(из армейской тетради)
В узбекском городе Чирчик
Одноименная река, как водится, закована в бетон.
Но над водой ее не чаек крик,
Солдатика-мальчишки носит стон.
Стоял и я на том мосту,
Глухою ночью на посту –
Зеленый, тихий первогодка.
Такой же жалкий и забитый,
облокотившись на перила,
Глядел я долго и уныло,
Как подо мной река вздыхала, что-то говорила,
Ворочала во тьме златые самородки.
И видел я в буграх катившейся волны
Его глаза, его лицо, как будто бы воочию,
Его поломанные сны,
Его недоспанные ночи,
Его отчаянье, обиды к извергам – «дедам»,
Его решение со всем покончить разом,
Уйти туда, где не найти его бездушным кулакам
И нечеловеческим приказам.
В узбекском городе Чирчик
Так много воинских подразделений,
Что в двадцать лет ты без сомнения – «старик»,
А в восемнадцать – «зелень», без сомнений.
Здесь правит жизнью воинский Устав
И «старички», и те, кто выше по ранжиру.
От власти подустав,
Одни беснуются от жиру,
Другие в омут норовят,
Иные в дезертиры,
Порядком от всего устав.
За городом Чирчик, под небом ласковым и синим,
Однажды белый не раскрылся парашют.
Как хорошо на кладбище! Там тишина.
Средь роз и лилий
Там соловьи, как будто очумелые, поют.
Так отчего ж мы хмуры, родины солдаты?
Кто в пол глядит,
Кто мнет растерянно берет,
Как будто все мы сильно виноваты
Пред тем, кого уж не вернуть,
Кого уж нет.
Но жизнь есть жизнь. Недолго горю длится,
Проходят дни, мягчеют лица.
Из глины улочки, дувалы, виноградники –
Таков Чирчик. За рубль – литр терпкое вино
Носили мы в кухонных, обгорелых чайниках,
Найдя в саду заветное окно.
А девочки какие там, в далеком южном городке!
Их губы пахнут дынями и мятой.
Ночами звездными мы в самоволку налегке
Летали закоулками - не то гражданские, не то солдаты.
Эх, да сапоги по дембелю носили мы в гармошечку,
Сдвигали лихо на ухо берет.
Мы стариками дольше спали, строем не ходили
И ели в одиночестве
В пустой и прибранной столовой,
Чтоб видели и чтили:
Вон тот бритоголовый -
Это «дед».
В берете у десантника – нитки и иголка,
Он свеж и чист, всегда подтянут:
В строю и увольнении, когда идет в наряд;
И сапоги огнем его гореть не перестанут.
Ведь он не кто-нибудь -
Солдат.
Он многое умеет. Он через многое прошел.
Умеет шить, стирать,
Умеет мыть полы, подать на стол
И мастерски стрелять.
Боец, минер, парашютист,
Он в небе – ас, он в поле – лось,
На полосе препятствий он – артист.
Мы погибали с ним в песках,
В горячей, выжженной пустыне.
И там, в аду, познали дух и истину святынь:
Дороже нет испытанного друга,
Глотка воды ценою в жизнь.
Бросали нас на выживанье
В угоду вьюгам злым,
В горах заснеженных Чимгана
В условьях, близким к боевым.
Мы совершали марш-броски
Шестикилометровые
Во всеоружии, в едином, спаянном строю.
И стиснув зубы, будто бы в бою,
Мы набирались сил и опыта
Под рёв старшин,
Под издевательства дедов, под кулаки суровые.
Нам не забыть тебя, Чирчик.
Как видишь, есть на то причины.
Уходят в армию юнцы,
Но возвращаются – мужчины.
***