Мне десять лет. Играем в "банки-палки".
Олежек Куприянов держит кон.
Апрель хрустит голубовато-талый.
За нами смотрят мамы из окон.
Отец Олежека на зоне за убийство.
И это завораживает нас.
(А лет примерно где-то через тридцать
Олежека заколют финкой в глаз).
Ну а пока мы метим по жестянке,
со свистом дерзким раззудив плечо.
Уже мне жарко в кроличьей ушанке
совсем ободранной и шее горячо.
День дурака. На первое апреля
летят над нами к морю облака.
И Женя Штаренталь негодный к бою
на лавке ищет волны "Маяка".
И девки прыгают в коричневых колготках.
И облака летят на край весны.
И ветераны разливают водку,
играя в домино, и "не слышны, -
раздастся, - даже шорохи"
из Жениного радио сквозь треск.
На прошлом только вспышки, только всполохи.
Даль голубая. Нестерпимый блеск.