Один котёл и шум очередей.
На площади, под вечер, митингуют,-
как и в семнадцатом,- а мнение людей
в газетах ежедневно планируют.
Но это так. В крови и сгоряча!
Мы, по старинке, рубим всех с плеча.
Воздастся ль нам в пред райской тишине?
Не знаю!.. В ожиданье перемен,
уже никто не ходит на "Кармен".
Лишь муж толкует проповедь жене:
"Оставь меня! Я не хочу быть модным!
Рассказывая всем, куда иду
на пять минут. Позволь побыть свободным,
непризнанным, нездешним и чужим.
Для всех, для них - приезжих и прохожих.
Кивающих друг другу на ходу.
Я не хочу быть на кого-нибудь похожим,
и не хочу быть вечно молодым.
Я перерос все видимые нормы.
Я промолчал полвека день ко дню.
И не терплю пустые разговоры.
Кричу!". А, правда, где-то рядом.
Давно испачканная чьим-то гордым взглядом,
проходит по широкой авеню
Создателя. Но все мы простаки,
создатели изящного процесса.
Необходимо - пусть не ясно ни бельмеса,-
сколачивать для жизни медяки.
Ему и Ей - взошедшим из народа,
к сплетению невыполненных норм.
И комбикорм течёт из водовода
в русло реки. К тому же - белым днём.