Самое забавное в этой истории - что все в ней чистая правда.
Спасаясь на югах от холода очередной поздней осени, мы настолько задержались, что застали погружение сочинского побережья в 'несезон', когда пригороды засыпают, море холодеет, а у большинства местных жителей появляется свободное время. На берегу моря и на водопадах в горах стало тихо и особенно красиво.
Горы, привлекательные всегда, удвоили свою привлекательность.
Нас познакомили с местным мужиком, у которого были лошади в тех самых горах - летом он развлекал туристов, а в пресловутый 'несезон' выживал как мог, и в конце осени и он, и кони были на вольном выпасе. Все были свободны и мы отправились с ним и его дочкой вверх по реке, туда откуда уже невооруженным глазом были видны первые покрытые снегом вершины. Вокруг торжественно возвышалась вся та красота, любые описания которой всегда будут отставать от оригинала, как нарисованный огонь от настоящего. Горы окружали нас , огромные и живые - все более огромные и живые по мере продвижения дороги вглубь от моря и уже достигавшие полутора километров над его уровнем в двадцати от берега: нас забрали из города на машине и привезли к аулу, возле которого и обитали лошади.
Там было хорошо. Каштаны валялись под ногами россыпью, журчащая горная река казалась хрустальной, лошадки идиллически паслись под кустами ореха и всё это не вызывало никаких опасений
Но быстро выяснилось, что мне достался коварный конь. С виду - конная версия моего идеала красоты: прожорливая белогривая скотина соловой масти и богатырского телосложения с короткими массивными ногами. По шкале от ахалтекинцев до тяжеловозов, тяжеловозы стояли бы где-то между ахалтекинцами и моим конем. Нет, я не перепутала порядок - конь был здоровенный, он не влезал ни в шкалу оценок, ни в мои представления о размерах коней. Не знаю, что он делал в горах и по какому недоразумению должен был катать туристов - ходили слухи, что летом он все-таки их катал, но при мне только всё время пытался что-то жрать. В дороге пил изо всех речек и ручьёв, а их было много.
Сашке, к слову, коня дали вполне обычного, стройного и смирного. Предполагалось, что он повезет мои сорок восемь килограмм, а Сашкины сто поедут на светлом гиганте. Внезапный обмен случился в последний момент, когда Сашка признался, что собирается на конную прогулку впервые в жизни, а заводчик - что белогривый с характером и слишком молод для тяжёлого ездока. Всё вместе это было неожиданно для конезаводчика, для обоих коней, а для меня особенно, но делать было нечего, отказываться поздно, мы обменялись и поехали.
Любоваться видами получалось урывочно, зато это происходило каждые десять минут - Бублик в очередной раз останавливался перекусить пучком травы или веткой. Коня звали именно так, и это имя идеально подходило его румяным золотистым бокам - но не совсем вязалось с кровожадным характером: всё время между перекусами Бублик пытался перекусить мне ногу. Пополам. В районе колена. Или хотя бы откусить ступню с обувью. В юности мне случалось общаться с лошадьми и про такие фокусы я слышала, но Бублик был первым, кто решил отточить эти навыки на мне - с другими его сородичами всё складывалось мирно.
Когда мы приехали к водопаду, после которого планировали повернуть назад, то спешились и Бублика удалось почесать, погладить, угостить и таким образом договориться с ним о ненападении - на обратном пути чуть было не воцарилось спокойствие.
Но тут что-то пошло не так у наших проводников. Не предупредив нас, они исчезли в густоте кизиловых зарослей - и полном отсутствии мобильной связи на том отрезке пути. Дело шло к вечеру. Стало ясно, что если мы не хотим застрять на ночь одни в лесу на чужих конях между незнакомыми аулами на непонятной высоте, надо двигаться вниз, назад, хотя бы туда, откуда мы на этих конях уехали.
Само по себе решение оказалось не таким уж плохим. Мы даже смогли проехать большую часть обратного пути без приключений и укусов, и Бублик реже останавливался для пожирания травы - до тех пор, пока неожиданно не свернул к одному из деревьев у дороги и не остановился перед ним, как вкопанный. Сашкин конь притормозил тоже, застряв у соседнего дерева.
Как мы потом узнали, расстояние между этими деревьями и местом, где кони ждали нас перед поездкой, стало главным недоразумением: мы собирались проехать еще полтора километра обратно - туда, где вышли из машины, а кони уже приехали - именно эти деревья они считали своим стойлом и концом маршрута.
Вот только нам об этом никто не сказал.
Поскольку до этого Бублик только и делал, что останавливался, я повторила все те же попытки направить его вперед, без которых до сих пор не закончилась ни одна его остановка - сам по себе он был склонен только пастись, и новая попытка продолжить любимое занятие не показалась подозрительной. Но если в другие разы легкое пошлепывание по гладкому золотому боку помогало сдвинуться с места, то тут честный конь оскорбился и заподозрил меня в попытке конокрадства.
Для начала он попробовал все-таки откусить мне ногу.
Нога не оказалась лёгкой добычей, и Бублик понял, что пора действовать радикально. Избавиться от всадника целиком.
Несмотря на свои габариты, он попытался применить прием всех недовольных коней и сбросить меня, подбрасывая задние ноги и энергично встряхиваясь. Бублик был большой, ленивый и тяжелый - прыжки тоже вышли тяжеловесными, и я, мелкая и крепко вцепившаяся в седло, удержалась, пусть и никогда не считала себя опытным наездником. Поваляться на спине, хотя это гарантировало ему победу, ему оказалось лень, и он решил счесать меня о ближайшие кусты ореха, забрёл под него и принялся скакать, сдирая меня, но в основном кожу с моего бока.
Где-то позади Сашка сражался со своим благовоспитанным конем, чей бунт выражался всего лишь в том, что он мешал слезть с себя и не соглашался двигаться в мою сторону. Спасать меня было некому
По итогам пятиминутной битвы Бублик меня почти счесал. У меня был в мясо разодран бок, я почти свалилась и должна была получить контрольный удар копытом, но повисла на Бубликовом боку в позе ленивца на дереве и машинально, не рассчитывая ни на какой результат, сказала ему в пушистое ухо: 'ты думаешь, ты меня скинешь? ты меня никогда не скинешь'
И тут вдруг случилось то, ради чего стоило ехать в горы, потерять проводника и поссориться с чужим конём, о чём, живи мы в древности, я сложила бы легенду, а мне бы никто не верил - настоящее мгновенное чудо: конь остановился, как механическая лошадка, которую отключили - только продолжил шевелить своими пушистыми золотыми ушами. Потом неспешно дал задний ход, выбрел из кустов и дозволил мирно покинуть седло.
Помощь уже не требовалась, и тут объявился наш проводник, сбивчиво излагавший причины своего отсутствия. Мы их не запомнили.
Почуяв, что на него не сердятся, Бублик пришёл мириться: оставшееся время до нашего отъезда он бродил за мной, нежно бодал меня своей огромной головой и выпрашивал яблочки.