В одном предместье около Парижа
Жил-был отшельник – старый Жак Навет.
Он с юности дал стилиты* обет,
И потому был нем и неподвижен.
/*столпничество/
И там, почти что каждый день в году,
К нему ходила старая бегинка.
А с нею – внучка, мышка, кошка, псинка.
И все – ему готовили еду.
Ловила мышка с кошкою улиток,
Рвала собака для него латук,
А внучка нарезала мелко лук
И клала бабке в супчик полужидок.
Но вот настала осень холодна,
И в их саду, по каверзе Борея,
Взошло, ну, что-то вроде как репея...
...А! – Репка, вот! Красива и чудна.
На это чудо подивиться сразу
Сбежалась вся обслуга как один:
Там корешок был меньше чем шопин*,
Зато ботва была длинней туаза*.
/*шопин - 0,25 л, туаз - ок. 2 м/
И тут меж них возник жестокий спор:
А как ее готовить? С чем подать бы?
В каком вине тушить и где достать бы
Тот сыр, чтоб оттенял ее колёр?
А соус? Белый? Красный? А подлива?
Какой бульон и надо ль сельдерей?...
...На этот спор ушло немало дней,
И кончился он очень некрасиво:
Старик Навет от голода подох -
- Неделя на беспищевой диете.
А, помня о молчания обете,
На помощь он позвать никак не мог.
А репка? Оййй! – Она ж ведь тож протухла!
Покуда рвали глотки повара,
Она на грядке так засмерделА
Заплесневела, вздулась и распухла...
Сей смрад был прям хоть выноси святых -
Союз хлевов и плесени над гнилью,
Густая вонь на много-много миль и...
...Так, собственно, и этот спор утих.
********
Что делать с трупом Жака? – Нет вопросов.
Его сдали под роспись келарю,
А тот отдал его монастырю
Для пополненья монастырских взносов.
Но что же, после стольких дней возни,
Поделать с этой репкою раздора?...
- Они натерли ей кусок рокфора
И продали на рынке в Сен-Дени.