Стезя чистая, боль тихая, а она красивая. Развеваются по ветру нежные волокна, и песня крепчает. Нежность увлажняет и сушит, а голос кроет. Смерть глушит, а сиротонин бодрит. Мягкое серое гложит но увлекает, а она все ярчяет. Луна краснеет, испуская капли сота на язык, ибо красная она. Кожа трескается от бурлящей крови, ибо воспета была юность, и реки пота в радость. Но в момент крика тишина, приятная тишина…. Колыхает пространство звук флюидов, ибо дым пленил сознание, и была попрана связь. Была ранена в брюхо ненависть, и звук свободы ворвался в сознание как свой, - это она, подумал я и упал на колени свои. Изрыгнула меня совесть и предался я снедению червям. Язык напух, зеница расширилась и чувства наполнись кисло-сладким, ибо был укушен мозг. Строгие струны обняли меня и въелись в плоть, ибо умякло сознание. Как бы свое оно упилось в меня, и я поддаюсь, не зная чему обольщаясь воспеваю духам. Ибо так надо, ибо так должно, ибо так хочу, ибо седое выплескивается наружу, но она, она лучше… чем…чем что? Чем все, отверженные плазмой души, ибо плоть не та, чистота прошла, а мерзость шепотом поет. И надо ли оно? Надо! Но кто скажет нет? «Нет» не существует как такового, ибо яд уже распространился. И что теперь? Теперь близок звук, близок запах, близок Всевышний, близко чувство осязания, ибо таково суждение смертных… А каково оно, известно только им обоим. Пространство стесняется, а измерение стыдится, Бог молчит, а желание просит. Кровь зовет, а люди плачут, каков путь таков и вызов. Таков мир… а она пылает во мне.
\ 24.02.22