Достоевский, топором угрожая,
Меня лапал в тёмном углу своего Петербурга.
Я кричала рябиной и цветами,
Но в каналах лишь развратно хохотали судна.
Вырвавшись, я бежала на Невский,
В поисках человека или хотя-бы городового.
Но на этом проклятом проспекте
Гуляки по кругу пускали снова и снова.
Отвязалась. Нырнула в колодцы.
Отряхалась на забетонированной детской площадке.
Рядом сел понимающий бомжик.
И сообщил... Что всё в порядке.