Ну неужели, нам на столько важно,
Чтобы на хлебе был животный жир?
Ну неужели, со звериной жаждой,
Мы постепенно поглотим весь мир?
Ножи втыкая в плоть живой природы,
И во врагов штыки вонзая смело,
Хотим добиться мы земной свободы.
Хотим расправить крылья бренным телом.
Как можно получить свободу плотью,
Отведав чью-то печень или сердце,
Желудок наполняя чьей-то кровью,
Зловонье отбивая черным перцем?
"Железными", тяжёлыми руками,
Мы стали выпекать Насущный Хлеб.
И глубоко заблудшими сердцами,
Мы забываем о пути наверх.
Нагие все мы перед смертью встанем.
И чем мы обрастали, то не важно,
И чем питались и какими станем.
Вопрос же в том, на сколько будет страшно.
Дары природы жадной пастью зверя,
Мы превращаем в удобрения и тлен,
Всё шириной кармана вечно меря,
Лишь попадаем в наш животный плен.
Сильнейший враг, всё также, наши страсти.
И злейший наш преступник - аппетиты.
Растим мы леность и с желаньем власти,
Бросаем труд и жаждем личной свиты.
Не думаю, что в рабстве у желудка,
У страсти и животной жизни,
Мы оставаться можем без рассудка,
И дух считать всё также "третьим лишним".
Нам стоит, всё же, к чистоте привыкнуть.
И в животе, и в доме, и в сознанье.
Поглубже хоть чуть-чуть в себя проникнуть
И принести во многом там признанье.
Любую жажду утолять водою.
И опьяняться воздухом учиться.
А на рассвете выпадать с росою.
По настоящему в земную жизнь влюбиться.