Пройдя изрядный путь земной,
Я был немало горд,
Не всяк сравнился бы со мной -
Поджар, перчён и тёрт!
Я даже зван был ко дворцу
За ироничный ум,
Я дал бы фору молодцу
Любому, даже двум!
И если вдруг какой-то плут
Встал на моём пути;
Итог один - его несут,
А я иду кутить!
Без ложной скромности, при всех,
Скажу, чего скрывать?
Я знал фавор и знал успех,
И чин имел, и стать!
Вот, как-то, после кутежа,
От карт вполне чумной,
Пошёл гулять, мой путь лежал
Тропинкою лесной.
Не знаю долго ль я блуждал,
Шагая налегке,
Но только- реку увидал,
И подошёл к реке.
Был, с тихой странной пустотой,
Реки прекрасен вид,
И дальний берег, как фатой,
Туманом был сокрыт.
Меня паромщик ожидал:
Велик, угрюм и сед,
И молчалив, как будто дал
Молчания обет.
А на воде паром резной
Лежал и был неплох,
Дыша былинной стариной
Неведомых эпох.
И я взошёл, сырой настил
Не чуя под ногой,
Тот берег вдруг меня прельстил
Невидимый, другой.
Я обратился к молчуну
Дебелому, как вол,
И, чтоб нарушить тишину,
Такую речь повёл:
"Соединенье берегов,
Сердец людских и рук
- Труд, благороднейших стихов
Достойный, милый друг!
И прежде чем начнёшь свой труд
И двинется паром,
Ответь мне как тебя зовут?"
И он сказал: "Харон!"