стихии будто хохот! –
Слыхали, нет? Вы столь глупы,
чтоб жизнь терять? Сюда скорее!
С природой выстоять в борьбе?
Смертельна поиска затея!
Обвал! Спасаем жизнь себе!

Враги поспешно ускакали,
минуя горный камнепад.
[КРИК ПОГОНИ]
- Погиб он, скажем, в том обвале.
- Но книга – там! Нам не простят.
И так грозил магистр местью,
коль книгу эту не вернём.
МакЛелланд схож с своим отцом.
В своём он прячется поместье!
Его нашёл другой отряд,
наверно, там. Скорей, проверим!
- А нет, – не миновать теперь им
суда магистра, как и нам.

- Мы не вернёмся больше в храм,
коль не найдём. – Сказали трое.

- Мы все – под клятвой роковою.
Наказан будет дезертир!
Мы не вернёмся!
                - Вам не скрыться
нигде: ни здесь, ни за границей!
Перевернёт вверх дном весь мир
магистр, если будет нужно
найти кого-то.
                - Вы послушно
на смерть вернётесь, мы же – нет. –
Предавший прокричал в ответ.

Иные к братству повернули.
И дожде и ветра диком гуле,
скакали, не видав дорог.

Увы, теперь над ними – рок.

Окно открыл магистр настежь,
увидя блеск зарницы сквозь
туман и молвил: «Началось…»

Он прошептал вопрос-приказ: «Где ж
найти изменника – открой,
где скрыт он с книгой роковой?»

И начертивши пентаграмму,
вокруг себя, её поджёг.
И пред собой взглянул он прямо 
в огонь. «Где он, мне дай намёк!

Его увидеть мне позволь же,
где он скрывается тайком?»
Но видел только пламя, больше
он ничего не видел в нём.

Он бросил горсть земли в огонь и
сказал: «Стихия, посторонним
не дай взывать к себе! В крови
его вся ненависть отца. И
он уничтожит мир, не зная!
Прошу, его останови!»

Ответа нету. Крикнул страже
Грэнвиль, огонь переступавши:
«Ко мне!» Три стражника вошли
к нему туда, слегка опешив.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

«Уже вернулись патрули? 
Нашли Уильяма? Он где? Жив?

Они смотрели на огонь.

[Вошедшие]

- Вернулись мы ни с чем. Где он -
не знаем.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - В том вы и повинны!
В руках магистр по клинку
держал.
[Вошедший]
                - Понять я не могу,
Магистр, что за чертовщина?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Вопросы я здесь задаю.

[Вошедший]
- Вы – сами еретик? Колдуя,
вы нарушаете свою
присягу ордену святую,
устав. – Три стража по мечу
синхронно достают из ножен.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Хотите крови? Бой возможен.
Быть может так я получу
ответ, где он. И два кинжала
метнул он в грудь двум стражам. – Я
хочу, чтоб кровь мне показала
где Вильям с книгой, не тая.

А третий страж бежал, кричавши:
- Преступник, еретик, умрёшь!
В него метнул магистр нож.
Лежали трое, умиравши.

К их ранам он подносит чаши.

Сказал один, кто умирал.
- Не знал, как вы жестокосерды.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я справедлив, но ритуал
необходимой просит жертвы.

Кровь трёх предателей ведёт
к крови четвёртого. Где скрыт он
среди каких земных широт?
Я поступил так, ведь испытан
иных всех способов набор.

Он вылил кровь в огонь из чаш и
их бросив, руки распростёр.

Огонь покажет лучше солнца
где он. Мне ночь – яснее дня!
Пусть кровь предателей прольётся
и выведет туда меня,
где скрыт изменник, Вильям. Ну же!
Взываю, духи! Ваш ответ
хочу услышать! Если нет,
то вам самим же будет хуже!
О, духи, те, кто заточён
в подземных водах, вас принужу,
сказать: где предавший закон?
Ответьте, проклятые души,
где он!
               И голос услыхал
из-под земли:
                - Ты не получишь
ответ. Один из нас бежал.
То – мага дух! Ищи получше,
но не поможет ритуал!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Сбежал? И кто он, отвечайте!

[ГОЛОС]
- Алистер! Он покинул край, где
покой иль наказанье тем,
кто мир покинул насовсем!



ГЛАВА 2. ПУТЬ НА ОСТРОВ СКАЙ


Стихала буря. С горных склонов
стекали струи быстрых вод,
собой пещеру не затронув.
Поодаль входа сель ревёт.

Просвет меж тучами – и ярко
лучи скользнули, расколов
всю толщу серых облаков –
и радуги взметнулась арка.
Вдали гремит ещё раскат,
и капли по земле стучат.
Шумят ветра в древесной кроне.

Лицо подставив и ладони 
едва заметному дождю,
Уильям вышел из укрытья.
И снова, будто, – дежавю.

[УИЛЬЯМ]

- Сейчас всесилье ощутить я
смог также, как и ты, вполне. –

Отец стоял он валуне.
Взглянул он пристально на сына
и вновь – на горную долину.

[УИЛЬЯМ]
- Что видишь ты? Скажи, молю!

В траве по капель хрусталю
скользило солнце. Было утро,
и облака из перламутра
сменили фронт ночной грозы.

- Есть в жизни смутные часы,
когда темно в душе. – Алистер
сказал задумчиво. Магистр
велел казнить десятерых,
кто не нашёл тебя и книгу,
а также беглецов троих.
В дыму я вижу базилику.
Людей сжигают на кострах.
 
[УИЛЬЯМ]
- Как жаль!.. Но мне не ведом страх.

Я ради своего народа
пойду на всё. Я потерял
и дом, и власть у этих скал.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Зато не потерял свободу,
как я когда-то потерял!

[УИЛЬЯМ]

- О чём ты?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Ах, значенья нету! –
С пренебреженьем он сказал.
[УИЛЬЯМ]
- Не хочешь ли поведать мне ты
о жизни той, что ты прожил?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я расскажу тебе, Уилл.

Увидишь замок ты воочью,
где я провёл немало лет.

Но ныне времени уж нет.
Ты должен ехать днём и ночью,
пока не уловила след
погоня. На северо-запад
сейчас, Уильям, поезжай.
Я укажу далёкий край.
И там обучишься ты за год
иль пять стихию заклинать.
А перед тем начертишь руны
мечом, что будут защищать.


Твой след увидят поутру, но
на этом месте будут все
на лошадях скакать кругами,
того не понимая сами.
Вели размыть следы грозе
и тучам скрыть сегодня солнце.
Пускай гроза вослед несётся!

Уильям чертит на земле,
по ветру, в речке и во мгле
стихии знаки – всюду. После 
вскочил на лошадь Вильям возле
ручья и ряда дивных скал.
Затем отца он вопрошал:
[УИЛЬЯМ]
- Скажи, теперь скакать куда мне?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- На остров Скай, где нет врага.
[УИЛЬЯМ]
- Погоня есть?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Но далека.
Твой дом теперь, где лес и камни,
земля – постель, трава – шелка.

[УИЛЬЯМ]
- Мне правда, большего не надо.
Свобода от всего – награда,
которой ничего ценней
не знаю я. – (Но что главней
всего – сказать то невозможно.
Души он чувствует родство.
И это ведь ценней всего.)

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Уильям, что в раздумьях ждёшь? 
                - Но! –
Уильям понукал коня.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
Не отставай же от меня.
Алистер вдаль летит стрелою
вперёд на призрачном коне.
За ним Уильям. Скачут двое.

Блестело солнце в вышине.
И вот встречало дня преддверье
его незримым ветерком.

[УИЛЬЯМ]
- Вполне свободен лишь теперь я.
Галоп, ветра, поля кругом.
               
Затем долины в изумруде
травы стелились. Высоко,
над цепью горною Глэнко,
парили птицы. Поутру те
просторы в каплях чистых рос
сверкают светлой благодатью.
Казалось, ветер боль унёс
и мысли о тройном проклятье:
страны, Монтгомри, короля.
И солнца луч был ясно-брезжущ
сквозь кроны. Ширились поля.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Найдёшь одно ты из убежищ
в поместье тайном. Поезжай
туда к горам. На остров Скай
добраться должен ты. Не знают
о том именье в братстве.
[УИЛЬЯМ]
                - Но!
Коня быстрей он погоняет.
И день прошёл. Уже темно.

На чёрном призрачном коне
Алистер скачет впереди.
Луна сияет в вышине,
светя на тропы на пути.

И, озарённый тусклым светом,
Уильям ехал. Но устал
и сделать он решил привал.

Укрывшись тёплым в клетку пледом,
хотел уснуть, но он не мог.
Над ним шумела крона древа.
Вдали – маяк над морем, слева,
на крыше маяка – флагшток.
На нём – шотландцев реет знамя:
на синем фоне – белый крест.
Не добирались англичане
ещё пока до этих мест.

[УИЛЬЯМ]

«Как ветром сильным флаг терзаем,
так и страна сейчас войной.
Я – здесь вдали, и здесь – покой,
а там – огонь над южным краем.
Столица вся подчинена
и плачем полнится и горем;
а здесь – свободная луна
сияет над свободным морем.
Но и сюда дойдёт война.
Когда в сраженье проливают 
не друга кровь, а кровь врага
то все убийства оправдают.
Я знаю то наверняка!»

Смотря на звёзды и на море,
он вспомнил то, как пролил кровь
врага из ордена, Монтгомри.
И совесть неспокойна вновь.

Прибой чеканил волны чётко.
качав привязанную лодку,
что кто-то здесь оставил. И
дорожка света от луны
была блестящей и размытой.

[УИЛЬЯМ]
 «Вот так и жизнь, что под эгидой
прошла у власти. Яркий блеск
почёта, но среди волнений.
Тревоги, как прибоя плеск
нарушат яркость достижений.»

Не спал, и снова он в пути.
Вдоль моря вновь по краю суши
скакал, Алистер – впереди.

Пейзажи севернее, глуше.
Нелёгок через горы путь.

Не отличается ничуть
день ото дня. Ветра и скорость.
Тревога и коня проворность.

Пред тем, однажды, как уснуть
под лёгким шелестом деревьев,
Уильям мыслью в прошлом реяв,
смотрел на ряби мелкой бег.

И думал он о вечном смысле.
И вот его такие мысли:

«Что ищет в мире человек?
Величья, знанья, счастья, славы –
забавы ради? Люди ль правы?

Под небом звёздным мой ночлег,
где волны плещутся о брег –
и ничего не нужно кроме.

Но здесь, в покое, полудрёме –
тоска по людям, иль комфорт?

Когда вся жизнь – сплошная крайность,
сперва тебя ведёт случайность.
В судьбу не веришь, ты упёрт.
Любви ты ищешь, без сомненья.
Но вот она – уже разгул.
А ты общественное мненье
и все приличья отшвырнул.
К себе питаешь ты презренье,
но продолжаешь, как привык,
ты жить. Желаешь ты забвенья.
Отцовой смерти страшный миг
ты помнишь, ищешь развлеченья.

Но тайна, скрытая от всех,
лишает радостей, покоя.
Твой дар – проклятье и успех.
Но ты возвышен над толпою
той скрытой силой колдовскою.
Но страсти – грех, гордыня – грех.
Ты горд, ты поднят над судьбою.

Но, что, когда Монтгомри прав?
И сбудется его проклятье?
Уже я презираем знатью.
Врагом я стану двух держав.

Пускай и всё отдам сполна я.
Я цель преследую одну:
познать свой дар, спасти страну.
Я счастья больше не узнаю.
Но разве счастья я ищу?»

И потянулся он к плащу,
и книгу взял, открыл. Накинул
Уильям плащ себе на спину.

- Не спится? – Алистер спросил,
на сына как всегда не глядя.
- Как видишь. – Отвечал Уилл.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Тогда же времени не тратя,
прочти заклятия слова те,
что ты под звёздами открыл.

[УИЛЬЯМ]

«Невидим буду для врагов я!
Но только при одном условье,
когда я клятву не предам
тому, с кем связан в жизни кровью,
кому доверю жизнь я сам!»

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я вижу поиски Грэнвиля.
Желает он найти тебя
(и книгу – главное), губя
людей своих, кто заявили
о том, что не нашли нигде
тебя и книгу. Много крови
к пятиконечной он звезде
несёт, обряды злу готовя.
На пламя смотрит пентаграмм,
и проливает кровь он сам,
но след не видит там впервые.
Он призывает силы злые,
и духи наполняют храм.
Не помогает. Я душою
с тобою нахожусь и там.
И силой духа своего я
застлал незримой пеленою
его уменье. Всё в обман
в его виденьях исказится.
Не видит он места и лица,
где будешь ты. Но сей дурман
не долго может так продлиться.
Пускай к стихиям я прибег,
но я – лишь дух, не человек.
И сил моих не хватит, чтобы
скрывать тебя. Поможешь мне?
Людьми мы быть должны и оба.
Клянусь я выиграть в войне,
что развязали англичане!
Я человеком должен стать.
[УИЛЬЯМ]
- Но как?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Не ведают земляне,
того, что духи могут знать.

Ту книгу духи диктовали.
Читай! Ты должен в ритуале   
законы мира побороть.
Я человеком стану снова.
Имеет плотность кровь и плоть,
но дух творит их, молвя слово.

Скорей спеши на остров Скай
и там заклятья изучай.
Узнай все тайны у стихии.
Конец положим тирании,
что Грэнвиль с орденом творит.

Спасём с тобою две державы
мы от тирана. Он грозит
не лишь шотландцам, но кроваво
и англичан всех подчинить.
Монархов двух держав сместить
и с братством трон занять державы.

[УИЛЬЯМ]
- Мы не позволим то конклаву!
Отец, надейся на меня!

Вскочил Уильям на коня
и доскакал до переправы,
что остров отделяла от
иной Шотландии. Из брёвен
сколочен мост над толщей вод.
Он был пугающ и неровен.

Пошёл Алистер впереди,
ведя коня, что призрак также.
След в след Уильям позади,
вёл своего коня. Хлеставший
прибой, казалось, нарастал.
Всё было в утреннем тумане.
И слабо видно пики скал,
А свет в небесном океане
луны уже ослабевал.


Ступил Уильям вот на остров,
пройдя опасный шаткий путь.
Осенний край. От листьев пёстро,
куда б в округе ни взглянуть.


- Вот он – забытый мною север,
где камни, скалы, мох да клевер.
Провёл я детство здесь. – Сказал
Алистер Вильяму. – У скал
моё поместье тут над морем.

[УИЛЬЯМ]
- К нему скакать нам далеко ль?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Весь день, когда мы шаг ускорим.

И скачут уж прибоя вдоль,
затем по острову, где горы,
минуя синие озёра.
Затем вдоль берега опять.
Конь скачет быстро и проворно,
быстрей не может он скакать.
Туман. Всё, – будто, иллюзорно.


ГЛАВА. 3. ТАЙНА АЛИСТЕРА 


Садится солнце уж. Закат.
Уильям миновал долину.
Какая чудная картина:
несётся в море водопад,
шумя, с отвесного утёса.
И брызги стелются белёсо.
А слева – скал высоких ряд, –
корона будто бы, – зубчат.

- Остановиться для привала
нам нужно здесь. – Отец сказал.
Меня и сей пейзаж немало
связало. Здесь у этих скал
я часто раньше колдовал.

Меня ты спрашивал о жизни
моей. Ты молвил: «Поделись» – мне.
Я расскажу, что скрыл от всех:
про свой триумф и тяжкий грех.

На этом острове я вырос,
у водопадов. Остров Скай –
красивый дикий горный край,
где вереск лишь и нет, увы, роз.
Подобно так людская жизнь,
где красота и власть, и слава,
богатство, но где всё лукаво,
где счастья нет, – лишь знаний высь.

На этом острове я вырос,
и здесь я колдовство познал
у водопадов и у скал.

На этом месте я листвы раз
услышал с ветром разговор.
Я на холме стоял высоком.
И было в детстве то глубоком.
Я знал, о чём молчат: простор
вода и все ветра земные.
Я слышал разговор стихии.
И говорило всё кругом
со мной, меня предупреждали
стихии: радости, печали
я наперёд знал. Колдуном
признать себя я не боялся,
хотя грозили мне костром
мои родители. При том
я лишь со смерти зло смеялся.

Не по наследству этот дар
мне передался. Это опыт
души, не ведавшей давно пут.
Я молод был, но дух мой – стар.

Отец и мать, как христиане,
мне запрещали колдовать,
но в то же время прибегать
к моим любили предсказаньям.

Что соблазнён я силой злой, -
они твердили, что им стыдно,
что я – их сын, что я – иной.
Мне было больно и обидно.


И убегал от родных.
Ночами я бродил по лесу,
холмам, по горному отвесу,
познать истоки сил своих
желал и делал ритуалы.
В семь лет с огнём я ворожил.
Стихия много открывала.

Король на службу пригласил
отца в столицу – я увидел
в огне. И рассказал. Затем
он получил письмо. Своих дел
не оставлял я и проблем
с синодом церкви не боялся,
когда приехал в Эдинбург
в пятнадцать лет с семьёй своей я.
Я знал, что мне – никто не друг.
И видел многое яснее.

Я видел будущий успех,
своё всесилье, власть без меры
на зависть подлым лицемерам
и гордость не считал за грех.

И в том не каялся ни малость.
Я презирал людей за слабость,
притворство в каждой их слезе
я видел. Мне всегда казалось:
порочны и ничтожны все.


Меня ужасно не любили,
ведь не искал я компромисс.
На всех смотрел я сверху вниз.
Они моей боялись силы.


Одной я мыслью мог лечить.
Они считали, стало быть,
что так же я могу убить.

[УИЛЬЯМ]
- Ты вправду мог?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Я берегу мир
в душе, и к людям я терпим.
Я не нанёс вреда бы им.

Когда король шотландский умер,
и стали драться за престол,
отец от службы отстранён был.
И Баллиоль на трон взошёл.
В Дамфрис из Эдинбурга отбыл
отец мой со своей семьёй.

Поместье помнишь над рекой,
поля и горы по соседству?
Уильям, там провел ты детство,
в Дамфрисе. Там я колдовал.
Я часто из дому сбегал,
как ночь в долине наступала.
В полях я делал ритуалы –
и начинался сильный шквал.
Стихии все я призывал:
весной и летом – ливень, грозы,
зимою – сильный снегопад.
Семья бросала мне угрозы,
Что я в ненастьях виноват.

Не колдовать не мог я, силу
не ощущать. Ведь я когда
не колдовал, меня тогда
бессилье слишком тяготило.

Я помню в юные года,
меня в особняке закрыли.
Но я сбежал через окно.
Накажут? – Было всё равно.
Я заклинал что силы воды.
Та ночь для всех страшна была.
Такой ужасной непогоды,
что бушевала досветла
никто не видел. Ливень сильный,
затем же снегопад обильный.

И вот зимой за тот побег
меня родители изгнали
и мне притом вослед сказали:
«Когда ты любишь дождь и снег,
превыше дома, не считаясь
с приличьем светским, с нами, – дом
ты наш покинешь босиком».
Я бросил им: «И не раскаюсь!»
«Так уходи!». И я ушёл
в одной рубашке, без оружья.
Весь день я шёл, минуя дол.
И замерзал ужасно уж я.
А возвращаться не желал
Иль смерть, иль воли же закал
я выбрал. Неостановимо
я шёл, босым, без дрожи. Мимо
в карете кто-то проезжал.

Остановились. Королевский
я герб на дверце увидал.
Не поклонился раболепски
я сэру, что приехал в ней.
Он вышел и его лакей.
Я не узнал его. Но, право,
монарх шотландский – Баллиоль
одетым не был как король,
переоделся он под графа.

- Склонитесь! - Мне лакей сказал.
Король пред вами.
                - Перед смертью
уже мне поздно! – Отвечал
я им. – Замёрз ужасно ведь я.

- Был этой ночью сильный шквал. –
Сказал король. – Я непокорность
прощаю вам. Шотландец вы.
Характера такая вздорность –
к беде и так, я прав?
                - Увы.

- Ты – лорд. Заметно по осанке.
И перстень герцогской огранки.
Куда идёшь в такой мороз?
Ограблен ты? Смотрю: ты - бос.
Сбежал откуда-то? Скажи нам!
Укройте оного плащом. -
Сказал король слуге при том.

- Иду на смерть. Я герцог чином.
Мне двадцать пять. Алистер я,
МакЛелланд.

                - Знатная семья.

- Я не вернусь в свое именье.
Ко мне питают там презренье.
И тоже самое к ним я.
Скажу без совести зазренья:
я наказание несу,
но не склонюсь. А перед смертью
хочу не роскошь лицезреть я,
а лишь восхода полосу.

- Кем осуждён, и в чём виновен?

- Своими матерью, отцом.
Велели мне покинуть дом.
Я слишком горд и своеволен.
Таким нет места на Земле.
Одной я верен был идее,
и не предам её, скорее –
умру.
          - Постой! В подобном «зле»
кто «виноват», преступник разве?
Что за идея?
                - Вам служить.
(А что мне было говорить?
Я пожелал спастись.) 
                - Сейчас вы
правдивы?
                - Да, милорд, вполне.
- Тогда на верность присягни мне,
а значит – и своей отчизне.

Вассальной клятвою клянись не
предать, куда б жребий не пал. –
(Я присягнул, он продолжал). –

Себя подвергнул ты гоненью
за благородное стремленье?
За тайну, может быть, так ведь?
О чём мечтаешь?
                - Не сгореть,
как все сгорают в пустой жизни.
- Ты мудр и не по годам.
- Кто мудр, воюет с миром сам?
- Ты смел. Былое не разрушь бы
ты – не прошёл б к своей мечте.
- Мне быть изгнанником везде!

Так время королевской службы
моей в ту пору началось.
Но в замке был с людьми я – врозь.
Король заставил помириться
моих родителей со мной
уже ближайшей той весной.

Алистер, должен ты жениться
Сказал отец.
                - Но я колдун
и мне нельзя, поскольку силу
я потеряю.
                - Ты так юн,
твоё сердце бередило
одно желанье – колдовать.
Но это грех и не по-божьи.
- На люд ничтожный непохож я.
- О, пожалей отца и мать.
Нужны наследники для рода.
И ты – единственный наш сын.
Ты вызываешь непогоду
среди холмов, среди долин.
Людей тревожишь и природу.
Но это дело прекрати.
Увяз во зле ты, как в сети.

Не будешь так эгоистичен,
когда ты женишься.
                - Для вас
чужак я. Вы мне – не указ.
[Отец Алистера]
- Снискал придворного, учти, чин   
ты всё же нам благодаря.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Поклон нижайший вам!
                - Ты зря
к нам – то со злостью, то – с ехидцей.
Оставить всю былую дурь,
Алистер, нужно и жениться,
а не искать ветров и бурь.
- Я не женюсь!
                - Ты одиночеств
напрасно ищешь!
                - Вам то что?
- В круги вписаться высших обществ
не сможет ты тогда!
                - Лет сто
я проживу без них!
                - Ты с детства
упрям.
              - Я бури властелин.
- Но я тебя лишу наследства,
когда не женишься ты, сын.
Я расскажу, что силы злые
ты заклинаешь.
                - Нет! Стихии!
Они – нейтральны.
                - Королю
я донесу, что ты, Алистер, –
колдун. И сжечь тебя велю.
Король на те приказы – быстр.
Спасёшься, если ты в бега,
готов пуститься, но тогда
иметь не будешь прежней власти,
наследства, только облака,
долины, горы, ведь сейчас те
все силы ближе нас, родных.

- Вы – не семья, вы шантажисты.
Не дали выбора вы мне.
- Что делать, Алистер, решись ты!
- Я не смогу помочь стране,
когда в бегах в бесславье буду.

Да, я женюсь, отец, когда
ты в эту самую минуту
всё перепишешь на меня:
свои именья, земли. Только
себе оставь, где остров Скай.

- Ну так и быть, мой сын, пускай.
Мне для тебя не жаль нисколько.

- Еще одно условье есть,
чтоб вам не слал вослед я месть.
Женюсь – не появляйтесь больше
ни ты, ни мать мне на глаза,
Не то повергнет вас гроза.
О колдовстве моём король же
пусть не узнает никогда.
А вы не покидайте Ская,
останьтесь вдалеке, не зная
как я живу. Согласны?
                - Да.
Тебя мы, сын, не потревожим,
Но нужен нам наследник, внук.
Пускай он будет непохожим
на зло, кем стал ты с детства вдруг.

- Не зол я. Но я вас, похоже,
разубедить не властен всё же.

Уилл, признаюсь, не тая,
что мог великим магом стать бы
я без навязанной той свадьбы.

Познав земные страсти я,
что навязала мне семья,
я заклинать не мог стихии.
Возненавидел я жену.
Я понял: силы колдовские
уже никак я не верну.

Я понял то, что эта жадность
к наследству не даёт ничуть
мне счастья. Понял безвозвратность
потери дара я тогда.
Я презирал людей и блага.
Как все старался жить, однако
страшнее боль и пустота
сжимали сердце мне, когда я
давал приёмы и балы.
Но игры в счастье тяжелы,
когда вся жизнь твоя – пустая.
Не греет душу денег звон.
А страсти отнимают волю.
И скверно было мне, до боли,
когда я дара был лишён.
               
Я слышать вновь хотел стихию,
как раньше знаньем обладать.
И был готов я всё отдать,
чтоб снова силы колдовские
Мне ощутить и заклинать.

Пошёл в просторы я лесные
однажды ночью. Я просил
стихию дать мне новых сил.
Но только ощущал бессилье
Старался я ветра призвать
дожди пролить на речки гладь,
но ничего, лишь птичьи крылья
затрепетали на ветвях.
Взлетели отчего-то птицы.
Тревожно начали кружиться.
И ощутил я легкий страх.

Я был в отчаянии неком.
Я стал обычным человеком,
как все, каких я презирал.
Из леса выход был у скал.

Луна светила над рекою.
Там были заросли кустов,
колючих. Ветку сжал рукою
от злости я; и, уколов 
я руку острыми шипами,
я пролил кровь свою. Она
тогда над белыми цветами
упала каплей. И луна
сокрылась. Стала ночь темна.
На удивленье, я у леса
услышал пение в тиши.

Природы траурная месса 
свершалась будто, иль души.

Распев невнятный и старинный   
какой-то голос выводил.
Я оглянулся. Под осиной,
пев, руки на груди скрестил,
мужчина в тёмном капюшоне.
Звучала ранняя латынь
и становилась приглушённей.
Я разобрал: «Теперь покинь
Все мысли о былых величьях.
Мирская слава – как полынь.
Блуждаешь ты путей среди чьих?
Вернись на свой, чужой отринь» 

Лицом к реке он был повёрнут
спиной – ко мне. Затем, склонясь
к воде, он руки распростёр. Тут
он замолчал и знаков вязь
на водах вывел. (Вильям, помнишь,
тебя я им учил тогда,
перед вступленьем в братство?)
                - Да!

- И понял я: тот миг пришёл. Мне ж
отныне нечего терять.
Я подошёл без промедленья
к нему в то самое мгновенье.
Он мне сказал (спиною сидя
ко мне, лишь отраженье видя
моё в воде): «Алистер, зря
нельзя растрачивать таланты.
Поверил попросту в обман ты.
Но силы даст тебе заря.»

- Моё ты имя знаешь?
                - Воды
Тебя узнали, говоря
со мной. Но силы отчего-то
утратил ты. – Он отвечал.
- Поскольку страсти я познал.
- А нам нельзя. Земные чувства
сильнее голоса стихий.
Стихии – тонкое искусство,
а чувства к ним всегда глухи.

Твой дух и сердце ныне – в смуте.
ты жил, как все иные люди.
У нас с тобой подобный дар.
Но может дар ещё вернётся.
Не зря нам встречи шанс даётся.
Сей лес таинственен и стар,
немало знаний открывал он.
- Как звать тебя? И кто ты?
                - Алан
де Вульф. – Он снял свой капюшон,
и леденяще молвил он:
«Ты стал испытывать давно рок!»

Я помню властное лицо,
На пальце странное кольцо.
на вид он выглядел на сорок.


Сказало что-то мне внутри:
«Где ложь, где правда разбери!"
- «Де Вульф» и «Алан» - псевдонимы?
Промолвил я. – И вам дано
совсем другое в жизни имя.

- Ты прав. Увы, запрещено
нам имя молвить незнакомцам.
Когда попросишь: «обучи»,
его узнаешь ты потом сам.

Поднялся ветер, и сычи
с ветвей вспорхнули.
                «Близко буря.
Ты слышишь?» – Алан произнёс.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я сам искатель с детства гроз.


На чёрном-иссиня велюре
небес – громады туч седых
Спешили скрыть луны сиянье.
[АЛАН МакКЕЙ]
- Коснись, Алистер, вод речных.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Шипами руку не порань я, –
коснулся б. Кровь мешать с водой
еще под полною луной –
примета скверная.
                - Приметы –
ничто. Услышь мои советы:
коснёшься – будешь исцелён.

- Я не хочу. Пускай болит, – так
в душе не чувствую я пыток.

[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Взгляни теперь на небосклон.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- О что за жуткое знаменье!
Луна, как будто кровь, – ала.
- Сегодня лунное затменье.
Оно уносит досветла
ошибки.
                - Магом стану вновь я?
- Ты обагрил своею кровью
с шипами белые цветы.
И страсти в помыслах отвергнул.
Твои стремления чисты.
Огонь таланта не померкнул.
Коснись бушующей воды, –
и дара не жалей утрату.

- Я сильным магом был когда-то,
но я не стану больше им.
Не дар, наследство выбрал зря я.
А вам я, сэр, не доверяю,
ведь вас скрывает псевдоним.

Мне не видать уж прежней власти
над ветром, водами, огнём.
Нельзя познать земные страсти
и оставаться колдуном.
 

- Ответят воды пусть речные
тебе, раз ты не веришь мне,
ветра, зарницы в вышине.
Не сможешь ты призвать стихии,
как раньше призывал порой.
Но тайна в книге есть одной,
она позволит. Но обряды
свершить сегодня ночью надо.

Склонился Алан над водой:
На ней он вывел знак рукой.
Поднялся ветер над водою.
И взгляд он поднял в небеса.
Была близка уже гроза.
Волна бежала за волною.

И, глядя вдаль на весь простор,
тогда он руки распростёр.

Луну закрыли быстро тучи,
что низко плыли над землёй
почти по самой горной круче.
Туман стелился над водой.

Сильнее поднималась буря.
Чертил он знаки на воде
И тайный смысл в любой фигуре
тут был из символов везде.
 
Я видел в знаках интервалы,
как ноты, как стихий напев.
Я наблюдал, к воде присев.
Из раны кровь стекала ало
на землю. И хотелось как
воды коснуться. Сжал кулак.
Рука, в крови от ран, дрожала.
«Нет, не сдержусь!» – И тут же вод
коснулся я – объяло чувство,
как сила древняя течёт,
не кровь, по жилам. Ветра буйство
и дождь ударили в лицо.
Тут молний яркие разряды
пронзили туч покров, свинцов
который был. Три раза кряду
достигли молнии земли, –
и загорелись кроны: дуба,
осины, ясеня, – росли
что там, у горного уступа.

Туда мы после подошли,
грозе чуть дав угомониться.

- Смотри, Алистер, три зарницы
во прах три дерева сожгли. –
Промолвил Алан. – Мы погибнем
с тобой. Таков над нами рок.
Умрёт и третий. Кто? Бы мог
предречь огонь. Среди горных глыб нем
хотя его и голос. Но
и так уже предрешено.
Такая плата. Кто же третий?

- Мне, Алан, смерть не предрекай!
Солгут знаменья невзначай.
- А ты желаешь долголетий?
- Свою судьбу я изменю.
- Тогда я ныне – твой учитель!
Смотри, зарницы на корню
сожгли три дерева.
                - Я видел.
И не осталось даже пней. –

Присел на корточки там Алан.
Уж небо делалось светлей.
 [ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не говори, что дар – фатален.
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Взгляни на горные кряжи:
они незыблемы пред нами.
Но год за годом – и с веками
разрушит ветер их. Скажи,
боишься смерти ты, Алистер?
- Нет, я боюсь не умереть.
Боюсь познать я не успеть
свой дар.
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
                - Так говорил магистр.
- Кто он?
                - Знаток он колдовства
И братства тайного глава.


И посмотрел я вдаль куда-то
Затем на три сгоревших пня.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Мне нет к минувшему возврата.
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Запомни: в мире смерть нужна,
чтоб в жизни быть душою чище
среди коварства, моря лжи.

Ты руку здесь на пепелище
в знак уваженья приложи,
как сделал я.
                - В знак уваженья
чего?
          - Судьбы: тебя сберёг
от молний трёх сегодня рок.
Деревьев: их воспламененье
твои, мои продлило дни.
Стихий: спасти нас – их решенье.

А после – на руку взгляни.

- Ран больше нет.
                - Читай по знакам
и мудрость мира открывай.
Душа бессмертная – во всяком.
В душе сияет свет пускай,
наполни светом и другие.

Познавши силы колдовские,
ни благ, ни власти не желай.
И будь вдвойне отныне мудрым:
не жизнь, а свет в душе храни,
и не теряй его в тени.
Свой дар познав сегодня утром,
познал ты с ним и суть вещей.
- Учи меня! Я быть мудрей
хочу превыше власти всей.

- Словам твоим, Алистер, верю – 
и обучать тебя берусь.
Забудь знаменья и потери,
вступить ты должен в наш союз.

Я состою в союзе тайном.
В него и должен ты вступить,
но ученичество хранить   
в секрете. Запрещают, знай, нам
стихий призывы совершать.
Стихии сила – бесконтрольна,
она всё может на пути
в своём неистовстве смести,
когда прикажешь слабовольно.
И оттого запрещено.
Её призывать подвластно многим,
а укротить не всем дано,
ведь пониманием глубоким
не все отмечены. Для нас
обряды – риск. И каждый раз
рискуем мы не лишь собою,
а всей страною и Землёю.
Когда не сможешь ритуал
остановить с водой – потопом
грозит стихия. Коль у скал
колдуешь, может быть обвал,
землетрясенье. С небосводом
колдуешь ты, грозу призвав
или с огнём – грозит пожаром
для всех людей, деревьев, трав.

Подобным колдовским ударом
Был уничтожен континент,
что назывался Атлантидой.
Все люди там в один момент
Призвали силу, что сокрытой
была в морях. И воды их
навеки мир похоронили
среди глубин, пучин морских.

Но прибегать к подобной силе
и люди могут. И одна
есть книга, в том в союзе братском,
где состою. Утаена
она от нас магистром. В рабском
он подчиненье держит нас.
Но вместе мы её откроем
с тобой. Клянись мне в том сейчас!
Идёшь ты вопреки устоям
и я.
                - О, да меня ты спас
от рока глупого людского.
Я – снова маг. Даю обет.

- Для расторженья силы нет.
Ты пролил кровь свою на землю,
Свидетель – красная луна.
Запомни, что скажу.
                - Я внемлю.   
- Стихии сила в тех страшна,
кто кровь свою с огнём смешали
(как ты сегодня в ритуале).
Когда они не укротят
стихию, что они призвали,
не будет никому пощад –
и все погибнут. Нужно волю
огромной силы, чтоб обряд
закончить, не позволить в поле
ветрам и дальше бушевать.

Стихии силу заклинать
Не всем колдующим дано.
Пускай и воли есть зерно
Но в чём вопрос: взрастёт ли колос
той силы воли из него,
что здесь нужна? Стихии голос
понять – ещё не мастерство.

- А мастерство что?
                - Говорить им.
Стихии дух для нас невидим,
но формирует существо:
как нас, людей, так и Вселенной.
В живой природе, неживой
стихии силой суверенной
царят. В воде и над водой,
в земле, огне, и под землёй
таится каждая. Смешенье
их сил, бессменных четырёх,
Приносит смерть и возрожденье.
Она и держит ось эпох.


Скажи, что чувствуешь ты ныне,
Как руки приложил к золе
Сгоревших пней на сей земле?

- Я будто вышел из пустыни –
и дождь мне душу оросил.
Потоки чувствую я сил.
Но это – выше пониманья.

Проник, как будто бы, за грань я.
Мне удалось свой дар вернуть.
Я стал всё видеть по-другому.
Обрёл, что было мне знакомо –
свою способность слышать суть
ветров с землёю разговоров;
как капли падают на дно в ров
у замка стен, земле шепча;
как небосвод, от туч фарфоров,
весь бел, светила ждёт луча –
огня небесного, который
всему есть жизнью и опорой.

- Свет высший – вот схожденье сил,
покров он отстраняет тёмный.
Свет высший прежде всех рождённый,
пред ним мрак бездны отступил.

Остерегайся тьмы, Алистер.
Ты – маг стихий, а наш магистр,
кого ты встретишь, – чёрный маг.
Секрет открою я сейчас же:
как души мы – предела стражи:
нас четверо: я, ты и он;
и тот, один, кто не рождён.
Нас много во Вселенной, в мире
из воплощённых здесь – четыре.

Хранят сакральную печать,
ключи к стихиям те, кто избран
порядок высший охранять, –
чтоб не смогла тьма рукоять
поднять и мир низвергнуть вниз б. Ран
довольно уж нанесено
её кинжалами. Порядка
все мы в отдельности – звено.
Я изложил тебе суть кратко,
иное ты познаешь сам.

Но мне пора. И в братства храм
с тобою мы придем отдельно.
Не покажи, что ты знаком
со мной, ведь в случае таком –
рискуем жизнью мы смертельно.

Прощай! Пора расстаться нам.
Светает. Ждет меня магистр.
И так я опоздал, Алистер.

Кто в ночь покинул братства храм, –
в него к заре вернуться должен.

- В обряд какой-то смысл вложен?
- Да, по уставу наш совет
собраться должен весь в рассвет.

Мы воздаём так почесть зорям.
Мы (по уставу) собрались,
чтоб свет нести в земную жизнь.
Увы, мы с тем уставом спорим.
Я не исправлю это сам.
Но вместе ложь мы переборем.
Ты должен быть к восьми часам
под вечер.
                - Как найду я храм?
- Пройди сей лес. Там мыс над морем.
Его не спутаешь ни с чем.
 
И он ушёл под сень деревьев.
Простор безветрен был и нем.
Я думал: «Будто на заре в явь
сон вторгся». Подойдя к ручью, 
я знал ответ на мысль мою.

«Ты путь обрёл. Не отступай же!»
И я в ответ проговорил:
«Ценю я мудрость высочайше
и дар, что заново открыл!»

«Не бойся ни одной утраты. –
Стихии голос слышал я. –
Недолго люди все богаты
Среди земного бытия.

Не может то, что материально
души потребность утолить.
Не всё, что видишь ты, – реально,
А тайных сил незрима нить.»

И понял я суть жизни вкратце:
что нету хуже ничего,
чем добровольно расписаться
в своем бессилье. Для того
я и постигнул колдовство.

Достиг всего я в жизни этой,
о чём мечтал когда-то я.
Я был советник короля.
Дела любые шли с победой,
но ненавидели меня
чужие люди и родня.

А я отвергнул чувство страха.
И не пугал костёр и плаха
меня, когда я колдовал.

Как жил я? – Утром во дворце был.
А днём, покинув тронный зал,
я тайный орден посещал.
(Как будто быль слились и небыль).
А в ночь – стихии призывал.

Вступивши в тот проклятый орден,
я понял: там не жди пощад.
Кто им послушен, тот – угоден,
А если нет, ты – ренегат.

Не люди там, а – стая волчья.
Я убедился в том воочью.
И совесть не чиста моя.
Солгал тебе недавно я.

Стоял Алистер долго молча,
закрыв глаза.

[УИЛЬЯМ]
                - Мне расскажи,
что было правдой.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Как ножи
воспоминанья. Нет, довольно!
[УИЛЬЯМ]
- Прошу: раз начал, доскажи!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- В душе моей сильна хоть боль, но
ты просишь, – я договорю. 

Другим я встретил ту зарю,
Когда с учителем расстался.
Я снова колдовать поклялся.
Я путь обрёл. Я стал собой.
Алан де Вульф, учитель мой
мне был дороже всех. Считал я
его – поступков образцом.
Он был великим мудрецом.
И орден с их двойной моралью
не изменил воззрений в нём.

За это он погиб.
                - Магистр
узнал: его ты ученик?
- Я отрицал. – Сказал Алистер.
Но всё же... да, мой грех велик!   

Спустя пять лет вступленья в орден
случилось то, что вспоминать
мне очень трудно. До сих пор день
я не устану проклинать,
когда вступил в ряды я братства.
Хоть знанье – высшее богатство,
но плата за него страшна,
когда объявлена цена.

Однажды помню: полночь било,
и всех на экстренный совет
собрал Грэнвиль. Я помню свет
луны в окно; в крови – перила
и пол. Я помню, как конвой,
введя, поставил на колени
того, кто не виновен в зле, ни
в вине какой-либо иной.

В крови, плетями иссечённый,
и, как преступник, преклонённый
стоял де Вульф передо мной
и всей толпой.
                - Совет судебный
созвал я, – Грэнвиль говорил, –
поскольку замысел враждебный
я одного из нас раскрыл.
Вот – заговорщик. Вторгся в орден
он для того, чтоб сбить с пути
адептов наших.

[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
                - Нет, спасти!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Молчи! Как лжец ты низкосортен!
Отступник сам! Учеников
себе берёшь? Стихии силу
ничто ещё не укротило.
Тягаться с ней – кто ты таков?
Ты знаешь, что творишь? Последствий
не счесть нам будет, катастроф 
от вызванных стихийных бедствий.
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Но я достаточно силён,
сдержать/ обрушить чтоб циклон.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Глупец! Какое самомненье!
Природы подчинять закон –
не избежал и ты соблазна?

Проголосуем, братья. Он –
виновен. (Все – единогласно)
Кто ученик, признайся, твой?
Молчишь? Кто он?
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
                - Я отрицаю,
что брал себе в ученики
кого-то.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
               - Врёшь, а неловки
увёртки! Глупость вот людская!

Сэр Эдвард Линдсей, вы свидетель
того, что с кем-то на скале
он колдовал.
[ЛИНДСЕЙ]
                - Да, я заметил
двоих в запретном ремесле
участье бравших: в капюшонах,
плащах до пят в рассветной мгле
к ветрам взывали.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Как из оных
в одном вы Алана узнали?
[ЛИНДСЕЙ]

- Он обернулся. Я приник
к листве и тут зарницы вспышка
и осветила его лик.
Стоял спиною ученик
ко мне. Но я уверен слишком,
что это – Хьюго Этельберт 
из рода знатного, Демэрьйон.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Он – юн. Я был бы милосерд,
когда б признался в том теперь он. 

Ответь, Демэрьйон, наконец!
Ты был там?
[Демэрьйон]               
                - Нет!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Пора признаться!
А сколько лет тебе?
[Демэрьйон]               
                - Семнадцать…
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Умрёшь ты рано!
[Демэрьйон]               
                - О, творец!               
Я не был там! Я не виновен! –
Кричал напуганный юнец.

[АЛИСТЕР - УИЛЬЯМУ]
Он взгляд отвёл: помост из брёвен
уже поставили вдали.
Минуты, будто годы шли.
Не мог стоять я молчаливо.
 
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]               
- Виновным как его сочли вы
без доказательств? – Крикнул я.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- МакЛелланд, что тебя терзает?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]               
- Несправедливость процветает!
Вы допустили, как судья,
бездоказательно, магистр,
его на казнь осудить!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Могу теперь предположить,
что ученик – ты. Да, Алистер?
Хочу учителя спросить:
кого придётся нам казнить?

Стегали Алана плетями.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Кого из них мне пощадить?
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Прошу: Демэрьйон должен жить!
Он – невиновен!               
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
      
                - Что же... Сами
вы подписали приговор
ему. Взойдёт он на костёр!
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Не ученик он.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Без сомненья
Вы отвести все подозренья
сейчас хотите от него!

Ведь ученик – вам всех дороже,
ведь вас связало колдовство.

[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Молю, поверьте правде всё же:
Алистер был учеником
моим, колдуем мы тайком.
Демэрьйон – невиновен!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Ложа
не верит вам. Секретарём
Демэрьйон вашим был. Вы в нём
нашли пособника, похоже.
[АЛАН ДЕ ВУЛЬФ]
- Он невиновен!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Всем урок
пусть будет! Взять двоих под стражу:
Демэрьйон с Аланом сейчас же
умрут.

[АЛИСТЕР - УИЛЬЯМУ]

                Какой глубокий шок
тогда я чувствовал. Ни слова
я проронить тогда не мог.

- Магистр, мудрость образцово
вы проявили здесь. – Линдсей
сказал. Потом аплодисменты
шумели над толпою всей.

- Разоблачителем измен ты
сегодня стал. – Тогда сказал
магистр мне. – И, не боявшись,
ты проявил отвагу. Зал
не мне, тебе рукоплескал.
Могла быть, Алистер, цена в жизнь
тобой заплачена. Ты смел.

Ты не желаешь оправдаться?!
Ты – не сообщник его дел.
Тебе ведь нечего бояться?
Я знаю это как судья.
Кто многословен, тот виновен.

[АЛИСТЕР - УИЛЬЯМУ]


В испуге жутком слушал я,
стоял, шокирован, как прежде,
молчал на грани забытья
в какой-то призрачной надежде,
что будет тот юнец спасён.

Я дара речи был лишён.

Как так учитель перед всеми,
сказал, что я – тот ученик?

Он спас меня иль предал? Немо
стоял я, сдерживая крик.


И мне сказал тогда магистр:
- Вот правосудие, Алистер.
Преступник – сам себе палач.

И в руку мне вложил кинжал он.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Иди сюда, глаза не прячь!
Виновных два: Демэрьйон, Алан –
от рук твоих умрут сейчас!

От клеветы тебя я спас,
не то – бы ты погиб. Брезгливо
на суд виновных не смотри!
Просил? – Всё ныне справедливо.
Идём! – Все ринулись к двери.

[АЛИСТЕР –  УИЛЬЯМУ]

Как вспомню: дробь у эшафота,
алеют отблески зари, –
хладеет кровь. Мне крикнул кто-то:
«Казни, иль место там займи
и раздели судьбу казнённых!» 
Прошёлся ропот меж людьми,
и тихий шелест ветра в клёнах.

На землю бросил я кинжал,
и третьим в ряд к «виновным» стал.

Когда двоих уже казнили,
остался я, – меня спросили:
- Перед смертью, Алистер, открой:
что ценишь ты превыше?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Мудрость.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- И Алан – не учитель твой?
Пред смертью правда – это трудность.
Лжецы умрут. Тебе дана
возможность облегчить признаньем
свою кончину. К оправданьям
всегда я милостив.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Вина 
моя, увы, мне неизвестна.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Умрёшь! Страшны твои грехи!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Сперва ответьте мне любезно,
что значит «магия стихий»?

За что я ныне умираю?
В ней польза есть? Тогда какая?
Чтоб жизнь отдать за колдовство?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Кто так сказал, не знал его
ученья. Хватит нам спектакля! –
Сказал Грэнвиль. – МакЛелланд, так ли?

Тебе – урок, и всем – урок.
Когда не знаете, в чём дело,
не лезьте с доводами смело,
чтоб рок пустой не подстерёг.
Одно – отдать жизнь за идею,
другое – даже и не знать:
за что; и спрашивать, робея,
смотря на казни рукоять.

Сойди с помоста! И за мною
иди. А вы, – сказал он всем, –
свободны.
                Отошли мы двое
от всех.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Алистер, я не скрою,
что знаю всё. От шока нем
ты был тогда перед толпою.
Но совесть есть ли у тебя?
Ты можешь жить, иных губя.
Смотря на смерть, стоишь ты молча.
Я невиновного казнил.
А ты нашёл довольно сил,
чтоб видеть гибель ту воочью,
как должно только колдунам.

По политическим делам
ты был советником доныне
моим. Теперь напополам
делить с тобой и чары нам.
Ведь ты отвергнул все святыни.
Тебя учил Алан де Вульф
стихийной магии нейтральной.
На силу книги посягнув,
владел он тайной минимальной.

МакГрэгор он, одна семья
мы с ним. И Алан был мне братом.
Но не мирился он с укладом,
что в братстве был. Вина то чья?
Его! Хотел владеть он книгой
и силой обладать великой.
Он – светлый маг, как ты, а я
владею силою двойною,
что скрыта книгой колдовскою.
Она знакома для тебя?

- Нет, сэр.
                - Тебе её открою.
Готов к познанью ты, поверь.
 
[АЛИСТЕР - УИЛЬЯМУ]
Он впереди шёл со свечою.
И открывал за дверью дверь.)

Тайник он указал тогда мне
за дверью в стенке потайной,
нажав на те стенные камни,
что видел ты, пройдя за мной.

- Вставай на белые квадраты,
что пол венчают. – Он сказал. –
На чёрный цвет ступать не надо:
скрывает смерти он оскал.

Мы подошли к старинной книге.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Но ты уже на чёрный стал.
Твои намеренья – двулики.
Не ты ль на верность присягал
сперва де Вульфу, предав после?
Но братства верный ты вассал.
Тебе всегда я доверял.
Клади на книгу руку, возле
неё еще раз присягни
на верность мне. Когда нарушишь
присягу, ты умрёшь. Взгляни!

Вот книга власти, но вернее
Всевластья книга. Этот храм
мне подчиняется. Владею
я тайной силой пентаграмм
и заклинаю духов. В слове
моём и жизнь, и смерть сошлись.
Покорны духи виду крови.
Они не видят неба высь.

- И потому всех так казнят? Вы...
Да как вы можете?
                - Смирись.
Я – твой учитель ныне. Клятвы
воздай или умри. Скорей!
- Клянусь!
                - Иди за мной! Смелей!
И он открыл вторую стенку.
За нею – зал и вниз ступеньки.
И мы спустились в нижний зал.
Весь пол венчала пентаграмма.
То – подземелье было храма.
Там шкаф до потолка стоял.
В шкафу том были чаши, колбы
и много разных черепов.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Да, ты не знал, кто я таков… 
Не знают все.
                Достал две колбы
магистр, дальше – черепа.

[АЛИСТЕР – ВИЛЬЯМУ]
- Я б то не видеть предпочёл бы,
но такова, видать, судьба.

В одной – де Вульфа кровь была,
в другой – Демэрьйона. Когда-то,
вступая в орден, капли три
своей крови всем было надо
пролить с запястья до зари.

Он черепа по пентаграмме
а порядке строгом разложил.
А в центре камень был – берилл. 
И свечи озаряли грани.
(В углы он свечи водрузил)

Затем достал златую чашу
и колбу третью.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Кровь твоя 
нужна!

[АЛИСТЕР - ВИЛЬЯМУ]

                - Перепугался я.

Он кровь Демэрьйона сейчас же
Пролил на пентаграммы грань,
Затем де Вульфа. «В центр стань» –
Он мне сказал и высек пламя, –
и загорелась пентаграмма.

Хотел он кровь пролить в огонь
мою, но молвил я: «Не тронь!» –
Сказал ему, в глаза я глядя.

И он попал под мой гипноз,
И мне впервые довелось
умерить силой воли пламя.

- Ты – маг огня. – Грэнвиль сказал.
Ты не окончил ритуал.
Его окончу я, Алистер,
когда предашь. (Блеснул кинжал)
И я сказал:
                - Пусть так, магистр.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Предашь – и смерть грозит тебе.
Судьба – в единой капле крови.
А кровь двоих – в твоей судьбе.
Вся жизнь – в одном стихийном зове.
Вся жизнь твоя – в сплошной борьбе.

Пускай огонь воздаст расплату
тому кто станет мне врагом,
кто орден наш предаст тайком.
Укажет имя ренегата.
Свидетель ты и духи двух:
Демэрьйон, Алан, пусть ваш дух
сойдёт к озёрам в подземелье.

Когда он брал из шкафа зелье,
чтоб свой окончить ритуал,
я силой воли то заклятье
хотел разрушить. Мог ли знать я,
сумел я ли? Я лишь узнал,
когда я умер. Дух свободен
мой был. Но к духам я сошёл
в подземный грот, где предпочёл
держать магистр тех, кто в орден
вступил и против «братства» шёл.

И память лишь твоя, Уильям,
та память обо мне, меня
освободила. Для всесилья,
что потерял при жизни я!


[УИЛЬЯМ]
- Мы познаём одну науку.
Я помогу тебе, отец,
в сей мир вернуться наконец.

Пожал он призрачную руку
отца. Тот молвил, глядя вдаль:


"Пересказал тебе я вкратце
всю жизнь на этом берегу.
За смерть свою я поквитаться
готов со всеми. Я смогу!"



ГЛАВА 4. ОСОБНЯК СЕВЕРА


Вдоль моря шли они неспешно –
отец и сын. Шумел прибой.
Вёл Вильям лошадь за собой

Плескались волны шумной пеной   
среди огромных валунов.
А берега под гул ветров
дышали мощью неизменной,
летящей из глубин веков.

Чуть с замком схожее поместье
открылось взору на скале.
Уильям подошёл.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Смелей!
Тот постучал.
                - Там кто-то есть, я
надеюсь. – Он сказал отцу.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Да, есть.
                Опущен мост подъёмный –
и вышел к здания торцу
слуга, слегка ошеломлённый.

- Кто вы? - Едва промолвил он.
Уилл откинул капюшон.

Отпрянул тот назад в испуге.
- Алистер!
                - Нет, Уильям я.
(Раздался гром по всей округе.)
Похожи мы, одна семья.
Уильям Алистер МакЛелланд.
Я - сын Алистера.
                - Дэн Блэр. -

Лакей представился. - Ах, сэр,
простите! Дальний путь проделан
наверно вами. Я вас зря
заставил ждать. Средь пустыря
не стойте: день сегодня ветрен!

[УИЛЬЯМ]
- Привычен я.
[БЛЭР]
                - Пройдёмте в дом.
Хранить поместье – долг мне вверен.
Как при отце, здесь всё в таком
же состоянье неизменном.

Я бесконечно уважал
всегда Алистера и память
о нём. Жаль, срок талантов – мал.
Судьба жестока и слепа ведь.

Кивнул Уильям и прошли
они под каменные своды.
За коридором был вдали
угрюмый зал старинной моды.
В камине тлели чуть угли.
На стенах факелы повсюду
и люстры на больших цепях
на стол светили и посуду.
Во мрачных было всё тонах.
Тот замок в сердце сеял смуту.

Лакей здесь также был угрюм
и мрачный он носил костюм
[БЛЭР]
- Надолго, сэр, вы здесь?
                Беседу
Уильям перевёл.
[УИЛЬЯМ]
                - Живут
 мои ли родственники тут?

 [БЛЭР]
      
- Своих и бабушку, и деда
Вы не успели, сэр, застать
в живых.
[УИЛЬЯМ]
                - Я их ни разу в жизни
не видел.
[БЛЭР]
                - Я вам показать
могу портреты их. Отчизне
служил всегда ваш храбрый дед.
Смотрите: вот его портрет.

[УИЛЬЯМ]
- Простите, о семейных связях
я не желаю говорить.
[БЛЭР]
- Вы – как отец ваш.
[УИЛЬЯМ]
                - Стало быть...
[БЛЭР]
- Алистер также отродясь их
не признавал и не любил.

[УИЛЬЯМ]
- Причины были.
[БЛЭР]
                - Говорил
он так. Но есть ли выше ценность
для нас, чем семьи наши, сэр?
[УИЛЬЯМ]
- Да, целей есть первостепенность.
[БЛЭР]
- Храни вас Бог от всех химер,
что заменяют людям ценность
семьи и родины.
[УИЛЬЯМ]
                - Аминь.
За родину и жизнь отдам я!
[БЛЭР]
- Храни вас Бог от лжесвятынь
и от бессильного скитанья!

[УИЛЬЯМ]
- Спасибо, Вы ко мне добры.
[БЛЭР]
- Сей дом – унылая пустыня.
Не проводились тут пиры,
не почитались и святыни.
 
На то Уильям промолчал.
Обед накрыли. Он обедал
за длинным буковым столом
один. И думал он о том,
что счастья здесь никто не ведал.
Желал быстрей покинуть дом.


Уильям вышел прочь. И в поле
опять в обряде колдовском
сошлись за книгой сын с отцом.

Луна в белёсом ореоле
сияла ярко над холмом.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Пора учить тебя. Стихии
сперва обязан ты призвать.

Старался Вильям, но опять
мешали мысли всё другие
о том, что он врага убил.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Тревожит что тебя, Уилл?

[УИЛЬЯМ]

- Монтгомри мне сказал пред смертью,
что был индийским йогом я.
Желаю правду лицезреть я.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Она – за гранью бытия.

Не опыт ли реинкарнаций
ты хочешь вспомнить?

[УИЛЬЯМ]

                - Да, отец.
Поможет память разобраться
И стать сильнее наконец!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Воспоминанья могут ранить.
[УИЛЬЯМ]
- Стерплю я. Прошлых жизней память   
хочу вернуть себе опять
и никогда не забывать.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не в прошлой жизни ты был йогом,
а где-то жизни три назад.

[УИЛЬЯМ]
- И как же вспомню я? Во многом
гипноз поможет, говорят.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Самогипноз, призыв стихии,
помогут, но не удивись:
виденья могут быть такие,
что ты возненавидишь жизнь.

О прошлом помнить очень трудно,
невыносимо иногда.
Желая знать сиюминутно,
затем страдать начнёшь года.
Ты вспомнишь всё по ритуалу,
но дальше в жизни ты иной
забыть не сможешь. Облегчало
всегда забвенье путь земной.

[УИЛЬЯМ]
- Что помню я, того мне мало.
И муку я стерпеть готов.
Я вспомню, кто я был таков.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- В хронологическом порядке
ты вряд ли вспомнишь жизни все.
[УИЛЬЯМ]
- А как?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
             - То – вечные загадки
в Сансары вечном колесе .


Читай заклятье на страницах
и волей ветры заклинай.
Воспрянет прошлое пускай
и память жизней возвратится.
Когда узнаешь, кем ты был,
скорей поможешь мне, Уилл,
в сей мир из мира душ вернуться.

Усилья мы объединим –
и стены братства пошатнутся.
Мы не позволим больше им
творить, как раньше беззаконье.
Освободим народ от мук...

[УИЛЬЯМ]
- ...И буду мук своих лишён я!

***

Мечом Уильям чертит круг
вокруг себя. И, стоя в центре
него, взывает он к земле,
затем к ветрам в полночной мгле.
И, концентрируясь на ветре,
заклятье он прочел: «Без лжи,
кем был я раньше, покажи.»

Вонзил клинок он в середину
кольца, что начертил. Призыв
изрёк, колено преклонив.
И вспыхнул круг огня. Долину
объял и ветреный порыв.

[УИЛЬЯМ]
- Пускай забвение покину,   
Стихия, прошлое открой,
что было ранее со мной?

Земли он несколько пригоршен
вокруг развеял, заклинав.
Метался ветер, будто коршун,
просторы свистом рассекав.

Взглянул в огонь Уильям смело
На сердце стало тяжело
Огонь разлил вокруг тепло,
но будто пламя и не грело.

Порезав левую ладонь,
Уильям пролил кровь в огонь.

Алистер взял его за руку.

Огонь иль холод опалял.
И гром гремел на всю округу.
Алистер тихо прошептал:

- Отдай свои мне силы, смертный!
Дабы меня к живым вернуть.
Не жаль тебя мне, легковерный!
Ты сам избрал опасный путь!

Уильям от потери крови
не мог сопротивляться, лишь
смотрел в глаза отцу, и снова
не мог нарушить словом тишь.


Уильям чувствовал, что призрак
сильней становится, и жизнь
уносит будто в землю вниз рок.

И тут виденья начались.


ГЛАВА 5. КРОВНЫЙ БРАТ ДЛЯ ВЕРВУЛЬФА


Тянулся лес. Как будто стрелы,
в ночи пронзали небо ели.
Но даже бледный свет луны
не трогал леса глубины.
Туман причудливые корни
всегда окутывал. Бесспорно,
был жуток лес, но люд тогда
свои не строил города.
Народы жили племенами.
Но речь пойдёт здесь об одном,
кто бились до смерти с волками.
Была охота ремеслом. 

Темна долина речки Арвы,
где струи вод, как струны арфы,
излить не могут всю печаль,
что пала в ночь на всех шестнадцать
людей-охотников, признаться,
где младший сын был Кристобаль.

В ту ночь средь леса на поляне
семья сидела у костра.
Так повелось в старинном клане,
когда клеймить была пора
того, кто знал пути ночные
и на охоту шёл впервые
в шестнадцать лет. В пору сию
и Кристобалю Монтегю
шестнадцать полных исполнялось.

И ритуала запоздалость
не допускалась никогда.


- Зачем на них вести охоту
и убивать среди долин? -
Спросил у клана младший сын.
- Людей убили те без счёта.
- А чем тогда мы лучше их?
- Они - не просто волки, сын мой,
вервульфы - оборотни. В них
иная кровь; с невыносимой
безумной жаждой крови те
ведут охоту в темноте.

Отец чертил стрелою грани –
шестнадцать граней на земле
звезды магической во мгле.
И каждый, кто был в этом клане,
воссел на каждый из лучей.
Огонь горел, как прежде, в центре
звезды и освещал людей,
друг к другу восседавших в метре.

Спросил отец:
                - Никто не ранен?
До ритуала надо знать.
И если да, - тогда изгнать.
Их манит люто кровь людская.

Задумчив юный Кристобаль,
глядит сквозь пламени завесу
на кромку призрачного леса.
В руках ножа сжимает сталь.
В огне каленое железо,
держит отец его – Альбер.
Но видит сын на кромке леса
виденье – буквы две – АР.
Клеймо, похоже, наготове,
но не желает он клейма.
Сжимает нож – и капли крови
родной земли вбирает тьма.

[КРИСТОБАЛЬ]
- Исподтишка я не охочусь,
желают битвы - пусть придут
на равных драться этой ночью.
Мы встретим их всем кланом тут.


«Что сделал ты?» – Он слышит крики,
но пред глазами уж туман.
Все будто тени, все безлики,
«Нет, поздно! – Шепчет где-то клан. –
Уже с огнём соприкоснулась
людская кровь – он сам не свой!»

Земля как будто содрогнулась,
ворвался в ночь протяжный вой.

От леса мчится волчья стая.
Глаза горят, во тьме сверкая.

- Вервульфы это! Всем назад!
Они спешат на запах крови.-
Отец промолвил, наугад
удары отражать готовясь.

Клинки в тумане заметались.
Со стаей волчьей бьётся клан,
но не боятся волки ран,
в них кровь и боль лишь будят ярость.

«Смотрите, этот неклеймёный!» -
над самым ухом раздалось.
Туман рассеялся – кто оный
тогда увидеть удалось.

Держал за горло Кристобаля
какой-то парень молодой,
но не из клана. Боль пронзала.
А взгляд его был ледяной.

Пытался зря освободиться
от этой хватки он во мгле.
Дрались, царапав руки, лица,
И покатились по земле.

Рука врага сжимала глотку
и задыхался Кристобаль.
Веселья злого только нотки
тот взор холодный выражал.

И впился Кристобаль зубами
в запястье своему врагу.
Тот зарычал – и хватки пламя
ослабло на ночном лугу.
Но драка всё ж не прекращалась.
Чернел за спинами овраг,
сливаясь с ночью. Только малость
до края пропасти, лишь шаг…

Дрались так люто, будто звери,
и к краю близились по мере
удара каждого. Подчас
казалось, что не с человеком
дерется он – в тумане неком
сверкает блеск звериных глаз.

И вот они сорвались с края
в безумной схватке, как сам рок.
Овраг взаправду был глубок –
удар о камни – тьма ночная
объяла недругов умы.

Когда сорвало саван тьмы
с просторов диких солнце утром,
пошевелился Кристобаль.
Поодаль враг его лежал.
И был юнцом он светлокудрым,
одетым в пару волчьих шкур.

Смотрел, врага он изучая.
Метался в голове сумбур.
«Неужто он – один из стаи?»
Но отмахнулся Кристобаль,
смотря в заоблачную даль.
Сочтя врага конечно мёртвым,
он собирался уходить.

«Что шагом движешься нетвёрдым?
Уйти не можешь, стало быть?» –

На громкий голос за спиною
и обернулся Кристобаль.

«Да, мы не сыплем добротою,
ведь нам, волкам, волков не жаль» -

Приподнимаясь, тот промолвил.
И руку подал Кристобаль.

«Да, рок сюрприз мне приготовил» -
Юнец ехидно прошептал.

Ты нашим кровным братом стал,
Раз не хотел вести охоту
с людьми на нас, – среди волков
охоться на людей. Природа
всех нас зовёт отведать кровь!

- Не стану! – Кристобаль ответил.
- Ты говоришь так на рассвете,
но, а в ночи, совсем не так, –
там друг тебе равно, что враг.

Наречь тебя мне нужно. Видел
ли нечто ты в ночной листве?
- Я видел только буквы две –
«АР».
      - Ар’Вейн – «победитель»
Со мною в кровном ты родстве.


- Как звать тебя?
                - Инг’Вейн – «достойный
из клана Вейнов» – имя мне.

[АР'ВЕЙН (БЫВШИЙ КРИСТОБАЛЬ)]

- Не доказать кровавой бойней
нам ничего!

[ИНГ’ВЕЙН]

                - Ты - в западне.
Инстинкты с совестью в разладе,
но погоди, – пройдут века, –
и совесть вся, наверняка,
исчезнет жизни вечной ради.

[АР’ВЕЙН]

- Я отвергаю этот рок!
Я не хотел вести охоту
на вас...

[ИНГ’ВЕЙН]

                - ... и нас призвал, щенок?
Что, ради правды и заботы?

Спросил Инг'Вейн с улыбкой злой.

[АР’ВЕЙН]


- Что с ними? Что с моей семьёй?
Ар'Вейн схватил за ворот "брата".

[ИНГ’ВЕЙН]

- Поосторожнее со мной,
не то сравнять могу с землёй!

[АР’ВЕЙН]

- Иль я тебя! Угроз не надо!

Инг'Вейн ударил по лицу
Ар'Вейна, точно как Алистер.

[ИНГ’ВЕЙН]

- Известно одному творцу
Что с ними стало после смерти.
Твоя семья отныне - мы.

[АР’ВЕЙН]

- Я не хочу в такое верить!

[ИНГ’ВЕЙН]

- Иные жребьи не даны...

[АР’ВЕЙН]

- Какую роль имеешь в клане?
Такая наглость!

[ИНГ’ВЕЙН]

                - Я - вожак.
Я создал их.

[АР’ВЕЙН]

                - Ты создал? Как?

[ИНГ’ВЕЙН]

- Посредством крови и обмана.

Ты понял сам, не так ли, брат?
Ты прокусил мое запястье -   
и выпил кровь у смерти врат.      
Теперь одну имеем власть мы.
Одни - бессмертье, кровь и ад.

***

«Не соблазнив на тяжкий грех,
Не одержать инстинкту верх…»




«У жизни вечной есть цена…» –
Сказал Инг'Вейн Кристобалю.
Взойдёт лишь полная луна –
клыки звериного оскала
и шерсть – луна ему являла.
И становился волком он,
чужою кровью подчинён.
И что-то у нем уже желало
охоты, крови, боя, жертв.

Он был уже одним из стаи
нечеловеческих существ.

Но всё же подчинить не в силах
его сполна луна была.
По лесу рыскав досветла,
превозмогал огонь он в жилах,
не нападая на людей,
и мука делалась сильней.

Неутолимы боль и голод,
и неприкаянности холод
его терзают, но убить
не могут. Он не раз пытался
порвать подобной жизни нить.

Смотрел на море будто в трансе   
и в воду броситься желал.

- Любая смерть - она как жертва.
Но не приемлят духи скал,
воды и воздуха, и ветра
от нас такого. Мы бессмертны. -

Сказал Инг'Вейн за спиной.
Ар'Вейн смотрел вперёд, молчавши.

- Возьми! - Простёр Инг'Вейн чашу.
Присядь и выпей кубок свой.

Брат молча взял и сел на травы
Инг'Вейн рядом с ним присел.

[АР’ВЕЙН]

- Здесь кровь! Она - людская, право?

[ИНГ’ВЕЙН]

- Я не скрываю наших дел.
Ты знаешь кто мы. Просто выпей.

[АР’ВЕЙН]

- Не выпью...

[ИНГ’ВЕЙН]

                - ....жаждою томим?
[АР’ВЕЙН]

- Стерплю. Терпеть мне не впервые.
Я не умру. Отдай другим.


Сбежались волки, будто чуя
двоих собратьев разговор.

[ИНГ’ВЕЙН]

- Раз не приемлешь жизнь такую,
тогда конец донельзя скор.

Ар'Вейна волки обступали
И жадно скалились, желав
напасть сейчас на Кристобаля.
Но грянул гром среди дубрав.

В выси сверкнула пара молний
Ударив в землю люто близ
Ар'Вейна. В небе дым повис.
Костёр зажёгся произвольно.

Ар'Вейн схватил тогда с земли
сухую ветку, будто факел;
Зажег от пламени вот, и
сказал волкам: "Назад, собаки!
Не приближайтесь, если нет
(запахло вдруг паленой шерстью), -
я не промолвлю слов о мести,
но вы не оберетесь бед!"
 
Он опалил слегка кого-то.
Они попятились, рыча.

[АР’ВЕЙН]

- Увы, не удалась охота

Меня ты слышишь ли, вожак?
Бери с собой своих собак
и прочь проваливайте быстро!

Стряхнул на них он пару искр.
Инг'Вейн промолвил:
                - Выпей кровь! -
И указал на кубок вновь.

Не выпью!
                - Знаешь ли, что будет,
когда терпеть веками боль
и жажду?
                - С первой же минуты
я понял, что сокрыто столь.

- Ты станешь магом, магом Смерти,
но будешь жизнь дарить, так ведь?
... идти по краю как по жерди,
при том не в силах умереть.

Лечить людей, но только люди
тебя за магию убьют.
Ты станешь смертным. Знай, что будет,
напрасна боль, напрасен труд.

А так мы вместе сколько можем!
И наша магия сильна.
Ты можешь стать монархом, дожем...
- Но какова за то цена?!

Ар'Вейн вылил кровь на землю.
Инг'Вейн схватил златой сосуд.
- Ответа просишь не затем ли,
дабы одумался я тут?

Я обратил свой клан когда-то,
людей в вервульфов; и потом
я дал им магию, как плату;
и стал я стаи вожаком.

Служить всегда мне неизменно
Они все жизнью поклялись.

- Но клятвам тем не знали цену!
- По нраву вечная им жизнь.

Инг'Вейн поднялся и промолвил:
- До скорой встречи, младший брат
Не устоишь пред жаждой крови,
в груди исчезнет этот ад.

- А я тебе бросаю вызов!
Потом узнаем кто кого
и чье сильнее колдовство.
- Глупей не слышал я девизов!

Он рассмеялся дико, зло
И тотчас обратился волком
учался прочь со стаей в ночь.

- Ты мой девиз не знаешь толком,
сильнее жажды он в груди:
"Раз бросил вызов - победи!"


***
Ар'Вейн братьев ритуалы
желал всегда остановить
Но как конец им положить?
Собратья часто пировали
глодая кости, черепа.
Познал он магию вампиров.
Среди костей на страшном пире
затем плясала их толпа.

И кровь людей алела в чашах
и в пляске, с разума сводящей 
кружили оборотни все.
Скользя в тумане по росе
в безумном танце на могиле
убитых ими же людей.
Они из тела выходили
и так блуждали средь теней,
и до рассвета новой силы
они все набирались так.

Но не учли один пустяк,
что Кристобаль им всем однажды 
вернуться не позволил: кровь,
что на земле стояла в чашах
одним движением легчайшим
он опрокинул. Братья вновь
в тела вернуться не могли уж.

«Себя ли этим возвеличишь?» -
Шипели тени все ему.

Но он ушёл, смотря во тьму,
не видя, что пошевелился
Инг’Вейн – он выжил также – да,
не появляясь никогда
с тех пор Ар’Вейну на глаза. 


***
Ар'Вейн терпит боль и голод,
превозмогая лютый холод,
они усилились с тех пор,
как клан погиб средь этих гор.
Ночами рыщет он по лесу
затем по горному отвесу.
Он умереть сто раз готов,
но смерть отказывает вновь.

Стоит у самого обрыва
и смотрит на валы прилива.

И обращается к волне:

- Я знаю, силы колдовские
растут с недавних пор во мне.
Они принадлежат стихии.
Вервульфов магия - луне.


Инг’Вейн на брата из засады
глядит и местью взгляд горит.
Ночная тихая прохлада
листвой осенней шелестит.

Ар’Вейн сжимает нож руками,
и кровь течёт по острию
в пучину моря под ногами.
Стоит он в шаге, на краю. 

Он заклинает силы моря
забрать его и дар, и горе.
И злобно скалится Инг’Вейн,
готовясь прыгнуть, поквитаться
в пучину моря сбросить братца.
Но блещет молния взамен
и в землю бьёт, создав преграду.
И волк рычит, ожегши лапу,
и злобно пятится назад,
как человек, потупив взгляд.

Он прыгнуть снова наготове. 
Ар’Вейн теряет много крови,
его сбивает ветер с ног,
не позволяя вниз сорваться,
и волку ближе подобраться.
До крови град и ветер сёк.
Инг’Вейн решил ретироваться,
оставив мщенье на потом.

Уж не Ар’Вейном, – Кристобалем
очнулся утром брат его.
Бессмертье вслед за ритуалом
ушло, но нет, не колдовство.


Инг’Вейн не знал, что и его
прошло бессмертье этой ночью.
Он думал лишь: "Порвать бы в клочья
Ар’Вейна, брата своего..."


Ар’Вейн шёл, не замечая
вдали шагов звериных лап.
Он знал: давно погибла стая.
Он так устал, и был так слаб…

Ар’Вейн по лесу шёл и склону
всю ночь, дорогой утомлён.
Восход. За лесом – бастионы
видны. То – город Каркассон,
великолепный, неприступный,
двойною каменной стеной
он окружён. Дорога трудной
уже не кажется порой.

Подъемный мост к земле опущен,
вокруг вода блестит во рве.
Покой предутренний гнетущий   
гудит в усталой голове. 
 
Ступил на мост Ар’Вейн только,
как братец не в обличье волка,
а в человеческом, к спине
подкрался в полной тишине.

Чутье встряхнуло Кристобаля
он только потянулся к стали,
Инг’Вейн за руку схватил
и три отметины когтями 
оставил на щеке. Ножами
два брата дрались что есть сил.

К вратам собрались горожане
и драку видели в тумане.
Звериный вой стоял у врат.

- Ну кто кого, дражайший брат? –

Инг’Вейн промолвил зло и гордо,
удары нанося ножом.
Но брат его схватил за горло.
- Пора покончить с этим злом! –
Ар’Вейн промолвил горожанам.
И тело брата бездыханным
упало наземь. Все кольцом
то место обступили, только
не человека тело, – волка
они увидели.

                - Вы кто? –
Спросил один, поднявши ворот. 

Ар’Вейн указал на город.
- Защитник этого шато!*–

  *Шато - замок (фр. Chateux)
 
***

В лучах предутренней прохлады
Очнулся Вильям на земле.
Алистер был у водопада,
сияя в предрассветной мгле.
- Что видел ты? - Промолвил призрак.
К нему Уильям подошёл.
- Ты был Инг’Вейном?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Здесь сошлись рок
и старой тайны ореол.
Я был Инг’Вейном. Помнишь чаши?
Ты расплескал их, клан предавши.
Я на тебя доселе зол.

[УИЛЬЯМ]
- Я никогда не буду прежним,
Когда я суть узнал твою.

Стоял Уильям на краю
Над водопадом, в море текшим.
Как оказался за спиной
Алистер - Вильям не заметил.

- Неверный шаг - и что с тобой
Никто не вспомнит. - Лишь ответил
Алистер, крепко сжав плечо.
Считаешь, мне не хватит духа? -

Он тихо прошептал на ухо:
Один напомню пустячок.
Ты ведь убил тогда Инг’Вейна
и Вейнов силой чародейной.

Теперь же ты – в моих руках.
Я жажду мщения поныне.
Один удар сейчас - и прах
исчезнет твой в морской пучине.
[УИЛЬЯМ]
- Реванша ищешь? - Не найдёшь!
И потому, угрозы - ложь.

Что будет, если мир покину,
с тобой? Невыгодно тебе
болтаться призраком на грани
миров, довериться судьбе.

Ты убивать меня не станешь!
Его Уильям оттолкнул. -

И сразу стих прибоя гул.

Иллюзий мастер ты, я знаю. -

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Ходи с опаскою по краю!
Я близок, будто смерть, Уилл.
[УИЛЬЯМ]
- Я не боюсь подобных сил!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- А коль сыграю против правил?
Ты своеволие б оставил,
Ведь до добра не доведёт.

[УИЛЬЯМ]
- Пускай! Желаю знать исход.
Что было дальше с Кристобалем.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Рискуй в великом, а не в малом.
Та память - риск... и не нужна.
[УИЛЬЯМ]
- Я знаю то, что не случайно
Ты прошлое окутал тайной.
Но подожди, взойдет луна, -
и всё узнаю я сполна.



ГЛАВА 6. СУДЬБА КРИСТОБАЛЯ МОНТЕГЮ


Бежит толпа в испуге в крепость
в лохмотьях, будто век седьмой.
Горят дома. Пожар большой.

«Придётся утром на заре пасть
рабами нашего врага?» –
Кричат. Вокруг – лачуги, бедность.
«Уже на подступах войска!»
Бегут в ту крепость из деревни,
что там стоит на горном гребне.

С детьми бегут. И в их глазах
видны отчаянье и страх.
Огромна крепость. Все в ворота
вбегают в страхе отчего-то.
И жмутся к стенам там внутри,
детей в испуге обнимая.

Мечи и копья носят.
                - При
осаде выстоим?
                - Не знаю.

- К оружью все! 
                Особняком
стоит от всех в деревне этой,
как все, такой же ветхий дом.

[ПРОБЕГАЮЩИЕ ЛЮДИ]

- Позвать хозяина? Он в нём?
- Совету мудрому последуй:
туда ни шагу! Колдовской
он силой нас обрёк на беды.
- А вдруг покончит он с войной?
- Он сам наслал войну же эту!

И дверь со скрипом отперлась. –
От страха люди закричали.
(из дома вышел Кристобаль),
ведь капюшон скрывал едва ли
три шрама на его щеке,
что брат оставил перед смертью.

- Не примешь облик с волчьей шерстью?
Кричали люди вдалеке.
Врагов пугал бы, Кристобаль.

- Давно не волк я. – Он сказал.
               
Он был одет, как все, в лохмотья.
И пряди длинные волос
к плечам спадали.
                - Ах, ты – пёс,
колдун, твоя натура скотья!
Народ немало перенёс
из-за тебя. – Ему кричали.

- Я жалких вас немало спас!

- Ты погубил всех нас, каналья!

- Ко мне идёте вы в тот час,
когда нужна вам помощь только,
а, получив её, – вы нож
вонзить готовы в спину!
                - Сколько
ты бед принёс в селенье! Ждёшь
от нас, проклятый, что? «Спасибо»?   

Ты сжёг зарницей урожай,
наслал потоп на горный край.

- Случилось это, люди, ибо
вы попросили излечить
неизлечимого больного.
Вы позабыли, стало быть,
что надо всем за всё платить,
И не дано никак другого.

Вы все хотите преступить
закон и смерть, судьбу разрушить
и обойти свой долг, идя
ко мне. Но только по добру жить
затем хотите, погодя.
 
Так не бывает. Помня случай,
как вы больного принесли,
ко мне, заметить надо ли:
стихия силою могучей
способна к жизни возвратить.

И вспомнил маг (а как забыть?),
как принесли в его лачугу
больного. При смерти он был.
И о спасенье люд просил.
Глаза изображали муку
людей, склонившихся над ним,
ведь он смертельно был больным.


И вспомнил маг, как над больным он
в своей лачуге травы жёг,
читал заклятия над дымом
и призывал дождя поток.

Стояли пятеро у стенки,
что принесли больного и
боялись зА жизни свои.
Стояли все в одной шеренге.

Над телом и над головой
больного, в воздухе рукой,
провёл колдун. Поджёг он зелье –
и тут же стало жутко им.
Заклятья молвил над постелью
больного маг. От зелья дым
застлал его весь дом туманом,
И тут же за окном туман
спустился наземь пеленою.
И разразилась тишь грозою.
И снова страх объял крестьян.

У дома молния блеснула,
ударив в землю рядом – и
больной, не дышащий, вздохнул, а
пожар разбил покровы тьмы.
Зарница в поле угодила.
Как факел вспыхнула земля –
и все пшеничные поля.
она огнём испепелила.

Болезнь ушла. Толпою всей
немало к магу шло людей,
просили потушить пожары.
Земли горели ведь гектары.
Но только это пламя маг
не в силах потушить никак.

«И как же к нам не милосерд вы» –
Колдун услышал от людей.
Сказал им: «Нет вины моей.   
Сгоревший урожай есть жертва,
когда я жизнь больного спас!»

[ЛЮДИ]
- Но это не волнует нас!

Туши огонь в сию минуту!
[КРИСТОБАЛЬ]
- Я не могу.

[ЛЮДИ]
                - Но ты признай,
тогда сгорит весь урожай!
Ему кричали люди всюду.

[КРИСТОБАЛЬ]
 - Страдал больной ваш лихорадкой.
И перенёс его я жар
в разряды молний. И украдкой
отвёл болезни я удар.
Но как я погашу пожар?
Переложил в него болезнь я.
А как я должен был? На вас?

(Перепугались все тотчас.)

[КРИСТОБАЛЬ]
- Коль я скажу огню: «исчезни» –
вернётся вся болезнь к нему.
[ЛЮДИ]
- Когда погаснет пламя?
[КРИСТОБАЛЬ]
                - Это
известно Богу одному.

Поля сгорели до рассвета.


От этой памяти отвлёк
бегущий в крепость со словами:
«Колдун, стрелой тебя в висок
пусть враг сразит! Ты перед нами
виновен в бедах и войне.
 
- Война заслужена вполне.
Он бросил людям. – Прочь отсюда!
Я вас спасал от бед больших. –
И замахнулся он на них.

И все шарахнулись оттуда,
как от чумы.

                - Бегите вон,
подобно псам, пока способны! –

Сказал колдун вослед им злобно.

Он был ужасно разозлён.
В тряпье до пят и капюшоне
пошёл неспешно он к холму,
где крепость. Люди суетились.
Безумна паника.

[ЛЮДИ]

                - Ему 
не место здесь! Не пропускайте!
От рук врагов колдун умрёт,
но прежде нас!
                - Да-да! Вот-вот!
Вы мост скорее поднимайте,
и не пускайте колдуна!
Лишь кровью смоется вина.

- Смотрю, с приказами ты быстр?
Но власть тебе ведь не дана! –
Сказал в воротах бургомистр. –
Впустить. Спасаем наших всех!

[СМОТРИТЕЛЬ КРЕПОСТИ]

- Но он – колдун. Злорадства смех
его всегда звучит над нами.

[БУРГОМИСТР]

- Какое дело мне? Колдун!
Он – воин здесь, в войны канун.

Как все дерётся пусть с врагами.

Пусть меч берёт, кинжал и лук.
Своих не стану убивать я.
Клевещет каждый: враг и друг.

Ложь – яд, ей нет противоядья.

На башнях крепости – дозор.
Оружья мало, нету пушек.
Враги всё жгут, вдали – костёр.
Горит немало деревушек.

Вдали зловеще рог трубит.
Язык чужой несётся в эхе.
И вражьи лязгают доспехи.
Удары бьют мечом об щит.

Поют молебны под звонарней
внутри твердыни. Начат спор:
«Дадим ли мы врагам отпор?» 
Но что деревня против армий? –
Простые люди без кольчуг.

Войска готовятся к осаде.
«На стены! Камни в них бросайте,
как подойдут!» – Кричат вокруг,
оружья делят в суматохе.
«Ах, сколько их! Дела как плохи!»

Поодаль всех присел на тюк
колдун.
             «Смотрите, сколько тысяч
врагов подходят грабить И сечь!
Не покидаем этих стен! –
Кричит один. «Возьмут нас в плен!
И на победу нет надежды.

Огонь… Взгляни на тот рубеж ты!
Мечей не хватит нам и стрел,
хоть бургомистр наш и смел.
Доспехов нет!» Лопаты, вилы
в войне успехов не сулили.

[ЛЮДИ]

- Спроси совет у колдуна.
- Не я.
           - Не я.
                - Вы же мужчины!
Над вами трусость ли властна?
- Боимся мы не без причины.
- Мы спросим.
                - Третий есть смельчак?
(Все в страхе отшатнулись.)
                - Так,
теряем время. Что же, двое
пойдём.
               (Подходят.)
                - Помощь мы
пришли просить у вас. Что делать?
[КОЛДУН КРИСТОБАЛЬ]

- Сдаваться! Разве что-то челядь
кроме того умеет?
                - Мы
вас просим! Вы же – с нами. Разве
вы не боитесь смерти?
                - Нет.
- Но почему?
                - Спросили раз вы,               
отвечу вам, что смерти нет.

Те двое вмиг переглянулись.
- Вы нас спасёте?
[КРИСТОБАЛЬ]

                - Все плотней
ко стенам станьте. Лишь безумец
сразится с тем, кто их сильней. –
Колдун им крикнул. – Крепостные
не покидайте стены.


                Что ж,
Ты бурю в штиль никак не ждёшь. –
Сказал колдун, смотря с бойницы
на вражье войско. Сотен пять
врагов собрались наступать. –
О смерти будете молиться.

И вынул маг волнистый нож.
Людей тогда объяла дрожь.

[Маг Кристобаль]

- Ветра, поднимите в степях гул
Пусть враг дрожит, не мы. – Вонзил
Он в землю нож изо всех сил.

Народ, к стене прижавшись ахнул,
когда тот голос громовой 
заклятья молвил. Всей толпой
они смотрели. Во мгновенье
он вынул нож. Без промедленья
чертил зловещий круг колдун,
вокруг себя рассек ладонь и
за стенами взревел тайфун.

- Не бойтесь, в замке нас не тронет!

Сказал и землю окропил
своею кровью. Сразу пламя
взметнулось и его слова:

[КРИСТОБАЛЬ]

- Ветра, крепчайте над врагами,
сломите волю их и знамя.

Смело пехоту с войском конным.

Поднялся вой ветров такой
за неприступным бастионом,
что войско сбило с ног.

[КРИСТОБАЛЬ]
                - Утрой,
стихия, силу! Воды, лейтесь,
омойте бурей дождевой
от полчищ вражьих землю! Вейтесь,
ветра!

              Поднялся ураган.
Враги, щитами прикрываясь,
не видят в метре. Но не дан
приказ об отступленьи.
                - Вам месть! –
Колдун сказал. –  Их власть, как пыль
пускай развеется по полю!
Стихия сломит вашу волю!
Сильны вы перед нами в штиль,
а в бурю вам владеть дано ли
своим могуществом? – Войска
врагов смело порывом.
[КРИСТОБАЛЬ - НАРОДУ]
                - Страшен 
мой дар? Победа же – сладка.
Что видели издалека –
вещайте всем с дозорных башен.
Пускай все празднуют успех,
но помнят цену поединка,
что в мире человек – песчинка. –

То ужас вызвало у всех.
Тогда раздался мага смех.

ГЛАВА 7. ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА

Три дня спустя из Каркассона
людьми был изгнан Кристобаль,
Когда стихии он наслал
и смел врагов бесцеремонно,
то уничтожил урожай
дождём. Ему кричали люди:
«Ты ныне изгнан, негодяй!
Ты нежеланный гость повсюду!»

Средь ночи под покровом тьмы
он прочь побрел от Каркассона.
Шёл снег в преддверии зимы
и застилал поля и склоны.

Внутри от ветра леденело.
Мерцали звезды в небесах,
теряясь в зимних облаках.
И были силы на пределе.
От ветра путь заледенел.

Когда он преступил предел,
и дух его покинул тело,
почти не помнил Кристобаль.

Он в стороне уже стоял,
а тело снегом заметало.


Но удивился он немало,
когда наверх глаза поднял.

Снежинки звездами сияли
И их танцующий сумбур
вдруг принял форму из фигур.
Сияла призрачно эрцгамма -
двенадцатигранная звезда
из треугольников, упрямо
маня в астральные врата.

И Кристобаль коснулся центра
геометрической звезды.
Порыв бушующего ветра
вовлёк в покровы темноты.

Перевернулась вдруг эрцгамма, -
И очутился Кристобаль
Средь зала перед троном прямо.
Но кто на троне восседал
Во тьме холодной он не видел.
Просторный темный дивный зал
и льдом, и мрамором блистал.
На стенах – ледяные плиты,
На них сверкали письмена.
Раздался голос как из сна:


- Кто смел войти в чертоги тайны?
Ты, бывший смертный? Преклонись!

- Кто ты?
                - Владыка Нифльхайма.
Повеял леденящий бриз,
такой, что силой на колени
поставить путника хотел.

Но Кристобаль сильнее тени.

[КРИСТОБАЛЬ]

- Склоняться - то не мой удел.
Ты не склонишь меня обманом
Пускай и в царстве ты своем.

[ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА]


- Я власть имею над туманом,
Над снегом, холодом и льдом,
И над тобою, дух бесчестный.
Мой мир – на севере, над бездной.

Приблизься к трону, поклонись.

[КРИСТОБАЛЬ]

- Твои уловки бесполезны!
Свой лик открой! Мне покажись!

Эрцгамма белым засияла.
На ней по-прежнему стоял
колдун упрямый, Кристобаль.

[КРИСТОБАЛЬ]


- Когда простого слова мало,
растайте льды, рассейся тьма!

[ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА]

- Похоже, дерзок ты весьма!

Ответил оному владыка,
всё не показывая лика.

Но вот уже стал таять лёд.
Вода по капле вниз течёт.

[ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА]

- Пред бездной лед и снег не тает -
Владыка руку поднимает -
в паденьи капли замерзают.
И будто бы земной хрусталь
Он их о мрамор разбивает.

[ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА]

- Наказан будешь, Кристобаль!

Владыка с трона вдруг поднялся,
Переместив эрцгамму под
Престол – и осветился лёд
Теперь и сам он освещался.

Словам сравненья не найти
С тем совершенством неизменным.

Стоял Алистер посреди
своих владений, речь вел с пленным.


[КРИСТОБАЛЬ]

- О, братец! Я не ожидал.

[ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА]

- Ты здесь стоишь не пред Инг'Вейном. –
Его Алистер оборвал. –
Я накажу тебя. Ты станешь
рабом ничтожным на Земле.

Колени здесь не преклоняешь,
но преклонишься там во мгле.
 
- О силы тайные, ответьте, –
Воззвал к просторам Кристобаль, –
Достоин разве тот бессмертья,
Кому других людей не жаль?

Из зала голос прозвучал.
- Его уже выходит время.
Ты трон его займешь потом,
Когда страстей низвергнешь бремя
В обличье слабом и людском.

[ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА]


- Забрёл сюда ты не случайно.
Пришёл как вор, моё отнять.

[ГОЛОСА]

- Он будет править Нифльхаймом,
И ты не можешь помешать.

Иные правили владыки
Нифльхаймом, правили до вас.

Алистер рассмеялся дико.

[ВЛАДЫКА НИФЛЬХАЙМА]

- На Землю пусть идет сейчас
И правит там!
                Звезда эрцгаммы
зажглась под троном - зодиак
начертан был на ней спонтанно.
В воронку будто ураганом
влёк Кристобаля тайный знак.

[КРИСТОБАЛЬ]

- Когда я сослан незаконно,
на Землю, - буду средь вельмож.

Успел он выкрикнуть у трона. -
И ты вослед за мной пойдешь!


Поглочен темною воронкой
был очень быстро Кристобаль.
Взывал Алистер к силам громко,
но он закрыть не мог портал.

Слабела магия упрямо,
И свет бессмертья быстро гас.
Разверзлась бездна под ногами,
Владыку поглотив тотчас.




***
Уильям перестал бояться
Отца, когда пришел в себя.
И с ним хотел он поквитаться
за то, что должен жить терпя
его приказы, он - владыка
Нифльхайма, потерявший трон.

Сияли солнечные блики
И озаряли горный склон.

В руках держал Уильям книгу,
Читал заклятия опять:
Как можно материализовать
И духа человеком сделать.
Он стал стихии призывать,
Желая в поединке смелом
с отцом сойтись и воевать.

Стихии обращал в воронку
Уильям, подойдя к реке.
Воздушный вихрь в одной руке,
В другой - огонь светился тонкий.

Метнул на землю шар огня -
И резко вспыхнула эрцгамма -
Двенадцатигранная звезда.
- Ты удивил меня немало!
Сказал Алистер, подойдя.

Огнем холодным Нифльхайма
звезда сияла. Не случайно
Уильям сделал это.
                - Так
ты вспомнил всё, коль зодиак
зажёг огнем холодным?
                - Силой
тебя желаю наделить
и в человека обратить.

Дай руку мне, отец! - Алистер
ему ладони протянул.
Взвилось кольцо огня в сто искр
Взметнулся ветра дикий гул.

Ладони крепко сжал Уильям.
Не призрак Алистер уже.
Он был на тонком рубеже
Миров и стал почти всесильным.

Владыка Нифльхайма прежний
И настоящий здесь сошлись
Холодный взгляд как вихрь снежный
И вечный будто неба высь.

Опять виденья начались
О том, что было в жизнях прошлых.

- Ты не простишь меня, возможно...
Сказал Алистер сквозь огонь.

- Неважно, но обет сдержу я. -
Сказал Уилл, в ночи колдуя,
И крепче сжал его ладонь...         


ГЛАВА 8. ГЛАДИАТОР КЛАВДИЙ


Дворец, украшенный богато
рядами венценосных статуй
титанов и кариатид,
блистал под солнцем римским златом.
И восхищал прекрасный вид.

Казалось, нимфы и сатиры,
с картин готовые сойти,
со стен смотрели на кумира,
за кем иные шли вожди.

Божественный великий Юлий -
на троне важно восседал.
Народ гудел, как будто улей.
О нём шептался полный зал:
сенат, патриции, плебеи.
И рассыпались в похвалах
одни, сравнений не жалея;
другие, глаз поднять не смея,
его кляли во всех грехах.

И вот в оковах на руках
ввели два стражника в ту залу
раба, кто, отвергая страх,
сражений выиграл немало.

Они узнали с полувзгляда
друг друга - Юлий да и раб.
Алистер в тоге цвета злата -
конечно Цезарь, император.
Уильям - раб, кто ранен, слаб.

Промолвил стражник как оратор:
- Он отказался выходить
Пред вами, Цезарь, на арену.

- Он гладиатор, стало быть? -
 Алистер вопрошал надменно.

- Да, верно. Знают все о том,
 что родом он из Карфагена.
- Галерным будет он гребцом.
- Я никогда не буду пленным,
Пускай в цепи сейчас стою,
но волю не сломить мою.


- Я вижу, ты стремишься к правде.
Как звать тебя, наглец?
                - Я Клавдий.
И пред тобой не преклонюсь,
Хоть на челе твоем сто лавров,
с богами делишь кровность уз,
но ты поборник ложных нравов.
Народ не ценен для тебя.
Воюешь ради жажды славы.
Живешь, о павших не скорбя.
И разоряешь все державы,
дабы тебя запомнил Рим.
Но ты ведь не непобедим.
Ты смертен средь земных иллюзий,
поклонов и почтенья их -
людей богатых и простых .
Ты верен славе, будто музе,
на миг которая дана...

Но будет слава ли верна
тебе, когда в руках собратьев
сверкнут ножи против тебя,
из уст посыплются проклятья;
и все ударят, не скорбя?

- Ты просто раб, а не оракул.
Ты не имеешь силу мага,
Судьбу мне дабы предрекать.

Займешь ты место на галере.

- Ты можешь жить, в судьбу не веря,
Но нет, конца не избежать!


- Сегодня выйдешь на арену!
В последний раз, но а потом
галерным будешь ты гребцом. -
Промолвил Алистер надменно.

***
Шумел безумный Колизей.
Толпа всегда хотела зрелищ.
Боёв людей, боёв зверей,
а кто бойцы - народ несведущ.

Край неба золотил закат.
До смерти с тигром бился Клавдий,
был зверь пронзён у самых врат,
Плеснуло кровью по ограде,
за коей Цезарь восседал.

- Еще бойцов! - Он приказал,
как будто бы с вершины мира.

Сверкали копья с секиры
и важных зрителей венцы.
И выходили на арену 
на битву с Клавдием бойцы.

И гладиатор бился, гневно
подчас на Цезаря смотря.
Он отнял всё - родные стены,
увез его из Карфагена.
Закат и каждая заря,
галеры, мачты, якоря -
напоминали тягость плена.

И снова бой. И вот предел -
И снова победитель - Клавдий.
Он пару бездыханных тел
переступил, секунд не тратя,
и после громко произнёс:

- Я вызываю триумвира
на бой сегодня, Цезарь, вас.

Спектакль сей - прекрасный шанс
размяться перед скукой пира.

Вы - всем пример, иль просто трус?
 
Под свист толпы поднялся Цезарь
и молвил: "С вами я дерусь
как с наглецом, из интереса".

И вышел он из-под навеса,
и обнажил кинжал и меч

Блеснули яросно эфесы
в руках, доспехи пали с плеч.

- На равных значит? - Зло промолвил
на это Клавдий.
                - Жаждешь крови? -
Ответил Цезарь. - Так пролей!

Клинки скрестились двух мечей.

И Клавдий оттолкнул ударом
врага, кинжалом тот взмахнул
под вой толпы и ветра гул.
Незримым росчерком, как чары,
он пролил наземь кровь раба.

Порез специально неглубокий
и рядом с сердцем.

[ЦЕЗАРЬ]

                - Что же проку
когда вас бережет судьба?

И вновь сошлись клинки. Теперь уж
кровь триумвира пролилась.
Плечо саднила рана.

[КЛАВДИЙ]

                - Веришь
в судьбу, удара не боясь?

- Один - один! - Ответил Цезарь. -
До смерти боя хочешь ли?

[КЛАВДИЙ]

- Стереть тебя с лица земли!

[ЦЕЗАРЬ]

- Поможет? - Только враг отрезал.
И бой продолжился. - Я ведь
дитя богов. Я тот, кто вечен!
С лица Земли не истереть
веков. Ты просто человечек...

- На эту жизнь. - И дрогнул меч
в руке у Цезаря. - Я помню... -
Ответил раб. Саднила речь. -
Моё ты отнял вероломно!

Подумал тот про Нифльхайм,
но Клавдий лишь о Карфагене
сказал, не помня прошлых тайн,
не зная истинную цену.

- До первой крови этот бой! -
Промолвил Цезарь. - Не желаю
я убивать сегодня.

[КЛАВДИЙ]

                - Стой!

[ЦЕЗАРЬ]

- И так уж честь тебе большая:
"на равных" дрался ты со мной.


Под крик и шум аплодисментов
уселся Юлий на свой трон.
И знак подал для претендентов
на бой, а Клавдия в цепях
вели оттуда прочь под грохот
мечей бойцов, презревших страх,
под вой зверей и знати хохот,
на бой смотревших каждый раз
как на смертельно глупый фарс.

А дальше Клавдий в подземелье
был брошен на день до галер.
А там такие же. Без мер
они оковами гремели,
смеялись, спорили. Потом
секли плетями их, но тщетно
не унимались, со смешком
на кровь смотрели лишь ответно.
"Они отчаяньем пьяны!" -
Промолвил кто-то на латыни
И стали что-то петь они
не замечая: посредине
той самой камеры один
от избиений умер.
                - Знаешь
чему мы рады? - Так "сосед"
ответил на недоуменье
в глазах у Клавдия. В ответ
промолвил Клавдий:
                - Избавленью?
- А, ты о смерти? Нет, не ей.

Нам рассказали как пираты
галеру захватили раз.
И все гребцы, заметить надо,
присоединились к ним сейчас.

Но мы не ищем избавленья
по воле случая. Мы все
готовы тут без промедленья
бороться, лишь на вёсла сев.

[КЛАВДИЙ]

- Я первым подниму восстанье.
Куда плывем мы?

[ДРУГОЙ РАБ]

                - В Карфаген.
А ты смельчак! Наскучил плен?

[КЛАВДИЙ]

- В плену у труса быть противно...

[ДРУГОЙ РАБ]

- ...у труса?...Цезаря? Он трус?

[КЛАВДИЙ]

- Дрались мы на смерть; и, что дивно, -
мы живы оба.

[ДРУГОЙ РАБ]

                - Соглашусь...
Постой! Так значит, ты тот Клавдий,
что дрался с ним? Я слышал весть.

[КЛАВДИЙ]

- Да, это я.

[ДРУГОЙ РАБ]

                - Какая честь!

[КЛАВДИЙ]

- Да, Цезарь - трус сказать по правде...
Как звать тебя?
[ДРУГОЙ РАБ]
                - Гераклион.
И погодя продолжил он:
Скажи, а ты желаешь мести,
повергнуть Цезаря?

[КЛАВДИЙ]

                - Желал
убить его при всех раз двести,
но тверд в руке его кинжал.
А бой вничью не интересен.
О мести думаю всё я.

Хочу свободы, прочь из плена,
вернуться в замок Карфагена.

[ГЕРАКЛИОН]

- Свобода лучше, чем ничья.
Сбежим: на море иль на суше.

[КЛАВДИЙ]
- Бежать из ада я не струшу.


***
 
Волна бежала за волной.
Плыла беспечная галера
под ясно-бледною луной;
затем под солнцем в летний зной.
И помогала только вера
в свободу пленникам-гребцам
ворочать веслами что силы,
идя к незримым берегам.
И вера - всё, что с ними было,
Когда стегала спины плеть,
в оковах лазали на мачты,
когда смешило слово "смерть"
во время корабельной качки.
Пьяны от боли и вина
и муки выпитой до дна,
рабы смеялись вечно дико
под надзирательские крики.

Кто умирал - кричали зло:
"Ему сегодня повезло
В неволе больше он не заперт!"
Его бросали тело за борт
И песню пел Гераклион
в то время вместо похорон.
На древнегреческом: "Исчезнут
воспоминанья в темной бездне,
морской пучиной унесёт
и звон оков и тяжкий гнёт.
Бросала жребии Эллада
на жизнь и смерть давно когда-то,
и вот сейчас сравнялся счёт..."

***

Шторма и бури пережили
не все конечно. Вот две мили -
и берег Карфагена уж
виднелся. Прибыла галера.
Виднелся лес, немая глушь,
где часто рыщут флибустьеры,
сойдя на берег с корабля.

Гребцы воскликнули: "Земля!"
И судно закрепило якорь,
спустили шлюпки, и рабы,
про боль и жажду позабыв,
перебирались в них вполшага -
по десять человек в цепи.

И вот он - долгожданный берег.
И лес на склонах темных гор.
Неволю долго шагом мерить
не собирались с этих пор.

Ветвился лес. Они всё выше
в цепях идут, лелея план.
Людской безумный караван.
Два надзирателя притихши
под ноги смотрят. Тропы там
над самой пропастью. Террасы
нерукотворных склонов гор
глядят на море, где простор
заката заливают краски.

Вела дорога под уклон.
Сорвавши с головы повязку,
махнул другим Гераклион -
Двум надзирателям на шею
рабы накинули ту цепь,
которой скованы. "Скорее!
Ключи!" - С безумством на лице
рабы отняли ключ к свободе,
столкнули в море двое тел
своих мучителей и цепи
и рабский заодно удел.

Свободы вздох великолепен.
Ликуют бывшие рабы,
теперь хозяева судьбы.

Забрав оружие и вина
у надзирателей, идут,
горланят песни на латыни
у каменных отвесных груд.

Дней десять или две недели
они бродили, жгли костры.
И планы строили и пели
о вольный днях лихой поры.

И как-то сидя у костра
Гераклион спросил: "По правде
куда еще податься, Клавдий,
как не в пираты? Жизнь щедра
ко смелым и отважным только.

[КЛАВДИЙ]

- Искать величия осколки
чужое вечно отнимать?

[ГЕРАКЛИОН]

- А из чего нам выбирать?
У нас отняли всё когда-то.
Чужое заберу как плату.
И мне не важно у кого.

[КЛАВДИЙ]

- Мне грабить персов и арабов
да невиновных не по нраву.
К чему пустое воровство?
Другое - наказать виновных.
Хочу вернуться снова в Рим.
И драться с Цезарем на копьях.

-  Своей ты местью одержим!
А нам что делать предлагаешь?

- Решайте сами. Мне пора.

Пожали руки у костра.

- А передумать не желаешь?

- Нисколько. – Клавдий прочь побрёл.

А за спиной опять шумели,
дрались, смеялись, пили, ели.

А он стремился в Карфаген,
найти забытый старый город.
Он помнил башни белых стен,
ворота и за ними горы.

Как в детстве римский легион
его похитил с сотней пленных.
Пожары, умиравших стон
И сотни стражников надменных.
Пылал высокий бастион
Горел пожаром небосклон.
А город выстоял в осадах?

Выходит Клавдий на простор.
Что видит он со склона гор?


Все небо в бликах розоватых.
Заря. Пожара нет. Зола.
Давно сгорело всё дотла
или недавно? Нестерпимо
касаться прошлого опять.

- Мне слишком больно вспоминать,
всё то, чего уж нет в помине. -
Сказал он тихо на латыни
и прочь пошёл назад к "своим".

Они все также пили, пели,
и дальше "завтра" не смотрели.

Он рядом сел и вспомнил Рим.

- Я очень рад, что ты вернулся.
Ему сказал Гераклион.

И все о корабельном курсе
заговорили, как и он.

***
Итак, непобедимый Клавдий
однажды вновь добрался в Рим.
Колонны белые, аркады
пленяли зрение пирата.
Простор велик, необозрим.

Закат погас - и канул Рим
во тьму и дивную прохладу.
Пробрался Клавдий в зал сената.

Собранье, Цезарь посреди.
К нему с прошеньями подходят:
и знать, и люди из народа.
И вот всё замерло в груди -
кинжалы за спиной сжимают
людей примерно тридцать пять.
Как отказался принимать
прошенье Цезарь их - наносят
они удары остриём.
И прочь бегут безумно, босо.
И Клавдий вниз в безумстве том
с балкона сходит.
                - Что же, Цезарь?
Конец тебе я предрекал!
- Все предсказанья бесполезны.
Пришёл и ты вонзить кинжал?

Удар за Клавдием последний,
фатальный. Да, а что затем?
В пираты снова. Ветер летний.
Желанье вечных перемен.

***
Недолго плавали корсары,
схватил их быстро римский флот.
Они не избежали кары.
Галера. Тут один исход.


Уильям помнил как плетями
Стегали Клавдия, когда
Он весловал. Как Рима знамя
Несла бурлящая вода.

Последний плеск тяжелых вёсел.
Фатальный по спине удар,
и принял смерть гребец как дар,
в пучину кем-то сброшен чтО сил.

И тело увлекла вода, -
гребцы галерные кричали.
А море полнилось лучами
дневного солнца, как всегда.



***

Не знал теперь как относиться
Уильям к своему отцу.
Событий помнил вереницу.
И как галерному гребцу
непросто близиться к концу.

Уильям в круге мегалитов
Стоял, а книга перед ним.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Смотрю, ты вспомнил древний Рим.
Но что терзает? Мы не квиты?


Уильям стал на миг героем
событий тех видений. Он
сказал отцу: «К чему лишён
я этой памяти?»

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Устроим
мы, если хочешь, чтобы ты
не забывал былые жизни.
[УИЛЬЯМ]
- Да, я хочу!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Но мы закон
тогда преступим.
[УИЛЬЯМ]
                - Ах, закон:
«Забудешь, сколько не учись?» Не
желаю так, как все я жить:
впадать в беспамятство о прошлом. 
За жизнь в познанье быть возросшим,
но вновь со смертью всё забыть?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Душа хранит всю нашу память.
[УИЛЬЯМ]
- В воспоминаньях наша власть.
А в них – того себя я часть.
А что судьба? Жнёт, как серпа медь,
колосья знанья. Нет, мне мало
того, что я узнал, отец!
Хочу всё знать, чем обладала
моя душа. Не рок, – я – жнец
пускай своих усилий буду!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Назад дорог не будет. Люто
не проклинай затем минуту,
когда покой взамен на сил
поток ты выменял.
[УИЛЬЯМ]
                - Забвенье –
мне всё же худшее мученье.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Учти, ты сам о том просил.
Закон вселенского порядка
нарушим мы с тобой, Уилл.
Возникнет образов накладка,
когда ты вспомнишь, кем ты был.


ГЛАВА 9. КРУГ ДВЕНАДЦАТИ - У МИРА ТВОРЕНИЯ


Туман спустился на предгорья.
Белело белой пеной взморье.

А среди гор - круги камней -
менгиры или мегалиты
уводять прочь в миры теней.
Шаги друидов помнят плиты
среди густых лесных аллей.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Пройди под полною луною,
узнай откуда дар твой, маг.
Мой голос будет за спиною.
Я буду следовать шаг в шаг.


Земля украшена спиралью
камней со знаками стихий.
Недосягаемою далью
казался центр. Камни, мхи
сияли дивно под луною
прозрачной звездною росою.
 
Уильям каменной тропой
пошел, Алистер за спиной 
промолвил тихо и напевно:

- Закрой глаза. Ты видишь свет…
не тот, что светит ежедневно,
а тот, что был до счёта лет.

Как будто речь гипнотизёра
Тот голос убаюкал скоро
сознанье, грань земную стёр

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Что видит твой бессмертный взор?

[УИЛЬЯМ]

- Вокруг царит бескрайний космос 
И нет нигде, немудрено, нас.
Давно сознание во сне
меж звёзд во мраке пребывало.
Но просиял вдруг свет извне,
и тьма космическая пала.

Сознанье пробудилось вмиг.
Я стал собой, открылись взору
планеты дивные просторы:
вода, песок и чаек крик.

Я был из первых сотворенных
нематериальных душ. Не знал
никто из них смертей на склонах
тех первых гор и первых скал.
Себе подобных не видал,
бродил по берегу и вспомнить
пытался: кем я раньше был.
Я ухватить желал кругом нить
воспоминаний, тайных сил.

Я помнил: жил я не впервые.
Уничтожение миров
я перенёс, века лихие,
Но помнить всё был не готов.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Я был за гранью восприятья,
я пробудился также, как
весь круг двенадцати собратьев –
творцов вселенной: света, благ.

Двенадцать духов совершенных.
Двенадцать – это зодиак.
Эрцгамма – малый круг Вселенных,
и единенья тайный знак.

Разрозненны мы только были
в начале самом всех времён.
И мы не мерялись по силе
и не делили общий трон.

Звезды нас разделяли грани,
той самой неземной эрцгаммы.

И к братьям первым я воззвал,
но ты мой голос услыхал,
когда блуждал, себя не помня.

- Я здесь, лишь руку протяни.
Найдешь ответ давно искомый.

Уильям руку протянул.
И грома грянули раскаты.
Алистер на руке тогда-то
Браслет астральный застегнул.
Того Уильям не заметил,
пространство озарилось вдруг.

Двенадцать неземных владык
явились, замыкая круг.
И совершенен был их лик.


Алистер был средь них и Вильям
напротив в круге средь иных,
где все одарены всесильем,
Двенадцать духов неземных.



- Давайте же воссоединимся
и создадим прекрасный мир:
озера, горы, кипарисы,
цветы, людей, просторов ширь. -

Сказал один. (Я помню имя.
То мастер Лаулу. Он был
учитель нам. Но далеки мы
сейчас среди астральных сил.)

Было прекрасное начало.
Двенадцать неземных владык
собрались мы – земля сияла,
сиял и неба дивный лик.

Одни в те игры заигрались,
и облик приняли людей,
другие же из них остались
в небесной вечности своей.

"Алексис" вечность называет
тебя. С тобою братья мы,
Где вечность силой наделяет,
где свет пронзает полог тьмы." -



Красивей неземных симфоний
был этот голос за спиной,
как свет туманный приглушённый
и влёк куда-то за собой.

Под тем чарующим гипнозом
Уильям к мегалиту шёл,
по мху, камням и мелким росам
но видел он зеркальный пол,
где небо дивно отражалось.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Теперь во власти ты моей.
Здесь мир иллюзий и теней,
где сила заменяет слабость.

Я человек здесь. В зеркала
смотри и поменяй реальность,
чтоб тень моя средь них жила,
а на Земле я был бессмертен.

Зеркальный пол сиял. Под ним
струились молнии зигзаги.
Алистер будто шел по ним.
Туда, где резко в полумраке
бил света яркого поток.

Вселенной блеск увековечен
был в зале этом, как сам рок.

Уильяму шел отцу навстречу.


И света яркого столба
коснулись руки их синхронно -
исчезли арки и колонны,
и появилась вновь тропа
у лабиринта мегалитов.


Уильям в самом центре был.

Огромный камень обелиском
казалось тучи подпирал.
Вдали под небосводом низком
клубился вихря серый вал.


[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Пора былое подытожить.
Я вновь силён. Теперь могу
стихией орден уничтожить.
Уж не останусь я в долгу.

 
Уильям только поднял руку
и тут же вихрь метнулся к кругу
камней - землёй поглочен был

Алистер молвил зло и гневно:
- Уже владеешь тайной сил,
и мне перечишь дерзновенно!

Коль не вернешь меня к живым
тогда могу в тебя вселиться!

(Порывом бешеным одним
метнулся, но тому не сбыться)

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Ментальный щит? – Сказал, застыв,
Алистер будто бы на стену
наткнулся. – Это значит ты
владеешь силой совершенно?

[УИЛЬЯМ]

- Владею тайной силой я!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Я тоже парочку сюрпризов
имею в тайне от тебя!
Рассвет покажет. Вот он близок.
Как и моя близка судьба!


***
Уже бежит пред солнцем мрачный
покров ночи,
горят лучи.

Стал призрак менее прозрачный,
хоть белым светом и светясь.

Смотрел Уильям удивлённо.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Вот новой силы ипостась,
достойной, скажем, эталона.

С обрядом каждым обретал
отца дух большую всё плотность.
Заметим здесь: чем больше сходность
он с человеком обретал,
тем больше властность проявлял.


ГЛАВА 10. СЫН ПРОТИВ ОТЦА



Уильям много колдовал.
Пять лет по книге с чудным рвеньем
и по отцовым наставленьям.
Итак, он магом сильным стал,
отца характер перенял.
Чем больше видел, тем тщеславней
он становился. Совершал
за ритуалом ритуал.
И колдовством с поры недавней,
свою он совесть заглушал.

Увидел он, что был он йогом, –
всё как Монтгомри говорил.
Но ныне совести тревогам
уж больше не внимал Уилл.


[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Ну вот, уже ты стал циничен
и беспринципен. Молодец!

[УИЛЬЯМ]
- Ты ошибаешься отец.
Не будь беспечно-ироничен!


Алистер поднял шест с земли
и бросил сыну.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Защищайся!
[УИЛЬЯМ]
- Как человек?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Меня не зли!
Или хотя бы постарайся!

[УИЛЬЯМ]
- Ты полупризрак! Но, видать,
тебе-то сил не занимать.


Алистер наносил удары
сильней, чем просто человек.

 [УИЛЬЯМ]
- Тахтиб?! – Увы, приёмы стары!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- А ты как будто бы стратег?
Игру ведёшь! Но бой – не игры.
Ты нападаешь как щенок,
готовый броситься на тигра.
Ты уклонился бы чуток,
а то победа всё за мною.


Прижал Алистер к горлу шест,
ударив Вильяма ногою.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Увы, неловок ты порою.

[УИЛЬЯМ]
- Какой немилосердный жест!

Ты помнишь, мастерство тахтиба
тебе давно я преподал
в Египте древнем?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Помню, ибо
я никогда не забывал.
Про некромантию в Египте.

Как мы дрались «во имя Ра»
в одной гробнице или крипте,
погибли оба. Боль остра…

Уильям вдруг ударом резким
отбил прижатый к горлу шест.

И вновь дрались за перелеском.
Шесты сходились будто крест
под лунным отблеском зловещим.

Захват и боль как будто клещи.


[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- В Египте древнем там у Нила
Ошибся ты в ученике.

[УИЛЬЯМ]
- В тебе ли?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Звался он Ра'Илом.
Не я им был. Но вдалеке
следил за вашим боем всё же.

[УИЛЬЯМ]
- И эту жизнь я вспомнил тоже.
Я некромантом был.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - И есть.


 
Он знать хотел, что было раньше,
и больше спорил он с отцом.
Отец сказал: «Забудь о том!
И не смотри, Уильям, дальше
того, что ты уже познал.

Я должен стать из духа смертным,
я должен в мир людей прийти.
К шотландцам рок не милосерд. Нам
судьбу придётся обойти!»

Но сын с опасным ритуалом
отнюдь, по правде не спешил.
Его оттягивал Уилл.
То неспособным, то усталым
он притворялся.    
                «Что, нахал?
Не смог, ты значит не старался!
На что способен ты? Ты сдался?» –
Ему отец не раз бросал. –
«Когда б не я, то был бы где ты?
ты был бы Англии вассал,
а нет – тогда б убитым пал!
Мои не слушаешь советы?»

Уильям промолчал на это.
Он знал, что ныне превзошёл
отца по силе. Был он зол
на все отцовы замечанья
и тайно прилагал старанья.   


А каждый новый ритуал
обоих силой наделял
безмерной, коей равных нету.
В её потоке все горды.

Так рушатся авторитеты,
когда сравнился силой ты
с тем, кто тебе примером был и
когда гордыня колдуна
уязвлена. Ей нет мерила,
когда ей мощь своя видна.

Но, подчиняясь, сын, однако,
отцу в обещанное благо
тех практик верил до сих пор.

Но вот однажды среди гор
с отцом за новым ритуалом,
он видел прошлой жизни рок,
что судьбы их с отцом связало.



ГЛАВА 11. КОРОЛЕВА


Она вошла и огляделась.
Дощатый, ветхий, старый дом
и две двери напротив в нём.

[КОРОЛЕВА]

- Свободны, стража!
 [СТРАЖА]
                - Ваша Светлость,
кто защитит вас, коль уйдём?

 [КОРОЛЕВА]
- Здесь Я приказываю. Выйти! –

Они ей сделали поклон –
и поспешили выйти вон.

Луна была уже в зените
и освещала ветхий стол.
На нём была по центру чаша.
Поодаль от неё  - свеча же.

Напротив кто-то в дверь вошёл,
назад откинув капюшон.

С осанкой гордой господином
он был, не кланялся крыльца.
Смотрелся бедным дворянином.
Черты красивого лица,
изыск манер с простым нарядом
с трудом вязались.
                «Все хотят
менять свой рок: он многим – ад.» –

Сказал, смотря холодным взглядом 
в глаза ей. Не отводит взгляд
она, хотя в душе – смятенье
и страх. Пронзительна та синь.
Пускай другое воплощенье,
но взгляд души всегда один.
(Алистер – этот дворянин.)

- Я – весь вниманье, королева.
Ко мне приводит всех беда,
беда и крайняя нужда.
Колдун я с северного фьефа. 

- Была наслышана о вас.
- Дела я многих, знайте, спас:
погряз в напастях кто, позорах,
терпел гоненья, умирал… –

Как будто на переговорах
держался он. Их разделял
тот самый стол, как та граница,
что нарушать-то не годится.

Напротив, он туда-сюда
за ним ходил, берясь за перстень
на пальце странной формы. Да
от свеч вокруг ложилась здесь тень.

- Не колебалась я ничуть,
придя сюда. – Она сказала. –
Хочу правленье я вернуть.
[МАГ, АЛИСТЕР]
- Что мы имеем, нам всё мало.

- А мне не нужно из того,
что я имею, ничего.
Себя я ныне презираю.
Хочу поспорить я с судьбой.

- Поверьте мне: я сам такой
и Вас отлично понимаю.

- Поверьте, не пришла к вам я б,
когда бы душу не сжигала
мне жажда мести. Только раб
склоняться может. Я восстала.
Готова к бездне хоть шагнуть,
но только чтоб освободиться.
Помочь прошу я вас, провидца!

- Итак, проблемы вашей суть
я вижу, но должны вы сами
свою мне просьбу изложить.
- Всё в этих стенах, между нами
должно остаться.
                - Дорожить
доверьем, знайте, я умею.

- Моё несчастье тяжелее
несчастий всех иных людей.
Моё отчаянье сильней,
а гордость с ненавистью – крепче,
ведь я унижена сполна.
- Тогда была предрешена
на звёздах, верно, наша встреча.


- Рискую я, сюда придя.
Пускай! Я – женщина хотя,
меня ничто не остановит.
Я притесненья не терплю.
Мне власть дана по праву крови,
не самозванцу-королю. 

- Огня сильнее жжёт вас гордость.
Сейчас она уязвлена.
- Мне жизнь без воли – не ценна.
- В словах звучит такая твёрдость,
что вижу я: ваш дух силён,
как мой. Пред властью – всё на кон.


- Вот суть. Лишил меня земли
и власти муж. Поймите, власть мне
отдать – страшней иных напастей.
К своим владениям мои
присоединил путём войны
проклятый он, завоеватель.
Живут в аду ли хуже? Знаете ль,
мы подчиняться не должны
с моим народом! Против воли
я вышла замуж за него
под страхом смерти. В этой роли
постыдной лишена всего
его указом. Будь он проклят!
Тиран! Рука его не дрогнет
меня убить, но мой удар –
не силой, подлостью, но всё же
опередит. Я подытожу:
моя надежда – на ваш дар.

- Не сомневайтесь в нём. – С холодной
улыбкой он ответил ей. –
Когда стихиям то угодно,
вы скоро станете свободной,
иных сильнее королей.
- Угодно ли?
                - Сейчас посмотрим.
Скажите только, на котором
пришли условии просить?
- Цена имеет ли значенье
когда вернуть хочу правленье?
- Вы чем готовы заплатить?
- Да чем угодно: титул, злато,
поместья, лошади, земля… 
- Хочу иную плату я.
- Какая вам угодна плата?

- Скажу, но позже, не сейчас.
Иная жизнь наступит – с Вас
спрошу я. А пока лишь слово
мне нужно клятвенное.
                - Я
на все условия готова.
Супруг мой должен умереть.

- Но смертью не решить невзгоды.
- Несёт он зло всему народу.
На войны он опять ведёт
в чужие страны мой народ.
Кровопролитье дальше длится.
Я потеряла власть в столице.
Он снова двинулся в поход.
А, кто ему не подчинится, –
он убивает не щадя.


Пусть сам он кровью захлебнётся.
Теперь на всё готова я.
Пускай с войны он не вернётся,
чтоб издеваться надо мной
и над моей родной страной.

Мне дайте силы колдовские,
Хочу я вольной быть, как вы!

Алистер глянул на шкафы.
И вынул колбы золотые,
и вылил в чашу на столе.

- Расплата за дела такие
 всегда бывает на Земле...

- Во имя блага для народа
Готова грех на душу взять.
Моя жизнь - ваша ли забота?
Я не могу смотреть назад!


- Предупрежу, что если жалость
чужда была вам здесь, в другой
раз будет ваш удел такой.
Не пожалеют вас ни малость.

- Любая жалость – это слабость.

- Того же мнения держусь,
а всё ж предупредить берусь:
Свои нарушите мне клятвы, –
я жалость к вам не проявлю.
Не истолкуйте на свой лад вы!
Я ту же смерть, что королю
вы уготовали, явлю
и вам в грядущей жизни.

[КОРОЛЕВА]

                - Полно!
Ни перед чем не отступлю!
[МАГ]

- На то идёте добровольно?!

[КОРОЛЕВА]
- Иду, поскольку верю вам
и отомстить хочу врагам.
               
Есть чувство, что давно вас знаю,
хотя вас вижу в первый раз.

[МАГ]

- Похожесть душ связует нас.

[КОРОЛЕВА]
- Я вам всецело доверяю.
Вы не способны обмануть.

[МАГ]

- Не обману я вас ничуть,
поверьте мне, но обмануться
вы сами можете легко,
взлетев в гордыни высоко.

И что-то выливши из блюдца,
в широкой чаше он огонь
развёл, читая заклинанья.

[МАГ]

- Мне дайте левую ладонь.
Не бойтесь! Это полыханье
и кровь скрепляют клятвы. – Крис
из ножен вынул, нож с волнистым
клинком. – Напротив станьте, близ
огня. Вот так. – Движеньем быстрым
рассёк ладонь он ей, себе. –

За мной читайте заклинанье,
своё задумавши желанье:

«Сойтись путям в одной судьбе!
Двоим идти одной тропой:
не в жизни этой, но другой.
Огонь несомых клятв свидетель.
Был тёмен путь, но станет светел».

Возьмитесь за руку со мной –
и крови станем мы одной.

Слова имеют больше веса,
вот так в обряде колдовском.

Рука к руке – порез к порезу –
и кровь смешалась над огнём.
 
Читал заклятье на невнятном
наречьи он старо-обрядном:

 «Где судьбы чертит зодиак,
где свет далёкий не иссяк,
я воспарю туда душой
и попрошу сейчас впервой:

Стихия, нас двоих услышь 
и узы кровью соедини.
Ты видишь нас, как души лишь.»

В огонь пролили кровь они. –

[МАГ]


- Ладонь над пламенем держите
и в пламя пристально смотрите.

Что вам показывал огонь?
Вы различили?

[КОРОЛЕВА]

                - Нет, ни малость.
Я только чувствую усталость,
круженье головы.
[МАГ]

                - Пройдёт.
[КОРОЛЕВА]
- А вы что видели на фоне
огня? Падёт ли страшный гнёт?

[МАГ]

- Я вижу вас на общем троне
обоих ваших королевств.
[КОРОЛЕВА]
- А муж?
[МАГ]

                - Часы его свирепств
уже отсчитаны. Умрёт,
как в новый двинется поход.

[КОРОЛЕВА]
- Уже в военном он походе
на город N.
[МАГ]

                - Края давно те
никто не трогал… Вижу: тот 
и станет роковым поход.

[КОРОЛЕВА]
- Когда всё сбудется, просите
вы плату в этой жизни.
[МАГ]

                - Нет.
Зачем мне эта дань сует?

Вы благодарность берегите
вперёд. Ей будущность грядёт.
Всему уместен свой черёд.

Когда одной мы будем крови,
я вам напомню про обет.
Иная жизнь. Возврата нет.

[КОРОЛЕВА]
- Но как, скажите мне, в основе
доверья вашего ко мне
вы полагаете неясность
грядущей жизни?
[МАГ]

                - Вам – неясность,
зато бесспорна ясность – мне.

Теперь идите! Королева,
хозяйка на своей земле вы
единоличная теперь!
…И на земле обширной мужа. –

Она уже открыла дверь
и обернулась.
                «Не нарушу
своё я слово, – маг сказал, –
и вы мне тем же отплатите!
Тела – лишь масок карнавал.
Держу в руках я судеб нити!»

И стало как-то жутко ей.
Она ушла. Прошло семь дней.

В своём дворце она известье
о смерти мужа получает.
Она своей довольна местью.
Ликуя, мага вспоминает,
но сердце тайный страх сжимает.

Ведь, как пучина, взгляд тот синий
его, за грань, в сам дух глядит. 
И в мыслях дева говорит:
«Моей душе не быть рабыней.
Он дело сделал. Муж убит.

Да, отыщу я мага ныне.
Возьмёт пусть деньги – долг закрыт»

В ладонь глядит: подобьем знака
был от того пореза шрам.
И разыскать велела мага
она доверенным гонцам.

Но дом их встречи был покинут.
Валялась утварь на полу.
Сквозняк колышет паутину
в углу.

(МЫСЛИ КОРОЛЕВЫ)

«Быть может, он был шарлатаном
и совпаденье – мужа смерть.
На троне, мне по праву данном,
я ныне. Страх напрасен ведь!
Быть может, эта жизнь иная –
его уловка лишь пустая.
Пока даны мне трон и власть, –
любая не страшна напасть.»
 

***
Виденье кончилось.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Уильям,
скрываешь мысли от меня?

[УИЛЬЯМ]
- Сейчас не думал вовсе я.

«Когда бы он владел всесильем
прочёл легко бы.» – Снова скрыл.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Зачем скрываешь? Общность сил
со мною делишь ты.
[УИЛЬЯМ]
                - Отец, я,
уже считаешь, не могу
без мысли хоть на миг вглядеться
в ночную тишь на берегу?

(УИЛЬЯМ МЫСЛЕННО СКРЫТО)

«В своём уменье я сильнее
от раза к разу становлюсь.
А чем мне выгоден союз
с отцом? Моя роль в той затее?
Да, он - пример мне с детских лет;
я чту его авторитет, 
но быть всегда на побегушках
я не желаю.»

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Ты таишь
опять! В сужденьях ложных лишь 
ты, как в расставленных ловушках   
напрасно можешь пострадать.

(Уильям мысленно скрыто)

- Зачем ты мне соврал опять?
Не буду я марионеткой
в твоих руках, Алистер, нет!
Я мучим совестью нередко,
за свой младенческий обет.

Из-за тебя я стал убийцей,
предатель, тайных практик жрец...
И мне в покое не забыться.
Скитаюсь без людей, отец.

Куда от прошлого мне деться,
раз цель не оправдала средства?


Колдует с кругом из стихий
Уильям вновь за ритуалом.
В порыве ветра небывалом
секут простор дождя штрихи.

Сказав одно: «Желанный приз – рок
перехитрить и побороть»,
спиной к спине стояли призрак,
что обрести желает плоть,
и сын в кольце огня. Два мага
своё творили колдовство,
став друг от друга на два шага,
скрыв волю духа своего.

«Где врал отец, открой мне правду.»
Воззвал сокрыто он к огню.
И возвратила память к дню,
когда сказал отец: «Не прав ты,
не видя зла в своих друзьях.
В крови их руки, ложь – в словах».

Он с де Шароном вспомнил драку 
до первой крови на клинках.

Но лучший друг его, однако,
убить нисколько не желал.

Отец о том не рассказал,
что Август мерзко оклеветан
и что он дружбе верно предан.

Увидел Вильям всё в костре. «Дан
мне был судьбою дружбы дар,
Но лжи поверил я, не другу.

(И ощутил Уильям муку).

Отец солгал во имя чар.

Где Август ныне? Он - в Париже?
Я бы сказал ему "прости же!",
но к прошлому возврата нет
В камин его я бросил адрес.
Я позабыл Элизабет
ради того, кто дал мне чары,
кто ложью взял с меня обет...


На то отец ему сказал,
когда он мысли прочитал:

«И ты без совести зазренья
мне выдвигаешь обвиненья?
Зачем ты делал ритуал?»

[УИЛЬЯМ]

- Поскольку верить перестал.

С друзьями ты меня рассорил.
Я и с собой теперь в раздоре.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Зато всесилен.

[УИЛЬЯМ]

                - Важно ли?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Друзья тебя бы увлекли
назад к страстям и наслажденьям.
А так ты власть познал Земли.
Мы вместе у вершин творенья!

Желай - и новый мир создай.
Вели - и будет он разрушен.
Нечеловеческие души
способны ад создать и рай!


Опять в ту жизнь, где королева,
вернулся сын. Поля, посевы
он видел, духом пролетав 
над ними, видел сквозь пространство,
сказав: «Огонь, меня направь
ко правде!»
                Пышное убранство
дворца увиделось ему.
Дворец был только незнакомым.
«Я вижу это почему?»
Он духом брёл по тем хоромам.

И перед ним открылся холл,
куда с поклоном шли дворяне,
народ, солдаты с поля брани.
Роскошно высился престол.

[ПРИДВОРНЫЕ]

- Победа! Можно веселиться!
Погиб тиран. На трон царица
воссела. Ныне будет мир.

[КОРОЛЬ]
- Победа как простой турнир
далась. Велю устроить пир!

И кто на троне восседает?
Алистер! Что же заявляет
он, всем придворным, как король?

[КОРОЛЬ]
 
- Пусть правит, не подозревает:
когда она свою бы роль
в моём спектакле не сыграла,
наш край её бы муженёк
завоевал. Земли всё мало
было ему. Предостерёг
хотя его я сам когда-то,
что лишь он двинется войной
хоть с целым миром на край мой,
утратит всё. У водопада
сражённый он моим слугой.

- Вы заключили с нею сделку
ненападенья? – Вопрошал
его доверенный вассал.

[КОРОЛЬ]

- Не стал бы я играть так мелко.
Она не будет нападать
и так. К чему такая сделка?
Долги чужие собирать
полезно. Плата – в срок.
[ВАССАЛ]
                - Стратег вы.
[КОРОЛЬ]
- Спасибо, что пустили слух
что маг избавит королеву,
когда весь мир к моленьям глух.

Признай, известно хорошо нам:
обида притеснённым жёнам
велит обидчика смести.

Под дворянина наряжённым
проделал мили я пути,
как маг, придя её спасти.
[ВАССАЛ]
- Вы рисковали в «маскараде»
таком!
[КОРОЛЬ]
              - Но знал я наперёд
свой результат. Рискнул я ради
того, что две страны спасёт.

[Вассал]
- Но как она вас не узнала?
[КОРОЛЬ]
- Мы не встречались раньше с ней.
[Вассал]
- Она вас раньше не видала?
[КОРОЛЬ]
- Со свитой видят королей.
Быть может, и видала мельком
но как понять, что дворянин,
кем я представился, один
и тот же, что и я, досель в ком
она лишь видит колдуна?
Её наивность мне смешна.

***
[УИЛЬЯМ]
- Я видел всё, что нужно вкратце.
Смешно? Я злее посмеяться
могу с тебя! Пускай весь мир
на карту станет - я не струшу.
Ты лжец, ты больше не кумир.
На равных ибо наши души.


Спросил Алистер:
                - Вот зачем
ты от меня скрываешь мысли?
[УИЛЬЯМ]
- А ты довериться совсем
кому-то можешь? Наш тандем – 
не сила с силой компромисс ли?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Уильям, разве ты силён?
Хоть ты усердно обучался,
со мной ты в силе не сравнялся.

[УИЛЬЯМ]

- На равных мы.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Ты – компаньон
и ученик. Не забывайся!
И место знай своё в делах.

И помни, Вильям, при отказе, 
что жизнь твоя в моих руках.

Уилл усмешку скрыл в глазах.


Приставил остриё меча
Алистер к горлу сына. – Ну же!
Спеши, иль слово не нарушу
«тебя убить».
[УИЛЬЯМ]

                - Мне не грози.
Что просишь ты, я всё исполню.
Мне не сойти с моей стези.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Ты должен к завтрашнему полдню
прибыть в Глэнко, ведь так, Уилл?
[УИЛЬЯМ]
               

Смотря на лезвие у горла,
клинок Уильям отстранил
отца слегка небрежным жестом
и равнодушно бросил: «Спрячь!
Не чтоб склоняться, нам дано жить.»
 
Потом взобрался он на лошадь –
и конь его пустился вскачь.
 


ГЛАВА 12. АПОФЕОЗ СИЛЫ


Цена расплаты не важна.               
Чем дальше в ночь, – тем гуще тьма.




В дороге Вильям без ночлега
провёл всю ночь. Достиг Глэнко
когда уж солнце высоко
сияло в небе. Вброд он реку
преодолел верхом, притом
совсем не чувствуя усталость.

О мести мысль его металась
отцу в обряде колдовском.
Не мог он думать о другом.

Затем себя разубеждал он.
Дороже нету никого,
чем был Алистер для него.
Но гордость! Зов её фатален!
Как униженья вспомнит он –
огнём так ненависть и вспыхнет
а блага, данные отцом,
все стёрты вмиг, как будто их нет.

Уильям развернул коня
и спрыгнул тотчас же на землю.
[УИЛЬЯМ]
- Ты ждал сегодняшнего дня!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я ждать и дальше не приемлю!

[УИЛЬЯМ]
- Ну получи тогда своё,
чего не полагалось роком!

И сжал Уильям рукоять
меча, и воздух зло рассёк им,
воздевши в небо остриё.

[УИЛЬЯМ]

- Стихия воздуха, взываю!
Услышь веленье моё!
Расколет сила грозовая,
пусть небо молнией златой!
Я власть имею над тобой!


Пусть в мир живых из мира духов
вернётся тот, с кем кровь моя
одна. Приказываю я!

Раскаты прокатились глухо,
и после грянул гром с дождём

Уильям чертит круг мечом.

Развеял горсть земли вокруг он –
поднялся ветер. Птичий рой
был бурей этою напуган.
Уильям книгу пред собой
раскрыл на сто сорок восьмой.


Как только в землю меч вонзил он, -
так пламя вспыхнуло кольцом
вокруг него златым барьером.

В просторе, от тумана сером,
отец остался вне кольца.
Как будто бы стихии сила,
нарочно магов разделила.

Сын две руки на рукоять
кладёт. Заклятием взывать
к стихиям продолжает он.

Вот, из земли он меч извлёк,
направил к пламени клинок
и круг им в воздухе обвёл,
соприкасая меч с огнём.
И грянул гром, и дождь пошёл,
и свет зарницы, будто днём
рассёк свинцовы облака.
И стала ночь, как день, светла.

Уилл клинок рукою сжал
и пролил кровь свою в огонь,
и протянул отцу ладонь,
дабы окончить ритуал.

Рука живого – над огнём,
И крови пару капель.
А буря стелется кругом.
Сильна... В земном масштабе ль?


Уильям слышит зов стихии:
- Солгать способны и родные.
Взгляни в глаза отца: что в них?

В бездонный взор глаз голубых
отца, когда вгляделся он, 
в пространство духом перенёсся,
где лишь царит один огонь,
и пепел мечется в хаосе.

Алистер восседал на троне.
Он захватил английский трон.
Стоял Уильям за спиной.
И ничего не помнил кроме
боёв и крови, что рекой;

Как подчинились англичане
потусторонней силе зла.
Алистер Лондон сжёг дотла.
Стенали люди и кричали,
но не внимал отец мольбам.
И вот тогда Уильям вспомнил
подобно всем иным "врагам"
она погибла. Руку поднял
отец и на Элизабет.
Любил её Уилл, как прежде.
Он не простит отцу, о нет.
Бессмертный, гордый и жестокий,
ни состраданья, ни любви.

И голос слышался далёкий
в огне: "Его останови!"


Уилл отвлекся от виденья.
В душе - печаль, война, смятенье.

Стихии бушевали все
и явно слышалось в грозе:

- Я – глас ветров! Услышь меня!
Пускай отец – и твой кумир,
он знай: он выйдет из огня –
и обратит в огонь весь мир.

Ты слышишь голос? Мы – дожди.
Все могут выбрать власть, успех,
но мало кто – людей спасти
и умереть за благо всех!

Ты отрекался от любви
и выбирал опасный путь.
На помощь совесть призови.
И не желай отца вернуть!

Нарушит он закон миров
и равновесье сил земных.
Он ради мщения готов
не знать пощад и дел благих.

[УИЛЬЯМ]

- Когда я был бы слишком слабым
Вы не позволили бы мне
пройти опасные этапы
и вызвать призрака извне!

Я справлю с ним. Лишь посмотрите!
Я не боюсь, не отступлю!
Вы не откажите в защите!
Исполню клятву я свою!

Поставлю всё сейчас на карту
да просто так из-за азарта
лишь для того, чтоб драться с ним,
но нет, не с призраком, с живым!

И руку сын отцу простёр.

[УИЛЬЯМ]

- Ко мне пройди же из-за грани!
Как враг к врагу на поле брани.
Друг другу бросим приговор!

Твоё я чувствую всевластье.
Оно - моё. Одно - для двух.
Я больше не боюсь несчастья.
Ну вот, ты более - не дух.

Преградой мне ничто не станет.
Кто стал сильнее с этих пор?
Да всё земное в Лету канет!
Но мы - вечны! И наш раздор!



Предупрежденьем пренебрёг
Уилл, хотя обряд опасен.
А испытать желал он рок,
поскольку знал, что сам всевластен.

И над огнём к руке сыновьей
Алистер руку протянул.
Раздался грома жуткий гул,
когда огонь смешался с кровью.
Сквозь пламя Алистер шагнул,
Сказав: «Да буду смертным вновь я!»
Зигзаги вспыхнули зарниц.
На миг не видно мест и лиц.

Заклятий отзвучало слово.
Итак, Уильям ощутил:
за руку держит он живого.

«Я повелитель древних сил!» –
Услышал сын, как в детстве снова.

Алистер огненный барьер
преодолел. Силён без мер.
 
Исчезло яркое сиянье,
что дух бессмертный излучал.
Он снова человеком стал.
Огня стихало полыханье.

[АЛИСТЕР]
- Переступив огня порог,
я подчинил отныне рок.
И я всевластен, без сомненья. –

Рукою сделал он движенье –
в огне по кругу завихренье
пошло. – «Вот так: один лишь взмах –
и всё по замыслу меня лишь
идёт. Велишь и подчиняешь!
И было так в иных веках!»


Из центра круга меч Уильям
схватил, наставив остриё
на грудь отца:

[УИЛЬЯМ]
                - Не ты всесильем
владеешь. Нет! Оно – моё.


[АЛИСТЕР]
- Меня убить ты хочешь, или
угрозы нравится швырять?

Схватился тут за рукоять
отец. Они мечи скрестили.


[УИЛЬЯМ]

- Судьбу желаю испытать!
Твою бескомпромиссность чую.
Она вселяет жажду злую
с тобой веками воевать.

Сверкали молнии зигзаги
при каждом отблеске мечей,
когда сходились в полушаге
враги, что всех друзей родней.


[АЛИСТЕР]
- Да что еще за чертовщина!
Как будто я с собой дерусь!
[УИЛЬЯМ]
- Наверно это кровность уз.

Дрались они непримиримо.


[УИЛЬЯМ]

- Я без тебя сумею править,
вернуть свободу королю
и людям, отстоять свою
и все в Шотландии исправить.

[АЛИСТЕР]

- Тогда зачем ты в мир живых
призвал меня?
[УИЛЬЯМ]
                - На равных драться
хочу с тобой. Среди былых
ты воплощений как посмел
с меня жестоко посмеяться?

[АЛИСТЕР]
- Что? Мы – на равных? Нет! Ты мне,
как не был равным, так не будешь.

[УИЛЬЯМ]
- А докажи!
[АЛИСТЕР]
                - Уильям, шутишь?
[УИЛЬЯМ]
- Отец, серьёзен я вполне.

Как уважал тебя я с детства!
Ты мне казался образцом.
Но оказался подлецом,
ведь ты использовал как средство
меня! Перечить я не смел!

Но вот теперь миров предел
переступить помог тебе я.
Ты снова человеком стал.
Но так же я легко сумею
тебя назад вернуть в астрал.

[АЛИСТЕР]
- Уильям, на пути не стой
меж мною, властью и свободой!
Мне в мир пройти, как решено, дай!

[УИЛЬЯМ]
- Решенье оное – за мной,
где быть тебе!
               
                И вот мечом сын
отцу дорогу преградил.

[АЛИСТЕР]
- Да кем себя ты возомнил?

Смотрю, задался ты вопросом:
кто здесь сильней из нас двоих?

[УИЛЬЯМ]

- Довольно сил мне колдовских,
чтоб наказать тебя. Ты – смертен.
Настал расплаты уж, поверь, день.

Мечи скрестились их. Ничуть
Не уступал никто по силе.

[АЛИСТЕР]

- Не преграждай, Уильям, путь.
Все те, кто путь мне преградили,
умрут.

[УИЛЬЯМ]
             - Но я - не все, отец.

[АЛИСТЕР]

- Не преграждай мне путь, наглец!

[УИЛЬЯМ]

- Ты видишь близость этой цели
с недостижимостью её?

[АЛИСТЕР]

- Считаешь, Вильям, неужели,
что мне преграда – остриё
меча? Глупец ты ли, гордец ли?
Не становись мне на пути!

Сглупил иль возгордился если,
вот шанс последний! Отойди!

[УИЛЬЯМ]

- Чем дорожил ты в высшей мере?
Ты – властью, я – свободой, но
вся власть – на миг, – тебя заверю,
а мне свободным стать дано!

[АЛИСТЕР]

- Тебе служить мне суждено!

[УИЛЬЯМ]

- Я так и думал! Вот оно!

[АЛИСТЕР]


- Ты сам просил про обученье!

[УИЛЬЯМ]
- О том жалею в этот день я!

[АЛИСТЕР]

- Тогда подумай о стране!
Лишь я могу сместить магистра.

[УИЛЬЯМ]
- Теперь подвластно то и мне!

Сломить ты мой подумал нрав ли
и обмануть меня опять?
Живым тебе помог я стать,
но назад тебя отправлю
к бесплотным призракам-теням.

[АЛИСТЕР]

-  Убив меня, умрёшь ты сам!


[УИЛЬЯМ]

 - Не верю! Говоришь из мести!
Своё по праву получи! –

Скрестились яростно мечи.

[АЛИСТЕР]
- Ты – кто-то лишь со мною вместе,
а без меня ты – пустота.


Отца со злостью оттолкнул сын.
 
[УИЛЬЯМ]
- Ты бы желал, чтоб было так.
Во лжи ты был всегда искусен,
Меня не можешь ты убить!

[АЛИСТЕР]

 - Как ты меня. К чему темнить?

Делили власть и мятежи мы.
Но клятва та нерасторжима.

Но ты предатель! Ты бежишь
ко мне в несчастье и позоре,
но став чуть-чуть сильнее лишь,
ты забываешь клятву вскоре.

Тебе я много раз помог.
А ты? Не вынес ли урок?

[УИЛЬЯМ]
               
- Ты помогаешь, чтобы слабость
припоминать всечасно мне!

[АЛИСТЕР]

- Ты вызываешь только жалость,
какая мне чужда вполне!

Глаза, как сталь, блеснули дико.

 [УИЛЬЯМ]

- Поверь, Алистер, что достиг я,
я то достиг своим трудом.
А ты здесь вовсе ни при чём!

Борьба. Проклятья. Стали скрежет.
Скрестились снова меч с мечом.
Просветы в небе грозовом.
Луна едва над ними брезжит.

Уильям нож схватил. Клинок
щеку Алистера рассёк.


Алистер кровь свою с презреньем
отёр с пораненной щеки
одним движением руки.

 
[АЛИСТЕР]

- Вот благодарность? Без сомненья!

[УИЛЬЯМ]
- Века терпел я, мести ждал,
Тебе не раб я, не вассал!

Я сам владыка Нифльхайма.
Туда я прибыл не случайно.
На Землю ты меня сослал,
чтоб я когда-то слабым стал.
Но королева ведь не стала,
как и не стал тот римский раб.
С тобой дрались мы на кинжалах.
Я победил я не был слаб!

Уилл парировал удары
проворно, люто и легко.

[АЛИСТЕР]

- Напрасно думаешь о старом.

[УИЛЬЯМ]

- Забыть я прошлое не смог!
Ну где твои все оправданья?

[АЛИСТЕР]

- Не жди, Уильям, покаянья.

Уничтожение времён
с тобой мы пережили, чтобы
всё время драться? Чтобы тропы
войны пройти за общий трон?

Ты жаждешь править, мне подобно.
И вот представился нам шанс.
Всевластье рушить смерть способно.
Осознаёшь ли то сейчас?


[УИЛЬЯМ]
- Как всё заманчиво, красиво!
Как хороша сегодня речь!
Разрушить мир желаешь, ибо
твоё тщеславье не пресечь.


[АЛИСТЕР]

- А сам ты, нет?

[УИЛЬЯМ]

                - Твоя ль забота,
когда с тобой сведу я счёты?

Кольцо огня взметнулось прямо
и форму приняло эрцгаммы,
звезды в двенадцать граней. Так
в ней отражался зодиак.

И показала свой луна диск.
и ливень прекратил хлестать

Сжал Вильям крепче рукоять
и отразил удара натиск
отца, толкнув его к огню.

[УИЛЬЯМ]

- Я обращу свой дух весь в волю,
обряд фатальный применю.
Тебе я править не позволю
и подчинять меня. Ты вновь
как дух уйдёшь за грань миров!

Но перед тем одна вещица.
Уильям поднял кисть руки.
Браслет астральный. Не годится
обманом сковывать в тиски.

Огонь взметнулся белым светом
И стала ночь как день светла.
И проявились два браслета
На кисти сына и отца.

[УИЛЬЯМ]

- Я понял: эти воплощенья,
как цепь браслетного кольца,
сковали души будто звенья.

Я помню день до сотворенья
Земли! Я духом там блуждал,
ловя воспоминаний тени.
И вспомнить кем я был желал
во времена, что не вернуть уж,
где правит магия одна.
Но мне не отвечала пустошь:
какая роль отведена
моим грядущим воплощеньям.
Я не желал освобожденья!
Я только одного желал!
Вернуть былое! Что? - Не помнил
Величье? Совершенство? Знал,
что есть один, кто помнит кроме.
И я твой голос услыхал.
Меня браслетом ты сковал,
дабы вернуть себе всесилье.
А мне за это заплатить
возвратом памяти!?

[АЛИСТЕР]

                - Уильям!
Былого нам не возвратить.

[УИЛЬЯМ]

- Смотри на нас! Мы здесь не люди!
Мы в этой магии вечны!
Владык двенадцать. Среди них
мы ближе всех к людской ли сути?

Но мне она теперь чужда!
От чувств людских, обычной жизни
Я ведь отрёкся навсегда.
Что скажет мне моя отчизна?
Я так же чуждым стал ей, да?


Огня усилилось сиянье,
Внутри кольца зиял портал.


Кольцо огня ослабевало,
но Вильям лишь взмахнул рукой,
и пламя выше запылало.

[АЛИСТЕР]

- Меня к теням отправив вновь,
ты сам погибнуть ли готов?

Мечи схлестнулись, – вспышкой краткой
блеснули молния и сталь.
За руку, будто мёртвой хваткой,
схватил отца Уильям.

[УИЛЬЯМ]

                - Та ль
меня ли сила подчиняла,
что предо мной сейчас слаба?
Алистер вырывался. – Ба!
Отец, усилий всё же мало!

Отца он за руку держа,
подставил лезвие ножа
к огню, что от крови блистало.
(Отца он ранил тем ножом.
И кровь его была на нём.)

Заклятье молвил у портала
Уилл, ножом рассек браслет,
и от крови остался след.

Браслет упал в портала бездну.
Уильям молвил: "Здесь исчезни
былая связь и непокой.

Браслет скует тебя, Алистер,
пускай с холодной пустотой.
И наподобье этих искр
твоя исчезнет память.
                - Стой!
Кричит Алистер, но браслет он
не может снять с запястья свой.

[УИЛЬЯМ]

- Чья кровь была на сем ноже,
кто на миров двух рубеже,
кто мёртвым был, теперь живой,
пускай уходит в мир иной.

«Я обещаю власть большую! –
Алистер крикнул. – Погоди!
Правленье наше впереди!»

[УИЛЬЯМ]

- Я горд и честью не торгую.
Я много раз был оскорблён.

[АЛИСТЕР]

- Двух стран ты станешь королём.
А без меня ты власть такую
не обретёшь, лишь смерть! Зачем?
Правленье, что желанно, рядом.

[УИЛЬЯМ]

- Власть не ценна, поверь, совсем,
когда достигнута обрядом
запретной магии, а не
своей способностью.

[АЛИСТЕР]

                - Да что ты!
Оправдывает цель вполне
любое средство из расчёта
того, что цель та – немала.

[УИЛЬЯМ]

- Ты обратился к тирании
когда бы эту власть обрёл.
Открыли правду мне стихии.


[АЛИСТЕР]
- А ты за правду и добро?

Распутник бывший и убийца
боится, что Элизабет
бы пострадала, как в столице
я бы казнил врагов. Что, нет?
Забыл ты разве сколько бед
несли шотландцам англичане?

[УИЛЬЯМ]
- Она достойнее тебя.

[АЛИСТЕР]
- Врагов жалеешь? Как ты странен!
Предаст, не помня, не скорбя
Она!

[УИЛЬЯМ]
                - Пускай! А ты уж предал.
Меня обманывал века!
И те позорные браслеты,
такой удар исподтишка!

[АЛИСТЕР]
- Ты ведь хотел былое вспомнить?
Желал минувшее вернуть?
Войны со мной, войны исконной?
Ты сам ступил на этот путь!

И вновь дрались. Звенящим лязгом
мечей была вся ночь полна. 
А дождь стеной. На грунте вязком
круг колдовской горит огнём:
звезда в дненадцать граней - в нём.


[УИЛЬЯМ]

- Свидетель – пламя: отрекаюсь
от клятвы сына перед отцом.
Огонь, расторгни клятвы длЯ нас!
И дай свободу!
                Грянул гром.

Алистер выкрикнул проклятье,
не выпуская рукояти.

Уильям рассмеялся лишь.
Дрались безумно в блеске молний.
Стихии бились средь агоний.
Удары сотрясали тишь.



«Огонь, была взята двоими
власть у тебя. Принадлежа
тебе, она – твоя». – С такими    
словами лезвие ножа
рукою сжал Уильям. Капли 
крови упали на костёр.
[АЛИСТЕР]
- Себе ты вынес приговор!
Умрёшь!
[УИЛЬЯМ]
                - Велю, чтобы ослабли
силы того, чья кровь одна
с моей, чтоб он ступил обратно 
за грань земного.
[АЛИСТЕР]
                - Ты сполна
заплатишь, сын!
[УИЛЬЯМ]
                - Мне безразлично!
Цена расплаты не важна.

(Бросает книгу он в костер.)

[УИЛЬЯМ]

- Смотри же, я единоличный
хранитель знаний с этих пор.

 
Уильям вновь воззвал к огню,
держа Алистера за руку.
тот вырывался, но из круга
огня не мог он сделать шаг.

[УИЛЬЯМ]

- Ты говорил, ты сильный маг?
Но ты – ничто! Ничто пред мною!
Твоё всесилье – шутовское!

[АЛИСТЕР]

- Каков мерзавец! Смеешь как?!

Хотел отец ударить сына,
но лишь рука скользнула сквозь.
[УИЛЬЯМ]
- Тебе понять не удалось:
ты – снова призрак?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Дерзок ты, но
самоуверенность твоя
не отвратит рок. Всё едино
у нас: и жизнь, и смерть.
[УИЛЬЯМ]
                - Да нет,
теперь расторгнут наш обет.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Меня обрёк ты на паденье!
Алистер зло сказал ему.
[УИЛЬЯМ]
- Я – на паденье? Почему?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Поскольку в прошлом воплощенье
по твоей просьбе я убил.
Убил я мужа королевы.

[УИЛЬЯМ]
- Чтоб земли он не захватил
твои! Ты лишь убил из гнева
и эгоизма своего!

А я убил Монтгомри из-за
злосчастной книги в виде приза.
А мне, подумай, каково?
Мы квиты.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Нет, мы будем квиты,
когда покончу я с тобой.
Теперь лишился ты защиты.
Придут враги, начнется бой...

 [УИЛЬЯМ]
- Я не боюсь теперь погони.
Я встречу их хоть легионы.
Теперь я – знаний властелин.
Я не юнец и не мальчишка.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Да, ты силён, но ты - один...

Отец исчез с зарницы вспышкой.

Прогрохотал повсюду гром.
Ослабевал костёр с дождём.

Уильям ощутил потерю
непоправимую и боль.
Теперь напрасно лицемерить
когда наедине с собой.
Но гордость верх берёт, и гордость
сразиться поведёт с судьбой.


"Отца любил я больше жизни,
превыше долга и отчизны.
Но вот мой рухнул идеал.
Когда я правду всю узнал.

Я трон займу, верну свободу
себе, Шотландии, народу
любым проклятьям вопреки.
Страдать не будут земляки
за нас. Я битву принимаю!"


Сказал Уилл, коня седлая.
И воздух он рассёк мечом.

«В стране, в столице – беспорядки. –
Подумал он, надев перчатки.
Англо-Шотландская война,
наверно, не прекращена.

Виновен я, но всё исправить
я должен. Я и только я.
Мне нужно орден их возглавить.
Я отправляюсь в Эдинбург.»


ГЛАВА 13.  ВОЗМЕЗДИЕ МАГИСТРА - В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ ЛОЖИ


Окна распахнуты две рамы.
Склонясь над белой пентаграммой,
в дыму магистр видит вдруг:
что быть Уильяму убитым,
что нет ему уже защиты.

Все годы те магистр Грэнвиль
потратил, чтоб его искать.
А мести час так незабвен был
ему. Он чувствует опять,
что враг его довольно близко.
Он крикнул страже по-английски:
«В Глэнко отряды снаряжать!»

Затем сошёл к морской пучине
с горы сквозь лес наискосок.
Взяв длинный посох посредине,
и с двух концов его поджёг.

И показался бы факиром
он всем, но с силой колдовства.
Расставил свечи он пунктиром
и посох разломил на два,
одним движеньем. Не горевший
конец разломленных частей
шеста зажёг он от свечей.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

«О, ветер дальних побережий,
защиты Вильяма лиши.
Земля, ступает по которой,
не будь ему теперь опорой,
поскольку он предался лжи
и предал нас под сводом храма! –

(Зажёг он в круге пентаграмму). –

За всё заплатит ренегат! –

Он чертит на земле борозды,
и там уже огни горят.

«Сокройтесь, свет луны и звёзды!
Над ним сгустись зловещий мрак!
Пусть будет страх его огромен!
Навстречу мести скачет враг!»

Луна и звёзды скрылись. Тёмен
был путь Уильяма. Он знал,
что уж защиту потерял.
Не видел больше он дорогу.
И страх Уильяма объял.
Но знал Уилл: еще немного
и он – у цели. Но как раз
уводит так беспечность нас.

И так, как взвесив в голове риск,
игрок сказать не может «Стоп!»,
так он не мог не мстить. Галоп.
Пути не видно. Скачет. Вереск
шумит от ветра. Видит вдруг,
что скачут всадники навстречу.

Скрестил с двумя из них он меч, и
один стащил его на луг
с коня. И оживилась битва.
Всесильем прежним ослеплён
он думал, что и легион
одним он взмахом победит. «Вы
пришли на смерть!» – Он прокричал.

- МакЛелланд, мы б тебя убили
на месте этом, только, жаль,
нам это сделать запретили.
Магистру нужен ты живым!
Его все трое окружили.

- С дороги прочь! – Он крикнул им.

Удары, стали грохотанье.

- Ты, обвинённый в воровстве,
ответишь. – Вот по голове
удар – и пал он без сознанья.

***

Повсюду – тьма. В себя пришёл
спустя Уильям в подземелье.
Он ощутил холодный пол.
Вот, одержим отмщенья целью,
Уильям попытался встать,
но боль почувствовал опять.

Уильям в цепи был закован,
коленопреклонён и бос.
Он встать хотел, не удалось.
Болело всё. За дверью гомон
услышал он и звук шагов.
Замок открыли и засов.
Слова английские… Свет ярок,
хотя горел свечи огарок,
но тяжело на свет смотреть
когда ты ночь во мраке ведь.

Закрыл глаза.

[ГОЛОС МАГИСТРА]
                «Сюда! Вы двое!
Он – не в себе! Но будет впредь!»

Плеснув в лицо ведро с водою
ему, схватил магистр плеть.

[УИЛЬЯМ]
- Как смеешь так со мной, чертяка? –
Уильям, кашляя, вскочил
на ноги.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Уж довольно сил?
Где книга? Отвечай, собака!

Не то – до смерти засеку! –
Ударил плетью. – Я не лгу!

[УИЛЬЯМ]

- Узнать – проблема ли для мага?
Но ты – не маг!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Глупец! Упрям!
Трудней разговорить, однако,
чем думал.

[УИЛЬЯМ]

                - Не удастся вам!

Хлестнул его магистр плетью.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Где книга? Беспощаден ведь я!
[УИЛЬЯМ]
- Я не даю ответы псам!

Схватил он Вильяма за горло.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Тебе не ясно, гордецу,
что мне расскажешь всё покорно?

[УИЛЬЯМ]
 - Скорей умру!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Тебя к отцу
отправить с лёгкостью могу я:
в геенну ту же огневую.

Ударил он его сильней.

[УИЛЬЯМ]
- Я не боюсь вас, палачей!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я полагаю ныне: двадцать   
плетей довольно в первый раз.
Подумай, пытка повторяться
такая будет каждый час.

Бежать – увы! За дверью стража.
Но снисхождение за кражу
я дам! Расскажешь книга где –
легко умрёшь, а не расскажешь
во всей познаешь полноте
ты муки ада. Лишь подумай:
чего добьешься ты, молча?
Не нужно жертвенных безумий!
Вернусь, как догорит свеча.

Не будь упрям, как был Алистер!

[УИЛЬЯМ]
- С отцом сравнений не хочу!

Взглянул с презрением магистр,
на стол поставивши свечу.

Уильям на стол деревянный
со свечкой тусклой посмотрел
и произнёс: «Я боль презрел!
И мне без разниц!»
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Окаянный! –
Грэнвиль его ударил вновь.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Но сколько вынесешь ты боли? –

Не дрогнул Вильям. Льётся кровь. –

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Пускай в тебе и много воли,
но всё ж придётся умереть.

[УИЛЬЯМ]

- Умрёшь ты сам!
                «Угомонится!» –
Сказали стражи.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Знаю ведь! –
Грэнвиль на землю бросил плеть
и вышел вон, закрыв темницу.

Проходит час и снова бьют
его плетями. И с допросом
Грэнвиль расхаживает тут.
 
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ты знаешь то, что книга – зло, сам.
Умрёшь в тюрьме, её найдут
и в руки пропадёт профанам.
И будет всем тогда беда нам.

У нас её же сберегут
от зла людей. В ней власть большая.
Где прячешь книгу, расскажи! 

[УИЛЬЯМ]
- Там не найдут!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Не надо лжи!
Уильям, место укажи!
[УИЛЬЯМ]
- Я не скажу того, что знаю.
Убей, но я не расскажу!

- Конец положим мятежу!
Сказал магистр страже. – Бейте!
Плетями Вильяма секли.
Но всё же муки палачей те
сломить шотландца не могли.

[УИЛЬЯМ]
- Я не боюсь жестоких правил.
Я не склонюсь пред вами, псы!

Магистр перед ним поставил
на стол песочные часы.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Тебе ли хватит столько воли,
чтоб эту боль перенести?
Вернёмся мы. И впереди
познаешь адские ты боли.

Магистр наземь бросил плеть,
они ушли, закрыли двери.
Искусно Вильям лицемеря
пред ними, вправду мог терпеть
ту боль едва. Он много крови
от тех побоев потерял.
Казалось, что цепей оковы
всё тяжелее. Но не пал
на землю он. Он молвил слово:

«Отец…» – И повторил он снова.
Шепнул Уильям через боль:

«Отец, прошу тебя явиться!
Последней воле подчиниться
ты должен…»
                И отец прошёл
спустя мгновенье через стену.
Бесстрастен был он совершенно.
Над ним светился ореол.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Зачем позвал?
[УИЛЬЯМ]
                - В глаза убийцы
своего сына заглянуть.
В объятьях смерти не склониться!
Я не боюсь её ничуть.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- В тебе есть совести крупица?
Ты сам разрушил силу двух.
И к вразумленьям ты был глух.


[УИЛЬЯМ]
- Я жив, поскольку воли стержень
во мне мученьем не сломить.

Старался быть Алистер сдержан,
волненье было всё ж не скрыть.


[УИЛЬЯМ]
- Одно скажи: за что постыдно
я умираю, не в бою?
С мечом в руках бы жизнь свою
я отдал, всеми позабыт, но
я умираю в кандалах.
За что позор такой мне? Ах!

Я отомстить хочу их братству,
не давши повод их злорадству:
что я, МакЛелланд, – будто слаб.

Свободно, гордо, одиноко –
когда та смерть ко мне пришла б,
я был бы рад. Прошу ли много?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- А сил моих учёл масштаб?
Я их имею только четверть,
от тех, что ранее имел.
Меня лишить ты их посмел.

[УИЛЬЯМ]
- В тюрьме постыдно умереть ведь!

На равных боя я прошу!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
Ты сколько можешь продержаться?
[УИЛЬЯМ]
- Пока я верю, что свершу
свою я волю. Чтобы драться,
я не умру!
                Глаза в глаза –
они смотрели непреклонно.

[УИЛЬЯМ]
- Мне боль и пытки – не препоны.
Ты должен! Это – долг отца:
дай умереть мне не на казни,
в бою, на равных, а не тут.
Смотри на стол – свеча уж гаснет.
Сейчас два стражника придут.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я ничего не обещаю.
Меня ты предал. Смерть твоя,
какой бы ни была она,
тебя достойна будет. Зная,
ты шёл на всё, – и вот цена.

Опять открылась дверь со скрипом
вошёл магистр, плеть держа.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Конец, надеюсь, мятежа?
Ты скажешь правду, Вильям, либо,
принять погибель будь готов.

Хлестнул его магистр вновь. 

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Плати, Уильям, за измену.
Прощай! И больше не зови.

Прошёл Алистер через стену.

Уильям же рукой в крови
за цепь держался, не упасть чтоб.
Алистер обернулся вдруг
и прочитал в глазах: «Я стражду!»,
но отвернулся он от мук.

Часы ли, дни ли экзекуций
терпел сын, сжавши кулаки.

- Уильям, воле вопреки
«герои» с жизнью расстаются. –
Сказал надменно Грэнвиль. – Но
молчать ли дальше суждено?

Ударил он его сильнее. –
Где книга? Спрашиваю вновь!
Молчишь? Что пользы в той затее?
За что ты умереть готов?


[СТРАЖНИК]
- Пытать прикажете злодея?
Одна здесь участь для воров.

Магистр поднял руку, страже
велев тем самым обождать.

[МАГИСТР - УИЛЬЯМУ]
- Какая польза в этой краже?
Ты мог стихии призывать?   
Молчишь? Тогда скажи такое:
зачем ты знанья те искал?
Без них бы правил ты страною.
Ты всё имел, я даровал
тебе почётный титул «регент».
Но ты, – увы, как твой отец!
Ты предал долг, обет, МакЛелланд.
Зачем? Ответь же наконец! 
За что отдать возможно славу,
переча братскому конклаву?
Не верю я, что ты – глупец!

Ну что молчишь геройски-гордо?
Тебя ведь пытка та убьёт!
[УИЛЬЯМ]
- Убей! Но плюну в твою морду
сперва я.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Ах, ты, жалкий скот!
Тебе устрою, будто рухнет
весь ад сюда.
[УИЛЬЯМ]
                - И он пускай
пожнёт двоичный урожай.
Как ты, таких мерзавцев двух нет;
как я – нет больших гордецов!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Клянусь, до смерти застегать я
тебя, раз выбор твой таков.


- Земля, услышь моё заклятье!
Взываю я из кандалов! –

Сказал Уильям. Грозно эхом 
слова звучали, что изрёк. –

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Прочёл ты в фолианте ветхом
как подчинять чужой/свой рок?

[УИЛЬЯМ]
- Секреты все постичь я смог.
Велю камням – начать обвал – и
меня услышат.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Что? Ты слаб!
 
[УИЛЬЯМ]
- Боль в теле, сил в душе не мало.
Любая книга не дала б
мне столько сил, как униженье
сейчас побоями, терпеньем.

Его Грэнвиль нещадно сёк.

Со злостью, волевым усильем,
заклятье выкрикнул Уильям,
лишь раз взглянув на потолок:
«Вы – камни, повелитель – я же.
Обрушьте гнев! Я изнемог.
Моя же воля – ныне ваша!»

И вниз посыпался песок.
Над ними зашатались камни.

[УИЛЬЯМ]
- Пусть рухнет здесь пещеры свод,
когда свободы никогда мне
не знать. Сравняй неравный счёт!
Обвал пещеру погребёт,
сейчас со всеми нами, либо
мне дай увидеть неба высь!

Тут крикнул стражник: «Берегись!»

И с потолка упала глыба,
разбившись в сантиметре от
магистра – тотчас бросил плеть он.

[СТРАЖНИК]
- Откуда силу он берёт?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Набор излишних пыток вреден,
даёт он силу колдунам.
 
Всегда жестокость осуждал я.
Спокойно пусть умрёт каналья!

[СТРАЖНИК]

- А если нет, что делать нам?

Магистр поспешил к дверям,
и страже молвил:
                - На рассвете
казнить его велю я вам.

Надеюсь, выстоит наш храм.


Пускай молчит себе упрямо.
Где книга – скажет пентаграмма.

[УИЛЬЯМ]

- Беги подобно жалким псам,
хоть на гербе твоей семьи – лев.
Я не отвечу: книга где.

Закрыли двери. В темноте
от ран Уильям обессилев,
не мог стоять уж на ногах.
Он опустился на колени,
тому противясь. В кандалах
не мог ни сесть он в этой мгле, ни
на землю пасть – держала цепь.
Его нещадно боль склоняла.
Обвала нету, силы мало.

«Не думать только о конце б
на плахе, расставанье с даром
стихийной магии. Всё зря.
Казнят – настанет лишь заря».

Подняться он пытался – даром,
слабел сильнее оттого.
Не боль казалась тем кошмаром,
а преклонённость для него.

«Земля, взываю, силу дай мне!»
Читал заклятья он всё те.
Но все на месте были камни
в сырой холодной темноте.


***
В то время Грэнвиль чертит мелом
в одной из келий на полу
пятиконечную звезду
движеньем твёрдым и умелым.
Расставил свечи и зажёг
в вершинах их. Заклятий слог
звучит: «Где книга, покажи мне!»
Завыли ветры за окном
в каком-то злом и страшном гимне.


Развеял пепел он кругом.
Он пал, кружась, на пентаграмму.
Гремит на окнах вдруг замок
от бури. И ветров поток
ударил с дикой силой в раму
окна. Заклятья повторял
Грэнвиль - ревел всё новый шквал.

Дрожит оконная щеколда
и резко падает на пол та
задвижка, коей здесь окно.
закрыто, и – отворено.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
«О, ты, невидимый во мгле щит,
от сил стихии, появись!
И укрощу я неба высь!

Но дождь в ту келью косо хлещет,
смывая знаки на полу.
Магистр отошёл к столу,
стоял где череп со свечою.
Он в руки только свечку взял –
она задута ветром. Только
он череп с постамента снял, –
как он упал на пол, в осколки
разбившись. Тут невольный страх
магистр ощутил впотьмах.

Сказал невидимый и резко:
«Не укротишь! Стихия – я,
ветра, огонь, вода, земля!» 
Дрожит от ветра занавеска.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Не может быть! Я узнаю
твой голос! Нет!
                На подоконник
взглянул Грэнвиль, сказав: «It’s you!»

- Да, я! Искатель древних хроник,
ты слаб для магии стихий,
зато силён для тираний?

Шагнул с окна Алистер в келью.
Магистр пятился дрожа,
сжимая рукоять ножа.

- Клинок – бессилен: дух теперь я.
Сказал Алистер, наступав.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Согласно старому поверью,
убьёшь меня ты, я ль неправ?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не я. Но будет правосудье.
Ты, жизни многих отобрав,
не будешь жить.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Но нет, ничуть я
не верю в наше правосудье.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- А если я – его рука? –
Схватил за горло он магистра. –
Ты будешь жить, велю пока. –               
И отпустил его так быстро,
что тот не понял: сон иль явь. –

Алистер отпустил, пропав.
 


ГЛАВА 14. СПАСЕНИЕ



Сознанье Вильяма – в тумане.
Потеря крови велика.
Вдруг слышит: будто лязг замка
и речь: «Милорд, вы живы?»


                - Я не
пойму: я вижу сон иль бред…
Откуда ты здесь взялся, Эд?

Его слуга из Эдинбурга
стоял пред ним.
                - Подземный лаз.
Меня вёл голос.
                - Как ты спас…
меня? Отец… Твоя услуга? –
Уильям молвил в пустоту,
ответа нет.
                - Я слышал голос. –
Сказал слуга. – Я видел сны,
что вы – в беде, что мне дано лаз
найти подземный, что должны
вы быть слугою спасены.

Странна моя формулировка,
но я нашёл вас. -
                Взял он ловко
со стенки факел впопыхах,
открыл замки на кандалах
ножом.
                - Ты, Эд?..
                - Я, лорд мой! Ах,
идти вы можете?
                - С трудом, но
вполне… Как силы вероломны.
- Вы обопритесь на меня.

Они прошли по подземелью.
- Вас чудом выручить успел я!
- Нет, смерть подходит, леденя
своей рукой моё сознанье…
- Держитесь!
                - Ах, не в силах я.

Не верю… ты открыл темницу?
И ты нашёл подземный лаз?
Я брежу, ты меня не спас.

- Клянусь, милорд: вам то – не снится!

Меня вёл голос. Я не лгу.
- Ты – призрак? – Глядя на слугу
сказал Уильям. – Бога ради
не нужно мне надежд пустых.

- Не призрак я! Вас лихорадит!

Как хорошо, что вы – в живых,
и выход есть из подземелья.
Как рад, что вовремя успел я!

Милорд, вы можете идти?

- Да, сердце бьётся ведь в груди,
пускай и жизни в ней крупица.

Ах, нет! В глазах моих мутится. –

Уильям оступился. – Нет,
я не могу. Напрасно, Эд…
- На мою руку опереться
вам стоит. 
                - Эд, меня оставь!
Ты доброе имеешь сердце.
Ты должен жить. А я, приняв
игру со смертью, обречённый.
А кто – со мной, кто мне помог,
тот вскоре мой разделит рок.
Меня найдут. Я осуждённый
на смерть, и проклят всеми я.

- Я разделю судьбу любую,
спасу вас, противостоя
тому, кто враг ваш и судья.
 
- Зачем?
                - Милорд, я знал вас с детства.
Вы – мне как сын.
                - Все сыновья
угодны только малолетстве,
затем отвергнет их семья.

Привык к презренью я, к потерям.
Тебе я кто? Я – лишь чужак.
- Прошу, не говорите так!
Отцу я вашему был верен.

- Сейчас не нужно об отце.
Его я слишком ненавижу!
 
- Как вам угодно, сэр.
                - Уйди же,
не думай о моём конце!

Меня мучение сломило.
Хотел я ради мести жить,
но умираю, нету силы
ни презирать, ни отомстить.
 
- Милорд, но вы нужны народу,
вам нужно жить!
                - А что народ?
Отец и тот ведь предаёт;
а тем – я нужен из расчёта,
что власть имею. Больше – нет.

- Отец? У вас, наверно, – бред.

Отец ваш умер, лет как двадцать…

- Вся жизнь моя пуста, как бред.
Куда от правды мне деваться?
Меня казнят… уже… в рассвет.

- Я обещаю, что мы с вами
спасёмся.
                - Права я лишён…

Слуга подземными ходами
его наружу вывел. Конь
привязан был под сенью крон.

- А вот и выход из пещеры.
Судьба всегда вас берегла.
- Теперь на гибель обрекла.
Пред ней все краски солнца – серы.

Он оступился. Кровь текла. –

- Спасибо, Эд. Холодный ветер
меня с утра с зарёю встретил.
Не мрак той траурной тиши –
теперь приют моей души.
Я с роком полностью в расчёте.
- Сейчас взобраться на коня          
я помогу. Вы не умрёте.
- Но не верна моя ступня.

В тумане видел он дорогу.
Мешались свет, виденья, боль.
- Держитесь, сэр! Совсем немного…

Терял над волей он контроль
и забывался. Слабый проблеск
лучей, бывало, пробуждал.
Он отражался от зеркал
воды речной и угасал.
Вдали тянул не мало троп лес
к посёлку, скрытом между скал.




ГЛАВА 15. ЛИХОРАДКА



Итак, последнее, что помнил
Уильям то, как был в седле.
Спустя, очнулся в полумгле.
Неяркий свет жилище полнил,
и с чем-то смешанный шалфей 
тут пахнул свежестью своей.

Он был в простом крестьянском доме.
Окно зашторено. Чердак.
Хозяин, свечи экономя,
зажёг их мало. Полумрак...

В тени фигура у постели
его сидела, еле-еле
рукой касаясь лба его.
Как лёд, руки прикосновенье.
Но жизнь, как будто, в существо
его вернулась в то мгновенье.

- Отец? – Шепнул Уильям. Он
назад откинул капюшон.
- Отец… Ты здесь… Хочу понять я…

- О, тише!
                - … смерти с жизнью связь....

Спугнуть видение боясь,
Уильям взгляд отвёл. Там в платье
стояла дама у распятья,
в мантилье с кружевом, молясь.

О, как знакомо обернулась
и с лёгкой грустью улыбнулась.
Уильям тихо прошептал:

- Тебя во сне ли вижу, мама?
Прости, я много согрешал.
А ты молилась в стенах храма
за мою душу. Не видал
тебя я с детства.
                - Тише, тише. –
В ответ он голос услыхал. –
Господь молитвы наши слышит.
В себя пришёл он! –

                Фалды штор
она раздвинула – и в окна
пролился свет. Прищурив взор,
Уильям осмотрелся, вздрогнув
от боли, ощущенья ран.

Редел видения туман.
Слуга сидел у изголовья
его кровати и компресс
менял на лбу больного.
                - Вновь я
один и проклят. Сон исчез.  –
Сказал Уильям через силу.

- Вы – не одни, мы с вами.
                - Я…
отца и мать средь забытья
увидел. Всё так явно было!

[СЛУГА ЭД]

- Вы бредили. Моя жена
за вас молилась. Тем смягчила
небесный гнев на вас она.

Вы провели три дня в горячке,
и жар ужасен был порой.

 [УИЛЬЯМ]
- Судьба бросает мне подачки…
смеётся что ли надо мной?

[СЛУГА ЭД]
- Вот выпейте. Целебны травы.
[УИЛЬЯМ]
- Что тело?.. Нет, душа болит…
Меня ничто не исцелит.

А если даже, - так расправы
не миновать. Зачем ты спас
меня? За мной придёт уж скоро
отец – читатель приговора.
- Милорд, ах, снова бред у вас.
- Не брежу я, хотя на грани.
Опять всё кружит, всё в тумане. –
Рукой он чашу отстранил,
привстал, подняться – нету сил.
Упал он снова на подушки. –
Где я? Прибой я слышу…
                - Сэр,
в моём вы доме, в деревушке,
(простите уж за интерьер)
на побережье, под Ардроссан .

[УИЛЬЯМ]
- Послал на поиски меня
людей мой враг. И сей вопрос он
так не оставит… Вся родня
твоя рискует. Вами принят
любезно я, зачем? Чужак…

- Ну что вы, сэр, зачем вы так?
Моей вам службы весь период
ко мне вы были так добры!
- Я просто щедр был.
                - Щедры.
- Имел я клад казны несметный.
Теперь я – враг державы, Эд!
И прежних денег больше нет.
Скажи, кому я нужен бедный?

Ты – не слуга мне. Мы – равны,
и оба мы с тобой бедны.

- Не мерьте в деньгах человечность.
- Ах, Эд, ты – добрая душа.
- Мы все уйдём когда-то в вечность,
с собой не взявши ни гроша.
Поверьте, не хотел даров я,
искать отправясь вас, о нет!
Служить вам помнил свой обет.
Вы позаботьтесь о здоровье
своём.
            - К чему оно мне, Эд?
Судьбу ведь знаю наперёд я.
- Так попытайтесь изменить
и в руки взять её поводья.

- Да не привык я жизнь ценить,
и то – прискорбно. Чтобы мстить
мне жить осталось.
                - Мщенье глупо!
- Но я хочу мечи скрестить
с моим врагом!
                - Милорд, хвалу бы
воздали Богу вы за то,
что спас он вас. Зачем о мести
вам думать? Верьте, в этом месте
вас не найдёт никто. Оно
на отдаленье.
                - Жить в деревне?
Зачем? Мне было всё дано.
Лишь раз величье лицезрев, не
найти себя, где простота.

- Милорд, прошу вас: отдыхайте
и зря себя не утруждайте.
- Дай почитать мне что-то.
                - Да.
Возьмите.
                - Библия? Спасибо. –

Сказал он, глядя на слугу. –

Но как свернуть с моей стези бы
я не желал, я не смогу. 



ГЛАВА 16. ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ



В окно шумели ветви ёлок;
и долетал солёный бриз,
маня спуститься к морю вниз.
Рыбацкий маленький посёлок,
где дом слуги его стоял,
был беден. Две иль три недели
Уильям пролежал в постели.

Но утром раз услышал он
прибоя гул и крики чаек,
решил пройтись, покинул дом,
по воле с ветрами скучая.

С собою Библию он взял
и к берегу сошёл у скал.

Причал был ветхим и дощатым.
О сваи билась пена волн. 
Вода солёная хлеща там,
казалось, доски разобьёт
и щепки в море унесёт.

Присевши подле рыбака,
не заговаривал он первым.
Сказал рыбак:
                - День добрый, сэр, вам.
Откуда вы?
                - Издалека. –
Ответил Вильям.
                - Знатны Вы, нет?
[УИЛЬЯМ]
- Не важно!
[РЫБАК]
                - Знатность не в деньгах,
а в чести с волей, мистер.
[УИЛЬЯМ]
                - Ах,
и эти качества постынут
как власть и чувства, боль и долг.

[РЫБАК]
- Разочарованны в любви вы?
Уильям рассмеялся.
[УИЛЬЯМ]
                - Толк
в ней ищут, кто непрозорливы;
и кто другой альтернативы
не видит в жизни. –
                Он, с земли
поднявши, камень бросил в пену. –

[УИЛЬЯМ]
- Вот так – мы всё, что обрели,
теряем в жизни. Так мгновенно
и самовольно! Странно ли,
что благо нам – совсем не ценно?
Оно, – как этот камень, – груз.

[РЫБАК]

- И вы не чувствуете уз
ни с кем?
[УИЛЬЯМ]
                - Я понял: в них нет толку.
Плати иль не плати по долгу, –
в размер ты долга оценён.
В тебе не видят человека,
лишь средство для чужого эго.

Увы, таков людской закон. 

[РЫБАК]
- В руках – Священное Писанье,
я вижу, держите вы, сэр.
В душе же – разочарованье
царит. Господь вам – не пример?
Вы отрицаете любовь, но
Бог есть любовь, прощенье. Словно
противоречите себе.

[УИЛЬЯМ]
- Да, жизнь полна противоречий.
Она – борьба. И в той борьбе
полно волков в шкуре овечьей,
не меньше в волчьей и овец.

Бывает, люди полагают,
что в ком-то нету душ/сердец.
Но «бессердечные» страдают,
как и не снилось «добрякам».

[РЫБАК]
- На злость и гордость силы много
идёт. Но та ль верна дорога?
[УИЛЬЯМ]
- А выбор ли даётся нам
кем быть? Навязанные роли
играть должны мы. Зло, добро ли…

Прошедши раза два причал,
Уильям к морю стал спиною,
объятом бурей штормовою.
В руке он Библию держал.

[УИЛЬЯМ]

- За жизнь свою за выбор ложный,
за путь предателя безбожный –
давно кляну свои дела.

Волна взметнулась и что силы
она Уильяма накрыла
и солью раны обожгла,
и книгу в море увлекла.
Рубашка тут же обагрилась,
ведь раны прежние открылись.

И увидал он в той волне
свою расплату. Вновь виденье
о смерти скорой было в ней.

Ещё был слаб он от раненья.
Волна почти сбивала с ног:
силён прилив, затем отток.
И в это самое мгновенье
рыбак не дал ему упасть.
[РЫБАК]
Страшна подчас стихии власть.
Вам – знак. Священное Писанье
забрало море колыханье.
[УИЛЬЯМ]

- Я знаков больше не боюсь.
И как меня бы не пугали,
я вижу цель. Теперь едва ли
я минус спутаю и плюс.

И чувство резкое потери
он испытал в секунды те.
Потери чувство, не как прежде, –
чувство потерянной надежды
то было. В дом он в темноте
вернулся.
                Написал письмо он:

«За всё тебе спасибо, Эд.
Награды большей ты достоин,
чем благодарность. Не секрет,
что денег у меня уж нет.
Но, как оплату, свой я перстень
тебе оставлю. Стоит он
вдвойне дороже, чем твой дом.

С тобою я, надеюсь, честен.
Ты шёл на риск, меня найдя.
Но риск, поверь мне, неуместен.
Я не достоин жертв. Коня
я твоего возьму. Меня
простишь за кражу. Ведь она
уже оплачена сполна.»


В окно взглянул. Восход уж близко.
Оставив перстень и записку,
покинул Вильям дом слуги.

Мешались чувства бунтовски.
Скакал что духу он галопом
по тёмным незнакомым тропам.

И направлялся он в Дамфрис,
в своё именье родовое,
где в детстве жил с своей семьёю.
Два дня в дороге. Речка Нисс
уже пред ним и мост знакомый.

Черты поместья облеклись
передрассветной полудрёмой.

Но вот корону из лучей
заря вздымает, и видней:
что вместо дома – чёрный остов,
остался. Всё здесь сожжено.
 
Тумана стлалось полотно,
мираж годов забытых создав.

С коня он спрыгнул у руин.
На них зловеще каркал ворон.
Качались стебли камышин.
Узнал едва знакомый двор он.
Взглянул на плеск речных стремнин –
где ветер с волнами в борьбе пел.
На берегу всё – гарь и пепел.

«Вот так и жизнь горит дотла
где были чувства, там – зола.» 

Скакал Уильям разъярённый 
на север вновь во весь опор.


В столицу прибыл. Сад и двор
и особняк его сожжённый
здесь также был, как отчий дом.
Лишь пепел с пустошью кругом.

«Опять сгоревшее жилище!
Как много пережито! – Он
подумал. – Что ж, теперь я – нищий.
Друзей и власти я лишён.

Опустошённость от разлуки
с отцом с презрением к нему
в душе он чувствовал и муки.
И думал: «Как я смерть приму?»



ГЛАВА 17. РАСКАЯНИЕ 



Увидел он собора шпили.
На фоне – пламенный закат.
А рядом – монастырский сад.
В колокола к вечерне били.
И в церковь люди заходили.
Немало Англии солдат.
Английский носят все наряд.
И, будто, в килтах нет шотландцев.
Все выдать клан теперь боятся.

Коня оставив у ворот,
Уильям в Божий храм идёт.

Не проявляли интереса
к нему никто, и к людям он.
Стихает колокольный звон.
И, будто ангельская, месса
теперь звучит со всех сторон.

[ХОР]
«Творца я славлю Всеблагого!
Признаю, Боже: грешен я!
Но скажешь ты одно лишь слово –
душа очистится моя.»

Уильям стал перед распятьем.
Слова раскаянья тихи. 

[УИЛЬЯМ]

- За что мне стала жизнь проклятьем?
Я знаю, впрочем, – за грехи.

Под сводом арок реет ладан.
Блестят в закате витражи.

[УИЛЬЯМ]
- Моей ли жизни путь угадан?
Зачем я мучаюсь, скажи!

[ХОР]
- Принявший грех наш, Божий Агнец,
помилуй нас! Среди сует
не склонит наши души мрак ниц,
ведь нам сияет Божий свет!

[УИЛЬЯМ]

- Я каюсь, Господи Иисусе,
что жил сперва среди утех,
затем с отцом своим в союзе
я колдовал. Прости мой грех!

[ХОР]

- Тебе мы, Боже согрешаем,
но уповаем мы, молясь:
как мы обидчиков прощаем
так ты простишь всех грешных нас!

[УИЛЬЯМ]

- Отец мой был моим кумиром.
Я шёл, куда б он ни повёл. 
Талант мой был мне ориентиром.
Но власти той фальшив престол.

Ты дал мне испытанье, Боже,
чтоб ложь я с правдой различал.
Нет, не отец мне всех дороже,
но ты, мой Бог, ты – идеал.

[ХОР]

- Поют с тобою Херувимы.
Ты свят, Господь наш Саваоф.
Осанна в вышних! Бог богов
призвал всю землю неделимо
признать грехи, простить врагов.


Вот служба кончена. Пустеет
собор. Допет последний стих
вечерней мессы. Хор утих
и рокот звучного органа.
Покинут всеми храма зал.
Уильям на колени встал
и стал молиться непрестанно.
Прочесть псалом не удалось,
не мог сдержать он больше слёз.
Он разрыдался, закрывая
лицо руками, пряча взор,
пытаясь будто скрыть позор
и слабость, от кого – не зная.
Не замечал, что он один
остался в церкви в позднем часе.

- Тревожит что тебя, мой сын? –

Аббат подходит в белой рясе
тогда к нему.
                - Страдаю я,
греховен слишком. Нет прощенья!
[АББАТ]
- Есть! Милосерд Бог, воля чья
дарует душам всем спасенье.

Быть может, исповедь свершить,
желаешь, сын мой?
[УИЛЬЯМ]
                - Облегчить
позвольте душу ренегата.

- Мы все грешны. – Сказал аббат.
И каждый в чём-то виноват.

Увидев добрый взгляд аббата,
присел Уильям на скамью.
Священник – возле. Начал скоро
Уильям, вниз потупив взоры.

- Узнали б вы вину мою,
то ужаснулись бы деяньям
моим.
            - Не поздно покаянья
свой голос к Богу вознести.
Грешим на жизненном пути
мы все.
              - Но я иных грешнее.
- Ты признаёшь грехи свои?
- Да. Молвить стыдно…
                - Не таи
пред ликом Бога грех.
                - Не смею!

Уильям поднял взгляд в слезах.
Вся жизнь – как грех! Я каюсь, ах!

Вся жизнь – ужасное безумство.
Отца я рано потерял.
Он был убит. Я клятву дал,
отмстить, затем я впал в распутство
и клятву ту не выполнял.

Я горделив, властолюбив,
я много нарушал присяг.
Я предал, и, врага убив,
я колдовал. Пред вами – маг. 

Я также каюсь в воровстве
и в том, что предал клятвы братству,
В убийстве каюсь, ренегатстве,
в распутстве, злобе, колдовстве.

И в том, что стал врагом народа,
Страну я предал, короля.
Грехам подобным нету счёта.
Друзей, любимых предал я.

Я чтил кумира, а не Бога.
Им был отец. Душа его
была наставником мне. Много
познав, лишился я всего.
Отца я предал, колдовство
и орден, по веленью рока –
страну, себя же самого.

Переступить не смог гордыню,
не смог Шотландию спасти.
На пепелище я отныне,
когда я смог уже почти
и власть, и славу обрести.

Я понял то, что слава – бренна.
Я понял то, что власть – пуста,
когда мораль при ней разменна,
когда преступлена черта.

Я многим людям ненавистен,
но сожалеть я не привык.
Я понял то, что поиск истин
не там, меня завёл в тупик.

Но что всего больней и горше,
что тот, кому я доверял,
меня использовал, мне лгал, –
отец мой. Больно до сих пор же,
и душу мне терзает гнев
с бессильем. Сам виновен в этом.
Моя жизнь кончится с рассветом.
Умру, но осознать успев,
как я ужасно ошибался
всегда по жизни, клятвы дав,
затем предателем их став.»

И тут Уильям разрыдался
второй раз в жизни. В 10 лет,
в тот самый день отцовой смерти
так плакал он, как дал обет.

- Мне стыдно слёзы лить, поверьте.
- Они очистят душу. Плачь.
Не слабость в них, а покаянье.

- Одно мне страшно – пониманье, 
что мой спаситель – мой палач,
отец мой. Мир до основанья 
разрушен мой.
                - Ты крест свой нёс,
не поняв в ком искать опоры.
Спаситель лишь один – Христос.

- Я поздно понял. Гибель скоро.
Я понял в храме: как страшны
пути неправедных. Я – грешник.
Не искупить моей вины.
Но верьте, я – не зла приспешник.

Мне жутко то осознавать,
что ты становишься как дьявол,
того желая наказать,
кто заставлял тебя страдать,
хотя тот человек избавил
тебя и жизнь твою исправил.

- О ком ты?
                - Об отце опять.
И каюсь я чистосердечно.
Я клялся зря – об этом речь, но
мне не вернуть былое вспять.

- Я знаю, что ты не лукавил.
Раскаянья из глубины
души особенно ценны.
Сплетает козни душам дьявол,
но отрекись от сатаны
сейчас навеки.
                - Отрекаюсь.
- Теперь уверуй во Христа.
- Я верю, верю ныне. Да!
С отцом хоть сила велика уз,
всего превыше вера та.

- Мой сын, тебе родитель дорог,
но узы – миг – от плоти плоть.
Прощающ, вечен лишь Господь.

- Мне доказал то, как никто, рок.

- Ты говорил, что на рассвете
простишься с жизнью?
                - Мне был знак.
- Солгут знаменья в колдовстве те.
Молись, мой сын! Творец наш – благ.

- Я посвящу всю ночь молитвам
здесь в храме. Вы позвольте мне!
- Я знаю, что Господь простит Вам,
молитву слыша в вышине.

Молись, мой сын, как подобает,
не только за себя молись,
но за врагов шли просьбу ввысь.
Тот жертву милости свершает,
кто благ для недругов желает.

- За них молиться – выше сил.
Они молитвы недостойны.
- К спасенью каждый вопиет.
- Не те, кто сеют в мире войны.

- Зачем погибнешь ты в рассвет?
Живя, ты много сделать можешь,
чтоб искупить свою вину.
- Не жить мне. Братья тайной ложи
предавшим смерть сулят. Похоже,
и я тот рок не обмину.
Лукавить что? Надежды нету!

- Я знаю, чей закон таков.
Ты в братстве был еретиков…
- Я предал их, хоть дал обеты
всю жизнь им верность сохранять.

- Об их злодействах слухов много.
И вот планируют опять,
себя считая выше Бога.
Давно пора их наказать.

- Вы не докажете вину их.

- Я помогу тебе бежать.

- Тому, кто ищет в ветра струях
подсказку, видит рок в огне?

Я колдовал, взывал к стихии.
А вы помочь хотите мне?

- Прощает Бог грехи любые.
Ты осознал вину свою,
ему принесши покаянье.

- Но я погряз во злодеянье!

 - Альтернативу я даю 
тебе иначе жить в итоге.
Отринув зло, искать путь в Боге
и жизнь прожить в монастыре.

- Но не хочу я жить никак уж.
В дворце ли, в келье не прикажешь   
себе забыть всё. На заре
с врагами буду драться я, как
того желал при смерти раз.
Меня уж гибель заждалась.

Был сострадателен и мягок 
аббата взгляд. 
                - Тебя, мой сын,
оставлю я. Ночь за молитвой
ты провести желал пред битвой.

- Да, помолиться я один
хочу. Меня благословите.
- Благословляю. Груз обид
оставить должен ты и мести.
Пускай на труд духовный весь, где
путь праведный, благословит
тебя Господь, чьё Слово свято.

Обитель поутру покинь
о Боге с мыслью.
                - Аминь.
Целует руку он аббата.

Как звать тебя? – Промолвил он.

- Уильям, герцог я шотландский.
Не важно впрочем... Грех мой адский!
- Поверь, твой грех уже прощён.   
Я грех твой ныне отпускаю,
ведь Бог велел нам жить, прощая.      

Аббат из церкви вышел вон.

Уильям преклонил колени
перед распятьем.
                - Иисус,
не дай же огненной геенне
мой дух изжечь. Я не решусь
во всём священнику признаться:
как больно помнить колдуну
всю тяжесть всех реинкарнаций.

Хочу раскаяться за жизни,
за все, не только за одну.
Как больно, в мыслях запершись, мне
осознавать: я одинок.
Все плату требуют за помощь
И упрекают, если просишь.

За что такой коварный рок?
И предал тот, кто был мне дорог, –
отец. Он должен был простить
меня, как сына; приговором
мне не грозить и не винить.
Я стал убийцей, жалким вором
из-за него. И как не мстить?!

Терпел я унижений много
все те минувшие века.
И мстил за боль, и за тревоги,
хватало сил моих пока.

На этот раз мне хватит силы?
Я кровь омыл водою с рук,
когда убил. Давно то было
пять лет назад. С чего же вдруг
проснулась совесть, будто пламя,
и жжёт меня огнём сейчас?
Его нельзя залить слезами.

Сгорает жизнь, как та свеча.

Я плачу горько пред распятьем,
Я этот мир боюсь проклясть
Мой Бог – лишь ты – закон и власть.
Спаси повинных от проклятья!
Я еле сдерживаюсь, чтоб
не пожелать им зла. Спаси же
людей от их же адских злоб!
Как жутко всех я ненавижу
за зло... Я стал подобен им!
Но сжалься! На коленях стоя,
молю: не дай мне сделать злое!
Борюсь с собой, с порывом злым.
О, сжалься! Гнёт невыносим!

Давно отрекся я от мира,
желая страсти побороть.
Мои разрушены кумиры,
чтоб я к тебе пришёл, Господь,
когда судьба мне стала пыткой,
и стал проклятием мой дар.

Виденье тает дымкой жидкой,
как мой окончится кошмар:
я вижу то, как убивают
меня они. Горит рассвет.
А я – один. И проклинают
меня, сказав: «Прощенья нет!»

Меня преследуют повсюду
и жаждут душу взять мою.
Но я Христу лишь верен буду,
пред ним свой грех я сознаю.»
 
Я преклоняю лишь колени,
пред Богом здесь, у алтаря.
Но вижу: вот уже на стены
бросает яркий луч заря.

Поднялся он, перекрестившись.

Из храма вышел на утёс.
Касался легкий бриз волос.

«Как я устал, до дна испив жизнь!
Мне нужно было всех простить
и разорвать с отмщеньем нить.
Но в жажде мести я сгораю,
хоть и жалею я о том.
Отягощён своим крестом,
я всё же битву выбираю.
Но смерть ли я перехитрю?!» –
Сказал он, глядя на зарю. –

«Мои грехи простит Господь? Я
не знаю. Роком я ведом.»

И взявши лошадь за поводья,
он на нее вскочил верхом.
 


ГЛАВА 18. НА ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЕ


На север он скакал две мили.
Восход над нивами пылал.
И птицы чёрные кружили.
Вдали холмов виднелся вал,
где листья рощи золотили.
Осенний ветер чист и свеж.
Летят наездники оттуда, 
где леса с пашнями рубеж.

Галоп – и схватка за минуту.

«Твоей расплаты пробил час!» –

Ему знакомый крикнул бас.

Уильям меч в руках сжимает,
лишь их увидел. Восклицает:

«За смертью вы пришли!» – Приблизясь
галопом к ним, по трём клинкам
нанёс удар своим. Упрям
конь: Вильяма вдруг сбросить силясь, 
поднялся резко на дыбы,
ведь не его был конь, – слуги.
Наверно, испугался битвы.

- МакЛелланд, будешь ты убит!
                - Вы!

И вот, не удержась в седле,
Уильям, перекувыркнувшись,
отбил атаку на земле.
А конь помчался вон к скале.   
 
Сказал противник, усмехнувшись:

- Здесь всё и вся против тебя!

Лучи Уильяма слепя,
лишь успевая отразиться
от стали вражеских мечей,
ту битву делали трудней.

- Одну, из «выгодных» позиций,
ты занял, Вильям. – Враг сказал.

Уильям дрался разъярённо.
Но не хотел он убивать.
И трое все почти синхронно
Его брались атаковать.

В бою был каждый искушённым.

И вдруг из трёх бойцов один
с густыми прядями седин,
что вились из-под капюшона
напомнил Вильяму из лиц
одно – лицо Венсана Рона,
кто был одним из трёх убийц
его отца. То выраженье, –
лица, что тридцать лет назад.
Вся та же злость, в глазах презренье.
[УИЛЬЯМ]
- Ты… ты проклятый супостат!
[ВЕНСАН]
- Весь род ваш был мне ненавистен!
Тебя к отцу отправлю в ад! 

Удар нанёс ему по кисти
Венсан – Уилл роняет меч.

[УИЛЬЯМ]

- Удар без правил – ваша подлость!

[ВЕНСАН]

- Слова уместно приберечь
для покаяний.

[УИЛЬЯМ]

                - Та же гордость,
самоуверенность и речь!

Атака. Вильям уклонился.
Из ножен выхватил кинжал.
Клинок с мечом врага скрестился.
Второй и третий нападал.

За Вильямом – контратака.
Он поднимает меч с земли,
Но ранен он врагом однако,
что оказался невдали.

В его ребро пришлась та рана.
Неглубока. Но кровь на бязь
рубашки тут же пролилась.


Отмщенье было так желанно.
Он посмотрел врагу в глаза.

Скрестились три меча. От стали
вот снова искры отлетали.

Горит восхода полоса.

Сошлись, ведомые судьбой
в последней схватке роковой.
«Каков мерзавец!» – Злобно дико
глаза блеснули одного.
«Последний раз спрошу, где книга?» –
Освоил ты ли колдовство?

[УИЛЬЯМ]

- Когда б из вас был кто-то магом, –
где книга трудно ли узнать?
А так не стану я собакам
ответ давать…
                - Не избежать,
МакЛелланд, смерти.
                - Вам!
                - Однако
дерётся он как будто чёрт!
второй сказал, уйдя в полшага.
- Там – слева! Берегись Уорд!
Не тщетно то предупрежденье.
Уилл нанёс ему раненье.


Манёвры, выпады, атаки,
ударов быстрые зигзаги.
Уильям выронил кинжал.
Удары ловко отражал
второй рукой. Враги в раненьях,
стоя в контрарных направленьях,
его атакой с двух сторон
ударов так и осыпали.
Они на линии стояли
А третий – Венсан, со спины
ударить Вильяма пытался,
но тот умело защищался.

Удар – враги оттеснены.
Один роняет меч, - Уильям
схватил оружье на лету.
Он будто обладал всесильем
Земли опять в минуту ту.

Защита. Вильям обращался
клинками ловко в двух руках.
Держал врагов на расстоянье –
то в шаге, чаще – в двух шагах.
Какое тщетное старанье
к нему приблизиться! Венсан,
хоть ранен был, с земли поднялся,
порывом мщенья обуян.

[ВЕНСАН]

- Как жаль, что Грэнвиль расквитался
с твоим отцом, не я. Ты – вор!
Кто предал клятву, лжи был отдан,
кончину примет как позор.

Сказав, нанёс мечом в живот он
удар Уильяму – рука
его от боли сталь роняет.

И в том мгновенье два врага
затем Уильяма пронзают.

[ВЕНСАН]
               
- Ты бил всегда исподтишка,
МакЛелланд! Вот тебе расплата.
Слова присяги нашей – святы.

Три окровавленных клинка
в лучах последнего рассвета
три держат тёмных силуэта.

Уильям выронил кинжал,
что кровью на заре сверкал;
Он болью смертной поражённый,
к раненью руку приложил.
И вот, оружия лишённый,
он наземь падает без сил.

Венсан промолвил еле-еле:
«Теперь мы квиты». Небеса
в рассвете яростном светлели.
Вдали шумели где-то ели.
Венсан промолвил: «Вот и пса
убили мы!» Затем проклятье
он крикнул Вильяму. Рукой
Уильям вдруг за рукоятью
ножа тянуться стал. Ногой
швырнул Венсал клинок подальше.

Уильям говорить не мог.
Та рана будто бы ожог
лишала сил и своеволья.

Уильям, мучим смертной болью,
от раны отнявши ладонь,
взглянул на кровь на ней. Огонь
восхода реял над раздольем.

Теперь всё кончено, увы!

В густые заросли травы
стекала кровь его из раны.
Холмы – как дальние курганы
пред ним. Холмы и горизонт…
Над ним два голоса звучали:


- Скорей покинем эти дали!
- Да, дело сделано, виконт!
Венсан воздал врагу возмездье.
Он мёртв почти.
                - И с этой вестью
скорей, Джерар и Валентайн!
Коней седлаем.
                - Тайна тайн
никем не будет уж открыта,
ведь книга с нынешней поры-то
навек утеряна для нас! –

Сказал знакомый тот же бас.

- Доложим Грэнвилю, он ждёт.
МакЛелланд так и так умрёт.

Вдали последний всадник скрылся.
Уильям стиснул рукоять
меча. Он умирал. Опять
Алистер Вильяму явился.

«В бою не стыдно умирать» -
Промолвил сын. Мою ты просьбу
Исполнил. Я благодарю...
Умру и я, как ты в зарю,
не то - в темнице мне пришлось бы... –

Взглянул Уильям на отца. –

... Позорно с жизнью распрощаться.
Спасибо: мог я защищаться.

Я дрался… дрался до конца. –
Он задыхался. – Я не верил,
как ты, что рок неотвратим.
Я был тогда непобедим,
но веру слабую развеял 
сей день… развеял, будто дым.
Я умираю молодым
с холодной гордою душою.
Сочувствий нету надо мною...
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Да разве враг тебе я, сын?
[УИЛЬЯМ]
- Я не прощу, но ты прости же,
что я так сильно ненавижу...
Оставь меня! Я смерть один
хочу принять. Не нужен спутник
в кончине мне, когда я сам
по жизни шёл, – усталый путник…
Я верю только небесам.

Ведь понял я: сказал ты небыль,
что рок свой можно отвратить.

- Когда б предателем ты не был,
мы рок могли бы подчинить.

- Не важно. Уж как будто тень я
в восходе этом средь лучей.
Не стану я просить прощенья.
Я уверяюсь всё ясней,
что, нет, не мог я подчиниться…

- Как я. – Услышал он ответ.

(Всё плыло).
                - Вижу яркий свет…
- Который вечно будет литься…


Отца опять яснеет образ
и гаснет где-то вдалеке. –
Вот прикоснулся он к руке.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Мы все ступаем в пламя, чтоб раз
иль закалиться иль сгореть.

Да, таково познанье ведь.

***

Сознанье полно голосами.
И память снова пред глазами:
там – детство, дом, дворцы, балы.
Но все видения тусклы
пред теми яркими лучами.

[УИЛЬЯМ]
- Отец, двоим – одна судьба –
ты так велел. Затем явился?
Над сыном Алистер склонился,
рукой его коснулся лба.

[УИЛЬЯМ]
- Зачем во мне всегда борьба?..
Зачем? – Чуть слышно прошептал сын.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Борьба – во мне!
[УИЛЬЯМ]
                - Как ярок свет!
Ты спас меня, но я обет
свой предал… Да, и я наказан.
Знай, не прощаю я себя сам.
Ты извинений ждёшь? Их нет!

Я заслужил твои проклятья
и мира целого. Пускай!
Но не желаю всех вас знать я.
Оставь, отец, меня! Прощай!

Хочу остаться одиноким.
Я одиноким был всегда.
Покой казался мне далёким,
как путеводная звезда.

Была темна моя дорога.
Я потерял в мгновенье ока:
все блага, власть и силу чар.
Мне колдовской не нужен дар.

Встречая столько разных утр,
я не был счастлив, стал ли мудр?

Страдал я в каждой новой жизни.
Я заглянул секретов внутрь.
Я отдал всё по дешевизне 
за знанье: волю, честь, талант
и счастье – ветошь пропаганд.

Мне в счастье виделись оковы.
Хотел свободы – получил.
Чего желать бы мне другого?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Ты ненасытен вечно был.
[УИЛЬЯМ]

- И от того несчастлив я.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Сын,
страстями кто, как цепью, связан –
несчастен. Ты – не меньшинство. 
[УИЛЬЯМ]

- Я отказался от всего.
Моя страдала часто гордость.
С вершин я спрыгнул будто в пропасть,
затем вознёсся… чтоб упасть?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Ты сам огню ведь отдал власть.

[УИЛЬЯМ]

- О, Боже мой, за что я мучим?
Зачем обязан предавать,
того, кто мог мне доверять?
Отца, кто был мне другом лучшим,
магистра, уважал кого.
Зачем познал я колдовство?!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Но вот ответ, зачем ты мучим.
Все преступленья – бумеранг,
в расплате их возвышен ранг.
Всё зло сгущается, как тучи,
но нет дождя, как нету слёз.

Мы все пойдём когда-то врозь
со всеми, с кем мы повстречались
и канем в вечность, не печалясь.

Теперь мы врозь пойдём с тобой.
Ты сделал выбор, отрекаясь.

[УИЛЬЯМ]

- Я умираю. Я, твой сын,
но ты, отец, невозмутим.

Итог всей жизни – лишь фиаско.
Ты безучастен в час такой!
Иль та невозмутимость – маска?
Твой взгляд холодный и стальной.

Смотрел в глаза ему Алистер
но будто взор направлен сквозь.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Понять одно мне довелось,
вы все предатели. Магистр –
подлец, убийца, ты – игрок.
Над всеми нами – клятвы рок.
Мои разбитые надежды
никто из вас не оправдал.
Я их зачем-то возлагал
тогда. Но я один, как прежде.
Один, как ты, я умирал.
Я жил, в свои лишь силы веря,
в запретные стучался двери.
И был оставлен всеми я. 

[УИЛЬЯМ]
- Ты ненавидишь ли меня?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Оставь вопросы.

[УИЛЬЯМ]

                - Что же?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Сложно
мне отвечать. Похожи мы.
Мне ненавидеть ли возможно
в оковах той же лжи и тьмы?

Взглянул Алистер на холмы –
они зарёю золотились.
В раздолье ветры проносились.

В плаще стоял он.
[УИЛЬЯМ]
                - Как реально
тебя я вижу. Мёртв ли я?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Ни смерти нет, ни забытья.

Не обернувшись удалялся
Алистер, те слова сказав.

- Отец! – Уильям, умирав,
его позвал. Не отозвался.
Он гордо уходил в рассвет.
- Постой! – Сказал, с трудом поднялся,
закрыв рукою рану. Вслед
смотрел отцу. А кровь струилась,
и покидали силы. Он 
упал на землю, сердце билось,
виденья шквалом проносились
минувшей жизни. Погружён
он в них. Взглянувши на долину,
меча он стиснул рукоять.
Смешалось всё, трудней дышать.
В сознанье уж наполовину
он мыслил: «Я умру, как пёс.
Ни у кого не вызвав слёз.
И хорошо – страдать не надо
за подлеца. Мне смерть – награда.
 

Он мыслил: «Снова я сказать
не смог то главное, всё так же,
как в детстве предпочёл молчать.
Как мне Алистер дорог, важен.
И как же трудно предавать,
Кто дорог, кто помог, кого ты
до ненависти любишь зря!
На всё – судьба, свои просчёты.
Умру, «прости» не говоря.

Смертельна в этот день заря.

И я умру, не размыкав уст,
ведь он использовал меня,
друзей моих пред мной черня.

Единый верный друг мой – Август,
где он? Во Франции небось?
Прощаться скверно нам пришлось.
Узнал бы если, что всё так, он,
что сделал бы? Как знать: он жив,
иль тоже так погиб, как воин?»
 
И с мыслью той, глаза закрыв
Уильям умер на рассвете,
в руке эфес меча держа.

Никто не знал просторы где те.
Холмы покой лишь сторожа,
стелились, дымкою покрыты.
Без похорон почил убитый.


ГЛАВА 19. ПЛЕМЯННИК МАГИСТРА 


Не зная, Август де Шарон
о смерти друга, возвратился
назад в Шотландию. Закон
давно к МакГрэгорам смягчился.

И позаботился о том
Грэнвиль. Конечно неслучайно,
поскольку сам МакГрэгор он.
Король английский эту тайну
магистра ордена не знал.
Как верноподданный вассал
короны Англии, шотландцев
он в подчинении держал.
Те продолжали притесняться.

По окончанью долгих войн
Под флаг один, один закон
объединились две державы.
Но против воли многих, право:
Английский и шотландский трон,   
стал, как народ, объединён.

Грэнвиль одно нововведенье
Своё монарху предложил -
Парламент. Мудрое решение!
Монарх его и утвердил.
Парламент для баланса сил,
Который должен интересы
Объединить двух стран, притом
На равных и без перевеса.

Король английский королём
стал и шотландским, и поставил
согласно всех законных правил
наместником Грэнвиля там,
в краях Шотландии. Упрям,
что обещал, он не исполнил:
вассалитет не отменил
шотландцам, а ужесточил.

*** 
 
Смотря на штормовые волны
в то утро Август думал о
стране и друге, ведь не видел
его давно, не получал
вестей. Взошедши на причал
его слуга Модест Рамо
передаёт ему письмо.

И приглашение на службу
к английскому он королю
прочёл от дяди. «В эту глушь бы
тебя б не вызвал к февралю,
поверь мне, Август, – там писалось, –
если б не тот, племянник, факт,
что заключишь ты легче пакт
с шотландским людом. Поменялось
всё точно до наоборот
в стране: МакГрэгоры скитались,
теперь оказан им почёт.

Король зовёт тебя английский
к себе на службу. Я просил
Его о том и убедил.
Советник я. Он – друг мой близкий.
Полезным станешь ты вдвойне
теперь английской стороне,
поскольку ты среди шотландцев
как свой. Патриотизма пыл
в тебе все ценят. Коль признаться:
ты стал вождём их. Не забыл?
Они тебе и покорятся.
Итак, ты будешь диктовать
им все английские условья, -
а им придётся их принять.
Пусть обойдется малой кровью.
Мы не хотим войны опять.
Поверь, решений сгоряча нам
не стоит принимать. Увидь
второе, чем ты англичанам
ещё полезен можешь быть.
Служил ты во французском флоте
и знаешь слабые места.
В Париже в малом ты почёте,
хоть совесть там твоя чиста.
Предай - и будешь здесь во славе.
Предай - и будешь ты богат,
когда английской ты державе
служить отныне будешь рад.

Мне дай ответ, приняв решенье.
Я жду тебя во храме N.
Забудь присяги, наставленья,
поскольку повод для измен –
большая власть. А ренегатство
всегда оправдано вполне,
когда на кон почёт, богатство 
поставил ты. На стороне
сильнейших нужно находиться.
Сегодня Англия сильна.
Покинь французскую столицу!
Её ослабила война.
Забудь про долг, забудь про жалость
к чужим. Свой клан обогати.
Не забывай, МакГрэгор ты!»

И подпись снизу красовалась:
Грэнвиль-МакГрэгор, дядя твой.
Печать и герб со львом. Рукой
племянник смял письмо и в море
швырнул, на дядю разозлясь.

И Август тут подумал вскоре:

«Какая родственная связь?
Я верен Франции. Каналья!
Я доберусь до вас, постой!

Уильям – в ордене. Как жаль, я
тебе, Уильям, не сказал,
что он – мой дядя; что за братство
он хитро организовал.
Я в жизни не привык бояться.
Предупрежу тебя, Уилл.
Настало время повидаться!»

На пирсе Август закурил.

В то время Август адмиралом
эскадры Франции был. Он,
патриотизма не лишён,
с презреньем к Англии вассалам,
всё ж относился. И родство
тут не меняло ничего.

К брегам Шотландии он прибыл,
про чин не думая и прибыль.

Хотел он друга повидать,
к нему отправился в поместье.
Но пепел лишь и моря гладь
увидев там, спешит сказать:

«Клянусь воздать за друга месть я.»

И поспешил он во дворец.

Пять лет о друге не слыхали.
И всё он понял наконец.

И вспомнил день, ту ссору в зале
что с Вильямом затеял он
и на столе тот медальон
с гербом Грэнвиля, братства. «Дядя,
коль знал бы ты, на что я ради
друзей способен, ты б не смел
свершать попытку грязных дел.»

С чего начать, не знает Август.
Для обвиненья нет улик.

«Найти! Подделать!» Напрямик
помчался в орден. Юг дубрав густ.
Дубравы к ордену вели.

Лучи в листве скользили юрко.

Галопом час от Эдинбурга,
и вот – он на верху скалы.

[Привратник ордена] 
- Вы, сэр, пришли к порогу братства
в ряды конклава посвящаться?


[АВГУСТ]
- Нет. – С важностью ответил он.
Мне нужен мистер Грэнвиль. Здесь он?

[ПРИВРАТНИК ОРДЕНА] 

- Кому могу я быть полезен?

- МакГрэгор, Август де Шарон.
 

Не пропустил его охранник.

- Придётся здесь вам обождать.

Минут, наверно, через пять
он вышел с Грэнвилем.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Племянник?
Ты – в гости?
[АВГУСТ]
                - Можно так сказать.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Что хмур? Во Франции проблемы?
Так службу Франции оставь!
Теперь ведь на своей земле мы.
Мы – полноправны.
[АВГУСТ]

                - Чудно! Правь! -
Сказал, плечами он пожав.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Что безучастно так?

[АВГУСТ]

                - Отменим
шотландцам мы вассалитет?

Они поднялись по ступеням
в его просторный кабинет.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Племянник, пусть тебе за тридцать,
но ты в политике – юнец.

На правду нужно ли сердиться?
Ты – не политик, ты – боец.
Кем служишь там?

[АВГУСТ]

                - Я адмирал уж.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- А… Поздравляю. – Уголком
рта улыбнулся он притом. –

Но чином хватку не исправишь
ко власти, что недостаёт
тебе.
[АВГУСТ]
           - Ах, дядя! Вам – все лавры!
Куда уж мне до вас?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Петь од
не надо мне.
[АВГУСТ]
                - А кто поёт?

Кому-то – видеть блеск Центавры,
кому-то – так сплетенья троп
родной земли, не так ли, дядя?

Подвинул Август телескоп.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Всё верно. – Тот сказал не глядя.

[АВГУСТ]

- Поговорили мы вполне,
откланяться позвольте мне.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Так ты ответил нам отказом?
Я понял верно?

[АВГУСТ]

                - Не предам
французов! Что неясно вам?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Не предавал я никогда сам
себя и наш старинный клан.

[АВГУСТ]
- Я рад за вас. Но мне французы –
дороже. Путь иной мне дан.
И я ценю обетов узы.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- А клану ты забыл обет?
[АВГУСТ]
- Я не забыл, конечно нет.
Но позаботиться сумейте
о клане сами! Я – француз.
Я честен – этим я горжусь.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Слова нисколько не честней те
моих. Ты предаёшь своих!
[АВГУСТ]
- Мы знаем: то - не так! Беседу
давно пора окончить эту.
Уже довольно фраз пустых!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Король английский ждёт визита.
Решенье сообщи ему
любое, Август, потому
что ждёт тебя он. Вот возьми. То –
как приглашенье. – Протянул
Грэнвиль ему с печатью свиток.

Племянник злобный взгляд метнул
и взял бумагу.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Подожди так
ты горячиться. Я скажу,
послушай...
 [АВГУСТ]
                - Нет, я твёрд в решеньях.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Погряз ты в юности стремленьях!
Они подобны миражу.
Патриотизм – то не взрослость.

[АВГУСТ]
- Так значит вот, что дарит взрослость:
уменье лгать и предавать?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Совет не нужно извращать!
Ведь я практичен!
[АВГУСТ]
                - Не торгую
Я честью с клятвами впустую!
И не тянусь я к барышу,
ведь человечность не продастся.
Во мне не продан дух шотландца.
Простите, дядя! Я спешу!
Не провожайте!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Что ж, племянник...
Тебя проводит мой охранник.

О друге Август не спросил,
поскольку дядя б не ответил.

«Но где же ты, мой друг, Уилл?
Быть может здесь ты – во главе дел?

Как патриот и как судья,
то дело не оставлю я! –
Подумал Август. – Я закрою
Ваш орден. Вильям, что ж, прости!
Мы не увиделись с тобою.
Пять лет не виделись почти.
Тебя избавлю от обета
служить Грэнвилю, подлецам
За всё по праву я воздам.
Они грешны. Прощенья нету.

А инквизиция – священна
для тех, кому ничто не ценно.

Увидел пару я улик,
сейчас у дяди в кабинете
То – с пентаграммой пара книг.
Довольно две улики эти!
И ясно: дядя - еретик.

С компрометирующим знаньем
к монарху Англии пойду.
Пусть он вину рассудит ту!»


ГЛАВА 20. ИСПОВЕДЬ АВГУСТА



Пред тем отчаянный заданьем
он исповедаться решил.

По воле случая, иль рока,
Август коня остановил 
у того храма, где у Бога 
прощенья друг его просил,
Уильям, у того ж аббата.

[АББАТ]

- В чём грех твой, сын мой? – Он спросил.

[АВГУСТ]

- Поверьте мне: тяжка вина та,
что совершил и совершу.
Пусть будет странно то смотреться,
но не желаю индульгенций.
Я краток буду, я спешу.

Мне жаль, что я оставил друга,
как в тайный орден он вступил.

Его я не предупредил,
что там магической наукой
мой дядя занят, сэр Грэнвиль.
   
Я знаю: друг убит мой дядей
моим. Почти уверен. Иль
мой друг в тюрьме там: много стадий
там пыток страшных. Я хочу
отмщенья друга. Справедливо
воздать Грэнвилю-палачу!
Мой дядя – еретик. Смогли вы 
бы если чем-то мне помочь,
на храм я денег дам не мало.
Я до доносов не охоч,
но только чтоб торжествовало
не зло, а справедливость.

[АББАТ]

                - Вы
напомнили о человеке,
кто слёзно каялся. Увы,
таких так мало в нашем веке.

Но тайна исповеди нам
не позволяет…

[АВГУСТ]

                - Говорите!
Ведь то угодно небесам!
Вы жертв грядущих пощадите,
кто вступит в братство. Скольких он
пытал! Я – Август де Шаррон,
и не прощу себе я дни те,
когда я другу не сказал
о том. Напрасно я молчал.
Но мы тогда с ним были в ссоре.
Меня мой враг оклеветал.
Но справедливость будет вскоре
торжествовать. Я клятву дал.

Я адмирал NN эскадры.
Француз, но еду к королю
с доносом в Лондон. Я молю
помочь в моём мне деле, падре!
Свидетель нужен мне! Прямых
улик ведь нет.

[АББАТ]
                - Молва повсюду
о преступленьях братства. Все
подозревают их, месье.

[АВГУСТ]

- Судья французский я. Не буду
я в стороне. Я верю, Вы –
не просто слушатель молвы.
Вы, падре, знаете, что братство
как резиденцию свою
облюбовало церковь (чью?),
тем совершая святотатство?

[АББАТ]
- Над морем занят ими храм.
Месье, закон нарушен там.
А чтоб законы разумелись,
пресечь я призван эту ересь! 
 
[АВГУСТ]

- Того, кто исповедь вершил,
как звали, вспомните?

[АББАТ]

                - Уилл
МакЛелланд. Герцогом он был.
Да, в тайный орден он вступил
и гибель скорую предвидел…
Страны предательство среди дел
его, разгул и колдовство.

Но видел я: чистосердечен
он в покаяньях был. Всю ночь
молился он. Бесчеловечен
я буду, откажись помочь.
 
К английскому монарху вместе
поедем с Вами мы. И я
сам позабочусь об аресте
еретика.

***

                Два дня спустя
аббат и Август были в холле
дворца Вестминстерского  для
доноса. Август поневоле
ждал приглашенья короля
с волненьем. Думал он: «Верны те ль
предположенья?»
                - Де Шарон,
вас ждут. – Сказал распорядитель.

И страх покинул вдруг его.

(Аббат за дверью оставался.)

Монарху Август представлялся:


- Судья, Бургундии прево,
служу я ныне адмиралом,
МакГрегор Август де Шаррон.

В камзоле Август ярко-алом,
подобно Англии вассалам, 
взглянул с почтением на трон 
и сделал с важностью поклон.

[Английский король]

- С тех пор, как стали адмиралом,
судейство не пошло вперёд,
но приобрёл французский флот.

[АВГУСТ]

- Мерси! Я к вам – как раз с депешей
не как «моряк», а как судья.

Я знаю, что за год прошедший
парламент создан. Знаю я,
что дядя мой МакГрэгор-Грэнвиль,
что сети козней по сей день вил,
вас свергнуть хочет. Ведь на трон
имеет притязанья он
по праву крови. А парламент
он для того и предложил.
И он – анархии фундамент,
подспорье всех мятежных сил.

[КОРОЛЬ]
- Парламент он и возглавляет,
точней шотландскую скамью.

[АВГУСТ]

- И ходят все по острию,
он вас незримо подчиняет.

Мой дядя – маг и еретик.
В церковном зданье держит орден,
авторитет его велик.
А всех, кто дяде неугоден,
тех рок трагический настиг.

[КОРОЛЬ]

- Глава он братства тамплиеров,
как был в Париже де Моле ?
В каком замечен ремесле?

[АВГУСТ]

- Он обманул достойных сэров
Не знаю что это за храм,
я пентаграммы видел там.

Довольно Франции примера,
чтоб наказать как де Моле
его?

[КОРОЛЬ]

         - У нас, на сей земле
колдун не будет безнаказан.

Ты обвинил в немалом зле
его. Но был пример не назван,
кто пострадал?
[АВГУСТ]

                - Убит мой друг,
Уильям Алистер МакЛелланд.

[КОРОЛЬ]

- Приказ я, помню, в Эдинбург
направил: должен был как регент
служить в Шотландии МакЛелланд,
но он исчез, – и был Грэнвиль
назначен.
[АВГУСТ]

                - Он его убил.
[КОРОЛЬ]
               
- Не в вашем личностном суде те ль
его поступки?
[АВГУСТ]

                - Есть свидетель!
Аббат, к которому пришёл
мой друг на исповедь пред смертью.
За дверью он. И тут же в холл
король отправил стражу.
[КОРОЛЬ]

                - Зреть я
хочу лишь правду, хоть Грэнвиль
моё доверье заслужил,
но раз он мерзкий заговорщик,
как вы сказали, и притворщик,
то будет с братством он казнён.

Мы чтим не личность, а закон.


***

Когда священника заслушал,
Сказал он писарю: Эрнест,
приказ на Грэнвиля арест
пиши: <…>.

[АББАТ]
               - Как много душ заблудших,
чья жизнь вот так оборвалась
приказом Грэнвиля. Всегда нам
так трудно совладать с обманом.

[КОРОЛЬ]

- Нашлась всех злодеяний связь!

[АВГУСТ]
- Я рад, что будет друг отмщён мой.
Собой я был бы непрощённым,
коль жил бы, Грэнвиля боясь.

[КОРОЛЬ]

- От дел Грэнвиля отстраню я
и земли клана конфискую.

[АВГУСТ]

- Прошу принять всю строгость мер
и наказать дельца афер.

[КОРОЛЬ]

- Мне не понятно, как вы ради
не друга, памяти о нём,
родного предаёте дядю?
Клан обрекаете при том!

Вы поступили негуманно
по отношению к своим.

[АВГУСТ]

- За друга жертвую любым.

[КОРОЛЬ]

- Добился дядя ваш для клана
возврат почёта и покой.
За друга вы отмстили да, но
любой МакГрэгор – вновь изгой.

[АВГУСТ]

- Не видеть нашей вновь земли нам,
вы конфискуете её,
наш клан оденется в тряпьё,
но лучше так, чем быть в змеином
клубке, где блага – только яд.

К несправедливости брезгливым
я был всегда, нетерпеливым
к обману. Не разубедят
меня потери. Крупный куш бы
желав сорвать, я потакал
бы дяде. Но мне то не нужно.
Я верный Франции вассал,
Признаться должен Вам: на службу
я к англичанам не пойду.

Сказать вам лично без «мерси» то –
моя вторая цель визита.

[КОРОЛЬ]

- Позицию я понял ту.
Теперь и сам бы не желал я
чтоб вы служили мне: ввиду,
что вы – предатель. По-шакальи
предать готовы вы своих
за что? – За призраков былых!
И то назвали вы моралью?
 
[АВГУСТ]

- Друзья дороже мне родных!

[КОРОЛЬ]

- Тогда дороже честь – страны вам.

[АВГУСТ]

- И как это с тем соотнести?

[КОРОЛЬ]

- В ответе не старайтесь лживом!
Я в вас ошибся, приглашая
на службу вас и, доверяя
Грэнвилю раньше. Но сейчас
я попросить хочу лишь вас
своё содействие в поимке
Грэнвиля оказать мне.
[АВГУСТ]
                - Я
готов сойтись с ним в поединке.

[КОРОЛЬ]

- План действий вот такой пока:
Вы дядю отвлечёте ловко,
затем во храм войдут войска.
Но нам нужна инсценировка.

***


На утро в двери постучали.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Кто там ещё?
                - Племянник ваш. –
Ему ответил первый страж.

«Он передумал? О, едва ли! –
Грэнвиль Подумал. – Может быть
грядут в державе снова войны.»
И он приказ дал: «Пропустить».


- Что с вами, дядя? Не больны вы?
Спросил племянник, лишь вошёл. –
Обходит королевский холл
молва такая.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Слухи лживы.

Они проходят в кабинет -
и дядя говорит в ответ:

- Я короля не навещаю,
поскольку в братстве много дел.
 
[АВГУСТ]

- И много сделать ты сумел,
а? Кровь за кровью проливая?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Как смеешь ты?
[АВГУСТ]
                - За друга я
предам вас правосудью.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Кто он?
[АВГУСТ]
- МакЛелланд, Вильям.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Не достоин
такой, как он, жить.
[АВГУСТ]
                - Вас скамья
ждёт подсудимых. Отрицать ты
не стал убийство даже то.
Их на счету твоём ли сто?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Не первый он и не тридцатый.

[АВГУСТ]
- Его убил ты! Ты, подлец!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- А даже если, предположим.
Не разбираешься, глупец, –
не смей в дела соваться ложи!

Твой друг – предатель, вор и лжец,
как, впрочем, и его отец.

[АВГУСТ]
- Мне всё равно. То мненье ваше.
Его я знал совсем другим.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Так отправляйся в ад за ним!

Я сам убью тебя сейчас же.
Приказ давать не стану страже.

Из ножен выхватил он крис
(клинок волнистый) с гравировкой.
И Август – кортик кистью ловкой.
И в драке лезвия сошлись.

Сверкал эфес в руках у дяди
во свете свеч, как будто кровь
рубинами на рукояти.
Клинки звенели вновь и вновь.

Август нанёс ему кинжалом
раненье лёгкое, и алым
пролилась кровь его. Грэнвиль
при том не подал даже вида.
Не нарушая прежний стиль
он делал выпады, защиты.

Он ловок был, хоть седовлас.
Удар он сыпал за ударом.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Племянник, посчитал ты даром,
что победишь на этот раз!

[АВГУСТ]

- Ты предан будешь правосудью!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- На этот фарс хочу взглянуть я.
Закона много нынче слуг,
но власть всегда их эфемерна.

Защита Августа неверной
на этот раз была. Из рук   
клинок магистр выбил вдруг.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я – власть, и я – закон негласный. –

Погибнешь смертью ты напрасной!
Ударил он его ногой,
и Август пал. - Закон вот мой!

Удар готовил он смертельный,
для на пол павшего врага.

Занёс кинжал. Но неподдельный
вдруг страх почувствовал: рука
слабеет слишком. Кто-то держит
её и хваткой ледяной.
(Стоял Алистер за спиной).

Поднялся Август. Снова бой.
Клинки скрестились. Стали скрежет.

Магистра вновь дрожит рука.
Глаза сверкнули. Злость дика.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
 
- Ну что опять за чертовщина?

Он отогнать пытался прочь
заклятьем то, чего глубинно
боялся каждый день и ночь.
И замер он от страшной боли.
Грэнвиль пытался превозмочь
ту силу. Нет, сломила волю
та боль. Он выпустил кинжал.

И взором силу ту искал,
что так сразила против правил.
Смотрел, не находил её.
Поднялся Август и направил
на горло дяди остриё.

[АВГУСТ]
- Что помешало?
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Я пока сам
не знаю.
[АВГУСТ]
                - Власть всегда шатка.

И в двери ворвались войска.

[Военные]
- Вы арестованы приказом
монарха Англии. Месьё,
в порядке вы?
                - Да. – Молвил Август. –
Еретика ждёт суд за всё.

Весь храм и каждый средь дубрав куст
окрестных должно обыскать,
в ночи, что может кровом стать
еретиков. Людей из братства
и беглецов арестовать.   
Храм передать их под аббатство.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Проклятье! Целый гарнизон
сюда созвал ты, де Шарон?

[АВГУСТ]

- Ты проиграл. Прими фиаско.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Сдаюсь.
                Но тут же из дамаска
он со стола схватил стилет,
и бросил в сторону Августа.
Тот увернулся, не задет.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Везуч Шотландии клеврет!
Осколки гипсового бюста
Платона, что стальной клинок
разбил на части, цель минуя,
дождём осыпались у ног.

[АВГУСТ]

- Попытку предпринять вторую
меня убить не сможешь ты!

Грэнвиль был зол до бледноты,
поскольку руки заковали
его в стальные кандалы.
Он проклял всех. И двое стражей
его к воротам повели.

Август, приказы раздававший,
велел всё зданье обыскать
от казематов и до крыши,
еще уверенность хранивши:
увидеть Вильяма опять.

- Скорей! Вперёд! Вперёд! Не мешкать! –
распорядился де Шарон. –
Мерзавцев сжечь и перевешать,
как и велит нам то закон.
И так мы время потеряли.
Не дать уйти ни одному!
Подземный ход вы проверяли?
[Один ГВАРДЕЕЦ]
- Я на себя сей долг возьму! –
[АВГУСТ]
- Двадцатерых – с собою! Живо!
- Есть!
              - А у вас что? Доложить! –
Де Шарон немногоречиво
осведомился.
[Другой ГВАРДЕЕЦ]
                - Известить
я должен вас: арестовали
мы сорок трёх, но семь бежали.

[АВГУСТ]

- Послать погоню! В этот раз
никто расплаты не избегнет.
[Гвардейцы]
- Врагам надежды на побег нет!

- Искать везде! Живей! – Приказ
очередной де Шарон отдал
войскам. – Кого живым не взять, –
на месте сразу убивать.
[ГВАРДЕЕЦ]
- Отряд по приказанью отбыл.

В лесу нашли мы семерых.

Ведут их к Августу конвоем,
а те клянут охрану строем.


Спросил он по-французски их
"Где Вильям?", пригрозив кинжалом.

[Арестованные]
- Француз, да знает чёрт его!..
- Где Грэнвиль? Что за шутовство? –
Злость пленного обуревала.

- Я граф Уилтшир. Кандалы
надеть как смели на меня вы?
Не избежите вы петли!
Иль вы сочли: на вас управы
монарх английский не найдёт?
Меня не слышите вы что ли?

[АВГУСТ]
- Тут званья не играют роли.
Вести всех вас на эшафот
велел король.

                - Вперёд! Вперёд!
Сгоняли пленников, как скот
гвардейцы, надевав оковы.

[АВГУСТ]
- Увы, но здесь не важно кто вы!
Маркиз Вы, граф, или виконт –
над вами будет суд. Как только
заря расцветит горизонт –
казнят весь орден. Ждать не долго.



ГЛАВА 21. МЕСТЬ АЛИСТЕРА


Всех в Эдинбургскую темницу,
кто пойман был, перевезли
и заковали кандалы.
Спешит народ к суду сходиться.
В тюрьме же пару палачей
хотят признанья из людей
Грэнвиля выбить, их стегая
плетями. И толпою всей
все сознаются, - боль такая.

Молчит один магистр лишь.

[ПАЛАЧ]
- Стегать всех будут до признанья
магистра.
                - Гнусное созданье, –
кричал один, – чего молчишь?
- Приговорил ты всех нас к плахе,
Грэнвиль. Ты заслужил плетей,
не мы. – Сказал второй, в рубахе,
что от крови красна насквозь.

И по приказу бургомистра
сильнее всех секли магистра.
Но палачам не удалось
ни стона выбить, ни признанья.

Сверкал злой блеск холодных глаз.

 [ПАЛАЧ]
- Какое самообладанье!

Он проклинал всех каждый раз,
когда его стегали плетью.

- Не буду больше вас жалеть я.
Сказал палач и сёк сильней.

[ПАЛАЧ]

- Где толк? Стоически всё терпит.
Уилтшир меньше, например, бит,
признался он в вине своей.

И бросив плети, у дверей
два палача ушли, засовы
закрыв. От шока болевого
иль нет, магистру всё ясней
картина видится. И в ней:

Вошёл Алистер гордым шагом
в темницу через стену и,
взяв меч движением руки,
обвёл презренья полным взглядом
в темнице ждущих казни.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Час
настал расплаты здесь для вас.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Проклятье! Брежу ли? Виденье?
Алистер, ты ли? Наважденье?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не сомневайся, – я. Готов
до адских врат вести врагов.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Спаси, Святое Провиденье!
Молиться Грэнвиль тотчас стал.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Напрасно! – Призрак отвечал.
Молиться стоит ли, отступник?
Ты ведь – служитель силы зла
и в ад сойдёшь ты досветла!
И разве Бог тебе заступник?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- МакЛелланд, в ад нам по пути
с тобой и с орденом сойти.
Я пал, но ты, Алистер, – ниже!
Тебе раскаянья чужды.
Тебя, предатель, ненавижу!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я – не предатель, нет! Но ты...
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- У нас грехи с тобой одни же.
И ада на двоих печать.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Ты смеешь адом угрожать,
боясь меня смертельно? Вижу
насквозь я чувства: не унять
тебе ни страха ведь, ни дрожи.
Передо мною ты – ничтожен.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Что хочешь? Жизнь мою отнять?
Убей! И так приговорён я.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Пусть стая кружится воронья
над вами завтра на заре,
ведь ты приблизишься к поре
смертельной только утром, а не
сейчас. Грэнвиль, никак не в плане
моём страданья облегчить
тебе, но муки причинить,
И, что главнее, – униженье.
За всё воздам тебе отмщенье!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Ты жаждешь кровь на алтаре
своей проклятой чёрной мести?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Твое проклятие – бесчестье.
Ты – пешка жалкая в игре!

(Схватил Грэнвиля он за горло).

В ней деньги Англия простёрла
И власть тебе, как будто псу
бросают кость! Тебе, глупцу,
за власть предать своих велели –
и ты продался!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Нет, не ври!
Шотландцы – это дикари.
Я доказать хотел на деле,
Что Англия порядок лишь
тут наведёт, привьёт культуру.
Но глупость, жаль, не победишь
и ту дикарскую натуру!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Ты сам шотландец! Дикарём
зовёшь себя? Твой клан в дуброве
разбоем промышлял тайком.
МакГрэгор, лес вам – отчий дом.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я – древней королевской крови!
С простолюдинами меня
не смей равнять, за грех браня, –
ведь, как король я о народе
шотландском думал. Мне пришлось
за это их отдать свободу.
Свободу в жертву я принёс
для блага, чтоб народа оба
не воевали.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Сколько слёз
пролить шотландцам довелось
за это, сколько крови, чтобы
вернуть свободу! Ты, «король»,
не понимаешь то, что блага
любые без свободы – ноль.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Без благ свобода вся, однако, –
хаос и пустота. Народ
конечно это не поймёт.
Но ты – политик. И ты быстр,
увы, на выводы всегда.
Не говорил я никогда:
я чёрным магом стал, Алистер,
чтоб свой народ спасти.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Ты власть
хотел иметь!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Не отрицаю...
И ты познал обрядов часть.
И тоже цель твоя благая!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Про благо общее не ври!
И не равняй нас, повторяю!
Ты знаешь правду всю внутри!
Никак творить не могут благо
поступки злые, но, однако,
ты предал попросту своих!
Трудился ради англичан ты,
свои разменивал таланты.
Скажи, а кто ты для чужих?

Они легко ведь осудили
тебя на смерть, ведь ты – чужак,
готов предать для новых благ.
И оправдать никто не в силе
тебя. И смертный приговор
не смоет кровью твой позор.

Поверь, Грэнвиль, пятна на чести
и после смерти истереть
не сможешь с проклятыми вместе.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Меня во зле винишь, но ведь
ты сам со мной немало сходен.
Ты не прощаешь никого!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не я, а ты – убийца сотен.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Но мы с тобою колдовство
творили вместе. А не лишь я
взывал к обрядам чернокнижья!


[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Меня заставил ты!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Одну
имеем мы с тобой вину.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не смей равнять. Тобой расколот
войною мир. Не отрицай,
что ты последний негодяй!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Всем трактовать на свой дано лад...

Схватив за горло, что есть сил,
Алистер Грэнвиля душил.

Тот задыхался. Боль и холод
его объяли от стальной
нещадной хватки ледяной.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Оставь меня! – Он, обессилев,
шептал. – Оставь, Алистер…или
убей…

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Ничтожен ты, Грэнвиль!
Какое пёсье раболепство
молить о смерти, бросив в пыль
своё достоинство. Ты ли с детства
таков, что чести не имел,
иль растерял средь грязных дел
своё достоинство? – Наотмашь
его ударил по лицу
Алистер. – Верно, подлецу
не стыдно? Смерти ныне просишь?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Легко терпел боль в жизни я,
но эту вынести не в силах.
Твоё присутствие – лёд в жилах!
И ранит взгляд сильней копья.

Мой страх велик.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Был смелым ты же,
когда меня пронзил мечом.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ты не был сильным колдуном
тогда. Теперь меня ты выше
в своих способностях.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Я был
всегда таким, но, Грэнвиль, вижу:
меня ты недооценил!
               
Твоё безумие – всё ближе!
Ты жил, величием гордясь,
тем хуже я тебя унижу,
а самолюбье ввергну в грязь.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Ты мстишь, Алистер, мне за сына?
Тебе теперь довольно сил.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я за себя отмщаю ныне,
А за себя он отомстил.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Где книгу спрятал он, Алистер?
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Не спрятал он. А сожжена
была Уильямом она.

- Не верю я! – Сказал магистр.
Не обуздал бы он дожди,
в огне ту книгу уничтожив.
И в мире не был бы никто жив.

Ты врёшь, Алистер! Уходи!

Тебя увидеть мне – проклятье.
И перешёл он на латынь,
И тихо прошептал заклятье:
«Алистер, мир людей покинь!»

На то Алистер рассмеялся.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Тебе я ввек не подчинялся
при жизни. В смерти ждёшь чего?
Довольно слова моего –
и твой палач моё веленье
за собственное помышленье
и примет, – мой любой указ.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Игры довольно напоказ!

Моё заклятие бессильно,
когда я только сплю. Ты – сон,
а я реальности лишён.

Пускай во сне ты приходил, но
меня, Алистер, не дурачь!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Клянусь, исполню обещанье.
«Пытать нещадно» – приказанье
монарх подпишет, а палач
устроит. Ты не сомневайся!
И я – не сон, ты встретишь ад!
Хоть сотню раз ты и раскайся,
но маги магам страшно мстят.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ты – не средь нас. Ты – сон, Алистер!

Я брежу, стало быть, от ран.
Я лихорадкой обуян.

- И с кем же говорит магистр?
И от чего его испуг?
Вы что-то видите вокруг? –
Спросил один из заключённых,
(Всё братство было здесь в тюрьме)

- Магистр – средь умалишённых?
Он, верно, – не в своем уме!

В оковах были арестанты,
кто раньше братство составлял.
«Грэнвиль, втянул всех нас в обман ты!
И каждый здесь обману внял!» –
Один неистово вскричал.

Вельможи бывшие и франты,
семинаристы, музыканты –
к стене прикованные все,
кто во весь рост, кто на коленях,
Спина – в рубцах от избиений.
Одной ногою на стезе
смертельной, кровью истекая,
они стояли, проклиная
Грэнвиля. Кровь текла рекой
из ран на спинах, рассечённых
плетями. Лиц ожесточённых
тут было много. Под стеной
стояли графы и маркизы
в цепях.
              - Вступили в братство мы,
зачем, магистр, чтобы книзу
нам опустить глаза, псалмы
в тюрьме читая перед казнью?
Мы все, объятые боязнью,
давали вам, Грэнвиль, обет
служить, а вы нам обещали,
что большей силы в мире нет,
чем ваша. Мы, в собраний зале,
до одного вам доверяли,
что вы способны защитить
всех нас, когда перевороты
мы замышляли. Стало быть,
вы не могли! И вы все годы
в обмане нас держали!
                - Нет! –
Сказал магистр. – Я вам верен,
как вы верны мне!

[ГРАФ N]
                - Я уверен,
вы не сдержали свой обет.

В цепях стоящие вельможи,
в рубашках, красных от крови,
кричали:
                - Ты – магистр ложи
 в правах всех нас восстанови!

Мы за тебя на смерть готовы,
а ты за нас? Освободи!
Сними проклятые оковы,
как это делают вожди!

Ты – маг, ты – власть. Мв все считали,
что ты – наш будущий король!
Но ты бессилен, ты в финале –
ничто! Спаси нас из неволь!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Как вы, я в том же положенье.
Избит, в крови и кандалах.
Стою в темнице, на камнях   
и казни жду без утешенья!

- Проклятый!
                Все, как стая волчья,
порвать свою желали цепь
и растерзать магистра в клочья,
и отомстить, пускай в конце б.

   
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- «Свобода, равенство и братство»?
Смотри на них! Они равны
пред смертью за обман страны!
Ты взял девиз как святотатство?
Смотри на них! На тех людей,
кто был богат, иных умней,
кто шли за клятвой, за тобою,
как за вождём, за королём,
кто был талантлив. И какое
ты дал им благо, всем притом?
Смотри: здесь графы есть седые,
а есть юнцы, кто начал жить, –
отдали средства кто б любые,
чтоб лучший подвиг совершить.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Алистер! Здесь и так мне тошно.
Считаешь, не осознаю
пред ними я вину свою?
Ты – мой мучитель, как нарочно.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Грэнвиль, разделишь их судьбу!
Ты им сказал, их приняв в братство:
обман доверия – табу,
а ваше равенство – богатство –
превыше всех.
                - Да замолчи! –
Кричал магистр в исступленье. –
И так я проклят в заточенье!

- Грэнвиль, проклятый, не кричи!
Да, правда, ты – умалишённый! –
Один вмешался заключённый,
ударив цепью кандалов
о стену. – Я убить готов
тебя (хоть в орден первым верил),
да руки, жаль, мои в цепях.
Ты всем нам срок уже отмерил.
Твои обеты – это прах!

Заходит стража:
                - Сумасшедший –
он со стеною говорит,
Хотя вменяемый на вид. 
Сказал охранник подошедший.


- В своём уме я! – Крикнул им
Грэнвиль. – Сюда пришёл умерший.
Мне видим он, а вам – незрим.

[СТРАЖА]
- Магистр бесом одержим!
Признайтесь, сэр! Вас бесы мучат?
Иль пытки мы присудим вам.
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Я отрицаю!
[СТРАЖА]
                - Он упрям.
«Пускай сперва плетей получит,
Как должно! Месть еретикам!» –
Охране приказал Алистер.

Те мысли за свои приняв?
сказали стражники:
                - Магистр -
Коварный враг для двух держав.
Признанья нам добиться надо,
Но он молчит, исчадье ада!
[СТРАЖНИК]
- Сперва на двадцать пять плетей
веди его сюда, живей!

Вошёл тюремный надзиратель.
- Что тут за крики?
                - Не в себе
наш арестант. – И дознаватель
тогда продолжил. – Он в волшбе,
мне помнится, подозреваем.
- Да он, похоже, невменяем!
Отдали мы приказ «пытать»!

- Таких, как Грэнвиль, бесноватых
не держат в тюрьмах-казематах,
их нужно на костре сжигать.

Ещё один палач вот прибыл
с девятихвостовым бичом.
Грэнвиль на всех проклятья сыпал.
Удары жгли его огнём.
Его стегали.
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

                - Поделом!
Что делал сам, чтоб ощутил ты!

Один палач – шотландец. Бьёт
тебя он, а второй на пытки
тебя отправит, без попытки
тебе помиловать: и тот –
английской крови.
                И, вот-вот
посекши Грэнвиля плетями
пред всеми, – вон поволокли.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Оставь!
[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Терпеть не можешь ли?
Признай вину пред палачами!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я не виновен перед вами!
Я не творил, поверьте, зло!
Я вёл людей ко благу только!
Моё уменье помогло
держать порядок!
[ПАЛАЧ]
                - Крови сколько
ты пролил?!
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Пролил за страну.
И я одно упомяну,               
что жизнь отдам я в жертву долгу.
Я - англичанин, патриот!
Но, жаль, родился я шотландцем.

Палач кнутом его сечёт.
 
[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я должен мукам предаваться?
Страдать от низких дикарей?
И, проклиная палачей,
а должен в чём теперь признаться:
что предал я себя, свой клан,
для вас, проклятых англичан?


- МакГрэгор-Грэнвиль, ты предатель! –
Сказал тюремный надзиратель. –

В Шотландии переворот
ты создал и монарха свергнул.
Считал: и в Англии грядёт?
Свою вину ты опровергнул?

И снова били, и босым
вели магистра по ступеням
для новых пыток.

[Надзиратель]
                - Что, молчим?
Мы наказание изменим!

Алистер следовал за ним,
смеявшись гордо и злорадно,
когда тому невыносим
был мук черёд. И беспощадно
его пытали вновь и вновь.
[ПАЛАЧ]
- Молчит! Калёное железо,
иди, сейчас же подготовь!
Еретика терзают бесы,
но кровь с огнём смывает грех. –

Он слышит Алистера смех.
который молвил: «Мало, мало!
Пусть каждый миг продлится век.
Страдай, как вся толпа страдала
тобой убитых. Не избег
и ты условленной расплаты.
Казнил, ты помнишь «ренегатов»?
Но сам попал на тот же суд:
убийц, преступников, иуд.

Грэнвиль молил теперь: «Убейте
меня, прошу! Довольно мук.
Хоть долю жалости имейте!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Ты сам имел? С чего бы вдруг
они имели в отношенье
тебя? Напрасное прошенье!
Страдай, как я, и как они!
Ведь я – не Бог, я не прощаю!
Но я всевластен – уясни!
Вот – преисподняя земная!

И мести вот людской залог!

Когда смотрю на муки эти:
я им не рад, а кто бы смог?
Я сам за зло своё в ответе! –
Надменно Алистер изрёк.



ГЛАВА 22. КАЗНЬ БРАТСТВА



Заря над городом алеет,
как будто небо пламенеет
огнём и кровью. Бьёт набат,
удары гулкие считая,
толпу на казнь созывая.
Вокруг – под тысячу солдат
у эшафота для охраны.

Стоят вельможи и крестьяне.
Ведёт изменников конвой:
всё братство, а магистра – первым.
Один сказал магистру: «Сэр, вам
не стыдно перед всей толпой!
Я верил вам, что вы в защите
нам не откажете. И я
надеюсь: вы освободите
в последний миг нас. Верю я!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Я не могу, хоть я обязан!
Я, как и вы, цепями связан.

[ЮНОША]

- Мне восемнадцать! Вот семья
моя стоит пред эшафотом
и верят: я спасусь. Страшна
мне гибель! Мрак холодный. Что там?
Я верен вам! И вот цена?

Рыдая, к небу подняв взоры,
стоят одни в толпе людей,
иные же кричат: «Скорей
исполнить надо приговоры! -
Вослед гнилые помидоры
бросают в арестантов строй.

«Вперёд! Вперёд! – Кричит конвой!
Ведут вперёд приговорённых.
Советник Грэнвиля, Линдсей,
идёт за ним, сказав:
                - Мудрей,
чем были вы, на горных склонах,
среди Шотландии полей,
не видел, я, таких людей.
 
Магистр, что вам надлежало,
как королю и как вождю? -
Спасти всех нас, своих вассалов,
и жизнь отдать за нас свою!

Вы так в уставе написали!
Я верил вам. Мне пятьдесят.
Но вы нас предали в финале.
Спасенья нету! Нас казнят!


[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Молчи! Ты принял сам решенье,
мне добровольно доверяв,
вступить в наш орден, наш конклав.

[ЛИНДСЕЙ]

- Жалею ныне в судный день я.

Как носит Вас еще земля?!
Вы даже и не попытались
спасти всех нас, никак, ни малость!
Одним – костёр, другим – петля
присуждены тут будут. Мы все
умрём, магистр, за вашу ложь!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- За личный выбор! Не противься
судьбе и правде, Линдсей! Что ж
вступали в орден вы? Я разве
вступать кто-то либо заставлял?
Вопрос я трижды задавал!
Достойно хоть в последний раз вы
пройдите, лишь себя виня,
свои стремленья, не меня!»

«Молчать!» – Промолвила охрана,
ударив Грэнвиля штыком,
как и советника. Кругом
гремят удары барабанов.

И вот они стихают вдруг, -
и замирает Эдинбург.

Народу говорит глашатай:

«Сегодня мы казним людей,
виновных в тысячах смертей.
Их тайный орден виноватый
перед державами тремя:
то – Англия, Шотландия,
а также Франция. Для казни
в столице мы Шотландской: ведь
их орден выбрал без боязни
места своих собраний средь
шотландских гор, дабы стереть
величье славных двух монархий -
Шотландкой и английской. Нет
прощенья для творцов анархий,
как нет безвластию побед!

У эшафота с одобреньем,
подняли люди кулаки,
кричали «Да!», смотря с презреньем
на орден. «Пусть умрут враги!»
 

Сказал, повысив тон, глашатай:

«Судья – народ, он – не предвзятый!
Людей ни в чём не упрекну,
храните всё же тишину!»

И ныне слово обвиненья
я англичанам передам.
Прошу вас, граф! Для выступленья
сюда теперь взойдите к нам.

Английский граф поднялся чинно
в руках со свитком на помост.
И замерли простолюдины   
купцы и лорды, все едино.

«Увы, сей день для нас не прост!» –
Стоявши в меховой накидке,
так начал граф. Он развязал
тесьму на приговора свитке
и после громко зачитал:

«В присутствии почтенных пэров,
синода церкви и крестьян,
мне огласить приказ был дан
вину изменников. Примеров
подобных не было для стран.

Как представитель англичан,
даю приказ я вам, магистру,
вперёд из строя выйти быстро!

«Смерть, смерть!» – Кричало большинство 
И вот два стражника его
толкнули в спину.

                - На колени!
Врагу не будет искуплений!

Магистр поднял гордо взгляд.
«Трус! Трус! Предатель! – Рядом братство
кричит в оковах. – Пусть воздастся
ему за весь творимый ад!» 

«Прошу молчать крестьян и сэров! –
Холодным тоном молвил граф,
Грэнвиля дальше обвиняв. –
Магистр братства тамплиеров,
из рода графов Ноттингем,
сэр Томас Грэнвиль, герцог Норфолк,
и как мы поняли затем:
МакГрэгор он же, – предал свой долг,
свершил черёд злодейств, измен
как пред монархом и народом,
так церковью, святым синодом.
Король английский, суверен
земель Шотландии отныне,
издал немедленный указ
казнить в присутствии всех вас
весь орден, предавший святыни.

Я ныне поясню вердикт.

Наш подсудимый и виновный,
предатель, на смерть осуждённый,
в международный был конфликт
как тридцать пять лет вовлечённым.
И суд в порядке двустороннем,
посредством сил обеих стран,
шотландцев, так и англичан,
собрал улики обличений
по ряду тяжких преступлений
приговорённого. Вина
была его заключена,
во-первых, в разжиганьях розни
меж двух граничащих держав.
В дворянский заговор вмешав
немало знати, строил козни
посредством лжи и колдовства.

Он орден основал сперва,
что тайным был и нелегальным,
церковным пользовался знаньем
для заседаний, план нося   
затем воссесть на общем троне
шотландском и английском. Кроме
него и знать из братства вся
желала расшатать устои
монархий двух соседних стран.
К чему его сводился план? –
Везде анархию устроить!

И при поддержке большинства
шотландских и английский лордов,
народа сталкивал он два.
Причину войн и новых ссор дав,
Грэнвиль, как ордена глава,
содеял сотни злодеяний,
противных церкви и Христу.
Вину мы доказали ту.
Нашли мы книги для гаданий,
и для обрядов колдовских
в библиотеке братства. Их
мы вместо хвороста положим.
Еретиков сожжём на них,
и всех, причастных к братской ложи.

Судья приказ дал палачам.
И из мешков те высыпали
все книги, что они изъяли
с изображеньем пентаграмм.

- Кинжалы с чашами расплавим,
что в братстве также мы нашли, –
и зло сотрём с лица земли
и строкам предадим анафем.

Согласно короля приказу,
Грэнвиль от церкви отлучён,
грехов прощения лишён,
и права исповеди. То же –
для всех причастных к братской ложи,
кто именован «тамплиер».

Передаю слова шотландцам.

Шотландский лорд промолвил вкратце:

«Второе, в чём виновен сэр.
Монарха нашего сверженье
устроил он и, без сомненья,
его подельники. Свершил
убийство герцогов из клана
МакЛелланд: сына и отца,
кто жизнь служили без обмана
монарху, людям, - неустанно
в стенах монаршего дворца.

Их род древнейший именитый
ставал Шотландии защитой
не раз. Погиб отец и сын
но с честью должной и отвагой –
Дано то личности не всякой,
носившей столь высокий чин,
как род МакЛелландов. Всё реже
встречаем мы таких теперь же.

- И слово я передаю
французам, – вымолвил глашатай.
Пройти я на помост дощатый
прошу французского судью!

Итак, выходит пред всеми
в плаще и шляпе де Шарон,
и говорит народу он:

«Я в Эдинбурге в это время
затем, дабы судить врага.
Магистр Грэнвиль мне – мой дядя,
но связь родства – не дорога,
когда убил он власти ради
того, кто мне был верный друг.

(И люди ахнули вокруг)

[АВГУСТ]

О нём сейчас вы говорили.
Уильям, сэр МакЛелланд он.
Не знаю: где его убили,
ни как, ни места похорон.

Но дядя мой мне сам признался.
Мне очень стыдно то, что я
и сэр Грэнвиль – одна семья.
От уз родства я отрекался
пред ним, когда я, как судья
арестовал его и ныне
пред всеми отрекаюсь я!
Ты, Грэнвиль, предал все святыни!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- А ты, племянник… ты – семью!
Ты предал клан МакГрэгор. Вкратце
скажу: теперь они – скитальцы.

[АВГУСТ]

- Ответьте за вину свою!
Меня, Грэнвиль, не обвиняйте!

Двух стран народы! Мне внимайте!

МакГрэгор я, но всё ж француз.
Родился я не здесь, – в Марселе.
Но я шотландец и горжусь,
что правосудие на деле
я доказал; что я – не трус!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
- Ты доказал своё тщеславье. –
И повод только – наш арест.

[АВГУСТ]

- Поверьте, не искатель слав я.
Я расскажу про свой приезд.

Пять лет назад я был в Париже
и против Англии войну
я вёл, колонну не одну
солдат. Шотландия свои же
хотела земли защитить
и предложила нам, французам
взаимо-выгоду союза.
И знали все вы, стало быть,
что заключил союз Уильям
МакЛелланд. Две страны усилья
объединили для войны.
Но Грэнвиль дал приказ Монтгомри
(кто также в ордене их был,
а также, на французов горе,
в Париже при дворе служил
и был советником монарха),
чтоб он французов убедил,
что наш союз на грани краха.

Шотландцы, дескать, на войне
(в сраженье с Англией на море)
французов предали. И мне
известно стало это вскоре.

Из-за предательства того
объединённым королевством
вы стали с Англией.
                Арест вам
свершить предателя сего
давно уж было надо! - Крикнул
в толпе один. Поднялся вмиг гул.


На то промолвил де Шарон.

- Народ, как мне велел закон,
я рассказал, что Грэнвиль сделал:
французской помощи лишил
шотландцев он. Народ свой предал
и дружбу давнюю разбил
он Эдинбурга и Парижа.

За то Грэнвиля ненавижу.

Из-за него Уильям мёртв,
мой друг. Скажу без лишних слов:
пускай же душу упокоит
его Господь, и удостоит
всех нас прощения грехов.

При тех словах перекрестился
и де Шарон, и весь народ.
И странный холод ощутился.
И дух Уильяма идёт,
невидим всем, на эшафот.

И стал он в сторону, почти что
на край, где судьи все стоят.
Пробили в барабаны трижды.
И факелов разнёсся чад. 

Глашатай молвил пред народом:
«Исполнить время приговор,
приказ, одобренный синодом.
Вести Грэнвиля на костёр!»

И де Шарон промолвил Жаку,
от места казни отойдя:
- Мой друг, мне кажется, однако,
что здесь Уильям. Мне хотя
и странно...
[ЖАК АТЬЕ]

                - Если дух бессмертный
пришёл, то пусть тебя простит.

- Я больше не держу обид. -
Ответил призрак незаметный.

[АВГУСТ]

- Надеюсь, видишь ты, Уилл,
что сделал я во имя дружбы
И сладить с совестью мне уж бы!
Надеюсь, ты меня простил...

Взглянул он на помоста брёвна.
В цепях, под стражей, хладнокровно
восходит Грэнвиль на помост,
толпой народа осуждаем,
но волей, будто несгибаем,
хоть раны тысячей борозд
от адских пыток кровоточат.
И барабанный ритм грохочет
тяжёлым гулом. Вот он смолк.

Перед толпой сказал Грэнвиль:

- Скажу одно, что я свой долг
исполнил так, как должен был.
 
Не дали права мне сказать
слова последние толпе.
Но сам могу я право взять,
ведь знак монарший на гербе
моём красуется, ведь я –
МакГрэгор.
                Ахнула толпа.

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Да, я шотландец! Без сомненья,
я благ Шотландии желал,
задумав стран объединенье.

Но я двум странам присягал.
Пусть я шотландец по рожденью,
я всё же Англии вассал.
И я служил по убежденью.

Но страшно то, что для страны,
которой душу я отдал
и жизнь, те жертвы не важны.

[Судья]
- Вину публично ты признал!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Пред смертью буду я правдив.
Мне больше нечего терять.
Да, я имел дар – колдовать.
Но я – не тот, кто преклонив
колени, будет умирать.
Не каюсь! – Можно записать!

Все люди ахнули опять.

- В последнем слове я – пророк!
И, посему, я предскажу,
идя ко смерти рубежу:
шотландцский люд, над вами - рок!
Свобода ваша – призрак лишь.
Не быть шотландцам вольными,
английских войск не победишь,
хоть сотню лет и войнами
объяты будут, всё же в тишь
сдадитесь, в мирные года.
Отплата ближе, господа,
чем вы представить то могли!

А орден наш с лица земли
стереть (пытайтесь хоть) не смочь.
И не изгнать нас, знайте, прочь
приказом жалких королей.

- Покончить с ними! Поскорей! –
Велел король. – Еретики!
Я права речи не давал
тебе, Грэнвиль!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]
                - Но вопреки
твоим запретам я сказал.

Ты глуп, казнить всех нас веля,
Твои старания пусты!

Идут на смерть за короля,
но этих жертв достоин ты?

Пускай прольёшь ты нашу кровь,
но орден возродится вновь.
Не от конкретных всё людей
исходит, - от державы всей!


Твоя монархия падёт!
И править будет всей страной
сенат-парламент и народ, -
не ты с поддельной добротой.
И ты не будешь им судьёй.

Король, традициям как дань,
как символ Англии, в тени
вести бесцельно будет дни.

[Кто-то из толпы]

- Непобедим король!

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

                - Да впрямь!
Народ несведущ и упрям!

- Грэнвиль, предатель, замолчи! -
Ему скандирует толпа. -
Чего же медлят палачи?

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- А ваша выходка - глупа!

Не предал я шотландцев! Нет!
Я просто будущее знал
И победителю обет
на благо общее воздал!

Вся власть исходит от людей,
а не от трона одного.
Вся власть исходит от идей,
а их поддержит большинство.

Не сможешь их остановить,
хоть полстраны велишь казнить!
Судьбы решенье таково.
Король, прими и подчинись!
Но то, что сделал ты со мной
прощенья не имеет ввек!
И проклят будешь ты судьбой
среди своих всечасных нег!

***
Восход раскрасил алым высь.

И вяжут Грэнвиля к столбу

[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]

- Король, проклятий берегись!
Не смей скрываться за толпу!

Запомни то, Плантагенет:
тебе лишь править пару лет.
Придёт Тюдор N лет спустя,
С престола род весь твой сметя.

И тут магистр проклял всех.

[Король Англии]

- И это – твой последний грех. –


[МАГИСТР ГРЭНВИЛЬ]


- Я не прощу вам мук своих!

Зажгли уж факелом костёр.
Грэнвиль испуганно притих.
Не от того, что приговор
исполнен, нет, не смерти вид
пугает, не итог, что скор.

Алистера встречает взор.
На этот раз всё братство зрит
его. А здесь народу – тьма.
Неужто все сошли с ума?
О нет! Реален тот визит.

Нездешний будто он судья.
Ступает гордо, говорит:
«Вот месть для ордена моя».

Его лишь братство видит, а
король не видит и толпа.

Приказ Алистер отдаёт,
воздевши руку вверх. Палач
к столбам изменников ведёт.


[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Цена – во смерть былых удач.
Теперь мы квиты. Равен счёт.
Моя жизнь стоит ваших ста.

Под небом хмурым эшафот.
Десятерым петля свита,
иных костёр позорный ждёт.

[КТО-ТО ИЗ БРАТСТВА]

- Проклятье! Козни колдовства. –
Их страх смертельный оковал.
Звучат Алистера слова
(над всеми он торжествовал):

«Гореть вам вечно – и тогда
уплата мною принята».

И взвились высоко костры,
взметнулись петли, топоры.

Уильям сбоку наблюдал,
как площадь застилает дым
(Был дух его для всех незрим).

Бесстрастно смотрит адмирал
на казни Август де Шаррон.
Им клан родной не пощажён,
но друг единственный отмщён.

Алистер гордо наблюдал,
скрестивши руки. Свысока
людей он взорами смерял,
с бесстрастием наверняка.

Отца и сына души взглядом
не обменялись. В стороне
стоял Алистер. Вильям рядом
с друзьями в скорбной тишине.



ГЛАВА 23. ЗАГРОБНЫЙ МИР


Уилл смотрел на казни зверства,
и не грустил, что он убит,
не рад был мести изуверству,
в плену проклятий и обид.

Он знал: им ряд грехов содеян.
Он слышал, люди все кричат:

"Костёр - предателям-злодеям!
Еретикам - дорога в ад!"

"Найти прощенье где-то мне бы. -
Уилл подумал. "Но, видать,
меня не встретит благодать!"
И дух его поднялся в небо
Над миром брошенным паря,
подумал он: «Зачем же зря
мне по родной земле скитаться?
Любил я родину свою,
но нет свободы у шотландцев.
И я невольник, признаю."

И вдруг небесное пространство,
бессмертный дух переступил.
И очутился там Уилл,
где нет людей казнённых братства, -
вся местность призрачно-сера.
Растений нет, - одна гора.

В выси едва заметно солнце.
Гора уходит в небеса.
Никто по склону не крадётся,
Но слышно где-то голоса.
Горы не видно ни вершины,
ни основанья. Всюду пыль
или туман застлал низину.
Не рос ни клевер, ни ковыль.
Вокруг безжизненно, пустынно
Горы примерно середину
тропа опоясала. Вверх
её изгиб неверный вился.
На ней Уильям очутился.
Тропа узка, страшна как грех.

И бездна жуткая зияла
Направо от тропы, но дна
Не видно, ведь её объяла
Тумана, пыли пелена.

Оттуда доносились стоны
мучений призраков людей,
из самых недр земного лона.
Уильям захотел скорей
подняться по тропе, по склону.

Он знал: взойдёт - и отворится
ему мир лучший, но влекла
вглядеться пропасть мук и зла.
И победило любопытство.

"Тебе бы знанье помогло!
И будет здесь оно безбрежным!

Не бойся, дух бессмертный! Зло,
как есть, так будет неизбежным.

Хелаешь знать, тогда спустись" –

Он разобрал внизу шипенье
и крыльев кожистых биенье.

И позабыл стремленье ввысь.

Моментом он спустился вниз,
Там были также пыль и камни.
И слышит: «Ты - навек в капкане!»
Над ним - три жутких существа,
как птеродактили, кружили
над ним и над покровом пыли
И хохотали здесь у рва,
сказавши: "Мы - отмщенья силы
А грешных участь - не нова».

Не птеродактили, горгульи
то были: дерзко хохоча,
летели с жаждой палача.

[ДУХ ВИЛЬЯМА]
- Отсюда выбраться смогу ль я?

[1 ГОРГУЛЬЯ]

- Не шлёт спасения луча
сюда никто для грешных. Ты сам
сюда сошёл, оставив путь.

[2 ГОРГУЛЬЯ]

- Всех манят за туманом сизым
страданья. В них – людская суть.

[3 ГОРГУЛЬЯ]

- Достойны все вы наказанья!
И не поможет покаянье,
Оно исходит от желанья
не лучшим стать, а избежать
расплаты должной и страданья
и незаслуженно принять
чужие рай и благодать!

Всё ближе крыльев трепыханье 
и чёрный блеск стальных когтей.

Но страха не было.
                - Не смей! –
Сказал Уильям. – Ради знанья
сюда спустился я. Пусть Бог
меня лишь судит, не суд трёх.

Он на колени опустился
и долго, глядя вверх молился,
не замечая стаю ту,
что зло бесилась, хохотала.

Повсюду – мрака покрывало.
Но луч пронзил ту темноту,
когда молитва прозвучала.
"Пусть я спасенье обрету!"

И вновь тропа пред ним предстала.
Он шёл по горному хребту 
опять, знакомый путь обретши.

Он шёл над пропастью опять.
Горгулий больше не видать.

«Наверх, наверх довольно бед же!»
Услышал голос с неба он,
А бездна вновь извергла стон.

Он поднимался в бесконечность,
туда, куда лучи влекли,
до самых звёзд, долой с Земли
туда, где всех сравняла вечность.


Созвездий яркая спираль
влекла его куда-то вдаль,
всё дальше в космос, выше к звёздам

Цветных туманностей не счесть.

«Приют печали новой, грёз там?

«Прощенье, может, где-то есть?
Иль месть – обширна, будто бездна,
и нет прощения отнюдь?
А может, где-то я воскресну
прощённым?» – Мыслил он. – Свернуть
куда-то в сторону? – Планеты
вокруг мелькали в быстроте,
но он не хочет быть нигде,
причастным к ним быть – смысла нету.
Сверкают звёзды-самоцветы,
просторы бороздят кометы.

«Вечна ли эта ночь без сна
Где явна боль, где мысли скорость
без остановки влечь должна?
Я должен помнить жизни горесть.
Отрёкся в ритуале я
Навеки ведь от забытья.


Проклятья отняли блаженство.
Но Богу я сейчас молюсь.
И он меня услышит пусть!

Позволь увидеть совершенство
и там остаться навсегда,
где мудрость обретёт главенство
над всем.» – Подумал он. Звезда
одна притягивает взоры
сильней иных. «Мой путь – туда».
Узнал он свет её так скоро,
как всё, что близко, узнают.
«Быть может, раньше я был тут?»
О, скорость этого полёта
невероятна! В дивный миг
одной планеты он достиг.

И всё знакомо отчего-то
Пространство вод и позолота
Лучей на волнах. Здесь покой
Прекрасный, райский, неземной.
И он летел над океаном
и чувство радости влекло,
оно сравниться лишь могло,
с любовью чистой, лишь когда нам
любить весь мир дано, – миры,
что не познаем до поры.

Стоял на берегу песчаном
Уильям. Впереди – леса,
а взгляд назад – и над лиманом
златым восходом полоса. 

И радость наполняет душу –
увидел он: у кромки вод
стояли четверо на суше.

От них сияние идёт.
В кристально-белом одеянье
то люди были. Облик их
красив, как райское мечтанье.

«Свободен ты из пут земных.
Вернулся ты в наш дом небесный». –
Сказал с улыбкою один.

[ДУХ УИЛЬЯМА]
- Я шёл, как будто, век над бездной
Таких не сыщешь двух судьбин.
Я не достоин.

[ДУХ УИЛЬЯМА]

                - Друг любезный,
кто недостоин путь сюда
найти не смог бы никогда.
Смотри: наш мир из света соткан.
Когда б твой дух не был подобен 
ему, так взор бы привлекла
планета та, где всюду мгла.

[ДУХ УИЛЬЯМА]

- Довольно мрака было в жизни!
Я отдавал по дешевизне
души сокровища сперва.
Любил я власть, искал могуществ.
Презрел я страсть, но преимуществ
не получил от колдовства.
О, если было б мне спасенье!

[ДУХ УИЛЬЯМА]

- Творец к нам милостив и щедр!
Пройди к источнику забвенья.
Фонтан чистейший бьёт из недр.

И над прекрасным этим царством
поднялись духи, над водой,
позвав Уильяма с собой.
И, взяв за руку, над пространством
они летели с ним тогда.
Повсюду – мир и красота,
где места нет земным коварствам.
Вода кристальна и чиста.

Они летят над океаном
И ныне видно берега.

И там источник бьёт фонтаном,
за ним – долина и река.

Ногой ступили невесомой
они на берег. И сказал
Уильям «Мира идеал
и дом, утраченный давно мой!»

Повсюду – только красота.

Леса и щебет птиц весенний,
И песня лучших вдохновений,
мотивом скрипок разлита.
Вдали играли музыканты
и танцевали под анданте
мотива, как сама мечта.

Один из духов, у фонтана,
водицы чашей зачерпнул,
сказав: «Забвение желанно
тебе!» – И чашу протянул.

Испей, Уильям, эту чашу. –
чтоб все страдания прошли.
Забудь о бренности Земли,
и ты познаешь радость нашу.

Вода искрится как хрусталь.
Любая брызга, как алмаз, в ней
горит.
          Сказал Уильям
                - Жаль:
осознавать всего ужасней,
что чаша этого питья
не даст ни капли забытья!
Моё забвение отнято
самим же мной. Презрев закон,
я ритуал проделал. Он
не даст забыть мою расплату.
Я сам желал не забывать.
Я полагал: в забвенье – слабость.
Не знал: в забвенье – благодать.
И так, боясь в пучину зла пасть,
отверг покой. И вспоминать
я должен боль опять, опять.

[ДУХ УИЛЬЯМА]

- У нас земные ритуалы
свои теряют мощь и вес.
Другие также изменяли
закон Земной. Закон Небес
дарует сени нам прибежищ,
но только здесь, где ясно-брезжущ
неизречимый свет Творца.
Когда вернёшься вновь на Землю,
ты от начала до конца
все жизни вспомнишь.

[ДУХ УИЛЬЯМА]

                - Ах, затем ли,
чтоб вновь страдать?

[ДУХ УИЛЬЯМА]

                - У нас, мой друг,
остаться можешь ты навечно,
не будешь знать душевных мук,
постигнешь таинства наук.
[ДУХ УИЛЬЯМА]

- Я благодарен вам сердечно!

Из чаши сделал он глоток –
и тут же свет его облёк.
В таком же белом одеянье,
как люди все, стоял Уилл
и был окутанный сияньем,
и муки прежние забыл.

Он ощутил покой и радость,
стремленье к вечной красоте,
А муки, боль и виноватость
исчезли здесь в минуты те.


У водопадов – менестрели
под арфы вдохновенно пели.
Играли трое скрипачей
у водопада на площадке,
что соединяла мост с дворцом,
сверкавший ярким хрусталём.
А голоса как дивно сладки
певцов сияющих, певиц!
Мотив божественных гармоний
и щебет, будто райских птиц
перетекал в ряды симфоний. 
Одно лицо из многих лиц
узнал Уилл, придя в обитель.

- Маэстро Лаулу! Учитель!
Уильям знал давно его.

Ему подвластно мастерство.
 
Правитель здесь, творец мелодий,
скрипач и маг искусства он.
Спросил Уильям: «Узнаёте?»
«Конечно да! Ответил он.

Поговорим у водопадов.»

И отошли от музыкантов,
вдали уселись на камнях,
где воды светятся в лучах.

- И правда, замысел божествен,
пройти сквозь ад, вернуться в рай.
- Я лишь желаю совершенства.
И вот он совершенный край.

Задумай музыку - и будет
звучать мелодия твоя.
- Творить и наблюдать отсюда 
Миры - блаженство бытия.

Играет свет в кристальных водах,
и зелень в скалах так ярка,
Под ясно-синим небосводом.
Здесь власть и правда велика.


Но вот один вдали стоящий
магнитом привлекает взор.
Он затмевает свет слепящий
и прерывает разговор.

- Алистер! - Лаулу заметил.
Одним из нас когда-то был,
но вскоре правду позабыл.
Ты предпочтешь любой беседе
беседу с ним, Уильям. Да,
вы братья. Знаю, знал всегда.
Иди! Ваш разговор секретен.

…А Он не может не прельщать,
Владыка бывший Нифльхайма,
Как снег и лёд, как зла печать,
как гибель, скованная тайной.

Иначе ведь никак нельзя…

Уильям молча поднялся,
слегка кивнув в знак пониманья,
и вот направился к холму,
где тот стоял, смотря во тьму
веков и, будто, мирозданья.


Не как при жизни, подошёл
Алистер к Вильяму. В полтона
он произнёс:
                - Уилл, позволь
мне извиниться пред тобою! –
Он не был грустен или зол,
как был при жизни он порою.
Глаза сияли добротою.
И сын таким его не знал.

[ДУХ УИЛЬЯМА]

- Отец! И ты здесь? Рад я встрече!
О, кто вину свою признал,
и кто раскаяния речи
принёс, того и Бог прощал.
Я сам прощён Творцом Всевышним
и он велел и мне простить,
того, кто был мне другом ближним,
и с кем родства связала нить.

Отец и сын обнялись, будто
они – старинные друзья.

Сказал Алистер:
                - Знаешь, я
в прекрасном мире не пробуду
и часа даже.

[УИЛЬЯМ]
                - Почему?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Осознаю, но не приму
законов ваших. Почему-то
не научился я прощать.
И не могу простить тебя я.
Ты отнял власть, не отрицай!
И твой отныне Нифльхайм.
Моё же время вышло, знаю...

[УИЛЬЯМ]
- Зачем о том? Останься здесь!

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]

- Правитель ты, а я изгнанник.
Миры признали эту весть.
Твои владенья выше знаний.
Но, а изгнанье что за честь?

Даже когда в раю изгнанье…

[УИЛЬЯМ]
- Куда отправишься теперь?

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Туда, где правят без потерь,
не узнают лица друг друга,
и не прощают, уж поверь.
Теперь же отгадай! А ну ка!

[УИЛЬЯМ]
- Похоже будто бы на ад.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
- Я не боюсь идти на муки.
Невелики мои заслуги
перед добром. Я ренегат.

Могу отправиться на Землю,
но я величье потерял.
Мне не поклонятся, не внемлют,
и не откроют тронный зал.

[УИЛЬЯМ]
- Ты хочешь власти.

[ПРИЗРАК АЛИСТЕРА]
                - Я свободен
теперь в безвластии своём.

Я не имею больше родин,
не назову родным свой дом,
с людьми отнюдь душой не сближусь.
Одним придется мне пройти жизнь –
приму, а нет, - нет разниц в том.

Прощай! Прощенье не уместно!
Двоим нам в этом мире тесно.

Кивнувши, как аристократ,
Алистер к небу поднял взгляд
и прочь пошел туда, где горы
канвою обрамляли море.


Уильям посмотрел назад,
туда, где был его учитель,
сидел, смотря на водопад,
и сквозь века все тайны видел.

Уильям рядом с ним присел.

[УИЛЬЯМ]

- Скрывать я правду б не посмел.
Мне грустно, Алистер – не с нами.
Он не достоин быть ли здесь?

[ЛАУЛУ]
- Он с нами был, но вот с веками
он выбрал муку, зло и  спесь.

Он был велик, он жаждал власти –
и власть давалась ведь ему.
Он справедливым был отчасти,
и долгий взгляд бросал во тьму.

И хаос в нем потусторонний
брал верх и властью ослеплял.
Под видом жертв и церемоний
он часто властью разрушал
все то, что некогда создал.



[УИЛЬЯМ]
- Мы создавали. Все двенадцать.

[ЛАУЛУ]

- К былому нужно ль возвращаться?
- Исправить никого нельзя!

Уильям быстро поднялся
и тихо вымолвил:
 [УИЛЬЯМ]
                - Не верю!

[ЛАУЛУ]
- Его исправить хочешь сам?
Его, Алистера?

 [УИЛЬЯМ]
 
                - Возможно!
А нет - так брошу вызов вновь!

[ЛАУЛУ]
- За правду ты на всё готов.
И я. Но вот теперь нарочно
мешать тебе не стану я.
Тебя мы ценим все и любим
за доброту. Мы здесь - не люди,
а духи. Выше бытия
и понимания мы смертных.
Двенадцать нас. Коль на Земле
мы воплотимся, так чрезмерно
мы боремся в добре и зле.

Пойдешь за ним, так превосходство

Мы на Земле играем роли.
И зло обманчиво всегда.
А вот обманчиво добро ли
понять не можем никогда.

Идем, пора нам в зал совета.
Поднялся Лаулу с камней,
пошел к дворцу, Уильям - следом.


 [УИЛЬЯМ]


- Учитель! Мне прошу скажите:
что было б, если ритуал
последний я не совершал.
Отец вернулся б в мир. В защите
Шотландцам б он не отказал?
Была б Шотландия свободной?
[ЛАУЛУ]

- Весь мир бы обратился в ад,
ну а Шотландия, поверь мне,
одной бы стала из империй.
Не знал бы Алистер пощад.
А ты? Одумался бы рано
не потерпел бы ты тирана.

Запомни навсегда: не мог
ты поступить иначе.
[УИЛЬЯМ]
                - Рок
не изменить?
[ЛАУЛУ]
- Один лишь выбор был. Его ты
и сделал. Нет альтернатив.
[УИЛЬЯМ]
- Учитель, верьте, ни минуты
я не желал уйти отсюда
за ним и не желаю впредь,
ведь место здесь моё, я знаю
среди красот искусства, ведь
стремлюсь я к лучшему; и рая
я красоты не променяю
на муки, гордость, боль и злость.

[ЛАУЛУ]
- Ты жил здесь раньше, он тут – гость.

[УИЛЬЯМ]
- Как здесь красиво! Водопады!
И эта музыка везде!
Я не желаю больше ада.
И счастлив здесь я, как нигде!


У водопада музыканты
играли, пели. И была
небесна песня и светла.

[ЛАУЛУ]
- Уилл, имеешь талисман ты
от зла. Зовётся «мудрость» он.

Здесь оставаться может каждый,
кто зла с презрением лишён,
Алистер будет здесь однажды,
когда научится прощать.

Здесь время быстро, по сравненью
с земным. Там лет пятьдесят пять
прошло уже, а здесь – мгновенье.
Кого-то ищешь ты опять?

[УИЛЬЯМ]

- А где друзья мои из жизни
земной? Не вижу я всех тех,
кто был в почёте, знал успех.
Где Август, служащий отчизне?
Он совершил ли тяжкий грех?

[ЛАУЛУ]
 - В другом он мире.
[УИЛЬЯМ]
                - Очень странно!
Здесь все – друзья мне, но земных
здесь нет! Но быть здесь так желанно!
               
[ЛАУЛУ]
- Ты встретишь в новой жизни их.
Но можно здесь остаться вечно,
поскольку ты достоин быть.
 
- Мы приглашаем вас сердечно 
сыграть на скрипке, боль забыть. –

Одна промолвила певица.
И весь оркестр заиграл.
Ни с чем та песня не сравнится.

Подобного он не слыхал,
но, взяв смычок, он заиграл
мотив, себе на удивленье,
как будто музыку ту знал.
И красоту, и вдохновенье
он ощущал и создавал.
 
Он пел прекрасную балладу
и вторил хор. Не описать
то счастье духа и отраду.

А рядом чистых вод каскады
искрят, колыша речки гладь.

               
Сияли белоснежным тоги.
Глаза светились добротой
и лица – дивной красотой.
С учениками диалоги
вели вокруг учителя,
давая мудрости уроки,
не власть, но мудрость лишь деля.

Над гладью вод, из хрусталя
дворец прекрасный возвышался
и дивным светом освещался.

Уильям подошёл потом
к нему с тем самым мудрецом.

Мудрец сказал:
                - Тут – зал совета.
Все в разных мантиях. По цвету
поймёшь ты ранги должностей.

И во дворец прекрасный сей
они вошли. Вокруг – барокко.
Прекрасны статуи, цветы
и роспись дивной красоты
на потолке чаруют око.

Все люди в зале собрались,
стол круглый в центре обступая.

[УИЛЬЯМ]
- Кому дана здесь власти высь?
Я никого из них не знаю.

[ЛАУЛУ]
- Тут все равны. Ты из легенд,
наверно, помнишь круглый стол?
[УИЛЬЯМ]
                - Да! 
[ЛАУЛУ]
- Тогда ты помнишь тот момент
про равноправие? Народы
легенды пишут неспроста.
То – память, или воплощенье
красот небесных на Земле.

Совет собрал под этой сенью
Владыка здесь для обученья.
И ты, Уильям, в их числе.

В пурпурной мантии владыка
сказал Уиллу:
                - Рады мы
тебя встречать. Ты понял: книга
Грэнвиля – зло, исчадье тьмы.

Ты многих спас своим поступком,
собой пожертвовал, когда
ты книгу сжёг. Минута та
твои простила все проступки,
неправоты стерев года.

Ты был средь нас давно, дорогу
ты к нам нашёл. И здесь – твой дом.
Поём мы гимны света Богу.
Прощенье здесь царит кругом.
   
И в этом мире нету кармы
и нет грехов, неправоты.
Прощенье жалуем как дар мы,
ведь здесь душою все чисты.

Смотри: одно пустует место
за круглым мраморным столом.
Оно – твоё. И целиком
познаешь мудрости небес ты.

Мы, как правительство-совет
собрались, чтобы сделать лучше
сей (и другой, возможно) свет
и просветить иные души.

Здесь есть творцы земных религий.
Они – к спасенью ключ великий.
Духовные учителя
нисходят вниз для воплощений, –
и освящается Земля,
и бережётся от падений.

Без веры, мудрости народ
земной неверный путь найдёт.

Здесь также есть и музыканты.
Гармонии от божества
они несут, раскрыв таланты,
и воплотившись в мир едва.

Немало также здесь старейшин,
Земли правителей мудрейших.

Объединяет нас одно:
нести идеи совершенства:
искусство, власть и духовенство –
как идеал. Так решено.

***
Уильям с ними обучался
И видел множество чудес.
Как у дворца народ собрался
И призывает свет небес.

Все духи мира стали кругом
и взялись дружески за руки,
и пели гимны в честь Творца.
И посреди вот столб из света,
до неба воссиял. И нету
ему начала и конца.

На лицах духов – ликованье.
Когда Уильям встал тот круг,
коснувшись их бесплотных рук
то стало радужным сиянье.
Наполнил их небесный свет,
Им не один был мир согрет.

И вот уже у водопада
Сказал учителю Уилл:
«Не знаю большей я награды,
чем быть средь вас, но знак мне был...

Комета в небе промелькнула:
Звезда упала ярче всех.
И я у водопадов гула
припомнил жизнь свою и грех.

Припоминать я стал всё реже
Земную жизнь. Не ощутил,
припоминав, ни боль, ни пыл.

Семь лет прошло, но на Земле же
прошло, я знаю, семь веков.

Принять я должен воплощенье
и знания зажечь свечу.
У вас прошёл я обученье,
и поделиться я хочу
с людьми тем знаньем и прозреньем.

[ЛАУЛУ]
- Там ныне – двадцать первый век.
По мне, – не лучшее то время,
где станет мудрым человек.
К чему тебе с людьми быть теми?
Ты можешь вечно быть в раю!

[УИЛЬЯМ]

- Но на своем я настою!
Я к вам вернусь опять.
[ЛАУЛУ]
                - Дорогу
сюда найти непросто, но
проси прозрения у Бога, –
и снова будет суждено.

[УИЛЬЯМ]
- А почему непросто?
[ЛАУЛУ]
                - В жизни
земной ты можешь согрешить,
грехи непросто искупить 
затем... Уильям, не клянись мне!   
И клятвы навсегда забудь!
Ты хочешь там быть, ведь Алистер
там будет? Вижу мыслей суть.
Не будь же с выводами быстр
и береги себя от зла.
Душа Алистера светла,
но лишь сильна его гордыня.
И он ушёл от нас, но дверь
не заперта ещё поныне.
Он не такой, как был, теперь.
Он будет здесь, как ты, простивши.
Уилл, я будущее вижу!

[УИЛЬЯМ]
- Итак, на Землю нисхожу
Теперь для нового рожденья.
Прощайте все! Я поспешу.
Но к вам вернусь я, без сомненья!

[ЛАУЛУ]
- Вот наставленье в путь земной:
Иди всегда за красотой
поступков, чувств и поведенья.

Сумей же душу вознести
свою над всем пустым и бренным.
И что бы не пришлось пройти
за совершенством неизменным
ты должен следовать. Оно
Творцом Единственным дано
как путь, что был завещан всем нам!


И вот его толпа людей,
собравшись кругом провожала.
сказав: «Ты должен в жизни сей,
благого сотворить не мало!»

И им Уильям обещал:
блюсти поступков идеал.

***

И где-то в двадцать первом веке
он воплотился на Земле.
Как много власти в человеке,
когда в добре он, не во зле!