Препарирую тело своей тоски,
дав ей кодовое имя - хандра,
Осенняя видимо, невидимо -
бред сумасшедшего, надоевшая ерунда.
У нее на веках прожилки графитовым карандашом,
неизвестного цвета радужные глаза,
шрамы-губы стянуты тонким швом.
Помню, когда -то мне опытный врач сказал:
Нужно резать в крайнем случае немоты,
Ты успешен, если сила твоя нежна, и умеет
Видеть,где наносилась рана и кто - скоты.
А твоя милосердная робость ей уже не важна.
Ее руки гибкие ветви ив, и лежат, как лозы
Беззащитно вдоль, повторяя контур тела,
будто его охватив, и оставив прежним,
когда их разомкнула боль.
На округлых бедрах прохладная ткань простыни,
облегает кожу с печатями гематом.
Зеленеет воздух дневного света, рука дрожит,
Замирает скальпель над мягким ее животом.
Аккуратно и жестко вскрываю грудную клетку,
Там запеклось багряное сердце или еще кровит,
по изгибам трубок нутряных систем.
Я не вижу, может, она жива.
Может быть, устала и крепко спит,
Бедняжка моя, тоска, хандра,
я могу добить тебя прямо здесь,
среди кафельных гладких плиток.
Но зачем?
Ты снова придешь с утра.
И я буду тобой обласкана или избита.