От сквозняка моих идей
смотри, мой друг, не заболей.
Отчизне лучше трали-вали,
чего нигде не задавали,
и Чарли Чаплин судит пусть
в тебе скопившуюся грусть.
Взгляни на старые картины.
В их глубине ткань паутины
и в перспективе их паук.
В своём глазу не виден сук.
Поэтому не смей лукавить
и сук державных одой славить.
А то умрёшь на помеле
и вечным сном взлетишь во мгле.
Особенно ведь декабристы.
Все на собраниях речисты.
Молчат Сибирь и Колыма.
Они для высшего ума.
Когда наладят по этапу,
в берлогу рта засунешь лапу,
как неприрученный медведь,
и будешь перьями скрипеть.
А надоест, попрячешь книги
в сундук дедовский под вериги
и женишься на крепостной
и будешь радостный весной.
Так Кюхельбеккер простудился
и умер в жениной избе.
Он бы давно остановился,
но жизней оказалось две.
Одна своя, другая Пруста,
которую он жил до хруста.
Потом – утраченное время
и аллергия давят темя
и астма не даёт дышать.
Как много можно совершать!