"Здесь, на закате мира
глуше звучат голоса камня и снов".
Георгос Сеферис
Они накатывают:
черные, мокрые, восточные, -
удары ветра,
порывы пепла,
пепла со слезами
нездешних дождей.
Я беру их в руки
- чьи? -
но они крошатся
в моих мозолистых мыслях,
как позапрошлая глина
в грубых объятиях неудавшихся богов.
Когда-то их было не остановить.
Мы ищем в них сны,
безвременья юности,
не зная даже, кто "мы",
не зная даже, зачем.
Стоит ли удивляться,
что в ответ нам -
плети
(муссоны бессонниц,
кипарисовы розги).
В них первобытные стихии
сходятся на первобытную свадьбу,
и ложе горит серебряными искрами,
и поленья потрескивают
каплями кровли
о подоконник.
Когда-то они были соленой крошкой
на моряцкой коже.
Они пихали Одиссея в спину,
подгоняя домой,
и лепили пощечины аргонавтам,
дерзнувшим дом оставить.
Ксенофонтовы терции
"thalassa! thalassa!"
("море" не вмещает всей их безбрежности)
Эвр нес, как гонец, в будущее,
сквозь стадии и эоны
предвещая жизнь.
Когда-то жизнь
была только в будущем времени.