Там, где мы вместе когда-то грезили
вавилонская башня, российский молл,
вторая Сахара, картошка, персики,
кинотеатры, франция, частокол,
возможны оттенки былой поэзии,
быть может Харону кладут обол,
экстремистская штаб-квартира, несчастный бомж –
всё, что угодно, помимо тебя в деталях,
всадника под луной, мыслей, бросавших в дрожь,
волны, сокрушавшей наш утлый ялик.
Там, где когда-то мы были кажется
словно бы заодно – новый простор цветам,
новым желаньям улица, мир под чужие саженцы,
чувствам иным веления преподносить к устам
руки избранницы… Воспоминанья тяжести
многим под стать. Где мы сейчас? Не там.
Вижу, безвестность, безадресность всюду. Нет,
часом не вижу и этого, хоть небо не раскололось,
земля не разверзлась под игом попавших сюда с планет
абсолютно разных, чтоб встретились боль и голос.
А ведь дальние встретились… и ничего теперь, увы,
не изменить сто лет: слова, кивка, руки,
той позы, в которой сидела ты, ветра, дерева,
чайника на столе, действия вопреки,
даже того, что когда-то я всё-таки первым был,
а ты, живая, слушала змея в начале моей строки,
дабы в конце предложения – просто встать
и выйти во двор, поскольку и ныне не с кем
одиночеством поделиться… жена ли, сестра ли, мать,
послушай, мы стали небылью, вымыслом, сном библейским.