- Мой личный остров – письменный стол,
друг не отправленных писем и дом.
Она – весны соперница, и всё чем томилась она,
я угадал, пилигрим, её сна:
– Черным лебедем крыл, я из пены чернил
нотными знаками ей прелюд посвятил.
Крыло рояля побледнело, и рук пассаж оледенел,
сам олиловился закат и навсегда рассеял мрак.
– С минут магического часа я этой встречей дорожу
без ожерелий, без атласа, мечтатель встретивший грезу.
Созвездьем взглядов обменялись, пугая главами страданий,
грозой уснувшею сменилась спираль нечаянных ожиданий.
– Притворной страстью трепета стрекоз, немую ожидаю робость,
от палевой луны до грёз, мыслей соблазн неосторожность.
Кто знает, в глубине ветвей я ланью пряталась теней,
там чар усладу и пролей, и счастьем овладеть посмей.
– Вы неуёмны, как дитя, так расписали всем в альбоме,
представив откровенный шарж с меня, всю душу вынув на изломе.
Я помпеянка не покорная, спесивая, упрямо-вздорная,
ваш серебряный возраст, наводит на дрожь и волей-неволей,
скрывается ложь.
- Что жажду наслаждений знойных, неописуемую власть,
утех бесплотно-обнажённых, и ласк нездешних – зова страсть?
Сдаюсь единолично снюсь, прикованная вашим взглядом,
как отменить себя любить, не представляла даже сладу.
– Вы – муза прирождённая, скала, и если знаете вы про себя,
насторожённо ядовитая омела, то только то – что любите себя.
В признаньях безмолвных, и было ль то во сне, но наяву,
я вас любила и люблю, возненавидев по сему.
В его окне осенняя пора, в её – цветущая весна…
И больше, скажу, они не встречались, но с тайной
пикантною не расставались.
Иллюстрация: Jean Pierre Gibrat