Дива.
Глаза прелестной!
О, какие глаза у прелестной, живёт что за речкой, соседки,
Что мечтала быть дивной, петь птичкой - без клетки!
Мы тогда бы проснулись с зарёй молодой,
Я б кивнул ей, нежно любя, головой.
Породнило б желанье одно в нас – любить,
Но на воле свободной, где чудно так жить!
Но бледна в ночи грудь, взор чарующая, молодая!
И сидит она, долго на счастье взирая –
На другом берегу бурной, страстной реки,
Что клокочет: себя для любви береги!
// М. Ю. Лермонтов. Соседка
... Кабы не было милой соседки!..
Мы проснулись сегодня с зарей,
Я кивнул ей слегка головой.
... Породнило желанье одно
... Но бледна ее грудь молодая,
И сидит она, долго вздыхая…
1840 /
Дива. Я нежно на Тебя смотрю!
О, очаровательное дивное дитя, я на Тебя восторженно смотрю!
Ах, если б знало Ты, как я Тебя, волшебное создание, люблю!
Как же милы Твои улыбки очаровывающие, озорные,
И быстрые весёлые глаза, и кудри нежно-золотые,
И звонкий изумительнейший голосок,
Что долетает, очаровывая мысли, - их, как нотки, чувствует висок!
Но спустя много лет мечты про дивную Тебя
Тот образ восхитительнейший сохранили,
В груди, где сердце сильно бьётся, - каждый миг хранили!
Тот, влекущий к себе взор, исполненный огня,
Всегда был и теперь - со мной. А Ты? Ты любишь ли ещё меня?
Не скучны ли Тебе непрошеные моих слов нежнейших ласки?
Не слишком часто ль взором я как будто бы целую Твои очаровывающие глазки?
// М.Ю. Лермонтов. Ребёнку.
Прекрасное дитя, я на тебя смотрю...
О, если б знало ты, как я тебя люблю!
Как милы мне твои улыбки молодые,
И быстрые глаза, и кудри золотые,
И звонкий голосок!
...Но верные мечты тот образ сохранили
В груди моей; тот взор, исполненный огня,
Всегда со мной. А ты, ты любишь ли меня?
Не скучны ли тебе непрошеные ласки?
Не слишком часто ль я твои целую глазки?
1840 //
Дива. Любимой!
Люблю Тебя, мечты моей любимейшей созданье
С глазами, полными влекущего к Тебе лазурного огня,
С улыбкой расцветающей, как будто бы у молодого дня,
Что дарит красоту за рощею и первое сиянье,
И первое свиданье, когда будет уходить заря!
// М. Ю. Лермонтов. 1-е января.
... Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
За рощей первое сиянье.
1840 //
Дива. Дивные ночи Украйны!
Как дивные ночи волшебной Украйны,
В мерцании звёзд в небесах, незакатных,
Исполнены чар неразгаданной тайны
Слова её уст изумительных, ароматных!
Волшебно-прозрачны и сказочно-сини,
Как ночи Востока, пленяют взор глазки,
Как ветер, влекущий в мир жаркой пустыни,
И нежат, и жгут взора дивные ласки.
И зреющей, почти аметистовой сливы
Румянец на щёчках столь юных, игристых!
И Солнца блистающего отливы
Играют в кудрях изумительно-золотистых!
А звёзды вновь шепчут: она здесь недаром,
Но страсти не вспыхнут к любому пожаром,
Она всех мгновенных - мгновенно не любит,
Кого всё ж полюбит - вовек не разлюбит!
// М.Ю. Лермонтов. На светские цепи...
... Как ночи Украйны,
В мерцании звёзд незакатных,
Исполнены тайны
Слова её уст ароматных,
Прозрачны и сини,
Как небо тех стран, её глазки,
Как ветер пустыни,
И нежат и жгут её ласки.
И зреющей сливы
Румянец на щечках пушистых
И солнца отливы
Играют в кудрях золотистых.
... В ней страсти не вспыхнут пожаром,
Полюбит не скоро,
Зато не разлюбит уж даром.
1840 //
Дива. Очаровывающий портрет!
В глазах Её – как будто днём
В чарующем взор небе голубом,
В душе – светло и необыкновеннейше тепло!
Понять её взгляд - мне - иногда бывает сложно,
Зато уж не любить ни одного мгновенья невозможно!
// М. Ю. Лермонтов. К портрету
...В глазах – как на небе светло,
... Понять невозможно её,
Зато не любить невозможно.
<1840> //
Дива. О, желания!
О, как же бывает скучно одному
И бесконечно грустно,
И кажется: некому руку подать -
В минуты, когда от душевной невзгоды,
В мгновенья непереносимой непогоды…
Но входят желанья! От них можно что-то познать!
И чувства взлетают, становятся юными годы!
О, как же прекрасно - всё, что чарует мысль, желать!
// М. Ю. Лермонтов. (И скучно, и грустно.)
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!
1840 //
Дива. Желание!
Скажи, чтоб передали обо мне,
Что ранен Её пламенный поэт -
Навылет пулей, в грудь.
Соседке пусть передадут, коль Её нет,
Но расскажи потом Ей сразу, как появится, не позабудь!
Я не случайно вспомнил юную Её,
Её - со мною вечно быть - мечты!
Мы расставались с нею лишь недавно,
В очарованьи расцветающей в груди весны!
Но обо мне она не спросит, постесняется сама спросить.
Мне всё ж - не всё равно!
Люблю Её и даже в облаках буду любить –
Все-все Её мгновения безмерно!
// М. Ю. Лермонтов. Завещание (Наедине с тобою...)
...Скажи им, что навылет в грудь
Я пулей ранен был;
… Соседка есть у них одна...
Как вспомнишь, как давно
Расстались!.. Обо мне она
Не спросит... всё равно
1840 //
Дива. Пишу Вам не случайно!
Признаюсь, я пишу к Вам не случайно,
Когда-то, восхищаясь Вашею игрою, говорил Вам – браво!
Я точно знаю - для кого пишу и для чего,
Поверьте: я не потерял на это право.
Теперь я знаю: всё в нас для чего!
Во-первых, потому что Вас, единственную, я так много
И долго-долго только Вас, талантливую, страстную любил,
Потом - волненья от разлуки и непроходящая тревога -
Я ими за все дни блаженства с Вами, дивной, заплатил.
С всеми новыми знакомыми сближаясь осторожно,
Забыл я шум чужих, ушедших в юность дивную проказ,
Любовь, влекущую в мечты, поэзию волшебной красоты, – но вас
Забыть мне было невозможно!
И ныне я скачу к неведомой пока что для меня и Вас
Долине, где я мог бы жить и где чаруют рода Вашего преданья!
Конь светло-серый, непокорный подо мною весь кипит,
Но как же месту этому названье?
Я прискакал и старец мне ответил: это место - Валерик,
А коль перевести на ваш язык,
Так будет «речка смерти»: она вся кипит, названье это верно,
Давно дано, старинными людьми, наверно.
//М. Ю. Лермонтов. Валерик (Я к вам пишу случайно...)
Я к вам пишу случайно; право
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? – ничего!...
Во-первых потому, что много,
И долго, долго вас любил,
Потом страданьем и тревогой
За дни блаженства заплатил...
С людьми сближаясь осторожно,
Забыл я шум младых проказ,
Любовь, поэзию, – но вас
Забыть мне было невозможно.
… Конь светло-серый весь кипит
... Как месту этому названье?
Он отвечал мне: Валерик,
А перевесть на ваш язык,
Так будет речка смерти: верно,
Дано старинными людьми.
1840 //
Дива. Благодарю!
За всё, за всё Тебя безмерно каждый миг благодарю я,
Тебе вновь восхищение - Тобою всей - дарю я,
За каждую из восхищающих меня Твоих ласкающих вестей,
За тайные мученья ожиданий - всех, влекущих в чары наслаждения, страстей,
За горечь покоряющих все мои чувства - ночью - расставанья слёз,
И за отраву чувств, когда с желанного мне очаровывающего поцелуя
Сорвались слова Твои: «Уж поздно, уходи от счастья грёз!».
Ты так шутила, я ж в тот миг подумал – Ты ласкаешь, мысли - не Твои.
Теперь Ты шепчешь мне лишь мысли о любви!
// М. Ю. Лермонтов. Благодарность.
За всё, за всё тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слёз, отраву поцелуя...
1840 //
Дива. Смешно?
Когда Вас нет, так хочется сказать Вам очень много,
Про Вас, чарующую! Слушать Вас – внимательнейше - я всегда хочу!
Но молча Вы глядите на меня или при мне лишь(?) очень строго
И я в смущеньи замолкаю, возле Вас стою, молчу.
Что ж делать мне теперь?
Ведь речью моей, кажется мне – неискусной,
Занять Ваш необыкновенный острый ум мне не дано.
Всё это было бы, быть может, для кого-то и смешно,
Когда бы не было для сердца моего так грустно.
// М. Ю. Лермонтов. А.О. Смирновой (Без вас хочу сказать...)
Без вас хочу сказать вам много,
При вас я слушать вас хочу;
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.
Что ж делать?..
Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано...
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно...
1840 //
_______
Александра Осиповна Смирнова-Россет (1809-1882) была в дружеских отношениях с Пушкиным, Гоголем, Жуковским. Лермонтов во время непродолжительного пребывания в Петербурге в 1840-1841 гг. часто посещал ее литературный салон, а также встречался с нею в доме своих друзей Карамзиных. «Софи Карамзина мне раз сказала, - вспоминает Смирнова, - что Лермонтов был обижен, что я ничего ему не сказала об его стихах. Альбом всегда лежал на маленьком столике в моём салоне. Он пришёл как-то утром, не застал меня, поднялся вверх, открыл альбом и написал эти стихи».