Упирается день в закат,
как колокольня в крест,
на котором трезвон распят
эхом из дальних мест.
Небо пишет из медных нот
блюз перелётных птиц,
завершающих свой исход
всполохами зарниц.
В этом зареве каждый миг –
бой с уходящим днём,
как последний и первый крик,
с голою правдой в нём.
С хриплой памятью прошлых зим
той, что невольно зла
к тем, кто вечно судьбой гоним
от своего тепла.
К тем, кто помнит, где берег свой.
В чём его смысл и суть.
Потому ли, что путь домой –
самый надёжный путь.
Потому ли, что есть места
в белых стихах берёз,
без которых и жизнь пуста,
и горек привкус слёз.
Потому ли, что нет воды
в реках бегущей вспять.
Потому ли, что нет беды,
той, что нельзя принять.
Той, которая словно плеть
хлещет благую жэнь –
можно только лететь, лететь,
веря в грядущий день.
Мимо впадин в земной коре,
мимо ольховых крон,
к самой первой своей заре,
под колокольный звон –
возвращаться как эхо. Так,
чтобы нежданно, вдруг.
Верой, избранной для бродяг,
медь превращая в звук.