В конце 50-х и начале 60-х моя семья, отец, мать и я, жили в доме у моего деда на окраине города. Комнатка была малюсенькая. В комнате было одно окно. Спинкой к окну стояла родительская металлическая двуспальная кровать. Рядом впритык на чем-то, на чем не помню, стоял телевизор «Волхов-Б» и, также впритык к телевизору, тоже спинкой к наружной стене, стояла моя кровать. Вот такой комната была по ширине. А по длине? За спинкой родительской кровати было небольшое пространство. Там после рождения моего брата стояла его кроватка. А с моей стороны стоял маленький двустворчатый платяной шкаф, и в комнату входила половина печки, вторая половина печки была в комнате бабушки и дедушки. В той комнате тоже было окно и две кровати, разделенных тумбочкой.
Наша комнатка и комнатка бабушки и дедушки выходили в общий коридор. Напротив были две двери, которые вели в комнаты, где жил мой дядя, старший брат моего отца. Одна дверь была заблокирована, там была спальня. А вторая двустворчатая дверь вела в зал, где у дяди тоже стоял телевизор. Раньше в этой комнате жил средний брат моего отца с семьей. Но они недавно построили дом и комнату занял дядя. Этот коридор под прямым углом выходил в еще один коридор, примерно, посередине. В этом коридоре налево стояли керогазы. Их было три, у каждой семьи свой. Там все готовили пищу. На выходные, когда готовили все три семьи, и работали все три керогаза, коридор наполнялся чадом, и если постоять в коридоре, то начинала кружится голова, поэтому все оставляли пищу готовиться и уходили, периодически приходя проверить и помешать в сковородках и кастрюлях. Коридор с этой стороны заканчивался окном. С другой стороны, справа коридор заканчивался входной дверью. Позже, через год, в этом коридоре появилась дверь напротив, которая вела в кухню с печкой и лежанкой. Мой дед пристроил эту кухню, когда мне было года четыре или пять. Я помню, как он начинал ее строить. Я возвращался из детского сада (меня в пять лет отпускали одного, сад был на соседней улице метрах в трехстах, может чуть больше), подходил к дому и видел, что дедушка тесал топором доску, стоя в траншее. Он делал фундамент.
И вот в один день, в будний, наверное, дом был пустой, но мама была дома. Она оставила меня в комнате на родительской кровати с книжками, а сама пошла в коридор готовить. Телевизор остался включенным. По единственному каналу (тогда он был один, переключать было некуда) транслировали симфоническую музыку. Смычковые старались вовсю. Скрипки лютовали. В те мои юные годы оценить скрипичные изыски я был не в состоянии. Какое-то время я терпел это рафинированное искусство, но все-таки решил выключить телевизор. Я знал, что это можно сделать, выдернув вилку из розетки. Это я и сделал. Потянул за провод и все, скрипичный террор закончился. Наслаждение от установившейся тишины продлилось недолго. Осознание того, что мама может быть недовольна моим своеволием, привело меня к мысли – нужно снова включить телевизор. И вот тут я получил и за преждевременную самостоятельность, и за непочтительность к серьезной музыке. Я вставил вилку в розетку, опустив указательный палец между двух контактов. Получив сильный удар током, я слетел с кровати. Но к счастью, вилка осталась торчать в розетке. Взобравшись на кровать, я с предельной осторожностью толкнул вилку глубже в розетку. Телевизор заработал. Скрипки снова были в деле.
Это случай укрепил меня в мысли, что мир сложный, и неприятности можно ожидать где угодно, но не умалил моей тяги к самодеятельности. Так что током и в прямом, и в переносном смысле, меня било еще не раз.
23.02.2022