Я не хотел, чтобы ветер унёс меня далеко, словно маленькую Дороти.
Вечер. Движением глаз и влюблённой рукой
Я хочу касаться сухого неба,
Резко взмахнув опальной головой, поправив раскидистые русые волосы.
Ах! Чувствую себя гнусно, мерзко и, чёрт возьми, крайне нелепо.
Любовь, знаешь ли, очень забавное и даже хитрое дело,
Она то добра, и будто ангел, говорит тебе милым голосом,
То демоническим взглядом испепеляет твою сгоревшую душу и ещё свежее тело,
А потом убивает или оживляет звонким ответом наковальни грустному молоту.
А кто-нибудь может представить его жгучую всеобъемлющую боль?
Нет, у него болит не вязовая рукоять, боль куда глубже, она пронзает твердое сердце металла,
Заставляя забыть все хорошее, погрузившись в тоску изъеденную молью,
Смотреть в желтоватый потолок и обвести самого себя траурным мелом,
В вечных приступах бессонницы пробивать упрямой головой стены,
Вырывать окончания книг, чтобы их завершение казалось хоть малость счастливым,
Под запах сожженного кофе вспоминать старые, уже почти забытые проблемы,
И натыкаться на ту самую, которая сделает тебя вновь угрюмым, апатичным и унылым.
Из глаз пропадет веселая искра, они станут кусочками ледяного стекла,
Однажды их что-то сможет растопить, но кто знает, на сколько этого хватит,
Через сколько их вновь поглотит пустота? День, год, два...
Скупой на чувства всем своим человеческим нутром плачет.
Самое страшное, что так будет продолжаться вечно, ты попадешь в отвратительный незыблемый круг.
Так будет рождаться новая поэзия мысли, которая не даст сердцу остыть,
Будоража и волнуя своей ностальгией о нежности маленьких, милых рук,
Упрямо засев в голову, не даст возможности больше не любить.