бредут небесные стада
с родных просторов на чужбину,
на их ссутуленные спины
одним глазком глядит звезда -
тут всё как прежде и не так:
янтарный след Кассиопеи,
и будничная суета,
и беззаботное веселье,
и неизбежная трава
за близлежащими домами,
а дальше в памяти - провал.
и только луч в оконной раме.
и в комнате интимней тень -
вне зоны светового круга -
когда заходит новый день
сквозь запылённую фрамугу.
и шашечница бьётся о
стекло, как будто сердце бьётся,
и потому здесь так тепло,
что жгучее укрылось солнце
в литровой склянке на столе,
в чихирь домашнего разлива.
и нечего теперь жалеть
о голенастых и счастливых,
танцующих рука в руке
на старом снимке над сервантом -
темноволосом мальчике
и девочке в нарядных бантах.
они бессмертье обрели
в углу под старыми часами,
где столько раз камелии
в лучах рассветных воскресали,
и пеларгонии цвели,
роняя лепестки с балкона,
и пьяные в дугу шмели
врезались сдуру в подоконник.
где ливней синяя вода
смеясь, рвалась из водостока,
и не бывало никогда
бессмысленно и одиноко.
где внешний мир скворчал, кружил,
и егозил, и канителил,
и будущего миражи
угадывались еле-еле…