Замечательная русско-израильская поэтесса Инна Костяковская, родилась в 1966 году в городе Донецке. С 1991 года живёт и работает фармацевтом в поликлинике больничной кассы Израиля, в городе Хайфа.
Автор поэтических сборников: «На пороге истин» и «На перекрёстке судеб» - Хайфа, 2012 год, «Храм души» - Украина,2012 год, «Притяжение» - Хайфа, 2013 год, «Философия любви» - Хайфа, 2013 год.
Ведёт свой портал на медиа-портале «Киев Еврейский» и в журнале «Семь искусств». На форуме портала «Заметки по еврейской истории» ведёт свою поэтическую страницу.
Стихи Инны Яковлевны, прекрасны, полные смысла жизни и её правды, для примера точности этих слов, приведу стихотворение, посвящённое памяти Владимира Высоцкого:
«Сорок два»
Сорок два, навеки сорок два!
Не переступить ему барьера,
Но идёт народная молва,
Но звучит Таганская премьера!
Пой гитара, до упаду пой!
Хриплый бас, терзай на части душу!
Он ушёл со сцены как герой,
Наши внуки песни будут слушать.
Утверждали, что он не поэт,
Ухмылялись подло и злословили…
Где они теперь? Давно их нет,
А Володя вписан в миг истории…
А Володя до сих пор живой,
И звучат мелодии набатом,
Он на сцене умер, как герой,
Он и был поэзии солдатом.
Сорок два, навеки сорок два.
Голос твёрд и взгляд всё так же ясен!
У меня белеет голова,
А Высоцкий молод и прекрасен!
В интервью, Инна Костяковская , сказала о себе:
«Я хорошо помню себя так лет с четырёх. Даже помню, какого цвета была коляска у моего братика, который младше меня на четыре года, помню, как ставили меня на табуретку декламировать гостям стихи.
Я могла читать бесконечно, детская память впитывала всё, что мне читали вслух. Бедные гости, я представляю, как им это надоедало. Зато как гордился папа!
У папы была одна из самых больших домашних книжных библиотек в Донецке.
Книги, книги, книги… Я помню книжные полки до самого потолка. Папа был инженер-электрик, мастер спорта по шахматам и шашкам.
Мать врач-рентгенолог, добрая и заботливая. Но совсем другая. Приземлённая.
Мне кажется, она до сих пор не понимает, что её дочку угораздило родиться поэтом.
Но самые яркие воспоминания детства – это стихи. Стихи, звучащие с огромного папиного магнитофона. Плёнка всё время рвалась, и сказка Пушкина прерывалась на самом интересном месте.
Первые детские душевные травмы – ведь умолкала гармония звукоряда.
- А стихи пишите Вы давно?
- Я сочиняю с самого детства. Как будто игра такая – думать рифмами.
Обычно это было лень записывать, стихи приходили и уходили, живя какое-то время в детских школьных тетрадях. Потом тетради терялись, я заводила новые. Их ожидала та же участь.
Однажды мама показала мои стихи соседке, Юлии Владимировне, которая была главным редактором студенческой газеты Донецкого политехнического института:
«Холодная осень приходит незримо.
Костры на бульварах из пепла и дыма.
В глазах твоих осень, в словах твоих осень,
Мы больше друг друга о прошлом не спросим»
- Это был один катрен из того довольно длинного моего стиха.
Редактор сказала, с уверенностью: «Двенадцатилетняя девочка не может так чувствовать. Поищите, откуда она это списала»
Я перестала показывать близким стихи, но писать не перестала. Для себя. В стол.
У Инны Костяковской спросили: «Когда приехали в Израиль, как он Вас принял?»
«За спиной оставалась целая жизнь – с предательством, разводами, встречами, расставаньями. Переезд в 1991 году…
Мучительный поиск себя в другом, не привычном тебе, материальном и духовном пространстве.
Если бы не поэзия, не книги, которые тут можно покупать свободно, а не доставать, я не знаю, как бы я выдержала.
Израиль прекрасен. Его надо принять и полюбить таким, какой он есть. И тогда эта Святая земля ответит тебе взаимностью.
Постепенно ты начинаешь понимать язык, любить песни на иврите, слушать новости, смотреть фильмы.
Тебе даже начинают сниться сны на иврите. Но пока мыслишь и слагаешь стихи на русском, пока ты читаешь русскую классику, современных поэтов, писателей – твоя связь с русским языком не прерывается ни на минуту».
«Инна, как, по-вашему, может ли женщина по-настоящему конкурировать в поэзии с мужчиной? Насколько женская поэзия «выше» или «ниже» мужской, если уместно такое сравнение?
В чём их главное отличие?
И возможен ли между ними настоящий паритет?»
«Нет, я думаю, нет различия на женскую и мужскую поэзию. Есть просто поэзия сильная, слабая, гениальная.
Сейчас всё больше маргинальная.
Это когда всё присутствует: рифма, столбик, даже ритм хороший. А нет глубины. Не цепляет тебя. Просто какофония звуков.
Мы в своём сознании взрослеем вместе с поэзией.
Если ты прошёл путь от Асадова к Бродскому, конечно. От Марии Петровых – к Цветаевой.
У каждого свои любимые поэты, свои высоты понимания поэзии, своя планка.
Человек по своей природе так устроен: он тянется к гармонии, как цветок к солнцу. Ему необходима духовная пища, необходима так же, как воздух.
Творить, создавать картины, стихи, музыку – это самое большое благо, данное нам свыше.
Уметь услышать написанное, увидеть, почувствовать, впитать и пропустить через себя гармонию созданных творений – такое же благо».
При подготовке повествования, в интернете, я случайно прочитал комментарий, от посетителя страницы поэтессы, по имени Гость, с Украины, за 2013 год:
«Стихи Инны, как израильские ракеты – нацелены в одно определённое место – в сердце. И любой их запуск всегда достигает цели.
Израилю повезло, но мы хохлы требуем мзду. Только в Донецке мог вырасти такой поэт.
И вы, евреи, не скупердяйничайте, хотя бы чем-то отблагодарить за такого поэта. А то мы её заберём обратно. А это, вы сами понимаете, большая потеря боеспособности Израиля. Вам это надо?»
Как видим, хоть и в шутливой форме, здесь была высказано восхищение, поэтическим творчеством русско-израильской поэтессы Инны Костяковской.
На вопрос о месте поэзии в её жизни. Инна Костяковская сказала:
«Языком поэзии наши души ведут разговор с Богом… Для меня поэзия – это поиск гармонии с самим собой и с окружающим меня миром»
Для любителей российской поэзии, знакомство с поэтессой Инной Костяковской и её стихами, принесёт, несомненно, много радостных минут.
Из поэтического наследия Инны Костяковской.
***
Я родилась в год Огненной Лошадки*
И с детства очень странною была,
С судьбой своей не раз играла в прятки,
А может быть, играла мной судьба.
Я рыжей родилась, а это значит –
Огонь в крови, в поступках и в любви,
Ах, как меня хотят переиначить
Мои друзья и недруги мои!
И ты… Такой спокойный, но упрямо
Твердишь: «Непредсказуемость твоя
В моей душе опять оставит раны»,
Но, что поделать, вот такая я…
Я – Женщина, а это значит –
Непредсказуемость и тайны, и мечты,
И пусть соседи злобные судачат,
Мне всё равно. И знаешь ты.
Давно пора привыкнуть и поверить,
Принять такой. И в этом жизни суть.
Никто тебя любить так не умеет.
И лучше так. Уж ты не обессудь.
«Памяти генерала Рохлина»
« Солдаты в Чечне погибали за интересы мафии»
Из последнего интервью генерала Рохлина.
Мой генерал! Случайно, в Интернете,
нарвалась я на ваше интервью,
Я так давно живу на белом свете,
но как сейчас – давно так не реву.
Нет, то не плач призывный Ярославны,
я завываю, как подбитый зверь,
в историю России так бесславно,
так некрасиво открываю дверь.
Ты был – герой, и офицерской чести
Достойно нёс достойные награды,
Но оказался ты не в нужном месте,
В политике, где чести и не надо…
Спектакль закончен. Выучены роли.
Убит рукой жены. Какая чушь!
Россия содрогается от боли.
Зато в Кремле играл победный туш!
«Памяти Бориса Немцова»
В России зима. Теперь надолго.
Забудьте о чести. О чести и чувстве долга.
День до весны не дожить ни тебе, ни мне.
Россия утонет во лжи и в большой войне.
Корабль несёт куда-то. Куда-то на гать и мели.
Мы. смелые когда-то – сегодня онемели.
Эти чёрные тучи, мракобесье, газетный бред…
И убивают лучших. И даже надежды нет.
Науму Коржавину.
Неба синяя проталина
тает в воздухе вечернем,
как же я люблю Коржавина,
но любовию дочерней.
Разлетелись птицы певчие
с моего крыльца по миру,
ах, любовь моя доверчива,
и грустна, и терпелива.
Вот опять тоска ужалила…
Пчёлам – мыслям в улье тесно.
Как же я люблю Коржавина?
Как забытая невеста.
Измеряла время чувствами.
Боль - стихами. Страсть – надеждами.
Все глаза казались грустными,
все прохожие – невеждами.
Что искать? Что оставила?
Что всегда несла с собой?
В памяти - стихи Коржавина,
С детства ставшие судьбой…
***
Как трудно жить в эпоху перемен,
Пить горький яд предательств и измен.
Казнить себя, других напрасно мучить.
Но свято верить – завтра будет лучше.
Как трудно жить в эпоху перемен.
Найти тюрьму и славить этот плен.
Быть пленником лишь собственных амбиций,
любить и ненавидеть те же лица.
И всё-таки пытаться встать с колен.
Как трудно жить в эпоху перемен…
«Сбываются мечты любых тиранов…»
Сбываются мечты любых тиранов.
Запреты строже, и на самом деле –
Намордники на нас уже надели,
А завтра цепью свяжут, как баранов.
Что ж, этот covid вовремя и кстати
Ни двинуться, ни крикнуть, ни восстать.
А где-то новый злобный Тать
Получит прибавление к зарплате.
«Гибридные войны и мультик говнёный»
Гибридные войны и мультик говнёный,
На всё, что способен ваш вождь обнулённый.
И хочется плакать, и катятся слёзы,
И, идол оживший, с усами и трубкой,
Смеётся с небес над российскою дуркой.
***
Не на месяцы счёт, а на годы
Ничего не изменится вдруг.
Не взойдут запоздалые всходы
На земле, что устала от вьюг,
Не ищи перемен в настоящем,
Если в прошлое ты опоздал.
И рассвет, пустотою звенящей
Обещает печальный финал.
Перемолоты факты и кости
Переписан истории бег.
У России свои Холокосты
И всегда окровавленный снег.
***
Неужели вам не страшно,
Позабыт вчерашний страх?
Все гулаговские башни,
Весь гулаговский размах,
Накрывает чёрной глыбой
Ложь без меры, без границ
Неужели лучший выбор –
это стены психбольниц.
Или новые доносы,
Вертухаев злобный смех.
Нет ответов. Есть вопросы
И вина. Одна на всех.
***
Несите Сталину цветы,
любя и веря!
На перекрёстках пустоты
застыло время.
Забыты зверства палачей
и мрак доносов,
и новые «дела врачей»
лишь под вопросом…
Не кровь алеет, а цветы
под обелиском.
А груз извечной мерзлоты,
с костями близких
уже не потревожит вас
открытой раной,
у вас другой иконостас,
но идол старый.
Здесь остановлены часы,
здесь воздух горек,
здесь улыбается в усы
проклятый горец.
«Стрекоза»
Вся хрупкость мира в крылышках её,
Его незащищённость пред стихией,
Определяет форма бытиё,
И стрекозой пишу свои стихи я.
Мгновения и превратятся в пыль,
Рассыпятся, растают крылья лета,
И наша жизнь – стрекозы и полынь,
Погаснет за пределами рассвета…
***
Не жди меня в гости, папа, больше не жди!
Не сегодня, ни завтра, ни в следующем году.
Расстояния увеличивают дожди,
умноженные на всякую ерунду.
Наш город стал призраком. От того ли,
что в нём стало тесно от чувства боли
за тех, кто в нём ещё жив. Но ты ушёл и на погосте
ничего не растёт, кроме бурьяна.
Умоляю, не жди меня больше в гости!
Наш Донецк – большая гнойная рана.
Гангрена памяти. Гниение всего,
что когда-то цвело и давало плоды.
И потому нет ни тебя, ни его.
Ни места, где ты завершил труды
земные, чтобы начать небесные.
Тебе оттуда, наверное, видней,
чем же закончится это ….ство.
Здесь нет ничего интересного,
Кроме дней,
Умноженных, на чёрную пустоту пространства.
«Отцу…»
Прости мне, папа, что могила
твоя не рядом,
прости, что я не подходила
к её ограде…
не класть цветов на твой погост,
не помолиться…
нас разделили сотни вёрст,
моря, границы…
А ты остался – небыль, быль
в далёком детстве,
и только книжных полок пыль
твоё наследство.
***
Всё проходит. Куда уносится
вслед листве, облетевшей осенью.
И морщинки над переносицей
сочетаются с ранней проседью.
Всё проходит. Взрослеют дети,
обитают от нас вдали.
Но всё туже болезней сети.
И всё тоньше календари.
Всё проходит. И в мутном зеркале
Отразятся обиды дня.
И часы с железными стрелками
может завтра убьют меня.
«На остановке…»
Девочка – тростинка стоит с автоматом –
этой земли наша вечная плата.
А за спиной – две смешные косички,
девочка-воин, девочка-спичка…
И на иврите болтает с подружкой,
давит ремень от недетской игрушки.
Дома лежат, примостившись на полке,
плюшевый мишка этой девчонки.
Страшно подумать, что в час роковой
Будут девчонки на передовой.
Девочка-спичка стоит с автоматом.
Маленький ангел, ставший солдатом…
***
Стихи, написанные во время последнего военного конфликта:
Как же быстро вырастают дети…
Жизнь в Израиле – год за пять.
Вижу сына в красном берете,
Уходящего воевать.
Есть понятие мёртвой точки,
За которой сплошная мгла.
В «боевые» уходит дочка –
Это сводит меня с ума.
Знаю, воздуха будет мало
и бессонные ночи ждут.
От Рафиаха до Ливана –
Этот страшный солдатский путь.
Укрепи меня, слышишь, Боже,
Чтобы сильной быть им под стать.
Я сегодня сражаюсь тоже
С вечным страхом их потерять.
«Солдатка»
Вот идёт она, походкою летящею,
Из прошлого идёт по настоящему,
В солдатской форме и в коричневых ботинках,
Модель, солдатка, девочка-картинка.
Идёт через войны большой пожарища,
На остановке ждут её товарищи,
Идёт сквозь дым печей и рвы фашистские,
Где исчезали дальние и близкие,
Идёт назло Хамасу. Всем фанатикам,
А в волосах заколка с чудным бантиком,
Идёт тростинка, тоненькая девочка,
Земли обетованной нашей веточка,
Но сильная, стальная, непокорная,
Еврейская душа. Как птица вольная,
В простор небес, сквозь бури леденящие,
Из прошлого идёт, из настоящего…
***
Пусть внук лопочет на иврите
Мне не понятные слова
И где-то на чужой орбите
Моей надежды острова.
Пусть этот город полусонный
с его измученной травой,
Забыл, как падал дождь влюблённый
к моим ногам на мостовой.
Пусть всё не так, всё не по плану:
не те глаза, улыбки, грусть.
Я ничего менять не стану
Да и сама не изменюсь...
«Жизнь, продолжается, друзья»
Жизнь продолжается друзья,
И, чтобы не случилось
Нам унывать сейчас нельзя,
А просто жить, как жилось…
Любить, надеяться, мечтать
И просто строить планы,
Ведь жизнь умеет побеждать
Все беды и обманы.
И будет свет, и сгинет мрак,
Болезни, страх, разруха.
Вселенский вирусный бардак
слабее силы духа!
«Не уходи, восторженная лира»
Не уходи восторженная лира,
Не покидай, я в сотый раз прошу!
Мне как дышать – писать необходимо
И без тебя я просто не дышу…
Примечание:
*Огненная Лошадь, по астрологии, это просто ураган, она неповторима. В столетие такие года, могут появиться один раз или два.
В ХХ веке это были годы: 1906 год и 1966 год, то есть через промежуток в 60 лет. В ХХI веке – будет 2026 год и 2086 год, а в ХХII – только раз, в 2146 году.
Её жизнь насыщена трудовой и общественной деятельностью. Вокруг неё жизнь кипит, на всё у неё хватает времени и сил.
Эта лошадь – оратор, трибун. Она не оставит рядом равнодушных, способна поднять и повести за собой массы на любое дело.
Огненная Лошадь – явный вожак, лидер и никому не готова уступать верховенство.
Советы или пожелания она воспринимает в штыки и как попытку увести её от дел.
Огненную Лошадь многие обожают за положительную энергетику, чувство юмора, но такие качества как вспыльчивость и грубость, довольно часто портила эти впечатление.
Эпатажная, предприимчивая Огненная Лошадь, наделена превосходным интеллектом и большим личным магнетизмом.
Она пытается изменить то, что хочет, силой воли и принуждением.
Будучи самой дерзновенной из всех лунных знаков, в своей гонке к цели, она может забыть об осторожности.
Наиболее эффективно работает, если входит в дело.
Огненная Лошадь многогранна, ей требуется острота и разнообразие в жизни.
Очень любит путешествовать и действовать смело и решительно, не обращая внимания, на мнение окружающих людей.
Кстати, надо сказать, ради наглядного примера, что Роман Аркадьевич Абрамович, родился в год Огненной Лошади, 24 октября 1966 года.
Российский предприниматель, миллиардер, бывший губернатор Чукотского автономного округа. Владелец футбольного клуба «Челси» - Лондон.