лу, расскажи мне, какая у вас там погода,
говорят, что твой город завален снегом,
говорят, он летит за тобою следом,
ты идешь, январем до костей обглодан
лу, такие тут нынче зимы,
впору снять с себя всю одежду,
говорить о нас как о тех, что
мнут слова свои как резину —
не пристало, снимай свое платье
и танцуй, обнаженная, на дворцовой
говорят, в этом городе щедро платят:
проституткам, гробовщикам, танцорам
не художникам, выливай свои краски,
пачкай красным бордюры, дома, и реки
разве может хоть что-нибудь быть прекрасней,
чем пронзительностью страсти внутри человека?
раздевайся, родная, пусть знает столица
каждый твой сантиметр уже подкожно,
выдыхай жаркий хохот в замерзшие лица,
чтоб им стало волнительно,
набожно и тревожно
ты за годы скопила такую груду,
брошек, бесов, стихов, открыток,
так бросай их под голые пятки грунтом,
доставай все, что было на дне зарыто
лу, мне кажется очевидным:
нам уже не спастись - ну и слава богу,
это лучше, чем щебетать, чирикать
у обочины, с краю, с чьего-то боку
лу, когда ты войдешь на площадь,
тебе скажут про морги и психбольницы,
отвечай им всем телом, но если в общем -
или вешаться, или веселиться
я смотрю на тебя как плешивый старец,
как движения отточены, фразы четки,
и когда ты закончишь свой белый танец,
лу, сожги этот город к черту.