ГЛАВА 4
"Париж, - мировая столица любви,
самый романтический город на планете."
стереотип
Давно известна миру фраза
"Узреть Париж и умереть!";
Я, верно, не совру ни разу,
Чтоб со стыда мне не сгореть,
Что Бенкендорф её впервые
Изрёк как раз в те дни былые,
Когда поручика послать
В Париж решил он, погибать.
Но кто же в то поверит, право,
Что наш поручик обречён,
И что в Париже сгинет он,
Что ждёт его исход кровавый?
Так чают царь да да Бенкендорф;
Я ж в то поверить не готов.
И вот, в предместиях, в трактире
Он вновь на воле наконец;
И сразу стало небо шире,
И услыхал хвалу творец.
Поручик наш при расставаньи
Услышал вновь увещеванье
И пафос тех же самых слов,
Что говорил уж Бенкендорф.
Обязан он, согласно плану,
Под видом шляхтича, тайком,
Найдя определённый дом
Просить о встрече с Талейраном;
Посланье тайное отдать
И помощи его искать.
Свободным став, как вольный ветер,
Конечно, первым делом он
Вкусил плоды запретны эти,
В дороге коих был лишён;
Я вам секрета не открою,
Увы, в Париже той порою
куда ни плюнь,- и сразу в цель:
Кабак, притон или бордель.
Однако, утром дня другого
Покинув дом у Плас-Пегаль,
Хоть было бесконечно жаль
Лишиться общества такого,
Оставив и вино и дам,
Он едет в дом, где Талейран,
Из всех мздоимцев самый первый,
(Я наградил его надысь
Характеристикой прескверной
И словом нехорошим "лис"),-
Довольно лицемерный малый,
В интригах сотню раз бывалый,
Однако же, России друг,
Невольный испытал испуг,
Когда предстал ему пред очи,
С гусарской внешностью при том,
Дешёвым пахнущий вином,
В наряде странном, даже очень,
С акцентом русским, некий тип;
И понял Талейран, что влип.
Когда ж представился поручик,
Свою фамилию назвал,
То гильотины неминучей
Вельможа близость увидал.
Из сообщений Коленкура
Вся о поручике фактура
И сплетен необъятный рой
Носились с бранью площадной,
Летали по всему Парижу;
И по Европе слава шла:
Он от австрийского посла
О ржевских фортелях уж слышал!
И вот, незнамо почему,
Тот заявляется к нему.
Почти "летучего голландца"
В поручике он увидал;
Но мастер врать и притворяться
Тому и вида не подал;
И,продолжая улыбаться,
Фальшивых пачку ассигнаций,
Ту мзду, от русского царя,
Он принял не благодаря.
Письмо царя прогрев над свечкой,
Прочтя всю тайнописи суть,
Не удивлен ничем ничуть,
Опять с улыбкой безупречной,
Письмо немедленно он сжёг
И, столь любезно, сколько мог,
Гусару предложив садиться
В роскошном кресле у окна,
Налил ему, как говорится,
"Чуть-чуть" хорошего вина.
Со всей любезностью и дальше,
Как будто бы, без нотки фальши,
Ведя распрос о том, о сём,
Как сам и есть ли конь при нём?
Как государь, семья, Россия?
Жива ль императрица-мать,
И не хотят ли воевать?
Узнал, что кланяться просили,
И что незыблим царский трон,
Не страшен сам Наполеон.
"- Поручик, не угодно ль в карты?
Сыграем в модный "фараон"? “
Вельможа не был друг азарта,
Но просчитал всё верно он;
И можете не сомневаться:
Фальшивых пачку ассигнаций,
Что только что ему отдал,
Назад поручик отыграл.
А Талейран, за разговором,
Упомянув про ряд проблем,
Нимало не смутился тем,
Что карточным ограблен вором.
Фальшивку сразу распознав,
О проигрыше не страдав,