Шел день за днём, счастливой жизни.
Жила Психея, как в раю.
И каждой ночью, голос нежный,
ей тихо говорил: – Люблю!
Уж минул месяц, с той разлуки,
и сёстры, чтобы план свершить,
вновь на утёс пришли, далёкий,
и снова песню стали петь.
И услыхала звук, Психея,
ту песнь, что пели, все втроём,
в их годы детские, мечтая,
как будут жить они потом.
И вновь, Зефир, на своих крыльях,
сестёр, доставил во дворец.
Что планы, в сердце, уж таили,
как погубить сестру, вконец.
И прям с порога, с «горьким плачем»,
к Психее, сёстры подошли:
- Узнали мы, кто муж твой тайный,
уж слуги выследить смогли.
Он Змей коварный, и крылатый,
что дышит пламенем огня.
Лишь во дворце, лик человека,
он принимает для тебя.
Когда ж, натешиться тобою, -
сквозь слёзы молвила Анфея,
- то умертвит, и сбросит в море,
ни чуть, об этом, не жалея.
И дрогнуло, Психеи, сердце,
где зародился дух сомнения:
- Что делать, сёстры, подскажите,
прошу я вашего решения.
Злорадно, сёстры улыбнулись,
свершился злобный их обман.
Затем, хитрО переглянулись,
и грех, добавили к словам.
- Когда он вновь, под сенью ночи,
уснёт, от нежных ласк твоих,
зажги светильник ты по ярче,
и в сердце, змею, нож вонзи.
Когда же дух, тот змий, испустит,
ты, с ветром, вновь нас призови.
Богатства, мы, его разделим,
тебя спасая от «змеи».
Весь день, в терзаниях тревожных,
бродила по дворцу, Психея.
Боролись в ней, слова супруга,
и что сказала ей, Анфея…
«…Прошу тебя, лишь об одном, я,
не слушай ты, своих сестёр.
Я вижу в душах их, лишь жадность,
и зависти томящий взор…»
«…Он змий, коварный и жестокий.
Тебя он хочет погубить.
И потому, должна ты первой,
то чудище скорей убить…».
Вот так, в терзаниях душевных,
Психею и застала ночь.
Когда, Эрот, во тьме кромешной,
с тревогой, обратил к ней речь:
- Душа моя, что так печально,
твоё сердечко, в этот час?
Кто растревожил твою душу,
что грустью полнится сейчас?
Психея замерла в испуге,
боясь с собой не совладать.
И о сестёр, том страшном плане,
в порыве страсти, рассказать.
- Печалюсь я, супруг мой нежный,
о том, что вижу, лишь сестёр.
А как закрою свои вежды,
так вижу мать свою, с отцом.
За ними, очень я скучаю.
Так разреши, проведать их.
О большем, просто не мечтаю,
чем навестить своих родных.
- Пусть будет так, - Эрот ей молвил,
- ты можешь посетить их дом.
Но, лишь три дня, у тебя будет,
чтоб навестить там, мать, с отцом.
Одно лишь помни, как и прежде,
храни ты тайну, обо мне.
Иначе, наши все надежды,
ты навсегда сожжешь в «огне».