На фотографии: А.П. Чехов в Мелихове
«Из моих вещей, – признался Чехов Бунину, – самый любимый мой рассказ – «Студент» (1). Всего три с половиной страницы… А какой завораживающий (в своей простоте!) первый абзац. И такое там сравнение: «Кричали дрозды, и по соседству в болотах что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку». Как тут было удержаться (думаю, не осудите меня, чудака!), чтобы не взять пустую бутылку и не подуть в неё. Жаль, что не оказалось под рукой старинной, конца ХIХ века.… И вот под этот жалобный гуд студент духовной академии Иван Великопольский охотился на вальдшнепов… «Но когда стемнело в лесу, – читаем дальше, – некстати подул с востока холодный пронизывающий ветер, всё смолкло. По лужам протянулись ледяные иглы, и стало в лесу неуютно, глухо и нелюдимо. Запахло зимой». Написано кратко, ёмко, образно, но и пронзительно-точно – несомненно, перо поэта!
«Придёт время, – писал о Чехове Бунин, – когда поймут как следует и то, что это был не только «несравненный» художник, не только изумительный мастер слова, но и несравненный поэт… Только когда оно придёт? Ещё не скоро разгадают во всей полноте его тонкую и целомудренную поэзию…» (2). В прошлом столетии, как мне кажется, читатели только удалялись от Чехова-поэта, видя в его творчестве (в основном!) лишь «обнажение социальных проблем». Может быть, в ХХI веке сумеем по достоинству оценить его поэзию?
Рассказ впервые был опубликован аккурат в Страстную пятницу (3). И события в нём происходят тоже в Страстную пятницу. Охотник, возвращаясь домой, встречает, сидящих у костра двух женщин. Памятуя о вчерашнем чтении в церкви «Страстных Евангелий», он непроизвольно вспоминает об одном из них: «Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол Пётр, – сказал студент, протягивая к огню руки. – Значит, и тогда было холодно. Ах, какая то была страшная ночь, бабушка! До чрезвычайности унылая, длинная ночь!». Далее следует пересказ событий этой ночи, который оканчивался отречением апостола Петра.
Когда Чехов писал, он и представить не мог, что кто-то из читателей не знаком с Евангелием. Разумеется, и сам знал его хорошо. Передаёт всё верно. Хотя и упустил одну, для сюжета, в общем-то, незначащую деталь. Но в моём исследовании она важна! Цитирую: «И после этого раза (третьего отречения – Г.К.) тотчас же запел петух, и Петр, взглянув издали на Иисуса, вспомнил слова, которые Он сказал ему на вечери…». В Евангелии несколько иначе: «И тотчас, когда ещё говорил он (т.е. отрекался – Г.К.), запел петух. Тогда Господь, «обратившись, взглянул» (закавыченное – курсив мой – Г.К.) на Петра; и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: «прежде нежели пропоет петух, отречешься от меня трижды» (4). Тут Учитель и ученик столкнулись взглядами. Что прочёл в глазах Учителя отрекшийся от Него ученик? Сострадание? Жалость? Любовь? И как рассказывает студент, «вспомнил, очнулся, пошёл со двора и горько-горько заплакал. В Евангелии сказано: «И исшед вон, плакася горько» (5).
«Воображаю, – говорит студент, – тихий-тихий, тёмный-тёмный сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания…». И далее уже Чехов: «Продолжая улыбаться, Василиса вдруг всхлипнула, слёзы, крупные, изобильные, потекли у неё по щекам, и она заслонила рукавом лицо от огня, как бы стыдясь своих слёз, а Лукерья, глядя неподвижно на студента, покраснела и выражение у неё стало тяжёлым, напряжённым, как у человека, который сдерживает сильную боль».
Закончу же рассуждением студента. Трижды он к нему приступает: 1) «…если она заплакала, то, значит..»; 2) «…если Василиса заплакала, а её дочь смутилась, то…»; 3) «Если старуха заплакала, то…». Как же разворачиваются эти «то»? Что же вызвало плач Василисы? Предлагаю прочесть, сведя ответы вместе: «всё, происходившее в ту страшную ночь с Петром, имеет к ней какое-то отношение…» – «очевидно, то, о чём он только что рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему – к обеим женщинам и, вероятно, к этой пустынной деревне, к нему самому, ко всем людям» – заплакала «не потому, что он умеет трогательно рассказывать, а потому, что Петр ей близок, и потому, что она всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра».
Этот вывод так захватил студента (осенило!), что «радость вдруг заволновалась в его душе, и он даже остановился на минуту, чтобы перевести дух. Прошлое, думал он, связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекавших одно из другого. И ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».
И вот, наконец, в финале рассказа: «А когда он переправлялся на пароме через реку и потом, поднимаясь на гору, глядел на свою родную деревню и на запад, где узкою полосой светилась холодная багровая заря, то думал о том, что правда и красота, направлявшие человеческую жизнь там, в саду и во дворе первосвященника, продолжались непрерывно до сего дня и, по-видимому, всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле»
О какой же правде и красоте думает студент? Они, по его разумению, «направляли человеческую жизнь там, в саду и во дворе первосвященника». «После вечери Иисус смертельно тосковал в саду и молился, – рассказывает Иван, – а бедный Пётр истомился душой, ослабел, веки у него отяжелели, и он никак не мог побороть сна. Спал. Потом, ты слышала (на вчерашней службе в церкви – Г.К.), Иуда в ту же ночь поцеловал Иисуса и предал его мучителям». И в этом правда и красота? А во дворе первосвященника? Там полным ходом шла подготовка к убийству. Христос претерпевал издевательства и унижения: «Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его; и закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?» (6). Апостол Петр – один из ближайших учеников Христа! – отрёкся от Него троекратно! И в этом тоже правда и красота, которые (позволю себе перефразировать) продолжаются непрерывно до сего дня и составляют главное в человеческой жизни и вообще на земле? Конечно же, нет! А вот – «ИСШЕД ВОН, ПЛАКАСЯ ГОРЬКО» – это уже первое приближение к правде и красоте раскаяния в содеянном зле. Отсюда начинается восстание падшего, а значит и восстановление духовного здоровья. Логически обосновать это необходимое условие жизни человека не возьмусь. Да и не смогу! Остановлюсь и замру перед открывшимися (неисследимыми!) глубинами бытия...
ПРИМЕЧАНИЯ
1) И.А. Бунин. Собрание сочинений в шести томах. Том шестой. М.: «Художественная литература», 1988. С. 162
2) Там же. С. 164
3) Рассказ под названием «Вечером» был опубликован в газете «Русские ведомости», № 104 от 15 апреля 1894 г.
4) Лк., 22:60 – 61
5) Чехов цитирует Евангелие на церковно-славянском языке: Лк., 22:62
6) Лк. 22:63 – 64