I
Декабрь выдался на редкость холодным и бесснежным.
Голые деревья стыдливо зябли на улицах, укоризненно качая ветвями.
Низкие рваные облака, налетая друг на друга, стремглав неслись по небу.
Комья земли, вперемешку с почерневшими осенними листьями, причудливо застывали на морозе.
Ветер, как сорвавшийся с цепи пёс, с воем налетал на прохожих, носился по дворам, нагло врывался в квартиры, выгоняя из них скудное тепло.
А время, словно древняя старуха с авоськой, неспешно тащилось своим чередом.
Так незаметно наступил канун Нового Года.
II
С утра люди спешили по делам, тащили в норки продукты, убирали, скребли, чистили; жарили-шкварили, звонили родным и знакомым, поздравляя с праздником, одним словом - суетились, чтобы вечером, во всеоружии, в полной боевой форме встретить Новый Год!
Глава семейства Ивантеевых - Анатолий Митрофанович, занимал должность начальника планово-экономического отдела крупного машиностроительного предприятия.
Его жена - Лидия Никитична (или просто Лидочка, как называли её друзья и сослуживцы) работала в научно-исследовательском институте старшей лаборанткой, совмещая трудовую деятельность с ролью заботливой жены, прекрасной хозяйки дома и нежной, любящей матери двух очаровательных детей: дочки Оленьки - бойкой, озорной девчушки девяти лет и сына Вадика - шестилетнего серьёзного мальчугана-увальня, как две капли воды похожего на отца.
Анатолий Митрофанович с утра выгулял общего любимца семьи пуделя Чарли, сходил в магазин, помог жене на кухне, пропылесосил квартиру и нарядил вместе с детишками ёлку. Но основная нагрузка легла, конечно же, на Лидочку.
Она сделала салат из крабов, заливной язык, студень, паштет из печёнки, нажарила отбивных котлет, испекла пирог.
Мотаясь, как угорелая, между ванной, спальней и кухней, Лидочка ещё успела вымыть голову, накрутить волосы на бигуди, погладить мужу рубашку и приготовить наряды для детей.
К вечеру - всё в доме сияло чистотой и блеском.
Настроение у всех было приподнятое в предвкушении вкусного, обильного ужина и весёлого, беззаботного времяпровождения в кругу друзей.
В десятом часу накрыли стол, умылись, переоделись и стали ждать гостей.
III
Первыми пришли Лидочкины сослуживцы - супруги Чумичкины с десятилетней дочкой Юлечкой, вслед за ними прибыл институтский товарищ Анатолия Митрофановича - Николай Петрович Старовойтов со своей новой пассией Зиночкой. Последними, как всегда, явились старинные друзья Ивантеевых - муж и жена Крестовские.
После изъявления бурных восторгов, обмена поздравлениями и подарками, все дружно уселись за стол и выпили по первой рюмке за год уходящий.
-Лидусь, а студень у тебя сегодня потрясающий - проплямкал жирными губами Чумичкин и шмякнул себе в тарелку дрожащий упругий пласт, обильно сдобрив его хреном.
-Специально для тебя старалась, Мишаня - в тон ему ответила Лидочка и кокетливо повела плечами.
Выпили, как водится, ещё по одной - за родителей, потом - за детей.
Николай Петрович с аппетитом поглощал сочную, розовую ветчину, Крестовский налегал на печёночный паштет, его жена Вера - отдавала предпочтение заливному языку; Зиночка, манерно отставив в сторону наманикюренный мизинчик, "гигиенично" кушала крабовый салат, а жена Чумичкина - Милена Павловна, полная, корпулентная дама сорока лет, облюбовала широкое блюдо с жареной свининой.
Утолив голод, все отвалились от стола.
Мужчины, распустив узлы галстуков, закурили, солидно рассуждая о политике, дамы, похохатывая, сплетничали, "перемывая косточки" общим знакомым, а дети, визжа, табуном носились по квартире и прыгали вокруг ёлки.
Без десяти минут двенадцать все опять собрались за праздничным столом и хозяин дома, под радостные крики детей, гулко выстрелив пробкой в потолок, откупорил шампанское. Он встал и неторопясь разлил пенистое искристое вино в подставленные хрустальные фужеры.
Все тоже поднялись из-за стола и притихли, внимательно вслушиваясь в ритмичный бой далёких кремлёвских курантов.
IV
Одновременно с двенадцатым ударом часов тенькнуло оконное стекло, как-будто швырнули в него камешек, и Анатолий Митрофанович, не успев произнести новогодний тост, тяжело рухнул на, уставленный закусками и напитками, стол. Шампанское выплеснулось на скатерть, а пустой фужер, упав на лоснящийся паркет, разлетелся на мириады мелких осколков.
На мгновенье все оцепенели.
Лидочка, увидев быстро расплывающееся красное пятно на рубашке мужа и чудовищный оскал его открытого рта - закричала страшным, утробным криком.
Через несколько секунд крик оборвался и Лидочка, тихо осев на пол, уронила на грудь кудрявую головку, пачкая кровью новую шифоновую блузку - новогодний подарок мужа.
Николай Петрович, дико выпучив глаза, смотрел на подплывающие кровью трупы Анатолия Митрофановича и Лидочки и мелко трясся, а Зиночка, внезапно побледнев, нервно прижалась к Старовойтову, до боли стиснув ему руку.
Выпущенные, одна за другой, две пули, навсегда избавили от дрожи Николая Петровича и его очаровательную, молодую спутницу.
Со двора, через разбитое оконное стекло, доносились весёлые голоса, а по телевизору начался "Голубой огонёк".
Очередным выстрелом Крестовскому снесло пол-черепа, заляпав ошмётками мозга новенькие, недавно наклеенные, дефицитные обои.
Вера, в ужасе закусив до крови кулак, стала пятиться, но вдруг резко качнулась и, опрокинув стул, упала навзничь.
Комната наполнилась тошнотворно-приторными запахами крови и сырого мяса.
Миша Чумичкин судорожно икал в перерывах между жестокими приступами рвоты до тех пор, пока пуля не раздробила ему зубы и шейные позвонки. Он так и остался лежать в кровавой луже с прилипшей к подбородку блевотиной.
Милена Павловна, с неведомо откуда взявшейся прытью, рванулась было к Юлечке, но, словно споткнувшись о невидимую преграду, с грохотом завалилась, а на затылке у неё растеклась большая тёмно-вишнёвая клякса.
Юлечка, застыв недалеко от мамы, не мигая смотрела одним глазом на сверкающую ёлку, а вместо другого её глаза - зиял страшный, глубокий провал.
Маленькому Вадику пулей разворотило живот. Он лежал, истекая кровью на полу, крепко зажав в руке шоколадного зайца, а рядом - примостилась его сестра Оленька. Изо рта у неё пузырилась кровь, заливая красивое шёлковое платье и любимую заводную куклу Дашу.
Пудель Чарли тоскливо повыл и умолк, тюкнувшись в пол пробитою пулей головой.
V
Прошло ещё немного времени и из норки выскочила мышка.
Она шустро подбежала к столу, юрко вскарабкалась на него и, лавируя между рюмками и фужерами, приблизилась к тарелке с сыром.
Схватив кусок в зубы, воровка, не мешкая, отправилась в обратный путь.
Пуля, задев короткую шёрстку, опалила ей спину, прошила навылет игрушечного Деда Мороза и, расплющившись, застряла в бетонной стене.
-Вот, (б)лядь, ПРОМАЗАЛ - в сердцах ругнулся стрелок и, снова прильнув к окуляру оптического прицела, стал внимательно осматривать соседскую квартиру.
На полу беспорядочно, как нарубленные дрова, валялись трупы; посреди комнаты, блистая хрупкими, серебряными шарами и золотыми нитями дождя, переливаясь огнями гирлянд разноцветных электрических лампочек, сияла стройная красавица ёлка, а на большом экране телевизора ритмично дёргались участники неувядаемой группы "Bonny M".
Он вздохнул, любовно погладил ещё не остывший винтовочный затвор, заботливо протёр мягкой тряпочкой оптический прицел, с сожалением разобрал оружие и аккуратно уложил в футляр.
Постукивая деревяшкой, проковылял на кухню, взял веник, лопатку и пластмассовое ведро для мусора. Вернувшись в комнату, он тщательно смёл стреляные гильзы в кучу, пересчитал их, шевеля губами, и, удовлетворённо хмыкнув, ссыпал в ведро.
Бесцельно пошатавшись по комнате, он подошёл к окну, открыл шпингалеты и распахнул створки настежь.
Заржавленные петли резко скрипнули.
От этого звука его даже передёрнуло, а по телу противно поползли "мурашки".
-Непорядок - подумал он и вновь поплёлся на кухню.
Порывшись в ящике с инструментами, он достал небольшую жестяную банку, принёс её в комнату, снял крышку и обильно ПРОМАЗАЛ ржавые оконные петли солидолом.
Проверив работу, он захлопнул окно, закрыл шпингалеты, отнёс на кухню ведро с мусором и тщательно вытер ветошью испачканные солидолом руки.
Затем, придвинув к столу табуретку, сел, вынул из кармана пачку "Беломора", спички, вытащил папиросу, размял её и закурил.
Докурив, он достал из буфета початую, бутылку водки и, налив полный стакан, жадно выпил.
Сделав паузу, он посолил краюху ржаного хлеба и долго жевал её в угрюмой задумчивости.
Закупорив бутылку, он убрал её на место, тяжело встал, протяжно с подвывом зевнул и тяжело зашкандыбал обратно в комнату.
VI
Ярко, дотла, как бенгальский огонь, догорела Новогодняя ночь.
Отпили, отъели, отпели и отплясали даже самые неутомимые и неугомонные, а на смену пресыщению пришли опустошение, усталость и сон.
Заснули президенты и бомжи, передовые рабочие и киллеры, знатные доярки и зэки; сладким сном спали морфинисты и лесбиянки, сексуальные маньяки и юродивые, монахи и палачи; спали поэты и дворники, спали влюблённые и попискивая, спала в своей норке чудом уцелевшая мышка.
Вечным сном спали Анатолий Митрофанович, Лидия Никитична, Оля и Вадик Ивантеевы; Михаил Николаевич, Милена Павловна и Юлечка Чумичкины; Николай Петрович Старовойтов и Зинаида Юрьевна Чижова; Яков Борисович и Вероника Львовна Крестовские, пудель Чарли...
С чувством исполненного долга спал в своей постели Герой Советского Союза, гвардии рядовой 36-го мото-стрелкового полка, 1-го Белорусского фронта - снайпер Иван Максимович Зарембо.
А когда рассвело, на голую грешную землю повалили хлопья чистого снега, словно торопились своей божественной белизной прикрыть абсурд и уродство этого мира.