За полчаса до февраля.
Какие неловкие перегородки января – 31! Обрушатся вот-вот, и вытянется худенькая одинокая единичка первого дня февраля. И, как глыба, останется позади что-то большое, истинно зимнее. И новый месяц встанет в памяти первыми влагами, липкими снежками, робкими каплями с крыш домов, банек, хлевов. А случатся дни, когда нальётся небо глубокой, неразделимой лазурью, напьётся ею ровно – от края до края. И ни одна пылинка не потревожит голубого космоса.
Грех жаловаться на нынешнюю зиму. Не болела она оттепелями, радовала почти ежедневными сухими лёгкими снегами. Ворчали земляки по привычке на докучного гостя, а сами радовались искрам божьим, пуху неземному, легкости труда и свежести зимы. И с самого начала зимы тешили взор и веселили ухо резвые стайки свиристелей. Невиданно много их в этом году. Совсем не припомнится такого. Сытно и в деревнях, и в лесу. Бредёшь на лыжах и видишь нетронутые ягоды рябины, засахаренные, тронутые лёгкими морозцами. И радостны белые горницы полян, заснеженная сутемень чащ голосами синиц, чечёток, свиристелей. Стоишь у исполинских, сказочных осин, смотришь в их раскоряченные кроны и следишь порхание и полёты птичьего малья. Хорошо с ними, легко вдали от дома!
Осень ушедшая передала эстафету тишины зиме. Только несколько дней января потревожили нас ветрами, драли с крыш домов, сараев, бань снежные парусины. Почти забылись они. Тихо, дрёмно всю зиму. Изредка гуляет подросток-ветерок. И за два зимних месяца не тронуло на лесинах глубокие снега. Стоит сосна-малышка, и до самого сугроба заломило ей шею, вросла в снега.
И полная луна проливалась на деревню, и высокие звёзды тянули к себе взоры всего живого, и солнечные снега сверкали в полях, и мятные сумерки забивали плотно улочки, и сонные-сонные дни не миновали нас, и световые столпы вечерами бились в чёрное небо, и облака белыми горошинами катились по скудной лазури неба; и кажется, что одним только не напились не надышались этой зимой – перехватывающим дыхание морозом, тягучим, долгим, крепким, от которого колобком вкатываешься в тёплую избу и охаешь…
Полчаса до февраля.