Вы можете воспринимать этот текст, как расширенную цитату, а можете, как эпиграф - это совершенно несущественно...
"Когда в 1942-м в эвакуации не стало отца, у меня началась депрессия, я не хотел больше жить. Вот тогда-то меня и стали брать с собой на гастроли артисты Малого театра оперы и балета. Они хотели меня спасти. 3имой, в жуткий холод, они отправились в Орск с мальчиком, тащившим за спиной казённую виолончель номер 8.
Нас ехало шестеро, я всех до сих пор помню по именам. Там были Ольга Николаевна Головина, солистка, Изя Рубаненко, пианист, аккомпаниатор, Борис Осипович Гефт, тенор, мой опекун в дальнейшем, Коля Соколов и Светлана Шеина — пара из балета, взрослые люди, заслуженные артисты. И я. Вошли мы в общий вагон, мне досталась боковая полка, на которую я и лёг, потому что ехали мы в ночь. И сразу же погасили свет в вагоне, и каждый из взрослых стал не раздеваться, а, напротив, что-то дополнительно на себя надевать. Потому что одеяльца нам выдали прозрачные.
Mне нечего было на себя надеть, да и та одёжка, в которой я пришёл, была аховая. Я скорчился под своим одеяльцем, и поезд тронулся. Я никак не мог согреться и понял, что уже не согреюсь, в вагоне становилось всё холоднее. Ночь, мрак, как в каком-то круге ада, умерший отец позади, впереди неизвестность, я еду куда-то никому не нужный. И я, помню, подумал, как было бы замечательно сегодня во сне умереть. И перестал сопротивляться холоду.
Пpocнулся я в полной темноте, оттого что мне было жарко. Одеяло стало почему-то толстым и тяжёлым. Я пальцами в темноте начал перебирать его и обнаружил, что всего на мне лежит шесть одеял. Каждый из ехавших со мной, не сговариваясь, в темноте укрыл меня собственным одеялом.
Позже, когда меня уже лишили гражданства, я говорил друзьям, которые требовали от меня злобы: а вот за эти одеяла я ещё не расплатился. И, может быть, никогда не расплачусь. Вот эти пять артистов, мой отец и масса других людей, согревавших меня каждый по-своему, — это и есть моя страна, и я ей должен до сих пор".
Мстислав Леопольдович Ростропович
А прочитав воспоминания Ростроповича, я, вдруг, вспомнил прелестный фильм Александра Сокурова, в котором гениально сыграла Галина Вишневская.
Её героиня, пожилая одинокая женщина, приезжает к внуку офицеру, участнику чеченской войны.
Героиня Вишневской олицетворяет стержневой образ Родины-матери и параллельно - спасительницу молодых солдат, ввергнутых в пекло войны.
В фильме есть трогательная, исполненная высокой духовности, нежности и трепета сцена, в которой молодой внук героини, расплетает героине косу, распустив волосы по плечам и любуется красотой Мадонны, а та, жалуясь на немощь плоти и женское одиночество, признаётся в том, что ещё не обнищала душой и что ей приятен запах мужского тела...
И молодой мальчик-воин нежно гладит её волосы, лелея женственность...
Как много суетного и фальшивого глаголется о чувстве долга, о патриотизме и преданности своему отечеству и как негромко, правдиво и основательно воплощали эти идеалы в жизни и в искусстве великий музыкант и великая оперная певица.