Императору Александру III
посвящается
В разгуле либеральных дней,
В преддверии заката славы.
Он, самый русский из царей,
Взошел на трон родной Державы.
Опора, глыба, монолит,
Он удивлял своею мощью,
За Русь святую возносил
Свои молитвы еженощно.
Отец погибшего царя
И сын убитого монарха,
Во всем аскезу предпочтя,
Он не любил парчу и бархат.
Был прост в одежде и еде,
Из блюд любимых – щи да каша,
И с мужиком на борозде
Из жбана пил он простоквашу.
Любил жену, детей и веру,
Народ наивный и простой,
И видел насквозь лицемеров,
Тех, что вокруг вились толпой.
Любил все русское, родное,
Душой болея за людей,
Не мог терпеть ничто дурное
И разрушительных идей.
***
В трактире пьяный мужичок
В портрет царя уперся взглядом,
Искал надуманный предлог,
В монарха плюнул злобным ядом.
Его связали, повели
И заточили за решетку,
Царю назавтра донесли:
Повинен. Сгинет от чахотки.
Чтоб не повадно было всем
В царей плеваться где попало,
Чтоб больше не было проблем,
Чтоб не страдала честь Державы.
Царь рассмеялся: «Вот нахал! –
Когда доклад ему подали, –
Скажите, что и я плевал!
И не таких еще видали!
Гоните в шею из тюрьмы!
И пусть скорей уносит ноги!
Чтоб я в ущерб своей страны
Потратил на него налоги?»
Вот так окончился конфуз.
Царь поступил великодушно,
Не взял на совесть тяжкий груз,
Лишь посмеялся добродушно.
Он Миротворцем наречен
За годы мирного правленья.
Но царский трон был обречен,
Все мчалось к смуте и смятенью.
Как мчался быстро паровоз
В тот день средь русского простора,
Вдруг – скрежетание колес,
И поезд потерял опору…
Вой, лязг железа, крики, стон,
Смешались вместе кровь и слезы,
Казалось это жуткий сон,
Застыли в ужасе березы…
Крушенье поезда… Беда!
Застыло время, люди, птицы…
Ведь в поезде семья царя,
И с ним наследники, царица…
Когда на землю прах опал
На месте царского вагона
Царь, как Атлант, в пыли стоял,
Был бледен он, властитель трона.
Он на плечах своих держал
Плиту и сдерживал стихию,
Он так семью свою спасал,
А вместе с нею всю Россию!
***
Сдержал! Но вскоре потерял
Свое здоровье в одночасье,
На ложе мирно угасал
В день хмурый позднего ненастья.
Наследника зовут скорей,
И Николай к отцу явился:
– Отец, ты лучший из людей! –
И сын с отцом в слезах простился.
– Запомни, сын мой, наперед, –
Наказ царь сыну оставляет, –
В союзе – армия и флот!
И Русь иных друзей не знает.
Народ оплакивал царя,
Когда почил он в южной дали,
Вагон печальный ноября
На каждой станции встречали.
А поезд шел через страну,
Окутан трауром и болью,
Как кто-то оборвал струну
И рану сыпал крупной солью.
Весь люд колени преклонил,
Картузы сжав, крестился слезно,
Не ведали, что там, вдали,
Все силы зла крепчают грозно.
В столичный серый Петербург,
Прощаясь с собственным народом,
Почивший император шел
Последним смертным крестным ходом.
В толпе неслось: «Господь! Спаси!»
И в трауре кипенный бархат.
Не знали – больше на Руси
Не будут хоронить монархов.