Кто в нашей стране не знает детскую песенку «Рыба-кит»?
Всё взрослое поколение 60-х годов, прошлого столетия помнят эти незатейливые строки поэта Юлия Кима, пришедшие к нам из Всесоюзного радио и детских журналов: «Пионер» и «Мурзилка»:
«Рыба-кит»
На далёком севере
Бродит рыба-кит,
А за ней на сейнере
Ходят рыбаки.
Нет кита, нет кита,
Нет кита, не видно,
Вот беда, вот беда,
До чего обидно!
Как-то ночкой чёрною
Вышел капитан,
И в трубу подзорную
Ищет он кита:
«Нет кита, нет кита,
Нет кита, не видно,
Вот беда, вот беда,
До чего обидно!
Как-то юнга Дудочкин
Бросил в море лот,
И на эту удочку
Клюнул кашалот.
Вот и кит – но что за вид:
Только рёбра видны,
Фу, какой – худой такой!
До чего обидно!..
На далёком севере
Бродит рыба-кит,
А за ней на сейнере
Ходят рыбаки.
В конце прошедшего года, узнал, что Юлию Киму исполнилось 85-ть лет, чем был обрадован и приятно удивлён.
Юлий Черсанович Ким – замечательный поэт, российский композитор, бард, киносценарист, драматург, а кроме того – советский правозащитник, родился 23 декабря 1936 года в Москве.
Семья: отец Ким Чер Сан (1904-1938), переводчик с корейского языка, работал в издательстве «Иностранный рабочий» и учился в ГИТИСе, мать – Нина Васильевна Всесвятская (1907-1974), работала учительницей русского языка и литературы.
Мать работала в Хабаровске, куда попала по распределению после института учителем, там она вышла замуж за корейца Ким Чер Сана. Потом они переехали в Москву.
С родителями Юлий расстался рано – когда ему было два года.
В 1937 году, все молодые корейцы в Москве были объявлены японскими шпионами.
Отца расстреляли в 1938 году, а в 1956 году – реабилитировали, а мать содержали в Бутырской тюрьме, а затем сослали в лагеря до 1943 года, затем в ссылку, на два года, до 1945 года.
Мать, как жена «врага народа», оказалась в печально известном лагере – АЛЖИР – (Акмолинский Лагерь Жён Изменников Родины), Казахстан.
В этом лагере АЛЖИР отбывала наказание и Ашхен Налбандян – мать Булата Окуджавы. Они с Ниной Васильевной не были знакомы – в лагере было 8000 заключённых-женщин.
А вот сыновья Нины и Ашхен не только познакомились, но и стали друзьями-единомышленниками.
Булат относился к Юлику, с нежностью, как к младшему брату. Он посвятил Киму песню: «Ну, чем тебе потрафить, мой кузнечик»» -
«Какой струны касаешься прекрасной, что так легко, так звонко исповедуешься ты?».
Двухлетний Юлик и пятилетняя Алина оказались в детском приёмнике.
С детского приёмника к себе их забрали дедушка и бабушка по материнской линии.
Будущий поэт формировался под большим влиянием маминых родственников, с династии сельских священнослужителей.
Прадед – Василий Павлович Всесвятский служил настоятелем Угодско-Заводской церкви и лично крестил, в своё время, будущего маршала Победы Георгия Жукова.
Когда мама вернулась из ссылки, Юлий с ней и старшей сестрой Алиной жил в городе Малоярославец, Калужской области, так как матери, в то время, не разрешалось жить не ближе 101 километров от Москвы.
В 1951 году, когда вокруг началась волна массовых арестов и мать, опасаясь нового заключения, с детьми уехали в город Ташауз, Туркмения, к своим сёстрам.
Работала мать экономистом в конторе Главного строительства Главного туркменского канала.
Как говорится, нет худа без добра, на юге легче было прокормится, продукты были значительно дешевле, а в Подмосковье существовали впроголодь, при мизерных заработках, матери в школе, учительницей русского языка и литературы.
В 1954 году, окончив школу, Юлий из Ташауза поехал в столицу России поступать в университет.
Удачно поступил в Московский государственный пединститут, на факультет истории и филологии.
В институте, в кругу таких же творческих людей, Юлий Ким смог реализовать свой потенциал, ему повезло учиться в одно время с будущими известными бардами: Юрий Визбор, Вероника Долина, Вадим Егоров.
Юлий Ким занимался в литературном кружке, участвовал в студенческой самодеятельности.
Уже в то время он пишет стихи и исполняет их как песни под семиструнную гитару, на которой научился играть.
Узнав о направлении на Камчатку, Юлий Черсанович, под влиянием нахлынувших романтических чувств и вдохновения, в 1959 году, сочинил свою «визитную» карточку песенку «Рыба-кит».
Сразу после окончанию института, 1959 год, по направлению три года работал на Камчатке, преподавал в средней школе историю и литературу, в далёком посёлке Ильпырский, при очень успешном рыбокомбинате.
Осенью, во время путины красной рыбы, всё взрослое население посёлка и школьники и учителя, помогали рыбкомбинату разделывать кету, выбирать икру.
О том периоде своей жизни, Юлий Ким говорил: « Это было, пожалуй, самым сильным впечатлением моей жизни, поэтому меня туда всегда тянуло, и я потом раз десять там побывал».
В 1962 году по возвращению в Москву, Юлий Ким два года преподавал в школе №135, после чего ещё полгода, короткий период времени пробыл на Камчатке.
С 1965 по 1968 год в физико-математической школе-интернате при МГУ учил детей.
Историю он преподавал на основе материалов, опубликованных во времена Хрущёва, а литературу во всеоружии новейшего самиздата, начиная с «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына, но был уволен по приказу Московского ЦК КПСС.
Причиной для увольнения Юлия Кима послужило информация об участии его в правозащитном течении.
В 1968 году из-за правозащитной деятельности Юлия Кима пришлось уйти из школы.
В то время он «стал обычный злоязычный либерал», вошёл в круг диссидентов (инакомыслящих), «шестидесятников».
Позже Юлий Ким так рассказывал о людях, к которым примкнул:
«Им свойственно было ощущение отнятых отцов – войной ли. НКВД.
У всего нашего поколения отобраны были старшие: отцы, дядья, тётки. Наше поколение можно назвать обманутым. Но не только обманутым, но и воспрянувшим от этого обмана, преодолевшим его».
ХХ съезд КПСС – (14.02.- 25.02. 1956 года, наиболее известен осуждением культа личности и. косвенно идеологического наследия Сталина.
«Шестидесятников» по праву называют дети ХХ-го съезда. Большинство «шестидесятников» были выходцами из интеллигентной или партийной среды, диапазон их рождения – 1918-1935 года.
Вера в коммунистические идеалы была для большинства «шестидесятников» самоочевидной, борьбе за эти идеалы их родители посвятили жизнь.
Однако в детстве им пришлось пережить мировозренческий кризис, так как эта среда сильно пострадала от так называемых сталинских «чисток».
У некоторых «шестидесятников» родители были посажены или расстреляны. Обычно это не вызывало радикального пересмотра взглядов – однако заставляло больше рефлексировать и приводило к скрытой оппозиции режиму.
Один из самых известных представителей этого течения Евгений Евтушенко характеризовал «шестидесятников», как поколение предрасположенных к страху людей, но отчасти победивших его».
В своём стихотворении, Евгений Александрович, так отразил эту мысль:
«Кто были мы, шестидесятники?
На гребне вала пенного
в двадцатом веке как десантники
из двадцать первого.
И мы без лестниц, и без робости
на штурм отчаянный полезли,
вернув, отобранный при обыске
хрустальный башмачок поэзии».
Хотя я помню, как в начале 1960 года, на первой обложке, с оборота, журнала «Юность» были написаны совсем иные по смыслу строки Евгения Евтушенко, в стихотворении «Считайте меня коммунистом!»
«Пусть, это выглядит дерзко, но, в горн упоённо трубя,
я с самого раннего детства считал коммунистом себя.
У наших костров негаснущих с волненьем, навек дорогим,
мы в пионерских галстучках пели партийный гимн.
В беды самые лютые
От холода и от огня
матерь моя –
Революция –
Всегда защищала меня…»
..................
И пусть не в пример неискренним, рассчитанным чьим-то словам:
«Считайте меня коммунистом!» - вся жизнь моя скажет вам». (отрывок)
Конечно, каждый человек, имеет и должен иметь право в течении жизни менять свои убеждения, особенно, если он поэт, такой величины, как Евгений Евтушенко.
В 1968 году, Юлия Кима, вызвал для беседы сам начальник Пятого управления КГБ, по борьбе с инакомыслием, генерал армии Филипп Бобков (1925-2019).
Он был правой рукой председателя КГБ Юрия Андропова, курировал искусство и диссидентов (инакомыслящих).
По воспоминаниям Юлия Кима, он ему заявил:
«Преподавать в советской школе с такими антигосударственными взглядами вы, конечно, не можете. Воздержитесь и от выступлений с песнями».
- «Позвольте, а на хлеб насущный как же зарабатывать?»
- «Мне сказали, что у вас есть какие-то договоры с кино, театром. Пожалуйста. Мы препятствовать не собираемся».
Молодой педагог пострадал от слежки, обысков и судебных преследований. Кроме того, именно в это время он получил свой первый псевдоним – «Гитарист», который ему «подарили» сотрудники КГБ.
С этого момента Юлий Ким стал вести жизнь свободного художника – как поэт и композитор, погрузился в написание стихов и выступал с ними на литературных вечерах.
С 1968 года увлёкся сочинением музыки к кинофильмам и театральным постановкам, текстов многочисленных песен.
К примеру, песни Юлия Кима есть в фильмах: «Двенадцать стульев», «Бумбараш», «Обыкновенное чудо», отдельные известные песни: «Отважный капитан», «У чёрного моря». «Капитан Беринг», «Барон Жерман поехал на войну».
Список фильмов, в которых звучали песни композитора и поэта Юлия Кима, насчитывает пятьдесят наименований.
А в фильмах «После дождичка в четверг» и «Раз, два - горе не беда!», он был не только автором песен, но и автором сценария фильмов.
Избегая преследований, как участник диссидентского движения, долгое время появлялся в титрах кинофильмов и афишах спектаклей под псевдонимом «Ю. Михайлов».
В 1963 году Юлий Черсанович сблизился с Петром Якиром, будущим своим тестем, – сыном расстрелянного вместе с Михаилом Тухачевским, выдающегося командарма Ионы Якира.
Вскоре Юлий Ким написал песню о судьбе Петра:
«Сказание о Петре Якире, который родился в 1923, а сел в 1937».
Вот начало этой песни:
«Четырнадцати лет пацан попал в тюрьму,
В одну из камер (номер тридцать восемь), вот бедняга!
Четырнадцать статей предъявлено ему:
Политбандит, вообще семит,
И неизвестно, чей наймит,
И поджигатель, кажется, Кремля, не то Рейхстага –
Вот эта передряга!
Вот это арестант! Наверно, он талант!
Вообще они талантливы, все эти иудеи!
Четырнадцати лет, - пацан ещё. и шкет,
А он уже политбандит,
Уже наймит, уже семит
И поджигатель, вроде Третьяковской галереи –
Уж эти мне евреи!»
И дальше о том, что вместе с
«Петькой-забиякой» были посажены
Одних учёных десять тысяч и неучёных десять
И несколько мильёнов – просто так, на всякий случай.
Зачем и почему – неясно никому, а только одному…»
Юлий Ким говорил: «Я с детства терпеть не могу антисемитизм – так меня воспитала моя русская мама Нина Валентиновна Всесвятская.
Мама была, по словам Юлия Кима, из старинного разночинного рода, происходящего от образованных священников.
Это были люди – плоть от плоти самых что ни на есть чеховских земских интеллигентов, подвижническим служением народу.
Квартира, где жили после реабилитации Пётр с женой и дочерью Ириной, была всегда открытой для всех «инакомыслящих» и Юлий часто бывал в гостях.
Был у него и сугубо личный интерес, ему нравилась дочка хозяина Петра Якира (1923-1982)*.
В 1966 году, когда Ирине исполнилось восемнадцать. Они с Юлием создали семью. В 1973 году, у Юлия и Ирины, родилась дочь Наталья.
Собиравшихся, в квартире по интересам у Петра Якира называли либералами, демократами, диссидентами, позже «шестидесятниками».
Атмосферу этой квартиры 60-х годов Юлий Ким воссоздал через 20-ть лет в пьесе «Московские кухни».
Ирина активно включилась в подготовку «Хроники текущих событий» - издания сообщавшего о преступлениях власти в тюрьмах и лагерях, об арестах и судебных процессах, о новостях самиздата.
Издание проникало за границу. Ирина собирала и редактировала тексты, организовывала связь с различными источниками информации. Кроме того, она была «главным человеком по связи с Украиной».
Позже Юлий написал о ней, своей жене: «Балладу о принцессе-революционерке», о том как:
«Её высочество в хрустальных башмачках
В Санкт-Петербург из Киева катило…
За блеском глаз скрывая чёрный страх.
В хрустальном башмачке под левой пяткой,
Заткнув в каблук и подоткнув заплаткой,
Она везла с собой – известно что:
Листок, набитый доверху крамолой,
Такой разоблачительный фугас,
Что в случае чего – исход хреновый…».
Юлий Ким рассказывал: «За участие в диссидентском движении её вытурили с третьего курса историко-архивного, не говоря уже про комсомол».
Сам Юлий Ким подписывал письма в защиту политзаключённых, распространял самиздат, сочинял листовки, участвовал в редактировании некоторых номеров «Хроник», писал политические, антисоветские стихи и песни и пел их.
В 1968 году, после ввода советских войск и других стран Варшавского договора в Чехословакию, с 20 на 21 августа, КГБ усилило притеснения и угрозы в отношении инакомыслящих.
Ведь инакомыслящие устроили сидящую демонстрацию протеста на Лобном месте, напротив Храма Василия Блаженного, на Красной площади, 25 августа, с лозунгом «За вашу и нашу свободу»
В демонстрации участвовало 7-мь человек инакомыслящих:
Константин Бабицкий-лингвист, Лариса Богораз-филолог, Вадим Делоне-поэт, Владимир Дремлюга-рабочий. Павел Литвинов-физик, Виктор Файнберг-искусствовед и Наталья Горбаневская-поэтесса.
И в конце 60-х после событий в Чехословакии, власть спустила своего «цепного пса» - боевой отряд партии - комитету ГБ было велено вплотную заняться «антисоветчиками», в том числе, теми, кто имел отношение к «Хронике текущих событий».
Массово начались обыски у диссидентов, их стали «приглашать на беседы»:
«Вы должны прекратить антисоветскую деятельность, чтобы нам не пришлось применять более жёсткие меры».
Были и аресты. К примеру, повторно был арестован и тесть Юлия Кима Пётр Якир.
Власти понимали, что тех, кто однажды прошёл этот ад, легче сломать: «снова в лагерь, и снова ни за сучий хрен» - цитата из пьесы «Московских кухонь» Юлия Кима.
И как говорил ранее, в своём повествовании, Юлию Киму запретили преподавать в школе и выступать на концертах.
Юлий Ким, так высказывался о этом, своём периоде жизни: «Я был антисоветчиком и весьма махровым. Я был в славном отряде наших диссидентов.
И настолько активно в этом поучаствовал, что в 1968 году мне запретили заниматься моей профессиональной учительской деятельностью. Меня вышибли за свободомыслие и вольнодумство в 1968 году».
Ещё в 1963 году Юлий Ким сочинил песню для фильма: «Улица Ньютона, дом №1», затем последовали заказы от «Мосфильма», Киностудии имени Горького, Киностудии имени Довженко.
В 1975 году представил Театру Советской армии пьесу «Иван-солдат».
А вообще за свою дальнейшую творческую жизнь Юлий Ким, автор свыше тридцати драматических произведений, пятисот песен и десятки книг.
Перевёл на русский язык мюзикл «Нотр-Дам-де-Пари», автор либретто «Монте-Кристо», «Граф Орлов», «Анна Каренина».
Происшедшее отразилось на творчестве Юлия Кима. И несмотря на весь свой оптимизм, он всегда чувствовал пасть «цепного пса», ждущего только команды- «фас», от боевого отряда правящей партии.
Булат Окуджава посвятил Юлию Черсановичу, и его тогдашнему состоянию такие строки:
«Вот приходит Юлик Ким и смешное напевает.
А потом вдруг как заплачет, песню выплеснув в окно.
…За что ж его не любили наши власти?
За российские ли страсти? За корейские ль глаза?
Может быть его считали иудеем? Вот так здрасьте!
Может, чудилось им в песнях диссидентов голоса?
Только помнит он всегда, что верёвочка-то вьётся.
Это видно по усмешке, по походке, по глазам».
Для того, чтобы продолжить писательскую и бардовскую деятельность, как мы видим, Юлию Киму пришлось взять псевдоним «Ю.Михайлов.
И вот под этим псевдонимом он начал писать пьесы, а также песни для кинофильмов и спектаклей.
А свою «девичью фамилию» - Ким – он вернул после статьи Окуджавы в «Литературной газете» в 1985 году, где Булат отпускал «запоздалые комплименты» Ю. Михайлову, а потом вдруг оговорился:
«что я пишу всё – Михайлов, Михайлов – когда все знают, что это Юлий Ким».
В 60-е годы в Советском Союзе в связи с разгулом государственного антисемитизма развернулась движение евреев за выезд в Израиль – «Отпусти народ мой».
В 1968 году Политбюро ЦК КПСС рассматривало вопрос о возобновлении «ограниченной эмиграции для воссоединения семей!..
Ограничения касались, прежде всего тех, кто по роду своей работы имели допуск к так называемым секретным документам (секретными могли считаться не только чертежи изделий, но и, например, ведомости на зарплату.
Кроме того, нужно было получить вызов от членов семьи из Израиля (поскольку доказательства родства не требовалось, то вызовы часто посылались от незнакомых людей, называвших себя тётями или дядьями).
Это были минимальные требования, которые расширялись по прихоти любого чиновника как угодно.
В стране появились отказники (получившие отказ на выезд), которые искали способы преодолеть ограничения и только в конце 1989 года, во время перестройки Михаила Горбачёва, почти все отказники были выпущены на ПМЖ.
В 1974 году Юлий Ким влился в коллектив московских бардов. У Юлия Кима, особенностью было исполнение песен собственного сочинения под гитару с особым «цыганским» строем.
Исполнитель скоро стал одним из группы самых известных бардов в России, в одном ряду с Булатом Окуджавой, Александром Городницким и Александром Галичем.
В наши дни, беря интервью у Юлия Кима спросили:
«Культура бардовской песни, которая занимала большой место в жизни советских людей, сегодня, кажется, несколько ушла в тень…
Это веяние эпохи? Как поэт становится бардом?»
Юлий Черсанович ответил:
«Бард – это не просто поэт-песенник, это автор песни в целом, то есть и её мелодии, и её текста. Это особый способ поэтического высказывания образованного человека.
Барды появились в 60-е годы прошлого века, когда в молодом поколении интеллигентов возникла потребность в подобном способе высказывания. так как произошёл крутой перелом и осознания мира и самих себя в нём.
Это стало традицией, поэтому бардовское дело бессмертно и ни в какую тень не ушло: ежегодно происходит множество фестивалей, собирающих тысячи любителей самодеятельной песни в стране и за рубежом.
За примером ходить далеко не надо: Грушевский фестиваль в России, под Самарой, собирающий десятки тысяч участников каждый год, у плавущей сцены, в форме большой гитары.
В стране наступило время перестройки, и началась, к сожалению, в большем размере, чем при советской власти, оголтелого государственного антисемитизма, извечная раковая опухоль российского общества.
В 1989 году состоялся Съезд Народных депутатов, было много выступлений.
Известный писатель Валентин Распутин предъявил претензии к советским руководителям и предложил: «Россия должна выйти из состава СССР, где обижают русских, у которых даже нет своего Союза Советских писателей!»
Был создан Союз писателей РСФСР во главе с Ю. Бондаревым и С. Михалковым.
Основной вопрос, который обсуждался на пленуме, вновь созданной организации был: «Кого считать русским писателем, а кого русскоязычным?».
Выступали Распутин, Куняев, Личутин…
Обсуждение идёт с таким злым антисемитским акцентом, что пришлось вмешаться «прорабу перестройки», секретарю ЦК КПСС Александру Яковлеву, который потребовал прекратить этот шабаш.
Надо сказать, что протесты против государственного антисемитизма – была одна из граней участия в демократическом движении, после ХХ съезда КПСС.
Юлий Ким, который уже много лет не писал об антисемитизме, не выдержал и откликнулся на эту дискуссию песней протеста:
«Открытое письмо Пленуму ССП РСФСР», которое позже назвал «Песней против антисемитов»:
«Позвольте мне братцы, обратиться робко:
Пришла пора почистить наш народ,
А я простой советский полукровка
И попадаю в страшный переплёт.
Отчасти я вполне чистопородный:
Всесвятский, из калужских христиан.
Но по отцу – чучмек я инородный
И должен убираться в свой Пхеньян.
Куда же мне по вашему закону?
Мой край теперь только мой.
Пойти на Волгу, побродить по Пскову
Имею право лишь одной ногой.
Во мне кошмар национальной розни!
С утра я слышу брань своих кровей:
Одна вопит, что я кацап безмозгий,
Другая – почему-то-что еврей.
Спаси меня, Личутин и Распутин!
Куда не плюнь – повсюду мне афронт*.
Я думал, что я чистый в пятом пункте,
И вот, как Пушкин, порчу генофонд…
*афронт – ( франц.) – это явное нарушение этикета. Когда одно лицо публично демонстрирует свою неприязнь к другому лицу, и нарушитель этикета и подвергающийся агрессии предстают в крайне невыгодном свете.
Часто можно услышать вопрос о национальности Юлия Кима, есть ли у него еврейские корни.
Более тридцати лет назад на вопрос «Не еврей ли Вы?» - он отвечал:
«Да, я – еврей по жене и дочери»
Вот ещё цитаты из разных интервью Юлия Черсановича:
«По всем историческим и культурным корням я – русский человек».
«Я коренной русский бард с корейским уклоном и израильским гражданством».
В середине 80-х годов собирая материалы для «Хроники текущих событий» Ирина оказалась в городке Шишаке на Полтавщине. Ей очень понравилось эта, как она называла, «украинская Швейцария».
По словам Юлия Кима: «Гоголевские места! Слева – Диканька, справа – Сорочинцы, впереди – Миргород. И чудная река Псёл».
Они вскоре купили там небольшой дом. И с тех пор при любой возможности уезжали туда отдыхать и работать.
1990 год – год открывший новую страницу в творчестве Юлия Кима, он стал создавать песни на еврейские темы.
Эти песни были порождением гражданской позиции Юлия Черсановича, его правозащитной, диссидентской деятельности, где протесты против антисемитизма – одна из граней участия в демократическом движении в СССР «шестидесятников».
Недаром, шестидесятник, поэт Роберт Иванович Рождественский (1932-1994),сотворил запоминающееся четверостишие, обращаясь по-философски к проблеме национальных отношений:
«Для человека национальность –
и не заслуга
и не вина.
Если в стране
утверждают иначе,
значит,
несчастна эта страна!».
Поэту, Роберту Рождественскому, поляку по отцу, с фамилией Петкевич, довелось в полной мере испытать на себе, печальный вывод – своих выстраданных строк.
В 1990 году, когда Юлий Ким вместе с женой Ириной впервые побывал в Израиле, появились его еврейские песни, песни любви к Израилю и евреям.
В заметках, опубликованных в 2008 году, Юлий Черсанович написал:
«Дорога моей жизни заранее имела в виду пройти через Израиль… В Израиле поселилось много нашего народа, а особенно нашего брата шестидесятника.
В горбачёвские время оттуда так и посыпались звонки, приветы и приглашения.
А что я знал об Израиле? Ничего. И вот он предо мною. Что меня сразу пронзило, это что Израиль – рукотворная страна.
Вечнозелёный рай, широкой полосою, идущий вдоль средиземного берега от Тель-Авива до Хайфы, полный прудов, полный рыбы, шумящий эвкалиптами и цветущий миндалём.
Пронизанный тремя скоростными автострадами – короче текущий мёдом и млеком – он весь устроен евреями на месте длинного гниловатого болота, плодящего болезни и мошкару.
Хвойные леса, окутавшие Израиль от севера до самой Иудеи, всё посажено евреями».
Тогда же в свой первый приезд в 1990 году, Юлий Ким написал свою первую песню любви к Израилю.
Вот его рассказ о появлении этой песни, в которой он выражает восхищение людьми, которые трудом, потом и кровью преобразовали этот древний край, сажая леса в пустынях и на холмах, проводя дороги, строя города…
И всё это под аккомпанемент арабской стрельбы и резни и при жёстком сопротивлении британцев.
«Мы с Ириной впервые оказались в Израиле в 1990 году. И были там два месяца. Первое впечатление от Израиля было выражено в песне, которую я в том же году и сочинил, исполненный эйфории.
Эту эйфорию надлежало немедленно выразить в песне.
С музыкой дело обстояло легко, потому, что еврейская песня льётся в Израиле отовсюду – в автобусе, в домах и просто так.
Что касается текста, то я последовал совету поэта Бориса Вахнюка, который сказал:
«Еврейскую песню сочинять надо так – главным образом употреблять междометия:
«Ай-ай-ай, Ой-ой-ой» - они такие выразительные. Они скажут всё, что хочешь».
«Хайфа»
Ой ты Хайфа, Хайфа! За все годы лайфа
Я такого кайфа не ловил.
Эти горы, эти пляжи, этот климат тоже даже –
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй-яй… - полюбил.
Если вы молчите на своём иврите,
Всё равно ходите, как хотите тут.
«Добрыйдень», «Шолом алейхем»,
«Гамарджоба»*, «Аз ох ун вей» -
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй-яй! Все поймут.
Ах,Исроэл, Исроэл!
Как ты так всё освоил,
Как ты так устроил этот древний край?
О, прекрасный город Хайфа!
Я клянусь – за годы лайфа
Никогда такого кайфа…
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй-яй! Ай-яй-яй!
Гамарджоба – здравствуй (грузинский).
Своё восхищение Израилем Юлий Ким выразил и в другой песни, которую сочинил в 1992 году, когда вместе с Александром Городницким они ехали из Эйлата в Хайфу – через весь Израиль с Юга на Север.
От Эйлата, на Красном море, над Мёртвым морем, через пустыню и киббуцы, через Димон – атоиную столицу Израиля, через Тель-Авив,вдоль Средиземного побережья, в Хайфу.
«Я оказался в Израиле вместе с Городницким и мы проехали с ним с юга на север долгим таким автобусным рейсом ночью. Светила луна. Но мне, как говорят поэты, пришли такие строки: - Дорогой длинною и ночью лунною…
Я гордо продекламировал их Городницкому. Он посмотрел на меня смущённо и сказал, что он их уже слышал.
Дальше он даже продолжил, но я уже не мог остановиться, пока не сочинил этот, стало быть, русско-цыганско-еврейско-корейский романс».
«Рейс 991»
Ехали мы этим долгим рейсом
Девяносто первым девятьсот.
Шесть часов а огромным интересом
Вглядывались в каждый поворот.
Этот серпантин над Мёртвым морем,
Древних звёзд мерцающая взвесь.
Ой, не зря, не зря мы Бога молим:
Это в самом деле, где-то здесь.
Дорогой длинною и ночью лунною
С Эйлата в Хайфу через Тель-Авив
Землёй старинною и вечно юною
Летели мы, о Родине забыв.
Ой, Израиль, ты меня изранил!
Оглушил, опутал, обольстил!
Я сюда приехал, рот раззявил,
До отъезда так и не закрыл.
Как-то здесь особенно поётся!
Как-то ноги сами ходят в пляс!
В здешнем небе чаще Бог смеётся,
Хоть и грозно хмурится подчас.
Дорогой длинною и ночью лунною…
Ой, Расея ты моя, Расея!
Чудо-юдо, край родимый мой!
Хмурясь, негодуя и жалея,
Бог всё больше плачет над тобой.
Но, согласно высшему закону,
Знаю я, настанет этот час:
Радуясь любимому Сиону,
Бог с улыбкой взглянет и на нас.
Дорогой длинною и ночью лунною
С Калуги в Питер через Кологрив
Землёй старинною и тоже юною
Мы полетим под этот вот мотив!
В 1996 году у Ирины обнаружилась тяжёлая болезнь, онкология, была операция, но болезнь не отступила.
В 1998 году Юлий повёз Ирину к израильским врачам. Её еврейское происхождение помогло её получить израильское гражданство, вместе с Юлием Кимом, и попасть в госпиталь, где врачи пытались продлить ей жизнь. Проводилось активное лечение. Ирине было тяжело.
Больше, чем полгода Юлий провёл у постели больной жены, скрашивая ей последние дни. Он жил в Иерусалиме. И приезжал на автобусе в центр города и шёл к больной жене в госпиталь. Об этом в стихотворении:
«Двадцать первый автобус»
… На улице Яффо – лафа, и по этой лафе
Иду я себе не спеша от кафе до кафе.
Набравши хрустящих ватрушек и лакомых груш,
И дальше, в заветную лавку, в цветочную глушь,
Где пряно и дико мерцают и тают во тьме
Тюльпаны и гвоздики и чёрт-те чего ещё не!
Но мне-то не надо, не надо мне чёрт-те чего,
Мне эту вот веточку вереска, только всего,
Чтоб…
Полтавские дали витали и плыли над койкой твоей.
И сны навевали бессоннице горькой твоей.
Ирина пишет об этом в письме дочери:
«Папа принёс букет вереска, как наш, шишакский, только не сухой, а живой, и он здесь нежно-нежно пахнет. Я смотрю на шишакский вереск и развеиваюсь потихоньку».
В мае 1999 года Ирины Петровны не стало.
После смерти жены, Юлий Ким женился на Лидии Луговой, близкой подруге Ирины со школьных лет.
Дочь Наталья,1973 год, со своими тремя детьми, каждый год приезжала, до событий на Украине, в их фамильный домик в Шишаках. Она – журналистка, редактор, живёт в Иерусалиме, пишет стихи и короткие рассказы и публикует их в журнале «Иерусамимском журнале».
Писал Юлий Черсанович песни и на мотивы еврейской истории.
6-ой век до нашей эры. Войска вавилонского царя Навуходоносора взяли после долгой осады Иерусалим – столицу Иудеи. Завершилось правление «дома Давидова».
Иерусалим разрушен. Храм, построенный царём Соломоном, разграблен и сожжён после 370 лет существования.
Иудейская элита: священники, мудрецы, музыканты, ремесленники – угнаны в Вавилонию…
Как рассказывает Священное писание – Библия: изгнанников вели с завязанными за спиной руками, пока они не пришли в пределы Вавилонии.
Им не позволили останавливаться подолгу, потому что боялись, как бы их молитвы и покаяния не дошли до их Бога, и чтобы ОН не вмешался бы…
Так дошли они до реки – границы Вавилонии. Здесь захватчики устроили пиршество. А иудеи сидели и плакали о разрушенном Иерусалиме.
Вавилоняне знали, что иерусалимский храмовой хор и оркестр славятся во всём мире.
Поэтому они требовали, чтобы пленники услаждали им слух музыкой и песнями.
Но иудеи говорили между собой:
«За грехи наши разрушен Храм, так будем ли мы ещё, и играть этим разрушителям на арфа-?»
И повесили свои инструменты на деревья и стали рвать струны, откусывать себе пальцы и говорить, показывая руки и инструмент: - «Как нам играть и петь?»
Об этом рассказывает «Псалом 137», песни Юлия Кима в исполнении Елены Камбуровой:
«Псалом 137»
Там, возле рек Вавилонских,
Как мы сидели и плакали.
К нам приходили смеяться:
«Что вы сидите и плачете?
Что не поёте, не пляшите?»
Ерушалаим. Сердце моё,
Что я спою вдали от тебя
Глазами полными слёз?
Там, возле рек Вавилонских,
Нет нам покоя и радости.
Там, под плакучею ивой,
Арфы свои изломали мы,
Ерушалаим, сердце моё…
Там. возле рек Вавилонских,
Жив я единственной памятью.
Пусть задохнусь и ослепну,
Если забуду когда-нибудь
Камни, объятые пламенем
Белые камни твои,
Ерушалаим, сердце моё!
Юлий Ким живёт в Иерусалиме, и в Москве. Юлий Ким ещё в 1998 году получил гражданство Израиля…
Он говорит: «У меня два паспорта, но я не считаю себя гражданином двух государств, я – дважды гражданин.
С 1988 года Юлий Черсанович живёт в Израиле, и периодически гастролирует в России, Европе и США.
У него есть одна квартира в Москве на Пресне и квартира в восточном Иерусалиме.
Эту ситуацию он отразил в стихотворении:
«Два окошка»
В моей маленькой квартире справа, слева – по окну…
Подпирая подбородок то и дело в них смотрю
Поражаюсь ежечасно – фу-ты, ну-ты, ё-моё!
До чего однообразно окружение моё.
За одним моим окошком Пресня весело шумит,
Здесь когда-то раздавался пролетарский динамит,
А теперь дискотека р торгующий Кавказ.
А в другом моём окошке стольный град Ерусалим –
Благородное собранье изумительных руин.
Слышу пенье муэдзина и божественный иврит.
Иногда их заглушает панарабский динамит.
Динамитом панарабским я ужасно удручён,
Сколько можно, панарабы, чистить зубы кирпичом?
Маршируйте в ногу с веком, почитая свой ислам.
Ну, заведите дискотеку, а динамит продайте нам.
Распахну я свои окна, пусть прольётся без преград
Дождик Пресни на Кинерет, солнце Хайфы на Арбат.
Ещё одно признание в любви к Иерусалиму – замечательная песня: «Иерусалим». Юлий Ким назвал её лиро-эпической.
Рефлен в этой песне взят из песни «Псалом 137»
«Иерусалим»
С тех пор, как Тит разрушил Храм, стерев с лица земли,
Пришлось евреям долго жить от Родины вдали.
Но все две эти тыщи лет в любом краю чужом
Евреи пели каждый день любимый свой Псалом.
Ерусалаим, сердце моё –
Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя
Глазами, полными слёз?
Хоть ты убей, я – не еврей, я – русский
С гитарой верною своей кочую по земле.
Но каждый день, хоть ты убей, в любом чужом краю,
Закрыв глаза, забыв про всё, тихонько я пою:
Ерусалаим, сердце моё…
Я жил на улицах твоих, в глаза твои глядел,
Я слышал голос твой и смех, твой хлеб горячий ел.
И каждый день они со мной – вот уже столько лет,
Твой белый камень, синий зной, твой негасимый свет.
Ерусалаим, сердце моё…
В 2011 году Юлий Ким написал «Песню Исхода» к празднику Пейсах.
В этой песне Юлий Черсанович декларирует свою причастность к народу Израиля.
В соответствии с еврейской традицией он говорит, что это МЫ идём в землю обетованную, где Мы построим Город и Храм.
Юлий Ким рассказывает:
«Я, сочинил, эту песню услышав однажды на итальянском языке, и весь возбудился, так она меня потрясла. Хотя я совершенно не понимал о чём речь.
Потом я провёл изыскания и узнал, что это хор пленных иудеев из оперы Джузеппе Верди «Набукко».
Я несколько удивился, потому, что я понимал, что это своеобразное итальянское переложение 137-го Псалма о вавилонском плене: «На реках вавилонских сидели и плакали» и так далее.
В этой музыке не было ничего от этого плача. И вообще никакого плача в этой музыке совершенно нет.
Потом я даже узнал, что итальянцы хотели эту музыку использовать для своего итальянского национального гимна. Но, вероятно, их всё-таки смутило, что это – иудейская песня.
И вот я на Пейсах как-то так вдохновился и с небольшим предисловием сочинил «Песню Исхода», предполагая, что все евреи земного шара однажды, взявшись за руки споют своим мощным хором, а поскольку это – музыкальная нация, не меньше чем итальянская, это прозвучит ещё более внушительно, потому, что у итальянцев есть история, но у нас евреев, она значительно лучше».
«Песня Исхода»
При всех прогрессах и всех регрессах,
А также стрессах своих и чужих,
Мы ежегодно справляем Пейсах –
Наш главный праздник среди остальных.
Мы ежегодно справляем Пейсах,
Вкушая фрукты и вино,
И в наших гимнах и наших песнях
На праздник Пейсах звучит одно:
Дальше - музыка Верди.
До свиданья, Египет прекрасный,
Мы уходим в пустую пустыню,
Где живёт только наша свобода,
С ней построим мы Город и Храм на горе.
Впереди много новых египтов,
Вслед заветам потянется наша разлука.
Всё равно мы сюда соберёмся,
Всё равно мы вернёмся сюда навсегда.
Нас дарами осыплют и Вавилон, и Вашингтон,
Всё равно мы сюда соберёмся,
Нам Европа поставит непроходимый заслон,
Всё равно мы вернёмся сюда.
Море злобы и мрак вероломства,
Бесконечных могил череда.
Всё равно мы сюда соберёмся,
Всё равно мы вернёмся сюда навсегда.
Здесь на этой земле
Наш свободный народ
Пьёт вино по весне
За Великий Исход!
Даейну Адонай!
(Довольно Господь!)
Юлий Черсанович Ким достоин глубокого уважения, за свою человеколюбивую позицию в жизни и в творчестве, как истинный христианин, имея в родстве дедушку священника, со стороны матери, который воспитывал его в детстве.
И недаром слова Святого Апостола Павла из «Послания к Колоссянам», глава №3 стих 8, 11,
«А теперь отложите всё: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших...нет ни Эллина, ни Иудея, …но всё и во всём Христос»** - стали для поэта-барда Юлия Кима жизненным кредо по жизни.
Юлий Ким – член Союза кинематографистов России-1987 год, член Союза писателей-1991 год, член ПЕН-клуба 1997 год.
За свой огромный вклад и достижения в искусстве и культуру России, Юлий Черсанович Ким был награждён: Лауреат премии «Золотой Остап», государственной премии им. Булата Окуджавы-2000год, национальной премией «Поэт».
Пожелаем уважаемому Юлию Черсановичу, надёжного здоровья, новых творческих произведений, на радость многочисленным почитателям его самобытного, яркого таланта!
Из поэтического наследия Юлия Кима.
«Скажи»
Перед лицом тотальной лжи
В насквозь испуганной стране
Ты правду всё-таки скажи,
Хотя бы собственной жене.
Конечно, если силы есть,
Ступай и всем скажи её
(но перед этим всё же взвесь,
чем разочтёшься за неё).
А если в жизни только раз
Ты вкрикнул:
- Не могу молчать! –
И охнул, съёжался, погас,
Зарёкся вообще кричать, -
То знай:
Когда на небесах
Предъявишь ты, чего достиг,
Всё перевесит на весах
Твой этот вырвавшийся крик.
«Они читают Тору»
Они по городу идут – читают Тору.
Они в автобусах сидят – читают Тору.
Они за рыбою на рынок, за бумагою в контору
Коридорами идут, читают Тору.
У моря Красного лежат – читают Тору.
У Средиземного лежат – читают Тору.
Они лежат, они сидят
Они стоят, они идут,
Они едят и пьют – и тут читают Тору!
Мне замечательно – они читают Тору.
Мне отвратительно – они читают Тору.
Их уважают, унижают, обожают, обижают, ают, ают,
А они её читают.
Лёжа и стоя,
Идя и сидя,
Благоговейно и уверенно, -
И ОН таким образом видит,
Что всё ещё не всё ещё потеряно, не всё ещё…
декабрь 2008 год.
Эту песню: «Они читают Тору», Юлий Черсанович написал со свойственной ему доброй улыбкой.
Тора – Пятикнижие Моисея, или «Хумеш» на иврите (от слова «хамеш» - пять) – те пять книг Торы, переводе - «Закон», которые были записаны пророком Моисеем (Моше), после синайского откровения во время странствий еврейского народа по пустыне.
Когда говорят Тора – подразумевают Пятикнижие, которое состоит из пяти книг:
Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие: – Боговдохновенные тексты.
Юлий Ким понимает, что Тора (Пятикнижие Моисея), это именно то, что сохранило еврейский народ в рассеянии, когда, « пришлось евреям долго жить от Родины вдали».
Великий немецкий поэт, еврей, Генрих Соломонович Гейне,(1797-1856), так охарактеризовал это событие, в жизни и истории своего народа:
«Евреи несли Библию сквозь века как портативное Отечество»
Юлий Ким говорил в интервью 2005 года:
«Евреи – народ Великой Книги, великой культуры, что всегда отличало его от других народов».
После разрушения Второго Храма, в 70 году нашей эры, римским императором Титом, именно Тора стала для евреев Храмом. А читающие, изучающие Тору –.служителями этого Храма.
И пока ортодоксы (правоверные) читают и несут свет Торы – учение, заповедей, законов – ещё не всё потеряно. Вот об этом поёт Юлий Ким, в своей песне «Они читают Тору».
«Журавель»
Как за меня матушка всё просила Бога,
Всё поклоны била, целовала крест,
А сыночку выпала дальняя дорога,
Хлопоты бубновые пиковый интерес.
Припев:
Журавель по небу летит, корабль по морю идёт,
А что меня куда влечёт по белу свету,
И где награда на меня, и где засада на меня –
Гуляй, солдатик, ищи ответа.
Журавель по небу летит…
Ой, куда мне деться, дайте оглянуться,
Впереди застава, сзади западня.
Белые, зелёные, золотопогонные,
А голова у всех одна, как у меня.
Где я только не был, чего я не отведал,
Берёзовую кашу, крапиву, лебеду.
Вот только на небе я ни разу не обедал,
Господи, прости меня, я с этим обожду.
«Кадриль для Матиаса Руста»***
Здравствуй, киндер дорогой,
Гость, никем нечаемый,
В нашей склоке мировой
Голубок отчаянный!
Прилетел, настрекотал,
Крылышки расправил,
Агромадный арсенал
Сходу обесславил.
Ждать не может человек
Череду столетий:
- Надоел двадцатый век,
Хочу тридцать третий.
Где ни пушек, ни границ,
Ни плохой погоды,
Где не меньше, чем у птиц,
У людей свободы!
Генералы ПВО
Вам навек спасибо:
Не убили вы его,
А ведь как могли бы!
Молодей Матюша Руст,
Пошутил по-русски:
И смышлённый, и не трус,
И сидит в кутузке!
Партия, правительство,
Есть такое мнение:
Отпустите вы его
В виде исключенья.
Это будет торжество
Нового мышления!
1987 год.
P.S.
Примечание:
*Тесть Юлия Кима, отец дочери Ирины, жены поэта, Пётр Ионович Якир (1923-1982), участник правозащитного движения в Советском Союзе.
Пётр Якир - сын Ионы Эммануиловича Якира (1896-1937), уроженца Кишинёва.
Иона Якир – командующий Красной Армией и один из крупнейших военных реформаторов в мире в период между Первой и Второй Мировыми войнами.
Учился в Базельском университете (Швейцария) и Харьковском технологическом институте.
Он был одной из первых и главных жертв Великой чистки, наряду с Михаилом Тухачевским.
Иона Якир – командарм 1-го ранга-1935 год. Видный военачальник времён Гражданской войны. Командующий войсками Киевского военного округа.
Петра Якира арестовали в 1937 году, когда расстрелян был его отец - Иона Якир, и как сына «врага народа» приговорили к пяти годам заключения, по обвинению в «организации конной банды» и Особое совещание при НКВД СССР вынесли ему этот приговор, как «социально-опасному элементу».
На то время, 1937 год, Петру было всего 14-ть лет.
Его заключили в колонию для малолетних преступников, здесь он пробыл до 1942 года. Часть срока Пётр Якир провёл в г. Нижняя Тура, Свердловской области.
В 1943 был призван в армию, как знающий немецкий язык направили во фронтовую разведку, участник Великой Отечественной войны.
В 1944 году был опять арестован, и в феврале 1945 года приговорён к 8-ми годам по обвинению в контрреволюционной пропаганде и разглашению государственной тайны.
Срок отбывал в Каргопольлаге (1945-1948), в Воркутлаге (1949-1953) и Красноярском крае.
В дальнейшем Пётр неоднократно приговаривался к новым срокам тюремного заключения.
В 1953-1954-ом жил на поселении в Туруханском крае, в 1955-1956 – в Мурманске и Подольске.
В 1957 году был реабилитирован, вернулся в Москву.
В 1957-1962 годах, с наступлением «хрущёвской оттепели» учился в Московском государственном историко-архивном институте, по окончании которого работал в Институте истории Академии наук СССР.
С середины 1960-годов принимал активное участие в правозащитном движении.
Неоднократно выступал против реставрации сталинизма, против ввода войск стран Варшавского договора в Чехословакию в 1968 году, против действий советских властей в отношении А. Сахарова и А. Солженицына.
Был одним из создателей правозащитной организации – Инициативная группа в защиту прав человека в СССР.
Написал книгу воспоминаний: «Детство в тюрьме»-1972 год, Лондон.
В связи с изданием данной книги, «Детство в тюрьме», в 1972 году, Пётр Якир был арестован, следствие продолжалось четырнадцать месяцев.
На суде в 1973 году Пётр Якир признал действительность всех предъявленных ему обвинений и был приговорён к трём годам заключения (приговор был заменён ссылкой в Рязань).
Вернулся в Москву в конце 1974 года. Работал научным сотрудником в Московском городском архиве.
В общей сложности, Пётр Якир провёл 17 лет в тюрьме, лагерях и ссылке, прерванных его службой в армии, в 1943-1944 году.
В последние годы жизни, Пётр Якир, запил. Прожил 59 лет, не стало 14 ноября 1982 года.
**В современном русском языке, оборот «нет ни Еллина, ни Иудея…», выражает идею равенства всех людей.
Современный человек редко использует, это выражение речи, и даже священнослужители, говоря с мирянами, нечасто прибегают к нему, но ведь оно написано в главной книге христиан Евангелии, которую, к сожалению, мало кто дочитывает до конца.
Ещё меньше тех, кто задумывается над смыслом тех или иных слов, выражений и самой сутью этой части Святого писания.
Но почему же православные священники почти не вспоминают это изречение, говоря с народом?
Вероятно, потому что они государственники.
Во времена Советского Союза и сейчас их можно увидеть заседающими в различных высоких государственных органах и даже в телевизионных шоу, на федеральных каналах.
Началось это не сейчас. При Петре Великом, в 1721 году был упразнён институт патриаршества, то есть - правление.
Российский император назначал - Обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода – светского чиновника и таким образом священники сделались прямо зависимыми от царя.
Святейший правительственный Синод – высший орган церковно-государственного управления Русской церковью в синодный период (1721 с 1917 год).
Джугашвили восстановил патриаршество в России, но чисто формально, имея семинарское среднее образование, за плечами.
На самом деле они продолжали быть частью государства.
Хотя по Конституции, церковь от государства отделена.
Но всё, вплоть до права служения в том или ином приходе контролировалось чиновниками и КГБ.
Без разрешения на службу священник мог работать только нелегально.
И это относится не только к христианской церкви, но и ко всем религиозным конфессиям, имеющимся в стране.
На данный момент нельзя сказать, что церковь независима. Но церкви придаётся гораздо большее значение, чем в советские времена, как идеологическому инструменту для большей части населения.
И всё-таки, церковь не всегда должна уступать государству. А постепенно, но настойчиво добиваться своего.
Увы, пока это остаётся благим пожеланием.
Но, в противном случае, её ждёт незавидное будущее маловлиятельного государственного придатка.
Святым отцам, учитывая глубоко укоренившийся шовинизм и национализм российского общества,
следует ,почаще, вспоминать о наднациональной (надгосударственной) сущности христианства, цитируя Евангелие и рассказывая, что апостолы были посланы во все края Земли, к разным народам.
И, конечно же, вспоминать и объяснять, почему, всё-таки, «нет ни эллина, ни иудея», подкрепляя свои объяснения из современной жизни.
Может быть, тогда тёмной злобы шовинизма и национализма будет становиться всё меньше и меньше.
И людям станет лучше.
*** «Кадриль для Матиаса Руста» - хорошее, с юмором сатирическое стихотворение Юлия Кима, за 1987 год.
Стихотворение на эту же тему, очень своеобразное, создал и советский, российский поэт Владимир Корнилов (1928-2002).
Свою гражданскую позицию, Владимир Корнилов с досадой и гневом, выразил в стихотворении «Дурошлёп», о том что, немецкий 18-летний лётчик Матиас Руст, сел 28 мая 1987 года, на легкомоторном самолёте, на Красной площади.
И как полетели из-за этого с должностей и министр обороны, Герой Советского Союза, маршал Сергей Соколов (1911-2012).
И Главком ПВО, Главный маршал авиации, дважды Герой Советского Союза, сбивший во время войны 46 фашистских самолётов ,один из самых результативных асов СССР во Второй мировой войне –Александр Колдунов (1923-1992), и ряд других высокопоставленных чиновников.
Кстати, в этот день, когда на Красной площади приземлился Матиас Руст,28 мая 1987 года, отмечали в СССР – День пограничника, нарочно не придумаешь:
«Дурошлёп»
Новостей нынче валится столько,
Что приняться нельзя за дела.
Обгоняя себя, перестройка
От земли в поднебесье ушла.
И, принюхавшись к новому духу.
Дурошлёп, иноземный пострел,
Выбрал муху себе цокотуху
И за храмом Блаженного сел.
Прозевав, проморгав, проворонив,
Втихаря матюгают его
Оплошавший министр обороны
И командующий ПВО.
В этом казусе больше потехи,
Чем трагедии, и хорошо б
На другие огрехи-прорехи
Указал нам другой дурошлёп.
Из Америки и из Европы
И от разных других берегов
Прилетайте сюда дурошлёпы,
Помогайте снимать дураков.
1987 год.
N.B.
Не лишне будет напомнить основные даты событий отображённых в Библии, так как в школе не учат, и многие услышанное воспринимают словно что-то сказочное, без привязки к конкретной дате происходящего.
Так как, в своих стихотворениях, Юлий Ким употребляет исторические личности и знаменательные события в жизни еврейского народа, привожу к сведению, основные даты многовековой истории.
Сейчас, как известно, идёт 2022 год, от Рождества Христова.
Первый человек – Адам родился в 3760 году от нашей эры, следует что человечеству, на данный момент: 3760 +2022=5782 года.
Рождение первого еврея – Авраама – 1812год до нашей эры.
Рождения Моисея – 1392 год – до нашей эры.
Исход евреев, во главе с Моисеем, из Египта – рождение еврейского народа – 1312 год – до нашей эры.
Получение Торы на горе Синай (Пятикнижия Моисея и заповеди в ней) – 1312год - до нашей эры.
Родился Соломон(Шломо) – сын царя Давида, будущий царь Израиля и мудрец.
Царь Соломон строит Иерусалимский Храм – 832-825 года до нашей эры.
Вавилонский царь Навуходоносор разрушает Иерусалим и Первый Храм – 422 год до нашей эры.
Изгнание народа Израиля в вавилонский плен – 422 год до нашей эры.
Возвращение из вавилонского плена, после победы персидского царя Кира над Вавилоном (территория Ирака), в соответствии с предсказанием пророка Иеремии – 370 год до нашей эры.
Строительство второго Храма – 352 год до нашей эры.
Иудея попадает под греко=сирийское владычество – 201 год до нашей эры.
Разгром греко-сирийской армии Иудой Маккавеем – 138 год до нашей эры.
Поражение в войне с Римом, разрушение и Второго Храма, народ Израиля уходит в изгнание – 70 год нашей эры.