На Зимовье две подруги
загостились здесь - у Вьюги,
то - Позёмка и Метель...
Тихо скрипнула вдруг дверь,
и к любовнице буян
заглянул - милок Буран.
Приголубил трёх подруг,
повезёт тут с ними вдруг.
Замурлыкал, верь - не верь…
Вдруг! С петель сорвало дверь,
в дом ворвался Ураган –
грубиян, разбойник, хам.
Чтобы сбить с налёта цель:
вышвырнул за дверь Метель;
с пола смёл, наглец, Позёмку,
разудалую девчонку;
зашвырнул за Окиян
сострадальца он – Буран;
и схватил свою подругу –
зазевавшуюся Вьюгу:
– Что ты вьёшься, отвечай!
– Заглянула невзначай
я на ча-а-ай!!!
– На зимовье ты с Бураном
пьёшь чаи?!
Заклинаю! Мне не лги!
– Погоди ты, не кричи-и
и, прошу я, не буянь…
– Я?! Буянить?!
Ах, какой позор и срам,
ведь буянит лишь Буран.
Я, могучий Ураган,
пусть тебя ещё люблю,
но измен не потерплю!...
Ублажила Урагана –
на Зимовье тихо стало…
На Зимовье тихо стало:
нет Метели и Бурана,
и Позёмка, Вьюга тоже
скрылись тихо… И, похоже,
Ураган весь загрустил,
что растратил свой он пыл –
подустал… Подпоясался,
и домой, к Пурге, собрался.
Но, устав, свалился с ног
на дороге, лёг в сугроб.
Там проспал он до утра,
что примёрзла борода.
Ураган насквозь промёрз,
к дому еле он дополз…
Там Пурга его согрела,
в снег закутала умело,
уложила его спать,
и ушла пуржить опять.
У Метелицы на даче
наши кумушки судачат:
Вьюга злобно простонала:
«Ох, подружки, я устала –
обещал мне Ураган,
что прогонит Пургу сам.
Гонит Ураган Пургу?!
Ой, подружки, не могу;
обещал, ведь, что прогонит,
а он гонит, гонит, гонит,
гонит мне, наглец, пургу;
я, подружки, не могу
слушать, как несёт пургу».
А Позёмке того мало,
добавляет, что видала,
как Пурга ему пуржила,
не панЯть, где зад, где рыло.
Но обиделась, всё ж, Вьюга:
«Не панЯть, а пОнять, дура».
Покосившись тут на дверь
тихо молвила Метель:
«Что талдычите вы? Гляньте,
И на пол покрепче сядьте,
ведь Пурга весь снег взяла
и к Бурану спать пошла.
Что нам делать-то без снега?».
«Да, без снега нету дела!» -
подытожила Позёмка.
Туг завыла Вьюга громко:
«А каков-то мой Буран?
О любви мне пел, буян!.
А пойдёмте-ка подруги
мы к моей соседке - Буре.
У Пурги нам Буря, чую,
снег отымет подчистую!
Уж, Пургу она не любит,
и Бурана приголубит,
чтобы знал, милок, ему
век буранить одному»…
Сбылось всё. И вся земля
белой стала. Всё ж не зря
так вдвоём, Метель и Вьюга,
позабавились подруги:
В снег укутали, шаля,
леса, горы и поля;
уж в снежки они играли,
и кружились, и плясали –
где Метель тут, а где Вьюга
не узнать. Ушли подруги
в лес – барахтаться во мгле,
там затихли на зоре.
(От того ли цвет зари
Подходящий для любви?)…
А Позёмка, та Бурана,
сострадальца Урагана
в дом к себе скорей свела,
дверь покрепче заперла.
Размечталась - коль не врут,
статус ей поднимут тут –
чтоб Метелью стать смогла,
или Вьюгой, как сестра.
Прошмыгнула в дверь Позёмка,
улеглась в углу тихонько,
потянулась, растянулась,
размечталась и уснула…
Ураган с Бураном в лад,
разговор ведут про баб.
– Ты меня, брат уважаешь?
– Уважаю! Ты, ведь, знаешь!
– А чего тогда же к Вьюге
ходишь ты, к моей подруге?
– Я? Хожу? Ты что, дружище?
Да она ко мне сама…
И такого наплела!
Спросим, даже вон, Позёмку,
разбужу сейчас девчонку…
– Лучше ты её не трожь,
сон девичий не тревожь.
Наболтает кому лишку,
и… плоска девица слишком..
– Расскажи мне, Ураган,
ты за море-окиян
каждый год зачем летаешь?
Про Весну чего-то знаешь?
– Ах, Весна, моя Весна,
до чего ж она красна,
в ней одна лишь лепота!
Вся Зимовья босота
ей в в подмётки не годятся…
Но, не хочет со мной знаться.
Я, как ласковый щенок,
яко вешний ветерок,
овеваю ножки ей,
а она меня – взашей!
Оттого я на досуге
отдыхаю здесь – у Бури.
По натуре мы друзья,
куда Буря, туда я…
Иногда к Пурге домой
попрошусь я на постой.
Очень хорошо пуржит,
что душа моя горит.
Ну, а Вьюга? Пурга с нею
сели, дамы, мне на шею.
Отвечал ему Буран:
«Мой дружище, Ураган,
когда будет по пути,
ко мне в гости заходи.
Ну их, к Буре, тех подруг -
всех Метелей, также Вьюг.
Покосившись на Позёмку
разбудил он всё ж девчонку:
«На Зимовье выметайся
снег мести, в дома не шляйся».
На том сказке сей конец.
Кто прочёл, тот молодец.