Елизавета
-Отдайте все…
И фраза оборвалась.
На выдохе. И больше ничего.
Не дохрипел, кому предназначалось
в наследие Наследие его.
Гадай теперь.
Такая-то твердыня и – без царя!
Но без царя – невмочь.
Кому хотел отдать?
Екатерине?
Иль Лизаньке? Любимейшая дочь.
Решили – Катьке.
Всё ж Императрица
и супротив «Верховцев» не пойдет.
А Лизанька пока ещё девица,
и несподручно брать её в расчет.
Не взяли.
И когда Екатерина
усопла,
вновь отвергли дщерь Петра.
Призвали Анну
Дескать, та гусыня курляндская,
послушна и добра,
под нашенским присмотром, как и прежде,
не править будет, а хранить лишь Трон.
Да только обмишулились в надежде.
Воссела Анна.
И возник Бирон.
И не одно потом промчалось лето.
Был Пётр Второй… Был юный Иоанн.
И таяли надежды Лизаветы,
и в будущем её сплошной туман.
И лишь когда уже вторая Анна
над ней решила учинить правеж,
она примчалась в гвардию, в казармы,
и подняла гвардейцев на мятеж.
И получилось
Как предполагала.
Всех брауншвейгцев – в ссылку, за дела.
И так-то развернулась, загуляла,
в отцовском духе рьяна и смела.
Россию укрепляла с новой силой
(доселе славны многие дела).
Москву Университетом одарила,
и Фридриха побив Берлин взяла.
А после всех сомнений – шаг великий:
наследнику племяннику Петру
взяла женой Софию Фредерику,
пришедшуюся славно ко двору.
Покорную её железной воле,
сполна хватившей бед от муженька,
и ставшей на захваченном Престоле
такою же Великой – на века.
Ну а в быту была взбалмошной бабой,
тряпичницей и модницей. И что ж?
Все женщины на это дело слабы.
Так и царица.
Что с неё возьмёшь?
С годами подзатих привычный праздник,
болезнь, молитвы, скудная казна…
Но твёрдая отмена смертной казни,
Румянцев, Ломоносов – ведь она!
И радости, и беды, гнев и милость,
боль поражений и триумф побед, -
всё по Петровски яростно вершилось
в имперскую страду
Елисавет.