/Февраль. Достать чернил.../
Б.Л. Пастернак
Еле тлел искусственный камин,
Жаловалась, плакала гитара.
Никакого, никакого жара
От камина. Плакала гитара,
И Высоцкий душу надрывал:
«Мы успеем, - погонял он, - мы успеем», -
В гости к богу за последний перевал.
И Сенека вспоминался, и Есенин,
И Высоцкий душу надрывал.
- Мы на суд успеем, мы успеем.
Колесу без нас не завертеться.
Здесь бы только все дела успеть:
Достучаться, дозвониться, дотерпеться,
Долюбить, доплакать и допеть.
Но статичны отсветы камина,
И гордыню не смирить вовек…
Тише, тише плакала гитара.
Никакого, никакого жара
От камина. Умерла гитара,
И звонку теперь звенеть, звенеть.
Вечер набросал аквамарина
На февральский залежалый снег.
Видно, так устроен человек,
Чтобы помнить, чтобы обижаться,
Всё желать и мало получать,
Чтоб любить, свиданья назначать,
Чтоб глазами с кем-то повстречаться,
Отрекаться, клясться и молчать,
Торопиться, суету клянуть,
Чтоб кого-то в чем-то обмануть,
(Может быть, себя), искать причину
В ком угодно, - множество причин.
Вечер набросал аквамарина
На февральский залежалый снег.
Что за жизнь такая у мужчин?
Никакого жара от камина
В комнате. В душе – февральский снег.
Матерям прибавится морщин,
И рука опустится у сына.
Матерям прибавится морщин.