пролог:
тайна смерти не более
тайны жизни
в даль ползущее
умирание постепенное
успевает влюбиться и выпрыгнуть
оставляя тайну н е с м е р т и н е ж и з н и
обгоняя автобусы, автомобили
и целуются пальцы наши
звенящие от мороза – и в этом
не тайна уже, а песня
вьющаяся лентой голоса
(а слова бьются грудью о перегородки)
все становится ясным
в этой маленькой комнате
I
в каждом звуке твоем
таится опасность
в медленном передвижении сказанного от невысказанного
(о, какое высокое и ясное это в тебе!)
шевелясь на воздухе еле-еле
проплывает слово
а теперь я стою у пустого леса
облетевший птицами и свитый на гнезда
у меня вместо сердца
бьется слово твое
II
как мир, выходя из автобуса, распадается
на углы, магазины, уколы встреч
и взвешивая каждую новую вероятность
твоего существования в тесноте случая
иду я, зарываясь с каждым годом все глубже
и дальше от единственно важного, что уже
однажды произошло, и хочу вернуться
лечь краской на кисть, плыть небом над морем
ах, небо – свидетель бездны
и учитель всех молчаний земных!
может быть, этот мрак, пустота и сырость
лишь песня, которую слышать ещё не умею
III
все остальное стало фантомным
есть только точка (ты), в которой я живу и не замечаю
как ползут полупрозрачные автобусы
по стеклянным дорогам
как жизнь поселилась в стекле окна
и связаны вазой китайской
лучи нездешнего солнца
и никогда не наступит вечер незаходимых будней
этого странного города с запахом хлебозавода
и катящимися в пыли по дорогам
пьяными осенними осами
рассеивающимися в собственной желтизне
IV
в неизведанной стороне
остаются блестящими крыши
домов, домиков и сараев
и жужжащая серость забора
хранящая сырость существования
отделяет лишь снег от снега
это наш календарь ежегодный
рвущий надвое зиму, отделяя д е к а б р ь
от я н в а р я ф е в р а л я, и все
начинается заново
V
будет ждать тебя дом
скорлупою укрывшись от чувства
дребезжащего нерва невозвращения
в доме кружится пыль
не находя поверхности
ибо все перевернуто, вскинуто
с зависающим взглядом одергивая
занавеску, вижу: в маленькой комнате
сумбурно обставленной книгами
среди множества статуэток –
две одинаковые
эпилог:
если выйти на улицу
всемирной тоской уплыть по дороге
вдоль лающих подворотен
увидишь, листая мгновенья
кружится фонарь, истончается точка
исчезает наша с тобой история
и, за руки взявшись, стареют
и умирают влюбленные
частицы возносятся и сияют
но где теперь эта улица, где
эти дома, эти заборы
эта незавершенность
общей картины двора?