Краюха неба посолена свежим снегом -
ешь, не горюй, падай в сугроб с разбега,
всем своим телом приход зимы ощутив.
Лежи на спине с блаженной шальной улыбкой,
почувствуй себя золочёной рыбкой,
желания исполняющей - только лишь захоти.
Вокруг тебя только синий декабрьский вечер,
вверху - небосвод, за которым таится вечность.
Ты вся из себя такая - смертный, не подступись.
Лежишь в сугробе, засыпана крупной солью.
А завтра, по всем прогнозам, проклюнется в тучах солнце,
покатится к новогодью сорокопятка-жизнь.
Прохожий редкий глядит на тебя с испугом -
больна ли баба падучим каким недугом?
И думает: Скорую вызвать или сойдёт и так?
Ему помашешь ладошкою в рукавице.
Он, успокоясь, решит, что дурит девица,
а может, плюнет с досады - вот, мол, дурак.
А вечер зреет, засыпан по плечи белым,
хорош валяться, с собой надо что-то делать.
Вставай, подруга, рули по прямой домой.
А дома дети, муж, два кота безродных.
Нагадить в тапки все, как один, не промах -
тоска такая - хоть волком матёрым вой.
А хочется - неба круто солить горбушку,
плеваться с облака гражданам на макушки,
идти куда-то, за ветром лохматым вслед.
Но ты встаёшь и тащишь себя до хаты.
У двери подъездной курит сосед поддатый.
И щастья в жизни как не было, так и нет...