Часть 1. Беспредел
Моя вторая мать – музей.
В музее плохо без друзей,
Без медведя, скалы и речки,
Без лося, птицечеловечков.
Нескромные пускай они,
Все пляшут, потеряв штаны,
В бесстыжем танце у костра,
Сжевавши мухомор с утра.
Тугие луки похватавши,
Лосей всех в воду позагнавши,
Стреляли самок и самцов
И малышей, совсем мальцов.
Костер до самых до небес
Задымокурили. Сам бес
Как будто бы их свел с ума.
Над стойбищем упала тьма.
Шаман, за рог лося поймавши,
Хлоп его в лоб, что было сил,
И, голову меж ног зажавши,
Нож глубже в брюхо засадил.
Напившись вдосталь свежей крови,
Достал из брюха требуху,
Скрививши рот и сдвинув брови,
Понес он в небо чепуху.
А после требуху с кишками,
Вкруг чума разложив рядами,
Он долго по кишкам гадал
И много бедствий предсказал.
Что смерчем здесь промчатся гунны,
От тюрков здесь – руины, руны.
Затем пожалует Ермак,
Изысканнейший он начертит мат.
Часть 2. Возрожденье
Но как умчатся бедствий тучи,
Прольется свет над скальной кручей,
И на пустынный русский брег
Придет ученый Страленберг.
За ним и Миллер, и Татищев –
Все, кто в Сибири что-то ищут,
Шишков и Спасский-инженер
Потрудятся, не зная мер.
Окладников, за ним Мартынов
Железным обнесет все тыном,
Красоток в офис усадит,
С женой духовность возродит.
Однако прежняя духовность
Лишь для невежд звучит как новость.
Что будто не было шамана,
Что все здесь было без обмана.
Что культ лося, везде порядок,
Любовь, гармония во всем.
А в праздники языческих колядок
И человек дружил с лосем.
С природою в гармоньи жили,
Не знали горя, не тужили.
Молились пню – не колесу.
Эх, благодать была в лесу!
Ну, что ж, друзья! За возрожденье!
Чтоб было всем во всем везенье,
Чтоб все жило, что родилось:
Медведь, косули, люди, лось.
Чтоб было нам кого беречь,
Помочь природе, не жалеть.
И знать, что через сотни лет
Здесь будет лось и человек.
Но вдруг ты будешь на краю,
Природу вспомни (мать твою).
Да здравствует Его Величество Музей!
Он бог нам и природе всей.
1996 г.