А в это время, на Олимпе,
в палатах царской красоты,
ругала мать, Эрота-сына,
гневливо напустив черты.
Ей, донесли, что сын любимый,
не выполнил её наказ.
И ту, девицу, ликом дивным,
не покарал, а взял, и спас:
- Как мог ослушаться, меня, ты,
и просьбой пренебречь простой.
Не наказав гордячку эту,
сравнившую свой лик, со мной.
А вместо этого, ты ложе,
делил с ней, в тайне от меня.
Иль, боги все теперь, быть может,
со смертными, одна родня?!
(Эрот стоял, понурив крылья,
боясь хоть слово возразить.
Он знал, как мать порой сурова,
поэтому, не стал дерзить.)
- И потому, со смертной этой,
наказан будешь, ты, Эрот, -
сказала Афродита, сыну,
- в страданьях проведешь весь год.
И выйдя, призвала Зефира,
чтоб ту девицу отыскал.
И к ней принёс, с земного мира,
ведь гнев её, отмщенья ждал.
На что, Зефир, вздохнув, ответил:
- В том нет сейчас, такой нужды.
Я у дворца, её заметил,
в траве, чуть робкие следы.
«Как видно, боги, мне в подмогу,
помочь решили, наказать,
ту деву, за гордыню, строго,
чтоб знала, как богов прельщать».
Покинув сына, Афродита,
в тот час, «эринний» призвала,
чтоб душу ей, «печаль» и «злоба»,
терзали с ночи, до утра.
И принялись, те злые духи,
Психею, мучать, истязать.
Незримо, страх внушая, муки,
чтоб смерть, хотела лишь призвать.
Эрот, не выдержав терзаний,
искать Психею, полетел.
Ведь гнев богини Афродиты,
мог натворить не мало дел.
И вскоре, в муках, от эринний,
бредущую среди полей,
Эрот, любимую увидел,
и чувства вспыхнули сильней.
«Она, за мной, сюда добралась,
хоть это сделать не легко.
И матери не побоялась,
хоть гнев её, страшней оков».
И видя, все её страданья,
Эрот, к Афине полетел.
Чтоб умолила мать-сестрицу,
Психее изменить удел.
Афина, выслушав Эрота,
«эринний» вмиг отогнала.
И, для сестрицы-Афродиты,
нашла разумные слова.
Тогда, сменив свой гнев, на «милость»,
(хоть это хитрость, лишь была),
к себе, Психею, Афродита,
в свои палаты позвала.
Она хотела, лишь увидеть,
ту смертную, что красотой,
пыталась, так её обидеть,
вознесшись гордо над толпой.
И вот, Психея, пред богиней,
печально голову склонив,
стоит, с истерзанной душою,
держась, лишь из последних сил.
Огромный зал, с хрустальным сводом,
и трон, из злата и камней.
На нём же, в сказочном хитоне,
богиня, в сонме из огней:
- Так, вот какая ты, девица, -
богиня молвила в сердцах,
- что превзойти, меня, стремилась,
в моих божественных делах.
Да, еще сына, своей страстью,
околдовала, как змея.
Да, как ты смертная, посмела,
со мною, сравнивать себя?!!!
Услышав гневные, те речи,
Психея, на колени пав,
взмолилась…лишь тихонько плечи,
от слёз дрожали, вниз опав.
- Прошу тебя, моя богиня,
поверь, в том нет моей вины.
Ведь ты, красу мне подарила,
но, если хочешь, забери.
Лишь, об одном тебя, молю я,
навеки нас не разлучать.
Сильней, чем жизнь, его люблю я,
что и в словах не описать.
Готова быть, я здесь, слугою,
хоть преврати меня в цветы.
Но, иногда, хотя бы мельком,
чтоб видеть милые черты.
- Ну, что ж, - вздохнула Афродита,
в душе, не веря тем словам,
- тебя оставлю рядом с сыном,
коль мне поможешь, по делам.
Решив взять хитростью, Психею,
чтоб та сама, на век ушла,
ей, Афродита, ряд заданий,
не выполнимых, задала.
- Коль, выполнишь, ты просьбы эти,
смирюсь, я, с данною судьбой.
И разрешу тебе, на веки,
остаться здесь - его женой.
Ну, а не выполнишь, хоть что-то,
себя лишь будешь, в том винить.
И возвратившись, к смертным, в город,
одна, до смерти, будешь жить.