Зачем мне мгновения новой печали,
которую с болью твоей обвенчали
святые отцы на цементном причале?..
К чему возвращаться в родные пенаты,
с дурацкой надеждой на плащик в заплатах
и что-то, взращённое кем-то когда-то?..
К себе ли стремятся чужие потомки,
что ищут прибой на сознания кромке
с горбушкой и «Чивасом» в тёмной котомке?..
И что же в реальности здесь происходит,
коль те, кто пришли, непременно уходят,
увы, пребывая всё время на взводе?..
Метки
редко
говорят нечто большее, чем «до встречи»…
Спрячься в клетку,
я тебя обязательно там замечу…
В новом
слове
ничего необычного, только мука
выпить крови
и навек отказаться от сердца стука…
Пускай я исчезну без всякого следа!..
Пускай не смогу обеспечить победу…
Пускай не устану оплакивать беды.
И пусть не мои напечатают тексты,
что вечно не к власти, и вечно не к месту,
но в чём-то похожи на звук благовеста.
Величие первых достанется средним,
что тихо отслужат по первым обедни,
а бремя расплаты падет на последних.
Никто не заметит последствий распада
пространства, в котором лишь время - отрада,
всего ж остального и нафиг не надо.
Пусто
в чувстве,
обрекающем жить на границе боли…
Звуки хруста
обожженной души предрекают долю…
В местном
тесно,
потому-то я рвусь на седьмое небо,
песни вместо
осторожно рифмуя псалмы и требы…
Тело
мелом
обвели мне задолго до катастрофы
тех, кто смело
воздвигает кресты на спине Голгофы…
Буду?
Буду.
Непонятно лишь только зачем и долго ль?..
Мыслей груды
вырастают как-будто из чувства долга…