Дождями вымыты до черноты
ольха, берёзы и осины,
как грешники перед судом
деревья гнут тугие спины.
Роскошный сбросив свой наряд,
готовясь саваном укрыться,
напрасно просят праздный взгляд
на их стволах остановиться.
Коряв узор сухих ветвей
чуть выбеленных первой стужей,
и кажется, что никому
их жертвенный обряд не нужен.
Но в неказистости своей
мне этот лес ещё дороже:
так просыпается любовь
к тем кто лежит на смертном ложе.