I.
Ты помнишь, Толька, мой старинный друг,
Как в детстве мы, разбившись на ватаги,
У брошенной пекарни ставши в круг,
В боях ломали в щепки наши шпаги?
Пред взором через годы, как сейчас,
Той крепости пролёты и заборы.
Гвардейцы были те, кто против нас,
А мы, конечно, были мушкетёры.
«Мерси боку», за дружбу и за жизнь!
Нужны Парижу рыцари, тем паче.
И потому, конечно, мы дрались.
И не могли, наверное, иначе.
Поглубже шаг и руку на излет.
Как на примерах лент киноисторий.
Я остриём черчу в броске вперед
Латинскую символику викторий.
Вот выпад!.. Выпад! – и клинок прошел
Врагу под сердце, коротко и колко.
Смертелен для противника прокол.
Он выбит из игры - уже надолго.
Его дружина, крик подняв и вой,
Стесняет нас, как ткань сжимают пяльцы.
И ты фехтуешь левою рукой, –
На правой до крови разбиты пальцы.
Мы верили, оружие скрестя, -
«Один за всех!», и в этом наша сила!
Так, может, выпьем 20 лет спустя,
За то, что наша дружба победила!
II.
Который раз за день вскипает бой
В пыли двора у старенькой постройки.
И неприятель нас теснит гурьбой,
Меняя с ходу боевые стойки.
Какой тут, к чёрту, сударь, день и час!
Былых веков мы слышали дыхание.
Кто знает, может, вышли бы из нас
Два мастера по делу фехтования !...
И вот идём в атаку на врагов.
Призвав с собой всю доблесть и отвагу.
Когда от частых взмахов и финтов
Немеет кисть, сжимающая шпагу.
Давай-ка, Толька, выпьем мы на «бис»!
Чтоб память та не заросла бурьяном.
Я был, наверно, больше Арамис,
Но очень быть хотелось д’Артаньяном…
III
До сей поры, лицом к лицу с врагом,
Те игры не прошли, конечно, даром,
Мы помним двадцать лет спустя о том,
Что в спину тоже могут быть удары.
Но д’Артаньян, увы, не тот герой,
Для нынешних детей. Печаль не скрою.
Сегодня виртуальною игрой
Им заменили полностью живое.
Романтики былой уж нет в кино.
Для благородства не хватает духу.
Не в чести здесь бургундское вино -
Все глушат самогон и «бормотуху»!
Кто с жизнью кончил, кто пропал за так.
Нам никогда всем вместе не собраться.
Герои наших деревянных шпаг,
«Один за всех» уже не будут драться.
Лишь в памяти из прошлого, сквозь дым,
Снеся судьбы уколы и укоры,
У брошенной пекарни мы стоим,
Своей ребячьей чести мушкетёры.
Давай-ка, Толька, выпьем мы на «бис»!
Пусть память та не зарастет бурьяном!
Я был, наверно, больше Арамис,
А ты всегда был больше д’Артаньяном!